Развод в 45. Предатель, которого я любила

Глава 46

Она смотрела на воркующую с отцом и Ларой Веру. Лене с трудом удавалось сдерживаться, потому что десять минут назад она попросила отца помочь ей с алгеброй, и он до сих пор не мог отлепиться от своей «чудесной» семьи даже на одно мгновение.

Последние две недели стали испытанием. Она не находила себя дома, оказалась вроде как изгоем своей лучшей подруги, так как ее мать, которая пришла в школу после их ссоры со стервами из параллельного класса, сказала, что это была последняя капля.

Перед подругой встал выбор. Она выбрала порядок в семье. Но Лена не понимала, почему они не могли в таком случае общаться просто в школе. Откуда предкам знать, общаются ли подруги в школе или нет?

Об этом она говорила ей первые два дня после выходных. Пока подруга-стерва не наорала на нее посреди коридора и не сказала отвалить.

Лена отвалила. А потом, уже от нее отвалили другие друзья.

Теперь девочка сидела за столом с отстойной дурой, которая ко всему прочему воняла. Но учителя не позволяли пересесть, так как парт не хватало для такого маневра.

В итоге и школа стала испытанием. Приходя туда, Лена ждала последнего урока, чтобы скорее сбежать.

Третьим местом, где ее по-прежнему не принимали, была больничная палата матери. К ней не пускали часто. А если и пускали, то почему-то между ними не осталось тем для общения.

Лене было плевать на мнение других, на то, что она их могла разочаровать. И сейчас тоже так было. Но, оставшись одной… появилось слишком много времени для размышлений, и они ей не нравились.

– Пап, – снова попыталась позвать отца девочка, но Вера точно в ту же секунду заверещала о том, что их дочь что-то вякнула, и, умиляясь, отвлекла внимание отца, которое она даже не успела привлечь.

Встав с дивана, Лена ушла к себе.

На глаза навернулись очень злые слезы обиды.

Вчера Вера поступала так же. И в итоге домашка не была сделана. А следовательно, это будет очередная двойка в электронном дневнике.

Лена пыталась быть тихой и сдерживала свою злость на мачеху, на бесячую сестру и вынужденные посещения психолога.

Эта женщина ее доставала разговорами. За все сеансы тупотерапии Лена не сказала ни слова. Хотя нет… она продолжала говорить: «У меня все окей».

Отец потихоньку оттаивал. Позволил брать ноутбук, если Лара спала, а она хотела посмотреть фильм. На улице сейчас было слишком грязно, да и холодно. Поэтому гулять не хотелось. К тому же, ей больше не с кем было гулять. Так какой смысл туда идти? Еще Вера иногда звала ее с ними и отцом. Но Лена отказывалась. Даже когда порвались ее кеды, она не стала просить деньги у отца или матери. Она просто продолжила ходить в старых.

– Лена, пошли ужинать, – отец вошел и застал ее за столом.

Но если ему показалось, что дочь занимается, то он ошибся. Девочка держала ручку в руках и, задумавшись, сдерживала гнев.

– Ты так зол на меня, что даже не можешь отвлечься и помочь? – спросила она, положив ручку на стол.

– Ты меня звала?

Лена повернулась к нему и кивнула.

– Не звала.

– Чем тебе помочь?

– Я сама. Иди к своей дочери и ее матери.

– Лена… – отец подошел и положил руку на плечо. Попытался обнять, но это перестало быть для нее важным.

Она помнила, как ее обнимала мама. Как она обнимала брата. Как они обнимали ее. Когда она ушла из дома, потому что ей стало скучно с мамой-инвалидом, ее больше никто не обнимал. И она в этом не нуждалась.

Ей было плевать.

– Есть хочу, а потом лечь спать, – она обошла отца и скрылась за дверью комнаты.

Когда Лена вернулась после ужина, на столе лежал ее телефон. И почему-то… она не испытала радости. Ни капли.

Поэтому оставила его на том же месте. Приняла душ и легла спать.

