Проблемы с проклятым

Глава 31

Мне нравилось ощущение кладбища весной, когда влажная земля пахнет растительностью и зеленью, напоминая о новой жизни. Мне нравилась царившая здесь приглушенная тишина снежной ночью, когда кружащиеся снежинки, освещенные ближайшим уличным фонарем, оставляли серебристый след на черных ветвях деревьев. Мне нравилось осенью, когда красные и желтые листья с шелестом падали на камни и медленно становились коричневыми, возвращаясь на землю. Но, безусловно, больше всего я любила кладбище летней ночью, когда разноцветные огоньки метались, как блуждающие светлячки, а крики играющих на улице детей доносились из-за стены, будто слышимая радость.

В тысячелистнике, который я держала в руке, была только что сплетенная паутина для контрзаклятия Брэда. Я предложила, что найду его здесь, и мне не хотелось возвращаться в дом. Я задержалась, облокотившись на упавший надгробный камень рядом с могилой Нэша, привлеченная запахом кор-моров. Когда всходила луна, медно-красные цветы практически светились бледно-розовым, но сейчас, в туманном лунном свете города, они были темно-красными, что говорило о воплощении.

Стрекотание сверчков и древесных лягушек заглушало отдаленный шум уличного движения. Похожие друг на друга силуэты пыльцы Гетти и Дженкса создавали у меня ощущение отдаленного товарищества, но я не могла избавиться от чувства грусти, глядя только на них двоих. Сад не был пуст, но в нем чувствовалось… отсутствие чего-то.

Вздохнув, я сорвала кор-мор и вдохнула аромат. Магия, способная разрушить проклятие памяти Брэда, была почти что извращенной… при условии, что утверждение Трента о том, что любое высококачественное зеркало сработает, было верным. Квен разыскал брата Пайка в местном центре по уходу за людьми с проблемами с памятью, и если мы со Стеф успеем скропать проклятие до прихода Финниса, то на рассвете мы вместе отправимся снимать проклятие с Брэда. Эта женщина была опустошена тем, что сыграла свою роль в наложении проклятия, и я надеялась, что, если она поможет снять его, то сможет найти успокоение.

Если, конечно, мне удастся убедить Трента, что я достаточно здорова, чтобы покинуть церковь.

Усталость все еще одолевала меня, несмотря на ожидаемый трехдневный сон, вызванный тульпой. Я была в ужасе, что проснусь с таким глубоким нервным ожогом, что не будет иметь значения, придет ли Бис когда-нибудь в сознание. К счастью, моя нервная сеть была чистой, с минимальными повреждениями, которые со временем заживут.

Хотя…

Ал был рядом, когда я проснулась. И Трент. Дженкс, конечно. И даже Этюд. На самом деле огромная горгулья еще не ушел, будто пытался заменить своего сына, и его скалистый силуэт на вершине церкви выглядел одновременно устрашающе и успокаивающе.

В целом, я была в порядке, только немного устала. Больше всего я беспокоилась об Але, и у меня было подозрение, что ожог, который он получил, пока я мастерила клетку для Ходина, был серьезнее, чем он хотел признавать. Он ушел почти сразу после того, как я пришла в сознание, уклоняясь от моих вопросов о состоянии его нейронной сети и обеспокоив меня, когда вместо того, чтобы просто выскочить, как обычно, он шагнул в лей-линию, которая теперь проходила через церковь, чтобы переместиться в безвременье… как я и должна была сделать. Ему предстояло долго идти пешком до своего фургона в лесу. Рисковать было приемлемо, пока я была тем, кто платил за это, и мысль о том, что Ал, возможно, потерял свою способность использовать лей-линейную магию из-за одного из моих безрассудных планов, была неприятной.

Однако все было не так уж плохо. Все обвинения против меня в похищении студентов были сняты после того, как Дали и Вивиан подтвердили, что я не причастна к их похищению. Более того, у меня было подозрение, что Вивиан пригласила меня на завтрашний обед, чтобы попытаться заставить меня закончить уроки Сайкса, несмотря на то, что профессор и Мелоди благополучно вернулись в реальность. Трент наконец-то назначил дату открытия «Башни Кэрью», а Пайк достаточно поправился, чтобы гоняться за Айви, как за золотым кольцом на карусели. Остался только Финнис. Если я добьюсь своего — а я добьюсь своего, — Айви вернется в Вашингтон только для того, чтобы привезти Нину домой в Цинциннати.

