Принц Спиркреста

Глава 30 Гребаный идиот

Северен

После того как мистер Эмбруз закончил со мной и Пемброком, он отправляет нас обоих в лазарет. Две школьные медсестры отводят нас в разные концы комнаты, но я не удосуживаюсь взглянуть на Пемброка.

Он червь, ничтожество. Сомневаюсь, что он побеспокоит меня снова.

Медсестра чистит мне лицо. Под левым глазом у меня синяк и припухлость, а над глазом — порез, где лицо Пемброка прорвало кожу. Медсестра заставляет меня сидеть молча, пока она очищает рану, а затем заклеивает ее хирургическим клеем.

Закончив, она перевязывает рану, дает мне пакет со льдом и говорит, чтобы я немного отдохнул.

Я со стоном откидываюсь на кровать, прижимая к лицу пакет со льдом. Черт. На вечеринке я буду выглядеть ужасно, но лучше умереть, чем не пойти. Нужно донести свою точку зрения, и я ее донесу, даже если буду выглядеть так.

По крайней мере, Паркер выглядит хуже.

Я уже наполовину погрузилась в тревожный сон, когда голоса возвращают меня в сознание. Я открываю глаза и вижу, как Эван и Яков пробираются ко мне через тихую комнату.

— Ты в порядке, парень? — спрашивает Эван, присаживаясь на край моей кровати. — Выглядишь хреново.

— Пемброк выглядит еще хуже, — замечает Яков, хватая стул и подтаскивая его поближе.

— Уверен, что так и есть. — Эван кивает. — Но какой в этом смысл? Теперь вы оба пропустите эту дурацкую вечеринку.

— Я все равно пойду, — ворчу я.

Глаза Эвана расширяются. — Правда?

— Что сказал Эмброуз? — спрашивает Яков, тяжело садясь. Он отщипывает сигарету от уха и перекатывает ее между пальцами.

— Он сказал, что наши родители должны прийти на собрание первым делом в следующем семестре. Большое собрание, а потом, возможно, отчисление на три дня.

— Вот дерьмо, — говорит Эван. — Твои родители будут в бешенстве?

— Они заставили меня обручиться с Анаис, чтобы наша семья не была выкуплена ее семьей. Сомневаюсь, что отец будет сердиться на меня за то, что я избил парня, который пытался ее трахнуть.

— Это Пемброк сказал?

Мой желудок вздрагивает, а кулаки сжимаются. — Он сказал, что может делать все, что захочет, в том числе взять ее на вечеринку, затащить в темный угол, нагнуть и трахать, пока она не забудет мое имя.

— Это очень смело, — говорит Эван.

— Это очень глупо. — Яков хмыкает. — О чем он думал?

— Он не думал. — Я качаю головой и тяжело сглатываю. — Я хотел убить его, Яков. Я хотел вырвать его руку и забить ею до смерти.

— Я знаю, — говорит Яков.

— Слушай, я не понимаю, — говорит Эван, наклоняясь ближе ко мне. — Что происходит между тобой и Анаис? Я думал, ты хочешь от нее избавиться. Можно подумать... Она тебе нравится или что-то в этом роде?

— Очевидно, нет, — огрызаюсь я.

— Ты уверен? — спрашивает Яков, приподнимая бровь.

— Уверен.

— Ты все еще хочешь избавиться от нее? — спрашивает Эван, звуча сомнительно.

— Я хочу... Слушай, отвали от меня. Мне не нужно любить Анаис, чтобы не хотеть, чтобы ее трахал кто-то другой. Она моя невеста, ради всего святого. Трахать ее или нет — мое дело. Нравится она мне или нет — тоже мое дело.

— Точно, — говорит Яков, даже не притворяясь убежденным.

— Слушай, я просто скажу то, что думаю, — говорит Эван, поднимая руки. — Если она тебе нужна, не разрушай с ней все — просто скажи ей. Поверь мне. И тебе все равно придется на ней жениться, так что если ты хочешь ее, то в чем проблема? Что с того, что твои родители сделали эту пару? Если это сработает, значит, сработает. Вы можете быть счастливы. Вы оба можете быть счастливы. Просто будь честен со своими чувствами.

