Развод в 45. Предатель, которого я любила

Глава 50

Хождение в клинике и дома – разные вещи. Разные жизни.

Здесь я словно заново учусь жить как обычный человек. Не браться за ободки коляски, чтобы доехать до стола или кровати, ванной комнаты. А просто встать и подойти. Не напрягать мышцы, чтобы пересесть с постели в коляску и поехать умываться. Ты просто встаешь, сунув ноги в уютные тапочки, и идешь в ванную, стоя чистишь зубы и принимаешь душ, тоже стоя. Поразительно, как быстро забываются те самые рефлексы, с которыми ты жил всю жизнь и оставил их всего на полтора года. Вернуться к ним так же сложно, как лишиться их и приучаться к жизни без ног.

Это ужасно. И никто на свете не должен проходить через такое.

Зачастую я не использую два костыля. Обхожусь одним. Но делаю все по инструкции и рекомендациям врачей.

Лида приехала ко мне с утра, и мы начали заниматься лужайкой перед домом. Чтобы люди, которые придут смотреть дом, в итоге увидели то, каким теплым может быть их новая жизнь здесь.

Я любила и буду любить это место. Мои дети выросли здесь. С ними росла и я в этих стенах как женщина и мать. Но мысленно я уже отпускала этот дом, сосредотачиваясь на своем будущем.

В тот самый день, когда меня встретили родные и близкие, я поняла, что готова двигаться дальше.

Однако встречи с Никитой, тем более еще и с ребенком, я не ожидала.

Смешанные чувства обожгли, пока я шла к калитке и закрыла ее за собой. Но стоило остановиться рядом с ними – все улеглось.

– Здравствуй, – мой голос не был враждебным или злым, а еще он не был обидчивым.

Я говорила с ним как с человеком, который когда-то был мне очень дорог. Мужчиной, за которого я вышла замуж и родила ему прекрасных детей.

Мне не хотелось зацикливаться на том, как мы расстались, хотя это всегда будет той самой переменной, которую не исправить и, к сожалению, не забыть. Но это не значит, что я буду сидеть и думать об этом постоянно.

– Поверить не могу, – сказал он, всматриваясь в мои ноги.

И хоть в голове возникла одна из его фраз после моей просьбы о разводе: «Как ты без меня?» – язвить я не стала.

– Я могу, потому что прошла весь путь от начала и до конца.

Никита поднял глаза и вгляделся в мое лицо, прежде чем заговорить снова.

– И я должен был быть рядом.

Я знаю, что он искренне сожалеет. И, наверное, это хорошо. Это говорит о нем гораздо больше.

– Что сделано, то сделано. Я не думаю об этом.

– Совсем?

– Никита, – я смотрю на него с улыбкой, не потому что тема веселая. На самом деле, я просто улыбаюсь, потому что с меня достаточно боли и плохого настроения. – У меня нет времени на обиду, на воспоминания о тебе и том, как ты ушел. Возможно, фраза «новая жизнь» будет звучать слишком драматично и кинематографично, но эти слова с большей точностью описывают то, чем я занимаюсь после клиники.

– Все верно. Ты права, – неохотно отступает он.

– Но я благодарна тебе.

– Хм? – он посмотрел так, словно не ожидал подобных слов.

Однако я была искренней сейчас. Потому что пришло время сказать об этом откровенно, чтобы перевернуть и эту страницу.

– Ты не оставил меня финансово, Никита. Это слишком большой срок для лечения и затратный, так что спасибо тебе. Я знаю, что тебя обязал суд и, возможно, тебе было стыдно. Я помню тебя хорошим мужчиной, честным и щедрым. Это именно то, что я могла ожидать от тебя.

– Ну… – он покачал коляску, в которой послышалась детская возня и кряхтение. – Думаю, я сделал слишком много, чтобы ты перестала так думать, Олеся. Я знаю, что ты меня ненавидишь.

