Развод в 45. Предатель, которого я любила

Глава 37

– Лида, если ты принесешь оливье в клинику, я попрошу выкатить вас обоих на каталке отсюда.

Подруга разряжается громким смехом в трубку и продолжает пыхтеть, закрывая контейнеры.

– Новый год на носу, думаешь, им есть дело до того, несу ли я в пакете оливье? К тому же ты любишь, как я его делаю.

Нет. Она не права. Я обожаю, как она делает оливье. И я до сих пор не имею понятия, как она это делает. Но я в клинике. И я не уверена, что ее сюда пустят. Одно дело – посещение, другое – накрыть стол.

На самом деле, я просто не хочу, чтобы она тащилась обратно с этими сумками. Но, кажется, эта женщина не намерена меня услышать.

– Лида, я тебя прошу, не делай этого.

– Олеся, максимум, что произойдет – я просто поеду домой.

– Ты правда не понимаешь?

– Компотик положить? Закручивала этим летом. Небольшую баночку вишневого, да и виноградного, наверное, тоже.

Я теряю дар речи.

– Ты… ты что, издеваешься?

– Ладно, буду дальше упаковывать. Все. Не отвлекай.

Короткие гудки – и на этом все.

Смотрю на экран. И правда сбросила.

– Боже мой.

Быстро нажимаю на кнопку вызова, и в палату входит медсестра.

– Оля, ко мне придет гостья, вы ее пропустите, пожалуйста. Быть может, у нее в руках будет с десяток сумок, но вы… Я понимаю, что существуют правила и все такое. Она это заберет обратно.

– Я поговорю с врачом до того, как он уйдет на трехдневный выходной.

– О, мы отдыхаем?

– Да. Набирайтесь и вы сил за три дня.

– Отлично. С наступающим вас.

– И вас, Олеся.

С улыбкой на лице она выходит из палаты. А я снова смотрю на телефон.

Артур так и не ответил на мое сообщение со вчерашнего дня. А звонить и спрашивать, проснулся ли он, не хочу, так как общались поздно перед сном. Как и требовать его приезда домой. Он будет сидеть дома один, так как я знаю, что не поедет к отцу и Лене, а я остаюсь в больнице. Это не будут веселые каникулы.

Да уж, развалилась семья. А ведь были такими дружными всегда. Столько веселья сопровождало нашу жизнь, памятных моментов за столько лет собралось, что все и не упомнить. А сейчас – ничего. Так пусто, будто мои воспоминания выдуманные, преувеличенные.

Листаю свои исходящие сообщения друзьям и понимаю, что многие так и висят без ответов, что ужасно расстраивает. Хотя я не могу их осуждать. Тридцать первое декабря – всегда суматошная пора.

Включив телевизор, смотрю в последний раз на время и отворачиваюсь от телефона.

«Лишь одиннадцать дня».

Тренировки и реабилитация хотя бы отвлекали и создавали суету в стенах клиники. Эти три дня будут испытанием.

За сорок минут, что длилась передача про пекарей, я увлеклась ею и поставила напоминание на будущие дни, чтобы ее не пропустить. Но за дверью палаты послышался шум. Здесь всегда тихо, поэтому любые хождения или суета кажутся диким шумом.

Но разговоры стали приближаться и в итоге затихли рядом.

Конечно же, это Лида. Я даже не могу представить, сколько всего она принесла с собой.

Дверь в палату открылась, и вошла медсестра с врачом.

– Олеся Ивановна, как вы себя чувствуете?

– Хорошо.

– Поездку перенести сможете?

– Эм, я думаю, да. А куда ехать?

– Как же, домой.

– Домой? – повторяю за ним, как попугай.

– Если вы не хотите остаться в больнице, конечно.

– Не хочу, – выпаливаю быстрее, чем подумала об этом.

Он улыбается и кивает.

– Тогда решено.

Тут вступает Лида. Я с ужасом смотрю на ее руки. Пустые. Значит, дразнилась.

Она хитро улыбается и входит, закрывая дверь за врачом.

Медсестра помогает с вещами. Лида собирает остальное, наводя порядок. Палата моя до конца реабилитации, поэтому мы оставляем здесь почти все. И когда я готова, меня пересаживают в коляску – в зимних вещах сделать это куда сложнее самой.

На улице снег мягко ложится на лицо и руки, которые я не спрятала в перчатки.

Это так приятно, что я не могу сдержать улыбки.

Лида молчит. Медбрат идет с нами рядом, и когда мы останавливаемся у машины, помогает в нее сесть.

– Может, поехать с вами, Олеся Ивановна?

– Не стоит. Там мой муж поможет, – отвечает за меня Лида.

Он, кивнув, уходит, поздравив с наступающим.

– Твой муж? Ты что задумала? – смотрю на нее с подозрением.

– Что я задумала? Компот он привез.

– Ну-ну, – фыркаю и поворачиваюсь к ней. – Спасибо тебе.

Лида тянется, обнимает меня и переключает скорость.

