Принц Спиркреста

Глава 22 Лягушка

Анаис

Между домашним заданием, курсовой работой и написанием портрета Кай праздник пролетает как один миг. День Рождества я провожу с Кай, которая танцует по общей комнате для девочек шестого класса со своим законченным портретом, словно влюбленная в него.

Позже мне звонит Ноэль, и я вынуждена бросить трубку, когда он пытается напевать мне рождественские гимны. На заднем плане Кай смеется над его пением. Остаток вечера мы проводим в обнимку на диване, смотря фильмы.

Каникулы заканчиваются так же быстро, как и начинаются. Возобновляются занятия, а вместе с ними — новая волна заданий, сроков и экзаменов.

Я ухожу в себя, прячусь в маленькой художественной студии или в дальних уголках библиотеки. Все мои часы уходят на работу: картины для выставки, которую я должна выиграть, рефераты и курсовые работы для A-levels, которые я должна сдать с блеском. Единственная причина остаться в Спиркресте — это получить высшие баллы, которые понадобятся мне для поступления в японский университет, поэтому покидать Спиркрест без них просто нельзя.

Хотя я доверяю и качеству своего искусства, и своему элементарному японскому языку (наш отец, родившийся во Франции, никогда не говорил с нами на нем, но мы с Ноэлем оба брали уроки в детстве), я не так уверена в своих академических способностях. На написание эссе у меня уходит целая вечность, а на то, чтобы написать хорошо, — еще больше. Исследования кажутся мне скучноватыми, а третьим предметом на A-Level является математика — предмет универсальный, но дается мне нелегко. Поэтому мне ничего не остается, как тратить время на учебу, когда лучше было бы рисовать. На какое-то время библиотека становится моим вторым домом в Спиркресте.

Однажды в пятницу днем я уже направлялась туда, когда на мой телефон пришло странное уведомление.

— Ужин в The Fable заказан на 19:00.

Я останавливаюсь на месте. Вокруг меня снежинки порхают над тополями, выстроившимися вдоль дорожки к библиотеке. Они падают на мои ресницы и щеки, отказываясь таять, пока я хмуро смотрю на свой телефон. Я нажимаю на уведомление, но никакой информации не появляется.

— Что? — бормочу я про себя.

— Все в порядке?

Я резко оборачиваюсь. Почему люди никогда не сообщают о себе в Спиркресте?

Сидя на краю статуи, наполовину скрытой под зарослями ползучего плюща и колючек, молодой человек курит сигарету. Белый дым вьется в ледяном воздухе, резко контрастируя с его темными глазами и черной стрижкой.

Хотя я не знаю его имени, я узнаю его с того момента, когда Северин бесцеремонно привел меня к нему в комнату отдыха. Он один из других грязных, богатых, неоправданно красивых людей в банде Северина, так называемых "Молодых королей".

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, подходя к нему. — Здесь холодно.

— Размышляю, — отвечает он, пожимая плечами. — Мне нравится холод. Что с тобой?

— Я только что получила странное уведомление на свой телефон. — Я бросаю телефон в угол сумки и качаю головой. — Наверное, ничего страшного.

— Это из-за ужина? — спрашивает он.

Сузив на него глаза, я подхожу ближе. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Вчера Сев получил сообщение от своего отца. О каком-то свидании за ужином. Я не знаю.

— О.

— У него полно секретов, когда дело касается тебя.

— На самом деле мне нечего сказать, — заверила я его.

— Конечно.

Мы молча смотрим друг на друга в течение минуты. Я протягиваю руку.

— Кстати, я Анаис, — говорю я.

Я уверена, что он знает, кто я. Он кивает и берет мою руку в медвежью хватку. — Яков.

— Ну что, Яков, Северин рассказал тебе, что он собирается делать, чтобы выпутаться из этой странной затеи с ужином?

Яков издал низкий, глубокий смех, больше похожий на рычание, чем на звук веселья. — Ха, нет. Он собирается.

— Правда?

— Да, а почему бы и нет, а? — Яков приподнял бровь.

— Я уверена, что у него есть дела поважнее.

— Нет. — Глубокий голос Якова звучит с оттенком веселья. — Может быть, он думает, что это будет весело.

— Может быть. — Я не убеждена. Северин не производит на меня впечатления человека, готового к ужину. — Возможно, он просто пытается отвязаться от родителей.

— Может быть. — Яков достает из кармана коробку сигарет и протягивает мне. Я качаю головой, а он пожимает плечами и закуривает вторую сигарету. — Может быть, все будет не так уж плохо.

— Помолвка?

— Ужин. — Рот Якова растягивается в ухмылке — скорее гримасе, чем улыбке. — Сев может быть отличной компанией, когда захочет.

Он достает из кармана телефон и смотрит на экран. Ухмылка исчезает с его губ. Он встает. — Я пошел.

— Ну... пока, я думаю.

— Увидимся.

Я провожаю Якова взглядом, пока он удаляется, исчезая среди деревьев. Он мне нравится. Он полная противоположность Северину: спокойный, холодный, беспечный. Далекий и неприкасаемый, как Ноэль.

Я нахожусь в библиотеке и пишу эссе для урока английского языка, когда в поле моего зрения второй раз за сегодняшний день появляется фигура. Я поворачиваюсь и вижу Северина, все еще в военной форме, воротник расстегнут, чтобы показать ожерелья, сверкающие на его груди. Его щеки раскраснелись от холода, а иссиня-черная прядь волос падает на глаза.

Он отодвигает кресло рядом с моим и со вздохом опускается на него.

— Что же нам делать? — спрашивает он, как будто мы только что разговаривали.

Хорошо, что я раньше столкнулась с его другом. — Насчет ужина?

— Да.