Склонившись над пятилепестковым цветком, я глубоко вдохнула, донеся пьянящий аромат до самого сердца, где он закружился вихрем.

— Спасибо тебе, Нэш, — прошептала я, и слезы навернулись на глаза при напоминании о том, что я была любима, даже если в моей жизни царил хаос.

Моргая, я перевела взгляд на церковь, со всех сторон освещенную ночным светом. Стеф, вероятно, уже закончила выводить символы на зеркале, и я встала, пробираясь сквозь высокую траву. Все, что нам оставалось, — это добавить паутину, цепляющуюся за цветок и вызывающую проклятие. И ждать. Мы не были уверены, сработает ли это в течение нескольких дней.

— Мисс Рейчел? — раздался высокий, чистый голос Гетти, и я, шаркая ногами, остановилась перед низкой стеной, отделяющей кладбище от сада. Прекрасная темноволосая пикси повисла передо мной, как темный ангел, с небольшой дорожной сумкой, привязанной спереди. Я видела, как Маталина вот так несла своего младшенького, и меня пронзила острая боль. Ее крылья снова мелодично зажужжали, она уходила.

— Привет, Гетти, — сказала я, нигде не видя сияния Дженкса. — Твои крылья звучат чудесно.

— Да, мэм. — Она закачалась, ее волосы стали бледно-серебристыми. — Вот почему я здесь. Я попрощалась с Дженксом и Стеф, но перед уходом хотела поблагодарить вас.

— Пожалуйста, но Гетти… — Я заколебалась, надеясь, что не сую свой нос куда не следует. — Я действительно хочу, чтобы ты осталась. Дженксу не помешала бы помощь, а фейри прислушиваются к тебе лучше, чем к нему.

Разглаживая руками свое залатанное платье, маленькая женщина посмотрела в самый темный угол кладбища, и на ее лице отразилось страдание.

— Я не могу.

— Конечно, можешь, — сказала я. — Я знаю, Дженкс жалуется, но ты ему нравишься.

Гетти быстро заморгала, и ее пыльца заблестела.

— Вот почему я должна уйти. Он мне тоже нравится. И… Я не стану рисковать, заводя детей, похожих на меня. Я не стану, мисс Морган.

— Он тебе не сказал? — спросила я, и моя улыбка погасла. — Я просила его рассказать тебе. Он не может иметь детей.

Глаза пикси расширились.

— Кто-то… — прошептала она, явно в ужасе. — Он…

— Боже, нет! — воскликнула я, кривя губы и прерывая ее. — Он использовал желание стать бесплодным. Маталина была в отчаянии из-за того, что у нее были дети, которые не переживут ее смерти, поэтому он загадал желание… — Я замолчала, когда Гетти закружилась в воздухе, взмахнув крыльями.

— Почему он мне не сказал? — спросила она, глядя на темный участок кладбища.

Я смущенно оттолкнулась от монолита.

— Он, наверное, предположил, что ты хочешь детей, а он не может их тебе дать. Он считает тебя красивой, Гетти. Что ты заслуживаешь полноценной жизни с мужчиной, который любит тебя.

— О… — Это был тихий вздох, почти стон. — Мне нужно идти, — сказала она и бросилась прочь.

Я напряглась, затем расслабилась, когда ее пыльца полетела не над стеной, а в дальний угол кладбища. Прости меня, Дженкс, если это причиняет тебе душевную боль из-за Маталины, но Гетти любит тебя.

С тысячелистником в руке я перешагнула через низкую ограду и оказалась на заднем дворе. Через окна веранды я увидела Стеф, и меня охватило чувство вины. С женщиной все было в порядке, но Дженкс сказал, что ей все еще снятся кошмары.