– Не думаю, что ненавидела тебя хоть одну секунду. Мне было больно, и это все, что я ощущала. Но не ненависть.

Он опустил голову и устало вздохнул. Если честно, бывший муж выглядел не очень свежо и собранно. К тому же был будний день, а он гулял с ребенком. Но я не успела спросить, как у него дела, потому что услышала встречный вопрос о наших детях.

– Как там Лена и Артур? Мне никто не отвечает из них, – уголки его губ изображали улыбку, только вывернутую наизнанку, что мне стало не по себе.

– Всему свое время, Никит.

– Знаю… да. Облажался я по полной. Перед женой, сыном, дочерью. А теперь еще и… она, – он кивнул на коляску.

Далее последовал долгий вздох. Затем еще один, и внутри забурлила тяжесть.

– Я так устал, что у меня нет ни на что сил. Господи, я… больше не могу так. Не могу, понимаешь? Я даже сделал тест ДНК, чтобы…

Он замолчал и, подняв руку к лицу, надавил на глаза большим и указательным пальцами.

С каждой секундой он словно становился меньше.

– Я не имею понятия, что мне делать, Олеся. Ты всегда знала. В любой ситуации ты вела меня за руку, и у тебя все получалось так просто. Даже когда ты устраивала эти отдыхи на выходные, оставляя меня за главного, все шло идеально. И мне тошно от самого себя, что я так сильно облажался во всем.

Жалость – не лучшее чувство к мужчине. К мужчине, который предал все, что ты любила и берегла для вашей семьи, тоже. Но именно ее я испытывала сейчас, слушая его бессвязную речь.

Тьма, которая кружила вокруг Никиты, была такой мрачной и подавляющей, что мне стало тяжело дышать.

Но я заострила внимание на кое-чем еще.

– О чем ты говоришь? Что значит «сделал тест ДНК»?

– Сделал, чтобы была возможность отказаться от Лары.

Эти слова заставили замереть. Воздух застрял в легких. Мне понадобилось время, чтобы заговорить снова.

– Как это? А ее мать? Она тоже хочет отказаться от ребенка?

Он посмотрел на меня, затем отвел взгляд.

– Забыл, что вы не знаете.

– О чем?

– Вера умерла. Недавно.

– О боже, – мой живот скрутило от такой информации.

Ни к ней, ни к Никите я не испытывала ненависти. Неудивительно, что бывший муж выглядит потерянным.

– В тот день, когда тебя выписали. Она уехала на моей машине, чтобы я не поехал на выписку к тебе. И попала в аварию.

Быть может, он ее любил, а может, просто испытывал что-то иное, ведь у них есть дочь. Но все же я сказала:

– Мне очень жаль.

Но Никита покачал головой.

Так вот откуда эта усталость, которую видно за версту, и…

– Ты сделал тест, чтобы отдать ее куда? В детдом? Я не понимаю.

Эта мысль ужаснула. Потому что так бы не поступил мой бывший муж. Он изменил и сдался, когда я была в беде. Но я не верю, что он сделает это с малышкой, которая только что лишилась матери. И, по словам его сестры, выглядит как копия Никиты.

– Я монстр, не так ли? – его голос был разбитым.

– Нет.

Никита резко посмотрел на меня после моего ответа.

– Станешь им, если доведешь дело до конца. Я не знаю, что покажет тест, но знаю, что ты не сделаешь этого.

– Почему ты так уверена? Ищешь во мне что-то человеческое? – теперь он звучал горько.

– Возможно, – не стала отрицать. – Но если и есть кто-то невинный во всем, что случилось, и кто заслуживает больше, то это она, – я глянула на коляску. – Малышка потеряла мать, но у нее есть отец. Не забирай у нее семью, Никита. Ты говоришь, что лишился своей семьи, детей и жены. Ты сожалеешь. Но сейчас ты лишаешь этого ее.