___

Ирина Юрьевна посмотрела на Лену и отложила ее тетрадь в сторону, остальным раздала и продолжила рассказывать новую тему.

«Новую… – подумала Лена. – Я даже прошлую так и не поняла».

– Лена Никишева, – позвала она ее и указала на доску, – пожалуйста, реши этот пример на доске. Остальные решают в тетрадях.

Лена решила. И решила неправильно, ошибившись в какой-то ерунде.

Учительница сказала, что это была за «ерунда».

– Она бы знала, не будь так увлечена слезами по своему телефону, который отобрал ее отец, – сказал кто-то за ее спиной, и Лена развернулась.

Но она не искала источник голоса. Она смотрела на бывшую подругу. Той хватило наглости опустить взгляд, словно ей было стыдно.

«Вот оно», – подумала Лена.

Она знала, как предают подруги. Те, кто знает о тебе больше всех. Когда они предают, все твои секреты и сказанные вслух вещи становятся достоянием остальных.

Лена знала, но это была ее подруга. Она была так уверена, что их это не коснется.

Она послала ее при всей школе на перемене, и девочка это пережила. Но она тогда и не подумала бы, что через пару недель будет стоять перед классом обсмеянная.

Это тоже было больно. И неожиданно, пока учительница заставила всех замолчать, Лена поняла, что боли в последнее время стало слишком много.

После школы она осталась, как и просила училка алгебры. Она занималась с отстающими учениками бесплатно – скоро ведь экзамены. Но Лена не приходила на эти «занятия для неудачников», так она их называла. В классе было всего трое учеников. Среди них была девочка, над которой она смеялась не так давно в чате с одноклассницами. Лена была четвертой.

Она подошла к учительнице, и та открыла тетрадь.

– Это не похоже на ошибку, – ее голос был мягким.

А ведь она думала, что ей прочтут очередную лекцию.

– А на что это похоже?

– На то, что ты не поняла тему.

– Какая разница?

Лена дала понять, что ей все равно. Ведь так и было. Кому и какая разница? Ну не сдаст она экзамены. Останется на второй год. И что? Разве кто-то это заметит?

Все будут радоваться успехам Артура, тому, как Лара учится ходить, ползать или сидеть… Но никто не будет думать о том, что Лена завалила экзамены и не выпустилась из школы.

– Какая разница, – повторила она за ней чуть тише и повертела головой несогласно.

– Что ж вы творите со своими жизнями, боже мой… – пробормотала Ирина Юрьевна.

Но ей было не до чего-то там, что могла подумать учительница. Она просто хотела уйти оттуда и все.

– Марина, – позвала она ту самую девчонку, дав понять, что Лена не так скоро уйдет отсюда.

– Да? – отозвалась девчонка.

– Пожалуйста, позанимайся до конца этой недели с Леной на изученную последней тему.

Марина посмотрела на Лену, затем на учительницу.

– Ладно, – ее голос был тихим. Она вообще была тихоней. А Лена считала ее лохушкой.

А теперь и сама была такой же лохушкой, когда стерва-подруга присоединилась к тем, с кем ее мать не запрещала той общаться. Так выходит, Лена и есть зло? Вот и вся правда?

Но ответить на свой вопрос она не успела.

– Я не буду ходить на занятия, – засопротивлялась девочка.

– Лена, я не заставляю тебя. Я просто хочу, чтобы моя ученица знала предмет. Чтобы я не пришла домой в конце года, когда она не сдаст экзамен, и не сказала своим детям, что я лишилась работы, которую люблю, потому что не смогла донести элементарную вещь умной девочке, что мне к тому же очень нравилась.

Слова Ирины Юрьевны заставили Лену сжаться. Точнее, ее внутренности. Стало нечем дышать. Стало… невмоготу.

– Сначала я схожу в туалет.

– И возвращайся, пожалуйста.

Она сорвалась с места, оставив свою сумку, и сбежала в туалет.