— Как ты, и сделал, — усмехаюсь я, откидываясь на подушку.

— Моя ситуация не похожа на твою, — говорит Эван, сверкая глазами. — Если бы та, кого я хочу, уже была моей, если бы она была помолвлена со мной, представляешь, как бы я был счастлив?

— Я не хочу Анаис. — Я вздыхаю. — Уходи, Эван.

— Я просто говорю, чувак, — говорит он, качая головой. — Разрушать свой собственный шанс быть с человеком, которого ты хочешь, очень больно. Прими это от меня. — Он встает. — Я был бы хреновым другом, если бы не сказал тебе правду. В любом случае, поправляйся поскорее.

— Обязательно, — угрюмо говорю я.

Он закатывает глаза. — Ты идешь, Яков?

Яков смотрит на меня. Я выдерживаю его взгляд, хотя он излишне напряжен. Он приподнимает бровь.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — говорит он.

— Я не говорю по-испански, — говорю я, просто чтобы позлить его.

Он фыркает от смеха. — Тупой идиот.

Я показываю ему палец. Он пожимает плечами и уходит.

Когда я встречаю Мелли у здания для девочек шестого класса, она не выглядит удивленной.

Я предполагаю, что она, должно быть, слышала о драке... Интересно, знает ли она, о чем шла речь, не возражает ли. Если и знает, то не показывает этого. Она приветствует меня поцелуем в щеку.

— Ой, это выглядит так больно, — говорит она детским голосом. — Мне так жаль.

Я пожимаю плечами. — Это выглядит хуже, чем кажется.

На ней крошечное розовое платье и серебристые туфли на каблуках. Розовые тени для век и блестящая помада украшают ее лицо, а волосы распущенными локонами рассыпаются по плечам.

Она — идеальное воплощение всего, чего я хочу. Когда мы придем на вечеринку — я в черных брюках и свободной шелковой рубашке, расстегнутой до половины талии, а она в розовом, с золотистыми волосами по спине, — мы привлечем всеобщее внимание.

Это то, чего я хочу.

Это то, чего я хочу, верно?

Я стараюсь не думать об Анаис. Это не принесет мне пользы. Мне нужно быть спокойным, собранным, беспечным. Кроме того, было бы невежливо по отношению к Мелли, если бы она была у меня на руках, пока я думаю о другой девушке, даже если эта девушка — моя зануда-невеста.

Как только я прихожу на вечеринку в старом здании за дендрарием, я понимаю, что пришел сюда зря. Я слишком устал, слишком на взводе. Мои нервы расшатаны, кожа наэлектризована.

Чтобы притупить напряжение, я беру два бокала шампанского и протягиваю один Мелли. Мы стучим бокалами друг о друга. Она делает глоток из своего бокала, я — из своего.

Я направляюсь туда, где Закари стоит, прислонившись плечом к колонне, с Яковом. Хотя они разговаривают, глаза Закари обследуют толпу.

Я следую за его взглядом и совершенно не удивляюсь, когда он останавливается на Феодоре, выглядящей потрясающе в шалфейно-зеленом шелке в окружении безнадежных поклонников. Уверена, что для Зака это, должно быть, пытка; меня почти веселит его боль.

Это доказательство того, что не только мы с Эваном страдаем. Это доказательство того, что даже такой умный и самодостаточный человек, как Закари, не может быть выше душевной боли.

И Зак, и Яков бросают на меня неубежденные взгляды, когда я представляю им Мелли, но они вежливо приветствуют ее. Я рад, что Луки здесь нет, потому что уверен, что он не упустит возможности сделать колкое замечание или, что еще хуже, сделать шаг навстречу Мелли.

Мы стоим некоторое время, просто разговаривая и выпивая. Музыка становится громче, быстрее. Мелли все настойчивее тянет меня за руку. Подавив вздох, я следую за ней на танцпол, где уже кружатся парочки.

И тут я замечаю ее.

Кайана Килберн стоит между двумя старыми каменными колоннами, раскрасневшаяся от алкоголя. Она одета в карамельный шелк и бриллианты, а ее рот открыт в широкой улыбке. Она держит за руку другую девушку, и они танцуют вместе.