В этот момент он расправляет плечи и поднимает голову. Я жду, что он согласится и скажет, что не сделает этого. Доведет дело до конца. В конце концов, он не уходил от меня и не бросал Веру, потому что хотел нести ответственность за ребенка. Но он говорит совсем другие слова.

– Пожалуйста, помоги мне, Олеся. Я знаю, что прошу о многом… господи, да я ненавижу себя за эти слова… Но я в отчаянии. Она плачет сутками. У нее проблемы, кажется, с нервами. Вера этой ерундой не занималась, хотя ее предупреждали. Помоги… ты всегда могла быть матерью с легкостью. Могла прощать и любить. Это все, что я прошу. Я встану на колени. Сделаю все, что пожелаешь.

Он продолжал свои нелепые обещания. Слова отчаявшегося человека. Мольба мужчины, который потерял, как он думал, все, но не понимал сути. Единственный, кто может и кто должен помочь ему, был он сам.

– Я не стану этого делать! – тут же ставлю точку в широких жестах его слов. – Ты сделаешь это сам. Если ты правда готов пойти на что угодно и быть хорошим человеком, которым был. Которого я знала долгие годы, то ты сделаешь это. Не веришь сам – то я буду верить вместо тебя. Это то, что ты сделал и то, что ты исправишь.

Он снова отступил, его плечи поникли, и он лишь покачал головой, словно та была на пружине.

– Конечно. Прости.

– Мой отказ – не наказание. Мы с тобой просто теперь по разные стороны.

Он снова согласился кивком.

– Я продаю дом и уезжаю этим летом.

– Что? – его взгляд устремляется в мои глаза.

– Пришло время двигаться дальше.

– Но… а Лена?

– Она едет со мной. По сути, я останусь тут до лета лишь из-за нее. Сдаст экзамены, и мы уедем.

– Но… сначала сын, теперь дочь?

– Она бы все равно поступила в ВУЗ и уехала. Никита, я не оставлю ее с тобой в качестве няньки.

– Но она не была… – попытался он возмутиться, однако я не дала ему этой возможности.

Лишь потому что он не знал подробностей, не значит, что этого не было.

– Была. Я все знаю. Знаю, как твоя женщина обращалась с нашей дочкой. Знаю обо всех их ссорах и том, как много она проводила с вашим ребенком, будучи сама подростком. Не заставляй меня поднимать эти подробности на обсуждение. Лена злится на тебя. Сын тоже, но с ним гораздо сложнее. Однако это пройдет. Но я их уговаривать не стану. Захотят – и сделают первый шаг. А ты, пожалуйста, потерпи. Или подумай, как все исправить.

– А ты не подслащаешь пилюлю, – усмехнулся он невесело, снова покачивая коляску.

– У меня не было этого в планах. Если я не злюсь, не значит, что я забыла. А дети… их ты, к сожалению, тоже предал, Никита. Не думай, что все будет просто.

Он молчаливо переступает с ноги на ногу. Смотрит по сторонам. Но не произносит ни слова. Возможно, ищет правильные. Или не знает, что вообще сказать.

– Как бы я хотел, чтобы ты меня простила, Олеся, – обреченно запрокидывает голову к небу.

– Никита, ты в шаге от ошибки, которую уже ты сам себе простить должен будешь. И я сомневаюсь, что сможешь. В твоих руках не только твое будущее. Береги себя. А мне нужно идти.

Снова улыбнувшись ему, я развернулась и стала отдаляться к воротам дома. Однако его голос остановил меня.

– Я любил тебя, Олеся, все это время. И люблю сейчас. Ты лучшая из женщин, что мне довелось встретить за всю жизнь.

– Спасибо за твои слова, – просто поблагодарила его и вернулась к цветам. К собственной жизни, в которой хотела навести порядок. К детям и мыслям о будущем и настоящем, в котором мне нужно было дождаться экзаменов дочери и продать дом.

Я вернулась к тому, чтобы просто жить и быть счастливой женщиной… а еще, возможно, снова любимой кем-то сильным и терпеливо ждущим меня.