Почему она плакала? Почему глаза выжигало этим противным чувством немощности?

«Потому что ты лохушка», – ответил внутренний голос.

Лена села на унитаз, закрыв крышку, поджала ноги, а потом опустила на согнутые колени голову.

Как только она разрыдалась в голос, в туалет вошли. По смеху она узнала одноклассниц. Не все оставались на алгебру. Многие посещали английский – кто хотел сдавать по нему экзамен. И она точно знала, что среди них ее подруга… бывшая!

– Ну расскажи нам еще что-нибудь о ней. Давай же, – подначивала экс-подругу стерва, которой она не раз покупала в столовой булочку или сок.

«Тварь!»

– Девочки, я не буду. Какая разница вообще?

– Да смешно же, что эта дура рассказывала тебе. Может, у нее есть дневник?

– Точно, давайте украдем его? Вот прикол будет – распечатать его и раздать всем в школе.

Они рассмеялись.

– Можно притвориться, типа мы с ней хотим дружить, пойти к ней домой и украсть.

– Так что, есть он у нее?

Что ответила подруга-дрянь, Лена не знала, так как они вышли за дверь. А слез стало больше.

Когда Лена вышла из кабинки, Марина стояла у окна и словно ждала…

– Тут что, мало свободных мест?

Ей пришлось скрывать красные глаза и высмаркиваться при ней. «Ну и пофиг», – решила Лена, подойдя к раковине.

– Ты алгебру знала лучше меня, – сказала одноклассница.

– И что?

– Ты умнее всех в классе. Всегда была. Знаешь, как эти дуры завидовали тебе?

– Кто?

– Те, кто сейчас над тобой смеется.

– Плевать мне на них и на их смешки.

– Ага, и мне пофиг было на ваши смешки.

– Тогда почему ты со мной говоришь и соглашаешься помогать?

Марина сузила глаза. Подошла к двери и зачем-то закрыла на щеколду.

Лена не успела спросить, зачем ей закрываться, потому что Марина расстегнула блузку и показала ребра. Они были в темно-желтых с оттенком зеленого пятнах.

У Лены перехватило дыхание. Но одноклассница не остановилась. Она подняла доходящую до самых колен юбку. Бежевые капронки, которые были явно старыми и заклеенные лаком для ногтей, чтобы стрелки не спустились ниже, не скрывали огромный синяк на бедре. Прямо там, где идет косточка сбоку. Он не был желтым или зеленым. Он был ярко-фиолетовым, в каких-то местах красным и синим.

У Лены скрутило живот, и стало нехорошо, но она не сдвинулась с места.

– Мне известно о фиговой жизни. И ваши насмешки не сравнятся с пьяным отцом и матерью, которая хотела бы защитить, но не может, потому что на ней самой живого места нет. Я слышала, что у тебя развелись родители, мама – инвалид, а отец любит новую жену и их ребенка. Плюнь на все. Знаешь, о чем я думаю, когда иду сюда утром, не тратясь на проезд?

Лена не ответила. Лишь покачала головой.

– Что я отучусь. Поступлю в любой колледж и больше никогда в жизни не переступлю порог родительского дома. А чтобы сделать это, я не могу не сдать экзамены, не ходить в школу и обращать внимание на слова каких-то пустоголовых девчонок.

У Лены не было слов, чтобы ответить. Или чтобы задать хоть какой-то вопрос. Она просто смотрела на одноклассницу, которая застегивала блузку, поправила юбку и вышла из туалета.

Она даже не понимала, почему та поделилась с ней этим всем.

Возвращаясь домой, девочка не переставала думать о Марине. О том, как вошла в класс, села с ней за парту, а та вела себя там, словно на ее ребрах не было синяков. Словно она вернется через пару часов в ад, который звался ее домом.

Она поясняла ей дурацкую тему и была все еще слишком тихой.

Лена пока еще не знала, какой урок вынесет из этого разговора. Но поймет потом… обязательно поймет… потом…