Развод в 45. Предатель, которого я любила

Глава 33

Утро понедельника было суетным и в большей степени выматывающим. Сначала я наблюдала за тем, как Лида проверяет сумку, которую я возьму с собой в больницу. Потом – как она вытирает слезы и без слов обнимает меня, отпуская в клинику. Затем мы дождались машину, которая приехала ровно к десяти, и через полчаса я снова оказалась в стенах ставшей привычной за год палаты.

Дальше наступила тишина. Медсестра – единственный человек, которого я видела на протяжении двух часов. Нервы, страх, ожидание… Всё это смешалось в такой сумасшедший коктейль, что я ужасно устала от этого ощущения. Поразительно, но я не думала ни о ком, кроме самой себя. Строила планы на будущий год. В том будущем я видела себя стоящей на своих ногах. Возможно, я буду передвигаться отныне с палочкой или же при помощи ходунков, но я буду ходить.

Сегодня мне не было дела до предательства Никиты, до ухода дочери за ним. Выбрав в какой-то момент себя, я думала о самом важном человеке, которого не могла подвести. О себе.

Но когда в двенадцать часов дня за дверью палаты я услышала многочисленные шаги, уныние и скуку сдуло ветром.

Ко мне вошли врачи. Нейрохирург и завотделением были знакомы, как и помощница, которая всегда ходит рядом с ними и записывает всё, что они говорят. А вот другой мужчина в белом халате – нет.

Ему на вид было лет сорок. Азиатская внешность бросалась в глаза, как и красивая улыбка.

– Олеся Ивановна, добрый день, – Валерий Леонидович с улыбкой приветствует. – Позвольте представить – Данияр Русланович. Тот самый нейрохирург, который работает с нейростимуляторами. Так сказать, передовик в России.

– Здравствуйте, – обращаюсь сразу ко всем. – Рада с вами познакомиться.

– И я рад. Здравствуйте, Олеся Ивановна. Ну что ж… – Он садится в кресло и берет немалую папку с моей годовалой историей. – Я ознакомился с вашими результатами. И должен признать, что время на нашей стороне, это преимущество мы должны использовать обязательно. Однако я надеюсь, что вы не ждете от меня чуда.

– Нет, конечно же нет. Я лишь хочу получить шанс. И он либо сработает, либо…

Врач кивает.

– Понимаете ли вы, с чем мы имеем дело?

Я машу головой и слушаю его небольшую лекцию. О том, что спинной мозг не разрывается полностью, так как это влечет смерть. Что его можно сравнить с многожильным проводом. И от того, как много жил остались целыми, будет зависеть результат. Мне понравилось слушать, и я стала понимать, что мне предстоит.

– Таким образом, мы проведем ряд дополнительных анализов, прежде чем дойдем до операции по вживлению электродов к месту надрыва. Будем «прозванивать» ваш позвоночник и понаблюдаем за его откликом. Надеюсь, я не сильно напугал вас.

Он мягко улыбнулся, вызвав доверие.

– Нет, спасибо, что рассказали больше об этом методе.

– Тогда, я полагаю, сегодня мы сделаем МРТ. Чем свежее я буду видеть картинку, тем проще. – Он повернулся и кивнул девушке, которая сделала заметку. – Валерий Леонидович, это возможно? Аппарат не будет занят?

– Нет. Все в порядке.

– Отлично. Завтра мы с вами встретимся в десять. Подготовьте Раму Балканского. – Это он тоже сказал врачам, а мне послал свою улыбку.

На этом встреча закончилась, и снова потекли часы ожидания.

Лида позвонила в надежде, что я пережила очередное врачебное вмешательство. Но в итоге пообещала не терзать меня. Хотя я мало верила в это. Она, как и я, слишком сильно хотела для меня счастья и здоровья. К тому же мы не увидимся с ней какое-то время. После нее я поговорила с сыном и Леной, которые позвонили друг за другом. И всё бы ничего, но закончился разговор с дочерью, когда ее позвала кушать любовница Никиты.

Расстроиться или даже подумать об этом я не успела – меня увезли на МРТ.

Вернувшись в палату, я обнаружила пропущенный звонок от Никиты и СМС от Всеволода.

Бывший муж внес деньги за операцию и восстановление. Хотя суд не обязывал его. Так как я отказалась ждать квоту от государства, он мог спокойно дождаться реабилитации и оплатить уже лишь ее. Как бы я ни хотела, но я благодарна ему за это. Потому что банк не оценил бы дом достаточно дорого, чтобы я смогла оплатить операцию. Потеряв слишком много, я не смогла бы себе этого простить. Так что даже если это и попытка Никиты искупить часть своей вины, я ему благодарна, независимо от мотива.

Тот мужчина, которого я знала долгие годы брака, именно так и поступал. Во благо семьи. Не знаю, что в нем сломалось в последний год, но мне жаль его.

«Здравствуй, Никита. У меня обследование, не могу быть на связи постоянно. Спасибо, что оплатил операцию».