Я вздыхаю и отодвигаю ноутбук. — Ты знаешь, что мои родители даже не сказали мне об этом?

Он хмурится. — Что ты имеешь в виду?

Я достаю свой телефон и показываю ему уведомление. — Они просто добавили его в мой календарь через электронную почту. Вот и все.

— Ого. — Какое-то время он просто смотрит на мой телефон. Затем он откидывается назад и громко смеется. Его зеленые глаза зажмурились, и он откинул голову назад. Конечно, он должен смеяться самым красивым образом, как будто позирует для фотосессии. — Твои родители очень старомодные, trésor.

Я вздыхаю. — Ты даже не представляешь.

— Ну, ты можешь рассказать мне обо всем за ужином.

— Нам не обязательно идти, — быстро говорю я. — Мы можем проигнорировать это, если ты хочешь.

— Можем, — говорит он, — но я сомневаюсь, что это заставит их отказаться от нашего дела. Может быть, нам стоит пойти, чтобы успокоить их. Мои родители отвязались от меня на несколько недель после того, как я послал им ту фотографию.

— Какую фотографию?

— Ту, которую я сделал во время поездки. — Он поднимает руку и проводит указательным пальцем по моей щеке. — Le p'tit bisou.³⁶

— Правда? Это сработало?

— Да. Моя мама была в восторге от него на Рождество. Она поставила ее в рамку, смотри.

Он достает из кармана телефон и показывает мне фотографию из своей папки. Женщина в изумрудно-зеленом бархатном платье держит фоторамку у его щеки и ухмыляется от уха до уха. Внутри рамки — селфи, сделанное Северином по дороге на остров Скай.

Я беру его телефон в руку, чтобы рассмотреть женщину на снимке поближе. Ее оливковая кожа, длинные, блестящие волосы иссиня-черного цвета.

— Твоя мама, наверное, самая красивая женщина в мире, — говорю я Севу, возвращая ему телефон.

Он берет его с ухмылкой. — Да. Повезло, что я унаследовал ее внешность, да?

Я смотрю на него. Когда он улыбается, его красота оживает, как распускающиеся цветы. От этого захватывает дух, и это сюрреалистично. Я чувствую себя странно, как будто в моей груди происходит странная химическая реакция, от которой у меня сводит ребра. Я отворачиваюсь.

— Как скажешь.

— Слушай, — говорит он серьезным голосом, резко садясь. — Давай просто пойдем на этот дурацкий ужин. Мы получим вечерний выход, их угощение, поедим отличной еды, напьемся и хорошо проведем время. Мы же ничего не теряем, если пойдем, правда?

Я не могу удержаться. Я улыбаюсь. — Отлично. Я закажу по одному десерту.

— Вот это настроение, trésor. — Его ухмылка возвращается на лицо. — Я возьму самые дорогие бутылки. А на обратном пути вырублюсь в лимузине.

Я киваю. — Я попрошу водителя отнести тебя в постель.

Он смеется. — Не будь такой. Ты отнесешь меня в мою постель.

— Как сказочную принцессу.

— Да? — Он наклоняется ко мне. Его лицо в дюйме от моего, он дуется. — Тогда ты поцелуешь меня, когда я проснусь?

Я кладу ладонь ему на рот, создавая надежный барьер между его надутыми губами и мной, и отталкиваю его.

— Нет. Ты можешь превратиться обратно в лягушку. — Он лижет мою ладонь, и я отдергиваю руку. — А может, ты уже жаба? Ты такая же склизкая, как она.

Он встает. — Ты путаешь сказки, trésor.

— Не знал, что ты такой знаток, дерьмократ.

— Не называй меня так, — говорит он, поморщившись. Затем он устремляет на меня обвиняющий палец. — И не вздумай рисовать меня в виде жабы.

— Теперь я больше ничего не хочу делать. Может быть, я использую его для выставки.

— Я тебя предупреждаю. Не делай этого.

— Или что?

— Или я тебя поцелую и тоже превращу в жабу.

Я вздрогнула. — Отвратительно.

Он показывает мне палец. — Увидимся позже, жабий поцелуй.

Я делаю ответный жест. — Оденься, чтобы произвести впечатление, прекрасная принцесса!

Позже я стою перед узким зеркалом рядом с дверью моей спальни и навожу последние штрихи в своем образе.

То, что Северин всегда так придирчив к одежде, и его откровенное пренебрежение моим стилем приводят к обратному эффекту, чем он хотел бы. Вместо того, чтобы поразить его элегантным, стильным нарядом, дополняющим его собственную угрюмую эстетику "богатого ребенка", я хочу еще больше его разочаровать.

Если я заставлю его физически поморщиться от моего наряда, то буду считать этот вечер победой.

Для этого я надеваю свою самую яркую одежду — ту, в которой я бы отправилась на пляжную вечеринку.

Сетчатый топ, расшитый большими серебряными звездами, бархатное платье, охристые носки и мои потрепанные белые Converses для удобства. Волосы я ношу как обычно, потому что они слишком прямые и густые для всего остального, а вот над лицом я постаралась.

Синяя помада, толстые линии серебряного блеска под глазами и на веках, толстые желтые лучи солнца.

Перед тем как отправиться в путь, я смотрю на себя в зеркало. Сердце сжимается.

Мне нравится, как я выгляжу. Мне нравится, какая я.

Но я не могу удержаться от того, чтобы на секунду не задуматься, как бы я выглядела, если бы на мне было красивое сверкающее платье, туфли на каблуках, губная помада. Если бы я выглядела утонченной и сексуальной, как Кай.

Я качаю головой, глядя на свое отражение. Мне нравится то, какая я есть, и мне нечего доказывать кому-либо, особенно Северину Монкруа.