Констанс сидела в своей передвижной клетке на соле и, вероятно, все еще дулась в украшенном драгоценными камнями мышином домике, который соорудил для нее Пайк. У Трента были свои соображения о том, как обращаться с Финнисом, но мне нравилась простота, и, поскольку мы лишили Финниса опоры в виде Ходина, я хотела, чтобы Финнис отвез Констанс в Вашингтон в качестве предупреждения и обещания. Даже если Финнис вернется обратно, то, увидев, что кто-то из них ведет себя как мышь, я смогу заслужить некоторое уважение. По крайней мере, таков был мой план. Трент предпочел ударить их по больному месту… по кошельку.

— Одна свежая паутинка, — сказала я, входя, и Стеф подняла взгляд от маленького зеркальца, которое мы использовали в качестве нашего «телескопа-отражателя из Атлантиды». Она уже покрыла его рунами и перевернутыми символами.

— Отлично. — Стеф быстро улыбнулась мне, нахмурившись, когда положила кончики пальцев на контрзаклятие Тритон. — Все, что осталось, это поместить его на зеркало и вызвать.

Я положила тысячелистник рядом с ней, осторожно, чтобы не потревожить паутину. Констанс не было в домике, мышь с длинными клыками прижалась к прутьям, пытаясь дотянуться до тарелки, полной печенья. В святилище стояла еще одна тарелка. В морозилке я нашла целый пакет оладий. Очевидно, Трент пек их, когда нервничал, и это были долгие три дня.

— Ты хочешь разместить эту паутину? — спросила я. Констанс начала пищать от досады, и, сжалившись, я разломила печенье пополам и протянула ей. — У тебя чутье тоньше, чем у меня, — добавила я, когда мышка зашипела, даже когда взяла его, присев на корточки и наблюдая за мной своими большими черными глазами.

— Конечно.

Это был еще один из односложных ответов Стеф, но она, казалось, была в порядке, и когда я начала складывать грязные лей-линейные принадлежности в раковину, она использовала свои чудовищно дорогие палочки для еды с медными наконечниками, чтобы разложить паутину на зеркале для гадания. Крошечные колечки, украшавшие изгиб ее уха, блеснули на свету, и я подумала, были ли они такими же, как у нее, когда она только переехала сюда. Сейчас они выглядели… блестящими.

Меня пробрала дрожь, когда Стеф склонилась над зеркалом, а ее шепот отразился на моей ауре. Покалывание от темной магии не было неприятным, и только теперь, когда я начала думать, что у нас все получится, я сдалась и взяла праздничное печенье. Было неразумно смешивать еду и готовить заклинания, но именно Стеф занималась магией.

— Работает, — сказала я без всякой необходимости, издавая тихое «мммм» в знак признательности за то, что шоколад оживает у меня во рту. Черт, этот человек умеет печь. Но жевание замедлилось, когда я перевела взгляд с раскрытой книги проклятий Тритон на зеркало. — Что это? — спросила я с набитым шоколадным печеньем ртом, и шепот Стеф оборвался. — Этого нет в книге, — нахмурившись, сказала я, указывая на перекрученный, перевернутый символ. — Или этого. Или этого.

Мое печенье оказалось невкусным, и когда Стеф перестала шептать, меня охватил приступ тревоги, и я отогнала мысль, что это Ходин, и что я случайно засунула Стеф в тульпу.

— Это для того, чтобы я могла взять копоть с проклятия, и никто другой, — выпалила Стеф, и у меня перехватило дыхание. — Ходин научил меня. Он сказал, что это будет шутка, и я, как идиотка, поверила ему.

— Э… — начала я, даже не подозревая, что можно предупредить копоть, и она стиснула зубы. — Я просила тебя помочь не для того, чтобы ты могла принять оплату. И я избавилась от копоти, оставшейся от первоначального проклятия.

— Я забираю копоть. — Стеф вздернула подбородок, словно провоцируя меня на протест. — Ты бы никогда не получила первую, если бы я не скрыла от тебя, что в там было.

— Стеф…

— Я принимаю ее! — крикнула она, и мы оба обернулись, когда Дженкс влетел в комнату, привлеченные ее громким голосом. — Это единственное, чему Ходин научил меня, и за что я благодарна, — добавила она, покраснев и взглянув на Дженкса. — Это моя одежда. Я ее ношу.

