Принц Спиркреста

Глава 26 Кольцо

Анаис

Северин целует меня сквозь прозрачную ткань моего топа, жар его рта отпечатывается на моей груди. Его язык проникает сквозь ткань, горячий, влажный и настойчивый, находит мой сосок. Его рот закрывается на нем, и он сосет.

Жало раскаленного удовольствия пронзает меня с головы до ног.

Я выгибаю спину, вжимаясь в его рот. Мои руки так крепко вцепились в кожаное сиденье по обе стороны от моих ног, что костяшки пальцев побелели. Мне безумно хочется запустить руки в черные волосы Северина и потянуть за них, но я сопротивляюсь.

Все, о чем я могу думать, — это он и его рот.

Он переходит от одного соска к другому, оставляя ткань моего топа влажной там, где только что был его рот. Под ним мои соски напряжены и так чувствительны, что мне приходится крепко сжимать зубы, чтобы подавить хныканье, отчаянно пытающееся вырваться из моего рта.

Уверенность Северина в своем мастерстве небезосновательна. Это и опустошает, и радует одновременно. Унизительно, потому что теперь я знаю, что его уверенность — не пустая болтовня. Радостно, потому что его руки тянутся к подолу моей юбки, захватывают его, толкают вверх.

Когда она задралась на талии, его рот переместился с моей груди. Он садится, и его глаза встречаются с моими. Я едва могу выдержать его взгляд. Все в нем говорит о чувственности и наслаждении: декадентская зелень его глаз, густые черные ресницы, мягкий, влажный рот. Его губы кривятся в кривой ухмылке.

— Тебе приятно, mon trésor?³⁹

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я не его trésor, что я не его. Но слова не идут. Я облизываю губы и киваю. — Угу.

— А, хорошо. А теперь… — Он опускает голову и целует мое бедро прямо над коленом, не сводя глаз с меня. — Раздвинь для меня ноги.

Его руки лежат на моих бедрах — он может раздвинуть мои ноги легким толчком. Но его просьба, произнесенная низким, хриплым голосом, заставляет меня напрячься от удовольствия.

Я повинуюсь и раздвигаю ноги.

— Мм, — бормочет он, касаясь моего бедра. — Хорошая девочка.

Он целует медленную, влажную дорожку по моему бедру. Его поцелуи неторопливы, мучительны. К тому времени, когда он достигает верхней части моего бедра, мне приходится сдерживать себя, чтобы не удариться о сиденье. В моем клиторе пульсирует боль, отчаянно нуждаясь в трении.

И дело не только в его губах или прикосновениях.

Кто угодно мог бы целовать мои соски, целовать мои бедра. Но в Северине есть что-то, что я не могу объяснить. Все то, что я в нем презираю — его высокомерие, накал эмоций, властность, — все это становится манящим, когда он стоит передо мной на коленях.

Наконец его рот достигает вершины моих ног, и он целует меня через ткань трусиков. Мягкие, сладкие поцелуи, сомкнутые губы.

Он берет мои бедра в свои руки и притягивает меня к себе, заставляя опуститься на диван. Я протягиваю руку и запускаю пальцы в его волосы, удерживая его голову для равновесия.

Он поднимает глаза и бормочет: — Ты такая мокрая для меня.

От бесстыдной гордости, с которой он это произносит, мне становится жарко. Затем, как бы в награду, он целует меня, глубоко и влажно, через трусики. Если до этого ткань не была влажной, то вскоре она стала таковой.

Я извиваюсь бедрами, сопротивляясь его хватке, отчаянно выгибаюсь навстречу его рту, желая большего. Больше его рта, больше влаги, больше трения.

Больше всего.

Убрав одну руку с моих бедер, он прикасается ко мне через мокрую ткань. Он проводит большим пальцем вверх и вниз по линии моей киски, неоднократно касаясь моего клитора. Стон удовольствия наконец-то прорывается сквозь мой барьер молчания. Он снова поднимает глаза.

— Ах, — говорит он низким и хриплым голосом, — тебе это тоже нравится.

Конечно, мне это нравится, хочу я сказать. Надо быть роботом, чтобы не сказать. Но я не могу говорить. Его прикосновения накладывают на меня чары, которые превращают мои кости в хрупкий сахар, а мою кровь — в теплый мед.