Возможно, эти слова были скупыми, но мы сейчас на такой стадии отношений, и пока что я не готова их менять или думать об этом больше, чем пару минут. Я просто не могу этого сделать. Мне нужен здоровый разум, чтобы заставить свое тело жить дальше и «идти» в правильном направлении.

Если мысли о бывшем муже заставляли думать и глубоко погружаться в себя, то СМС от Всеволода заставило улыбнуться.

«Олеся, добрый день.

Если честно, не знаю, под наркозом вы там или уже на беговой дорожке пытаетесь скрыться от врачей, я всё равно желаю вам удачи. (Простите, если написал что-то обидное. Но мы с дочерью не верим в иной исход.)»

Следом было прикреплено фото Маши с листом формата А3. Она нарисовала сердечки, ноты с ногами, которые бегают по белому полотну вокруг слов: «Мы вас любим!»

Горло сжалось от неконтролируемых эмоций.

Мой хохот, смешанный с непонятными чувствами, отразился от скучных серых стен и растворился в воздухе.

В груди стало свободнее. Давление куда-то ушло, и я вздохнула.

Было во Всеволоде что-то интересное, способное зацепить любую женщину. Цепляло ли меня это в нём? Да, наверное. Просто я была сосредоточена на других вещах. И, мягко говоря, я не скоро буду прежней женщиной, способной любить.

«Здравствуйте, Всеволод. Передайте Марии моё искреннее спасибо. Вам своё я говорю лично. И за юмор, который мне необходим, и за веру.

Операция пока не состоялась. До неё необходимо пройти обследование. Даже точной даты не знаю».

Как только моё сообщение оказывается доставленным и прочитанным, мой телефон начинает звонить.

Стоит ответить, как в трубке раздаётся облегчённый вздох.

– Слава богу, вы не обиделись.

– Обиделась? На что? – недоумеваю, ответив отцу Маши.

– Моё сообщение, мягко говоря… Уф… Я прошу прощения. Это было некрасиво и бестактно.

С моих губ срывается смех.

– Если честно, вы меня очень порадовали своими словами. Такое позволяют себе только мои подруги. Они не относятся ко мне как к инвалиду и постоянно что-то подобное выкидывают. Даже решили, в какой фитнес-клуб и на какие занятия буду ходить.

Снова вздох, но уже более спокойный.

– Я правда переживал. Всё же я не из категории ваших друзей, а всего лишь знакомый. Да и что подумают ваши родные, прочитав такое. Я обещаю…

– Вы знаете, Всеволод…

– О, можете просто Сева меня звать. Моё имя такое длинное, что забываешь, что собирался сказать, пока его произнесёшь.

Я срываюсь на смех.

– Боже…

– Рад вас развеселить. Так говорит моя тёща. С первого дня знакомства она заупрямилась и отказалась называть полным именем. Но я вроде как не против.

– Хорошо и спасибо. Так вот, с вами я, можно сказать, отдыхаю, а вот с родными… С ними я как раз-таки чувствую себя инвалидом.

– О…

– Вы были со мной откровенны. Я решила тоже быть таковой. Муж ушёл, дочь последовала за ним. А сын срывается с учёбы из далёкого города только для того, чтобы увидеть меня после операции на двадцать минут.

Когда поток слов заканчивается и я позволяю лёгким набрать воздух, мне становится не по себе.

– Это так глупо, – машу головой, не веря, что сказала всё это. – Простите, я не должна была…

– Нет, нет. Стойте, – он замолкает и берёт паузу. – Я просто… Я просто мысленно очень некрасиво выражался, пока вы рассказывали о произошедшем. Я вроде как джентльмен. И они ваши родные. Не хотел быть грубым.

На моих губах снова расплывается улыбка.

– Спасибо за поддержку.

– Вот уж точно не за что. Но вопросы задавать не стану.

– Благодарю. Как там юная звёздочка?

– О, думаю, я слишком рано рассказал ей о поступлении в школу. Она стала волноваться, и, кажется, это уже слишком.

– Маша впечатлительная и скромная, пока не окажется на сцене. Покажите ей записи. Она должна увидеть себя такой, как её видим мы.

– Думаете, это сработает?

– Не знаю, но по крайней мере попытайтесь. Если мы будем её просто хвалить, она засомневается ещё больше. А так она сделает выводы самостоятельно.

– Хорошо. Сегодня же этим и займусь.

– Хорошо.

Мы замолкаем, и пауза кажется скорее милой, чем странной или неловкой.

– Что ж, тогда я пойду работать. Вы не обижены, и я спокоен.

– Я определённо не обижена. Спасибо ещё раз. Марии от меня привет.

– Обязательно передам. – Олеся, – зовёт Всеволод, когда я уже отрываю телефон от уха.

– Да?

– Я могу позвонить вам снова, чтобы… узнать, как ваши дела?

– Конечно.

– Спасибо. До свидания, Олеся.

– Всего хорошего, Вс… Сева.

Он смеётся, и на этом я отключаюсь.