Я вздрогнула, не зная, как к этому отнестись. Это должно было выглядеть действительно ужасно: она живет здесь, творит проклятия под моим присмотром, носит на себе их следы. Не говоря уже о ее метке демона с тремя черточками.

— Ты не знаешь, на что идешь, — сказала я, и во мне снова вспыхнул стыд. — Люди могут это увидеть. Они могут предположить…

— Я знаю, что они подумают. Плата моя. Sic semper erat, et sic semper erit (лат. «Так было всегда, и так всегда будет»).

Я потянулась, чтобы остановить ее, но с последними словами все было кончено. Мои плечи опустились, когда я почувствовала, как поднимающаяся магия уходит обратно в зеркало. На мгновение паутина и все символы засветились зеленовато-желтым светом. Затем все исчезло, растворившись в зеркале и забрав с собой проклятие. Даже паутина исчезла, лишь слабое воспоминание о ней осталось на стекле.

Стеф поморщилась, когда копоть впиталась в нее. Я не осмелилась воспользоваться вторым зрением, чтобы увидеть, что она сделала со своей аурой.

— О, Стеф… — я коснулась ее руки, и она вскинула голову, учащенно дыша.

— Это сделала я. Я плачу за это, — сказала она, покраснев от возмущения.

Дженкс захлопал крыльями, поднялся и, жестом приказав мне остаться, вылетел из кухни. Кто-то барабанил во входную дверь. Для Финниса было еще слишком рано, а Трент просто зашел бы. Если бы это было важно, Дженкс сказал бы мне.

— Вот. — Пальцы Стеф дрожали, когда она брала зеркало со стойки. — Все, что ему нужно сделать, это посмотреться в него. Я знаю, что обещала пойти с тобой на встречу, но меня могут не пустить в учреждение… сейчас.

На последнем слове ее голос повысился, и у меня на глаза навернулись слезы, когда она потерла три демонических пореза на запястье и смахнула слезы. Она будет носить их всю жизнь, не в состоянии заплатить Ходину за те услуги, которые она на них купила.

— Эм, я приберу здесь позже. Мне нужно кое-что проверить в своей комнате, — внезапно сказала она, почти запаниковав. — Извини.

— Я сама все сделаю, — сказала я, когда она выбежала из кухни. — Финниса не будет здесь до полуночи.

— Я сказала, что уберу! — крикнула она, и я вздрогнула, когда за ней захлопнулась дверь.

— Ну, тогда ладно, — кисло сказала я, убирая зеркальце в сумку, чтобы отнести в клинику. Если Трент будет слишком занят, Пайк может пойти со мной.

— С ней все будет в порядке, — сказал Дженкс, пикси прилетел, как только Стеф ушла. — Ты вряд ли сможешь увидеть копоть после того, как она впитается. Это до смерти напугает ее следующего парня.

Облокотившись на стойку, я взяла еще одно печенье.

— Или привлечет не того.

— В таком случае, она его исправит. Быстро. — Довольный, Дженкс наклонился к тарелке с печеньем и с трудом поднялся, чтобы передать вторую половину Констанс. Она доела первую и явно хотела еще. Большинство вампиров не употребляют в пищу много твердой пищи, но у меня было подозрение, что Трент подсыпал туда Бримстон, чтобы ускорить мой метаболизм и быстрее поставить меня на ноги.

Любовник, принц-воин, наркобарон.

— Спасибо, что сказал тому, кто стоял за дверью, убираться восвояси. Кто это был? Опять тот парень из газеты?

— Не-а. — Ухмыляясь, Дженкс просунул печенье через решетку в ожидающие руки Констанс. — Дойл и Финнис. Я сказал им, чтобы они отвалили, пока ты будешь колдовать.

Я подпрыгнула, пульс участился, когда я стряхнула крошки с груди.

— Финнис? Сейчас? Зачем он привел Дойла? — Отлично. Я хотела надеть что-нибудь менее… откровенное, пока они не пришли. Не говоря уже о том, что Трент хотел присутствовать. Так вот, он будет изводить меня весь вечер, требуя «он сказал, а я сказала» от начала до конца.