Он цепляет большим пальцем мои трусики и отводит их в сторону. Холодный воздух касается моей влажной киски, затем горячий призрак его дыхания. Его большой палец повторяет прежние движения, слегка проводя вверх и вниз, скользя по горячей влаге.

— О, черт, — хнычу я. — Сев, пожалуйста...

Он не останавливается. Мои бедра неудержимо бьются о его, а он продолжает свой медленный, устойчивый ритм. Он наблюдает за мной с торжественным выражением лица. Я в шоке смотрю на него, понимая, что вот-вот кончу.

Затем он останавливается. Он поднимает на меня глаза и медленно качает головой.

— Нет, — говорит он. — Еще нет, mon trésor.

Он целует мою внутреннюю поверхность бедер. Я вцепляюсь пальцами в его волосы и тяну.

— Пожалуйста, Сев.

— Да, trésor, — бормочет он. — Я дам тебе именно то, что ты хочешь, обещаю.

Он резко садится, отталкивая мои руки. Он целует меня в губы.

— Но не так. Я хочу, чтобы ты кончила на мой язык. Я хочу, чтобы ты трахала себя моим ртом. Использовала мое лицо для своего удовольствия. Ты можешь сделать это для меня?

Я смотрю на него в полуобморочном состоянии, мое лицо горит от его слов.

Он наклоняется ко мне и говорит на ухо. — Ответь мне, Анаис. Мое маленькое сокровище, моя красивая шлюшка. Ты кончишь мне на язык?

— Да, — шепчу я, как будто это секрет между нами.

Он кивает. — Хорошая девочка.

А потом он наклоняется передо мной и целует мою киску, как будто это рот. Сначала сладкие поцелуи, потом глубокие, язык высовывается, проникает внутрь.

Он целует меня до тех пор, пока его язык не находит мой клитор, и мои бедра бьются о его руки. Я вцепилась в сиденье, глаза зажмурены, тело дрожит от нарастающего напряжения.

Северин создает медленный ритм, его язык движется вверх и вниз, сначала слегка, затем медленно, настойчиво. Его пальцы впиваются в меня, прижимая все ближе. Каждый мой звук и движение — как сигнал в его мозг, подсказывающий, что делать.

Мой оргазм, уже такой близкий, навис надо мной, как черные тучи перед летней грозой.

Вежливый стук в окно лимузина заставляет нас обоих замереть.

— Мистер Монкруа, мисс Нишихара. Мы прибыли.

Охваченная паникой, я пытаюсь сесть, но руки Северина удерживают меня на месте. Он поднимает взгляд от моих бедер и медленно качает головой, как бы говоря "нет".

И тогда он медленно, целенаправленно проводит по мне языком. Он не меняет своих действий, сохраняя тот же мучительный ритм, медленный и неумолимый. Мои бедра напрягаются по мере того, как я накапливаю удовольствие.

А затем оно вливается в меня.

Черное облако напряжения вырвалось наружу, превратившись в поток невозможного удовольствия. Я закрываю рот рукой, чтобы подавить крик. Оргазм накатывает на меня волнами, почти болезненными. Я прижимаюсь к губам Сэва, наслаждаясь каждым толчком, жаждая большего, даже когда кончаю.

Не успеваю я опомниться, как Сев поднимается на меня. Приподняв меня, он откидывается назад, перетаскивая меня к себе на колени. Поймав мой рот в крошечных поцелуях, он быстро расстегивает ремень. Его член вырывается на свободу, твердый и блестящий от спермы. Он достает из кармана презерватив, откусывает от него крышечку и быстро надевает его.

Я нервно оглядываюсь в сторону двери. — Сев, мы здесь, мы должны...

Поцелуй прерывает мою фразу. Он ловит мою нижнюю губу между своими губами и посасывает ее. Обхватив меня за талию, он притягивает меня ближе, и тупая головка его члена скользит по моей влажной киске.

— Trésor, — рычит он мне в ухо. — Может наступить конец света, а мне все равно. Мы не выйдем из этого лимузина, пока ты не кончишь на мой член. Ты поняла?