У дома стояло неожиданно больше автомобилей, чем должно было быть.

– Тут что, все?

– Ну как все. Кое-кто на праздник не приглашен, но да. Девчонки занимаются кухней, остальные – домом. Праздник, Олеся. А какой Новый год без елки, скажи?

Сдерживая эмоции, я киваю ей. Но губы… они дрожат.

– Знаю, Олеся, – Лида кладет на мое плечо руку и нажимает на гудок.

Из дома вскоре выбегает ее муж и…

– Артур, – сердце замирает при виде моего сына, который с улыбкой бежит вперед.

– Он не мог не приехать, – говорит напоследок подруга, прежде чем выйти из машины.

Сын подбегает первым и, открыв дверцу с моей стороны, тут же обнимает.

– Привет, мам.

А я говорить попросту не могу. Только хвататься за его широкие плечи и плакать, молча благодаря каждого из них, кто сегодня пришел в мой дом.

Внутри была Нонна с семьей, сестра Никиты с мужем и сыновьями, а также Лида и ее муж.

Проехав в гостиную, я увидела в углу елку. Она была наряжена, а под ней лежали коробки, имитирующие подарки. Шторы, гирлянды, которые мы купили два года назад, висели на больших окнах и уже были включены. А еще… в воздухе витал аромат специй, запеченного мяса и яблочного пирога с корицей.

Праздник был в каждом углу этого большого, уютного дома. Праздник для большой компании друзей и родных людей, даже если не по крови.

Я улыбнулась, закончив смотреть по сторонам, и закусила губу. Но это не помогло. Потому что… сердцем и душой я была тронута их поступком. Это заслуживало не только слов благодарности и улыбок – это заслуживало парочки слез.

Следующие два часа мы с девочками наряжались, а мужчины сидели в гостиной.

Каждый в этом доме знал о моих успехах, поэтому не было смысла говорить о том, как проходит лечение. Мы говорили о насущных делах, проблемах, планах и прочем. Это длилось до момента, когда на мой телефон поступил звонок.

«Всеволод».

– Эм… Я на минуту.

Быстро ухватившись за колеса, я направила коляску в кабинет и закрыла за собой дверь, услышав за спиной тишину. Вероятнее всего, после того как я окажусь на глазах подруг, меня завалят вопросами, но я это выдержу.

– Алло?

– Привет.

– Здравствуй, Сева.

– С наступающим.

– Спасибо. Тебя тоже.

– Маша, это Олеся Ивановна.

«Ой, можно я скажу сама?» – послышался ее голос на фоне.

– Алло? Олеся Ивановна, с Новым годом.

– Спасибо, Машенька. Тебя тоже с Новым годом.

– А можно мы с папой вас навестим завтра?

– Конечно, я буду очень рада вам.

– Ура. Вы же помните, что я уезжаю? – ее голос стал грустным.

– Помню, и желаю, чтобы все у тебя в новом году получилось. Завтра мы можем об этом поговорить, хорошо?

– Да. До свидания, Олеся Ивановна.

– Счастливого Нового года.

– И вам.

В трубке послышался шорох.

– Сева, вы правда прийти хотите?

– Только если для тебя это удобно. Не хочу…

– Удобно, не переживай. Я просто хотела сказать, что я сейчас дома.

– Дома? То есть… Ты же вчера еще была в больнице.

– Новый год. У меня три дня повеселиться. Приехал сын, и тут уйма друзей. Я в таком восторге.

– Здорово. Я рад, что ты не одна в эту ночь.

Во рту внезапно скопилась слюна, и порыв пригласить их остался невысказанным. Потому что это было бы неуместно и безумно.

Даже стало стыдно за подобные мысли.

– Я тоже рада. Неожиданно вышло.

– Ну… тогда желаю повеселиться и встретить следующий год как следует.

– Удачи и благополучия тебе и твоей семье в будущем году.

– Счастливого Нового года, Олеся.

– Счастливого Нового года, Всеволод.

Он усмехнулся на свое полное имя и сбросил вызов первым.

Опустив руку с телефоном, я обернулась вокруг и осмотрела свой кабинет.

Тут было чисто и пахло свежестью. Мой синтезатор был накрыт чехлом. Тетради и книги заполняли стеллажи. Некоторые записи лежали на столе, оставленные в последний момент.

Я медленно подъехала ближе, стянула чехол и включила инструмент. Когда он окончательно включился, я выпрямила спину, сделала вдох и, прикрыв глаза, провела по клавишам от нижней до самой верхней октавы и обратно, просто наслаждаясь звуком.

Каждая нота отозвалась в моей душе. А потом открылась дверь, и в проеме я заметила Артура.

Он прошел ко мне и сел на стул рядом, положив голову на мое плечо и обняв одной рукой.

– Сыграй что-нибудь, мам, – попросил он тихим, но очень мягким голосом.

Я снова подняла руки и аккуратно положила их на клавиши, а после начала играть, видя, как зрителей внезапно стало больше.