Дженкс выбрался из клетки Констанс и осыпал ее зелеными блестками, пока она не чихнула.

— Откуда я знаю? — Уперев руки в бока, он посмотрел вниз. — Ты готова идти домой, кровавая язва?

Констанс издала жуткое булькающее шипение, выронила печенье и опустилась на все четыре лапы, чтобы сохранить равновесие, когда я осторожно подняла ее клетку. Я одернула футболку свободной рукой, пока шла по коридору, жалея, что не могу заскочить наверх за своей зеленой мантией для чар. Следы ожогов на ней делали меня невероятно опасной, а легкий привкус жженого янтаря придал бы мне некоторую известность на улицах.

Я даже отсюда почувствовала запах разгневанного вампира и прикоснулась к маленькой лей-линии, которая теперь проходила через церковь, наслаждаясь долгожданным приливом силы, несущим в себе намек на мою ауру. В конце концов, я протолкну лей-линию в сад, но сейчас было более чем приятно, что она так близко.

— Я думала, мы договорились на полночь, — сказала я, замешкавшись в конце коридора, и двое мужчин, которые в данный момент изучали открытые стропила, повернулись ко мне. Один был мертв, другой жив, оба вели себя так, будто знали что-то, что могло бы сделать мою жизнь еще более радостной. — Трент хотел присутствовать, — добавила я, когда никто из них ничего не сказал, и в моем голосе прозвучал тщательно выверенный баланс уважения и раздражения. — Но это нормально. Я знаю, что он хотел сказать.

— Морган. — Финнис медленно отвернулся от витражей и посмотрел на меня, зрачки его карих глаз казались черными в тусклом свете. Из-за своего скучного костюма он казался старомодным, но стильным, особенно рядом с Дойлом в его простом костюме спецназовца и со значком на шее.

— Витражи красивые. Оригинальные? — спросил он, указывая на них.

Я подошла ближе, крепко держа линию. Мне почти хотелось, чтобы он попытался что-нибудь сделать, чтобы я могла его ударить.

— Только не в моей церкви, нет. — Я остановилась в добрых восьми футах от него и поставила Констанс на кофейный столик, где Дойл с благоговением уставился на нее. — Восстановлены из отходов.

Финнис улыбнулся, пряча зубы, и старательно проигнорировал визг Констанс, которая кричала на него.

— Они напоминают мне о моей юности.

Мило.

— Спасибо, что пришли сюда. Я ценю это. Очевидно, руководство Цинциннати не хочет, чтобы я появлялась на территории. — Снова забанена. История моей жизни.

Дойл перевел дыхание, его пальцы потянулись к внутреннему карману пиджака, но Финнис оказался быстрее, мягко прервав агента ОВ.

— В чем дело, Морган? Меня ждет самолет.

Я перевела взгляд на Дойла, когда мужчина пожал плечами, его руки будто виговый листок на причинном месте. То, что он хотел мне передать, все еще лежало в кармане. Пожалуйста, только не еще один ордер.

— Ладно. Справедливо, — сказала я, когда Дженкс уселся на стропила, и его густая пыльца была невысказанной угрозой. — Поскольку ты собираешься в Вашингтон со своими находками, я бы хотела, чтобы ты остался там и добился одобрения моего — проклятия души. Оно будет продвигаться вперед, или я буду продвигать его без тебя.

Финнис моргнул, а затем начал смеяться. Я не знала, что мертвый вампир может смеяться, если не считать попыток убедить живых в том, что у них все еще есть чувство юмора, которого у них не было, и я терпеливо ждала, пока он не поймет, что я не впечатлена и не напугана.

— Нет, — сказал он, и его губы дрогнули, когда он сделал два шага вправо, чтобы выбраться из-под пыльцы Дженкса. — Я возвращаюсь в Вашингтон, чтобы более эффективно принимать ставки на Цинциннати. Я продаю ваш городишко, где разводят свиней, тому, кто больше заплатит. Твой талисман души, как и ты сама, мертв.