Он даже не ждет ответа. Он одним движением всаживает в меня свой член, вызывая у меня хриплый крик. Я хватаюсь за его плечи и выгибаюсь от ощущения, что его член входит и выходит из меня сильными, глубокими толчками.

Я должна была знать, что Сев будет трахаться жестко.

Он крепко держит мои бедра в своих руках, контролируя их движения. Он следит за тем, чтобы я не могла вырваться из его рук, пока он без устали долбится в меня.

— Тебе так чертовски хорошо, — простонал он мне в шею. — Ты так хорошо принимаешь мой член, моя великолепная красавица. Я должен был сделать это раньше. Черт.

Его дыхание сбивается. Его глаза дикие, остекленевшие от чистого вожделения. Я вижу, что он близок к этому, но вместо того, чтобы гнаться за своим оргазмом, он смачивает пальцы, чтобы поработать с моим клитором.

— Кончи для меня, — шипит он мне в ухо. — Кончи на мой член,

красавица. Я хочу чувствовать, как твоя киска сжимается вокруг меня, я хочу чувствовать, как твои сладкие соки стекают по моему члену, черт...

Наши вздохи смешиваются, когда он гладит крошечный пучок нервов, и он не ослабевает, когда я извиваюсь и хнычу. Второй оргазм настигает меня раньше, чем я успеваю понять, что он наступил. Я вскрикиваю и извиваюсь на Севе, моя киска сжимается вокруг его члена.

Он издал хриплый вздох. Уткнувшись лицом мне в шею и прижимая меня к себе, он трахает меня, его толчки становятся все более беспорядочными. Он кончает с глубоким стоном, его пальцы впиваются в мои бедра, а его бедра бьются о мои.

На мгновение мы остаемся вдвоем. Его руки на моих бедрах, мои руки на его плече, его голова утопает в моей шеи. Наше задыхающееся дыхание становится тише, а сердцебиение возвращается к нормальному ритму. Он смотрит на меня и ухмыляется.

— Это, — говорит он ленивым тоном, — было чертовски восхитительно.

Я смеюсь и медленно отстраняюсь от него. — Это было хорошо.

— Это было более чем хорошо, trésor. — Он ухмыляется. — Ты просто пытаешься меня спровоцировать. Ты хочешь, чтобы я снова тебя трахнул.

Он не ошибается, но я с болью осознаю, что водитель ждет у лимузина. Бессмысленно пытаться придумать какое-нибудь оправдание или алиби, почему мы так долго не выходили. Водитель не дурак — он знает.

Сев приводит себя в порядок, а затем помогает мне поправить одежду. Он даже проводит пальцами по моим волосам и заправляет пряди за уши, а затем целует меня в щеку.

— Да ладно, — говорит он с овечьей ухмылкой. — Мы заставили бедного Фабьена ждать достаточно долго.

Когда мы выходим из лимузина, я даже не смею взглянуть на водителя. Я бормочу слова благодарности и спешу прочь. Северин дает Фабьену чаевые и спешит за мной.

Ночь темная, ледяная и туманная от мороза. Ледяной ветер поднимает мурашки по коже, возвращая меня в реальность.

Неужели я просто все испортила? Я не жалею о том, что сделала — я бы сделала это снова, если бы могла. Но я определенно облажалась. Наладить отношения с Севом — это одно. Это не мешает плану.

А вот переспать с ним... как это вписывается в план?

— Эй. — Сев догоняет меня и разворачивает лицом к себе. Его глаза изучают мое лицо, и он слегка улыбается. — Не думай об этом слишком много, хорошо?

— С чего бы это?

— Потому что ты выглядишь обеспокоенной. Я никогда раньше не видел, чтобы ты выглядела обеспокоенной.

Я колеблюсь. Обычно Сев настолько эмоционален, что разговор с ним похож на обезвреживание смертоносной бомбы. Но сейчас он спокоен, расслаблен, совершенно спокоен.

— Я не хочу, чтобы между нами возникла... путаница, — говорю я наконец.

— Нет никакой путаницы, — говорит он. Он выглядит совершенно серьезным. Он вздыхает, и его дыхание вьется в ледяном воздухе, как белый дым. — Мы уже помолвлены. Мы договорились, что будем притворяться, чтобы родители не мешали нам. Секс — это отдельная тема. Это наше дело. Мы сами решаем, с кем нам трахаться, верно?