___

К десяти часам следующего дня я снова была вымотанной. Но по крайней мере врачи работали строго по часам и пришли без опоздания.

Нейрохирурги говорили между собой на медицинских терминах. Рассматривали снимки моего позвоночника. Что-то отмечали. В это время двое парней крепили какие-то планки вдоль всей кровати с подвешенными к ней треугольниками.

– Что это?

– Рама Балканского.

– Ясно, спасибо.

До прихода врачей медсестра одела меня в спортивный топ и лосины. Я не имела понятия, что будет происходить, но это оживление в палате захватывало.

– Ну что ж, Олеся. Результаты у нас довольно хорошие, – Данияр Русланович сел рядом на стул.

– Правда?

– Помните, я вам говорил про многожильный провод?

– Конечно. Это очень ярко передало суть проблемы.

– Хорошо, этот пример всегда попадает в цель. Итак, ваш «провод» разорван на двадцать пять процентов из ста.

– А… – мне эта цифра показалась настолько огромной, что захотелось плакать.

Неужели это и есть хорошие результаты?

Но спросить ничего я не успела, так как врач стал пояснять свои слова.

– Олеся, я вижу, что вы в шоке. Но поверьте моему слову: четверть сохранившихся нейроцепей – это просто отлично. Просто чтобы вы понимали: мы поставили на ноги человека, у которого было сохранено всего четверть спинного мозга. Конечно, это ходьба с тростью, порой с ходунками, но это лучше, – я киваю. – Нам просто нужно подтолкнуть ваш мозг, – прикладывает два пальца к своему виску, – и спинной мозг к действию. Чтобы организм сделал упор на сохранившийся участок, а не надеялся на то, что потерял.

– Я поняла.

Неожиданно его слова придали мне гораздо больше уверенности. Ведь если он не сказал это ради поддержания духа, то выходит, всё возможно?

Мне не терпелось начать. Что угодно. Как бы ни происходила эта реабилитация, я согласна на неё заочно.

После ещё одной недолгой беседы мне эпидурально ввели электрод куда-то в спину. Затем прикрепили пласт в том же месте, как мне показалось, уложили на спину и подвесили ноги на эти самые рамы. На живот опустилась ещё одна пластинка, и она показалась мокрой. От неё шёл провод, соединяющийся со стимулятором.

– Олеся, сейчас я буду пускать импульс и отслеживать динамику на экране, но вы должны сообщать мне о своих ощущениях. Это будет секундный импульс тока с минимальной частотой. И если не будет дискомфорта, то мы его увеличим. Незначительно, но до определённого порога. Вы почувствуете покалывание, не более того.

– Хорошо.

– Готовы?

– У меня вопрос: покалывание где?

– В ногах, – его улыбка стала широкой.

– То есть я стану чувствовать их?

– Станете. При подобной стимуляции, которая продлится неделю, вы станете чувствовать ноги, и мы понаблюдаем за тем, как ваши нервы и мышцы себя поведут.

– Ладно.

Несколько минут шли какие-то переключения, щелчки, а потом всё замерло: время, тарабанящее сердце в моей груди, дыхание… Казалось, весь мир ждал первого импульса. И когда он произошёл, мне показалось, словно холодная вода стала течь от моего позвоночника по костям ног. Всё ниже и ниже, утекая. Она скапливалась в моих ступнях и покалывала в них.

– Господи, – я задохнулась от этих эмоций и выкрикнула: – Ещё. Сделайте так снова.

– Я уже подумал, что ничего не вышло, – улыбнулся Данияр Русланович.

– Вышло. Я почувствовала. Пожалуйста, сделайте.

И эти секундные импульсы пошли снова. Без остановок. Воды казалось так много. Она затапливала икры, всё мышечное пространство моих конечностей. И ничего прекраснее мне в этот момент не казалось. Я чувствовала.

Я ощущала свои ноги. Ощущала, как к ним просачивается жизнь.

– Олеся, я увеличу подачу тока. Должен произойти сдвиг.

– О чём речь?

– Ваши мышцы начнут сокращаться.

– Хорошо.

– Не бойтесь.

А я и не боялась.

Я была словно ребёнок на ярмарке, впервые увидевший лошадь вживую и коснувшийся её гладкой шерсти. Я не боялась. Я ждала.

Послышался щелчок, и правая нога дёрнулась. Точнее, это мне показалось, что дёрнулась. На деле же она… будто двинулась вперёд. Будто… я сделала шаг.

– Что это?

– Это имитация хождения. Мы прикрепили электроды в так называемом шаговом отделе позвоночника. Поэтому, стимулируя этот участок, ваши ноги приходят в движение. Посмотрите.

И когда я снова повернула голову, мои подвешенные ноги «шли».

– О господи, – я прикрыла рот и продолжила наблюдать за этим… чудом.

Это давало не просто надежду. Это говорило мне о том, что всё не зря. Год мучений и разочарований ради момента, когда я верю, что смогу это сделать.