Это было примерно то, что, как я думала, он скажет, и именно поэтому я согласилась с планом Трента.

— Хорошо, — сказала я, желая, чтобы он был здесь и воплотил его в жизнь. Нет ничего более впечатляющего, чем колкие угрозы эльфа по поводу денег. — Но прежде чем ты начнешь звонить, я хочу тебе кое-что напомнить. Мой парень поставляет тебе Бримстон.

Дойл напрягся. Он перевел дыхание и задержал его, когда Финнис поднял палец, призывая его к молчанию.

Улыбаясь, я положила руку на клетку Констанс, пытаясь заставить ее заткнуться.

— И хотя Тренту не составило бы труда поджечь весь мир, чтобы доказать свою точку зрения, я больше склонна обратить твое внимание на это как на напоминание о том, что в моем распоряжении есть взятки, откаты и, что более важно, сеть распространения, позволяющая выводить на рынок другие запрещенные препараты или процедуры.

Дойл медленно выдохнул, но его очевидное облегчение, казалось, пронзило Финниса, как заноза, и вылилось в напряженный взгляд черных глаз.

— Без налогов, — добавила я, улыбнувшись, чтобы показать зубы, поскольку мы все скалили их друг на друга.

— Ты снимешь свое проклятие с рассмотрения ФУЗЧ, или Айви умрет, — нараспев произнес Финнис, застыв как вкопанный в моей церкви. Позади меня Констанс начала трясти прутья клетки, ее пронзительный крик прорвался сквозь феромонную ловушку Финниса.

— Нет, — сказала я, оскорбительно махнув рукой, будто это могло избавить от феромонов «слушайся меня». Ладно, с ними было вроде как хорошо, но я знала, что они лживы, и я видела, каким монстром он был — до глубины души.

Финнис замер, сжав губы. «Что? Нечасто слышишь это слово, сопляк?» подумал я.

— Так и будет, — сказала я, когда Дойл откашлялся, подняв руку, чтобы скрыть ухмылку. — Ты можешь либо сделать шаг вперед, чтобы присутствовать при его выпуске, либо стоять в стороне и наблюдать, как кто-то другой получает признание и деньги. Я предлагаю тебе шанс на процветание. Воспользуйся им.

«Да заткнешься ты наконец!» подумала я, хлопнув по клетке Констанс, и мышь-вампир, наконец, затихла.

— Кто-то заработает кучу денег, — добавила я в долгожданной тишине. — И, как говорит Трент, если не ты это делаешь, то все теряешь.

У Финниса задрожали руки. Некоторое время назад он перестал дышать и застыл, пока в его голове проносились мысли и расчеты. Я крепче сжала лей-линию, пока у меня волосы не встали дыбом. Он знал, что лучше не нападать на меня в моей собственной церкви, но я могла сказать, что это было всего лишь желание убить его дважды.

— Демон или нет, — сказал он, — ты не выживешь, если мы призовем тебя к смерти.

Я кивнула. Я слышала это и раньше, и каждый раз это стоило мне чуть ли не больше, чем я была готова отдать, чтобы пережить.

— Хорошо. — Я отступила на шаг, радуясь, что Констанс перестала визжать. — Тогда как насчет того, чтобы учесть это в своих расчетах? Я обрекла Ходина, демона, который, как ты предполагал, собирался покончить со мной ради тебя, на сущий ад. Я ухаживала за мастером вампиров, которого ты послал убить меня. Или ты отправил ее сюда в надежде, что я убью ее? — добавила я, и Констанс снова издала жуткое булькающее шипение. — Меньше чем за неделю я заставила демонов смириться и перестать красть людей. Если они научились уважать меня, то, возможно, и тебе стоит это сделать. Но, держу пари, этого тоже недостаточно. Я заметила, что нежить пожирнее зомби. Вот.

Не сводя глаз с Финниса, я протянула ему клетку Констанс.

Финнис дернулся всем телом, когда подстилка, которую Констанс швырнула в него, оцарапала ему грудь. Ухмыляясь, я неподвижно ждала, пока Дойл возьмет клетку в руки.

— Меня не пугает, что Констанс — мышка, — сказала Финнис.