Он говорит о нас или вообще? Я не наивная. Секс с Севом не означает, что он теперь посвятит мне всю свою жизнь и никогда не прикоснется к другой девушке.

— Хорошо. — Я киваю. — Мы разыграем из себя женихов и не будем отделять секс от помолвки. Мы будем... союзниками. Верно?

Он хмурится, рассеянно проводя рукой по волосам. — Союзники, которые трахаются?

— Союзники, которые... делают все, что хотят, — осторожно говорю я. — Это то, чего ты хочешь, верно? Сохранить свою свободу?

Он долго молчит, его глаза смотрят на мои. Мы смотрим друг на друга. Впервые я не могу понять, о чем он думает. Я никогда не ожидала, что это заставит меня чувствовать себя такой потерянной.

Он закусывает губу и испускает еще один глубокий вздох.

— Да, — говорит он. — Ты права. Это то, чего я хочу.

— Хорошо. Итак… — Я протягиваю ему руку. — Союзники?

Он берет мою руку. — Союзники.

На мгновение мы стоим рука об руку. Мое сердце учащенно бьется, а в груди поселилось тяжелое чувство сожаления, как будто я только что совершила ошибку.

Северин отпускает мою руку и достает что-то из кармана.

— Это должно быть у тебя, — говорит он.

Я раскрываю руку, и он опускает предмет на мою ладонь. У меня замирает сердце.

Кольцо.

Красивая старинная вещь, увенчанная опалами и бриллиантами, которые тускло мерцают в оранжевом свете фонарных столбов Спиркреста.

— Что это? — спрашиваю я полушепотом.

— Это обручальное кольцо, которое мои родители хотели, чтобы я подарил тебе, — говорит он, пожимая плечами. — Оно глупое, но раз уж мы с тобой играем, то ты можешь его взять.

В моем горле внезапно появляется ком, который возник из ниоткуда. Я даже не чувствую грусти. Мы подыгрываем друг другу, он прав. Я перевожу взгляд с кольца на Сев.

— Я не могу носить его на пальце.

Он пожимает плечами и засовывает руки в карман. — Не носи его. Все в порядке. Мне все равно.

— Нет, я имею в виду, что я не могу носить его на пальце, потому что я постоянно пачкаю руки краской. Это кольцо явно ценное. Но я хочу его носить — и буду носить.

Он смотрит на меня секунду. В его лице появилась мягкость, которой раньше не было. Мне вдруг захотелось поцеловать его в красивый рот.

Он вынимает руки из карманов, и на долю секунды я пугаюсь, что он собирается забрать кольцо. Я отстраняюсь, но он не тянется ко мне. Вместо этого он расстегивает одну из золотых цепочек на шее и берет ее в руки.

— Отдай мне кольцо.

Я протягиваю ему кольцо, и он продевает цепочку через него.

— Повернись.

Я поворачиваюсь и позволяю ему закрепить цепочку с кольцом на моей шее. Его пальцы касаются моей кожи, когда он застегивает застежку, вызывая мелкую дрожь.

Дрожь, которая не имеет ничего общего с холодом, а всецело связана с прикосновением Сэва.

— Вот так, — говорит он, снова обнимая меня за плечи. — Все готово.

— Спасибо.

Мы смотрим друг на друга. Его рот двигается, словно он хочет сказать что-то еще, и мой взгляд задерживается на его губах, на их форме. Я хочу прижаться к его губам, поцеловать его еще раз. Его глаза зеркально отражают мои, опускаясь к моему рту. Интересно, чувствует ли он то же самое?

— Нам нужно вернуться в наши комнаты, — говорит он хриплым голосом.

Я вздрагиваю, и мышцы моего живота подергиваются.

— Да, — говорю я неохотно. — Там очень холодно.

— Хорошо.

Мы оба стоим, не двигаясь. Обычно я люблю, когда после секса можно убежать и избежать неловкости разговора в подушку.

Но быть вдали от Сэва — это последнее, что мне сейчас хочется делать.

О, я определенно все испортила.

— Спокойной ночи, Сев, — пролепетала я.

Я быстро целую его в щеку и спешу прочь.

— Спокойной ночи, trésor, — говорит он и смотрит мне вслед.