Другая девушка, конечно же — это Анаис.

Сегодня на ней огромные брюки из охристого шелка. Вместо топа на ней лишь бралетт Calvin Klein королевского синего цвета. Ее простые волосы свисают вниз, как и всегда, заправленные за уши, без украшений.

Она наносит драматическую синюю подводку для глаз, но не делает никакого другого макияжа. Единственное украшение — тонкая золотая цепочка на шее и старинное кольцо Монкруа, висящее на грудине.

Где ему место.

Теперь, когда я увидел ее, я не могу отвести взгляд. Я не хочу отводить взгляд.

Но я заставляю себя это сделать, поворачивая Мелли на руках так, чтобы оказаться спиной к Анаис. Ее присутствие обжигает мою спину, словно теплые лучи солнца. Я обнимаю Мелли за талию, притягивая ее ближе, надеясь — желая, чтобы ее близость, ее сладкие духи, ее мягкие изгибы вызвали во мне какую-то реакцию.

Даже трепет в моем животе — даже полутрепет — был бы просто находкой в этот момент. Веревочка, за которую я могу ухватиться, намек на то, что я не совсем потерян.

Затем песня меняется, музыка переключается, и толпа приходит в движение. Мелли прижимается ко мне, выгибаясь дугой. Я смотрю вниз, чтобы ободряюще улыбнуться ей.

Когда я поднимаю глаза, то вижу, что Кей движется в толпе, пойманная за руку каким-то мальчиком. Мой взгляд против воли осматривает комнату и находит то, что искал: Анаис.

Она стоит у колонны, в ее руке бутылка пива. Она медленно потягивает пиво, ее взгляд лениво перемещается по толпе. Ее глаза пробегают по моим, сначала не замечая. Затем вся сила ее взгляда устремляется на меня.

Мое сердце замирает в горле. Она поднимает бутылку, салютуя мне через толпу с легкой ухмылкой.

Не сводя с нее взгляда, я притягиваю Мелли ближе к себе. Мои руки скользят по ее попке и талии. Я притягиваю ее к себе и глажу по щеке. Анаис поднимает бровь и делает глоток пива.

Она не думает, что я собираюсь это сделать. И поскольку она смотрит на меня, я не могу этого не сделать.

Я наклоняю лицо Мелли и целую ее в губы. Она издает легкий стон, и ее рот раскрывается под моим. Не сводя глаз с Анаис, я углубляю поцелуй, проникая языком в рот Мелли.

Анаис не отрывает от меня взгляда.

Я так напрягся, что на секунду у меня затекли ноги. Я прижимаю Мелли ближе, но я не дурак. Мой член твердый не потому, что я обнимаю и целую ее. Мой член твердый из-за того, что Анаис наблюдает за мной, из-за того, что даже отсюда я вижу тусклый румянец на ее щеках.

Мелли отстраняется, чтобы отдышаться. Я опускаю взгляд, чтобы улыбнуться ей. Ее глаза яркие и блестящие, и меня охватывает внезапное чувство вины.

Она даже не понимает, что ее используют. Как она могла понять, что этот поцелуй не имеет к ней никакого отношения? Мой член прижат к ней — как она могла догадаться, что я напрягся только потому, что на меня через всю комнату смотрит девушка?

Девушка, которую я хочу, девушка, которая уже моя — девушка, которую я не могу получить.

Я поднимаю взгляд. Колонна пуста, бутылка пива Анаис брошена на пол. Я сканирую толпу в поисках занавеса шелковистых черных волос, голубого бюстгальтера, охристых брюк.

И тут я замечаю ее: она пробирается вдоль стены, направляясь к двери, ведущей в дендрарий.

Я отталкиваю Мелли от себя, бормоча извинения. Она смотрит на меня в замешательстве.

Что я делаю?

Девушка в моих объятиях хочет меня, а я ее не хочу. Теперь я бросаю ее посреди танцпола и, возможно, причиняю ей боль. Девушка, которую я хочу, исчезла, потому что я так отчаянно хотел, чтобы она знала, что я ее не хочу.

Хотя на самом деле мне больше ничего не нужно.

Яков был прав.

Я действительно дурак.