— А должно, — коротко ответила я. — Ты можешь заставить ее измениться, выплеснув галлон соленой воды, но я бы этого не делала. Она ненавидит тебя больше, чем меня. — Я наклонилась, задержав дыхание, чтобы избежать запаха разъяренного вампира. — Расколдуй ее. Осмелься, — прошептала я, потому что в этом была моя истинная сила. Я обратила их оружие, Констанс, против них самих. Это он мог понять. Я могла превратить ее в мышь, но Финнис отправил ее сюда умирать… и она это знала.

Финнис на секунду отвел от меня взгляд, и я поняла, что победила. У него были сомнения. Он был напуган.

— Убери проклятие души из ада ФУЗЧ, Финнис, — сказала я, но на этот раз это было требование, и на этот раз… он прислушался. — Ты можешь либо преуспеть в качестве чемпиона, либо оказаться на обочине. Мне все равно. Мне одинаково пофиг на оба варианта.

И тут я подпрыгнула, лей-линейная энергия потрескивала во мне, когда Дойл дернулся и вырвал руку из клетки Констанс.

— Лови ее! — пронзительно закричал Дженкс со стропил, но было уже слишком поздно, и клетка Констанс упала на пол, а Дойл держал свою укушенную руку, на которой виднелся алый рубин крови.

— Ты, трусливое троллье дерьмо. Ты уронил ее! — закричал Дженкс, и его крылья напряженно загудели, когда я, танцуя, подпрыгивала. Явно расстроенный, Дженкс подлетел к сломанной клетке, где повсюду были вода и подстилка.

У меня перехватило дыхание при виде размытого пятна карамельного цвета.

— Рекс! Дженкс, берегись! — закричала я, когда кот набросился на клетку, разбив ее настолько, что Констанс смогла выскользнуть. В мгновение ока Рекс бросился за ней, Дженкс — по горячим следам, а Констанс пробежала по коридору и скрылась за дверью Ходина.

Я затаила дыхание от облегчения, но, да, это было нехорошо.

Дернув хвостом, Рекс похлопал по трещине, прежде чем присесть и ждать.

— Глупый кот! — крикнул Дженкс, его пыльца стала раздражающе зеленой, когда он вернулся. О, он вполне мог пролететь под дверью, но ни за что не оставил бы меня наедине с двумя вампирами. В плохом настроении он резко остановился перед Дойлом, уперев руки в бока и хмурясь. — Молодец, промокашка.

Я встретилась взглядом с Дойлом, когда он вытирал укушенный палец о край пиджака.

— Думаю, ты не возьмешь ее с собой, — обеспокоенно сказала я. Констанс не хочет возвращаться в Вашингтон? Любопытно. — Надеюсь, тебе понравилось в Цинциннати, — добавила я, желая, чтобы Финнис не посещал мою церковь. — Ты бы хотел, чтобы Айви или Пайк проводили тебя в аэропорт?

— Нет. — Финнис наклонил голову и, нахмурив брови, посмотрел на дверь комнаты Ходина. — Я… в порядке. Как думаешь, сможешь ее поймать?

«О, ты волнуешься, да?» Я переступила с ноги на ногу, расслабив руки.

— Айви остается, — сказала я ровным голосом, и пыльца Дженкса приобрела яркий, счастливый золотистый оттенок. — Нина присоединится к ней при первой же возможности. Убедись в этом. Если возможно, посади ее на самолет сегодня вечером.

Дойл вздрогнул, когда Финнис сжал челюсти. Шум крыльев Дженкса стал громче, и на мгновение я подумала, что, возможно, зашла слишком далеко, но затем немертвый вампир кивнул.

— Нине и Айви будет разрешено вернуться в Цинциннати.

Я сдержала радостное подпрыгивание, когда Финнис развернулся с быстротой нежити. Выпрямив спину и широко шагая, он направился к двери. Дойл скорчил недовольную гримасу, и я громко сказала:

— У тебя есть шесть месяцев. Если с проклятием ничего не изменится, я отправлю его на нелегальный рынок. — Потому что это была идея Трента, и она была хорошей.

Финнис резко остановился, темнота в комнате, казалось, сгустилась вокруг него. Обернувшись, он пристально посмотрел на меня и, наконец, выдавил:

— Я буду на связи.

Я не могла сказать, было ли это угрозой или обещанием, но он уходил, а Айви оставалась. На данный момент этого было достаточно.

Я кивнула ему, и внушительный вампир открыл дверь и вышел.

— Дойл! — воскликнул он, и взгляд живого вампира оторвался от крошечного, украшенного драгоценностями домика среди пролитой воды и подстилки.

— Это для тебя, — сказал Дойл, доставая из внутреннего кармана пиджака конверт. — У тебя есть время до конца месяца, чтобы оплатить счет, а затем он будет передан в суд по мелким искам.

— Дойл! — На этот раз с тротуара донесся крик Финниса, повелительный и сердитый.

Я открыла конверт и обнаружила счет за ремонт гаража аэропорта.

— Это не мелкие претензии, — сказала я, потрясенная суммой, и Дойл ухмыльнулся, его темные глаза сверкнули.

Дженкс протяжно и низко присвистнул, и его пыльца посыпалась на бумагу. Сжав губы, я сложила иск и сунула в карман, чтобы передать Тренту. Он нанес ущерб. Он мог заплатить, чтобы исправить это. «Видишь, я могу делегировать полномочия», подумала я.

— Напоминаю, я не работаю на тебя, — самодовольно сказал Дойл. — Есть еще вопрос о том, что ты заключила демона в тюрьму без суда и следствия. Мне нужно, чтобы ты… чтобы…

Слова Дойла оборвались, когда я подняла руку, прося его подождать, и уверенными шагами направилась к детскому роялю Айви и фиолетовой папке, лежащей на нем. Боже мой, как приятно быть на шаг впереди.

— У меня здесь оригиналы постановлений о заключении Ходина под стражу, — сказала я, открывая его и вынимая две папки, которые Дали доставил курьером. Одна была совершенно белой, другая — из тускло-желтого пергамента, волшебным образом состарившегося так, что на вид ему было более двух тысяч лет. — И судебный приказ Дали, объясняющий его побег и дающий мне право снова посадить его за решетку. Не будешь ли ты так любезен и не занесешь их за меня?

Сияя, я протянула Дойлу два ордера.

— Сукин сын, — сказал он, но, взяв их, ухмыльнулся, прежде чем развернуться и почти бегом покинуть мою церковь. — Сукин сын! — повторил он, стоя на ступеньках, но это было удивление, а не гнев, и от этого мне стало хорошо.

— Мило, — сказал Дженкс, когда я медленно последовала за Дойлом, чтобы закрыть дверь. — Извини за Констанс, — добавил Дженкс, когда мы наблюдали, как Дойл садится за руль, опуская все четыре стекла, даже когда он завел машину и умчался. — Дойл — слабак. Ты собираешься выбросить солонку, чтобы она не смогла измениться обратно?

— Хорошая идея, — сказала я, оглядываясь на кухню. — Отлично. Просто замечательно. У нас в церкви мышь-вампир. У нее около четырех часов, чтобы зарыться на глубину шести футов, иначе к рассвету она будет дважды мертва.

— Гетти, возможно, сможет ее найти. Она решила остаться, — добавил Дженкс, и я почувствовала радость.

— Хорошо, — сказала я, отворачиваясь в поисках Трента. — Тебе нужно почаще целовать ее.

Его тихий вздох был полон воспоминаний о Маталине.

— Знаю.

Где ты, Трент?.. Я в последний раз оглядела улицу, прежде чем закрыть дверь. Свет моего телефона осветил прихожую, пока я искала Трента.

— Трент будет недоволен, что пропустил встречу с Финнисо, — сказала я, отправляя ему сообщение с просьбой не торопиться и, возможно, купить мороженого. — Можно подумать, что, имея недвижимость в центре города, ему будет легче распределять свое время, а не сложнее.

— Его нет в башне Кэрью, — сказал Дженкс, влетая в святилище. — Он в «Даллиансе».

Я резко остановилась, убирая телефон карман.

— Он… Где?