Развод в 45. Предатель, которого я любила

Глава 38

– Удивлен, что ты пришла, – смотрю на сестру и вижу лишь разочарование в ее глазах.

Мы не общались с того момента, как наш с Олесей развод был официально оформлен.

Казалось, что с той печатью я потерял половину своей жизни. Ту лучшую половину, где было столько всего, за что я мог бы собой гордиться. Да и родители могли. До того, как я все испортил. Сейчас они бы покачали головой и ушли вместе с теми, кто понял, как сильно я облажался. То ли это слово, что полностью описывает эту половину моей жизни? Вряд ли такое вообще существует.

Оля села на диван и посмотрела на мою дочь, спящую в кроватке. Мы были дома одни. Лена в школе, а Вера пошла в магазин. Вчера Лару выписали из больницы. Из-за того, что она родилась раньше срока на месяц, ей пришлось остаться в роддоме на две недели. И вот я смотрел на свою копию. Когда родился сын, а затем дочь, в браке с Олесей это был праздник.

Господи, моему счастью не было предела. Я плакал, держа их на руках и бесконечно благодарил свою жену. Я одарил ее подарками, вниманием и заботой. Я вставал к детям ночью наравне с Олесей, не желая разлучаться с Артуром и Леной ни на секунду. Когда я уходил на работу, внутри образовывалась огромная дыра, которая затягивалась лишь по приезде домой. Когда моя жена объявляла себе выходной, я с удовольствием проводил с детьми субботу и воскресенье, становясь «главным» в семье.

А сейчас… Я буду гореть в аду, который уже сейчас жжет мои пятки, но… я не испытывал ничего. Я хотел испытывать хоть что-то, но кроме вины перед семьей и этим маленьким ребенком не было ничего.

– Хм, вылитая ты, – заключила сестра.

– Да, – мой голос был напряженным, потому что борьба, которую я вел внутри, не прекращалась ни на секунду. – Пришла поздравить или насладиться шоу?

Оля посмотрела на меня и покачала головой.

– Жаль, что ты думаешь обо мне именно так. Твоя скорбь написана на лице, и у меня нет желания запускать фейерверк в честь твоего падения. Ты наказал себя сам, Никита.

– Думаешь, я этого не знаю?

– Уверена, что знаешь. Ты выглядишь как тень моего брата.

Воздух застрял в горле.

– Она никогда меня не простит.

Оля подавилась, будто, и я поднял на нее глаза.

– Простить? Олесю? – удивление и шок были написаны на ее лице. – Никита, ты вообще в своем уме? У тебя лежит нагулянный новорожденный ребенок, который ты зачал в браке с женщиной, прикованной к коляске. Ты…

Она вскочила, и когда посмотрела на меня снова, я увидел в ее глазах слезы.

– Поставь себя на ее место.

– Оля…

– Я сказала, поставь себя на ее место. Представь, что ты инвалид и борешься с депрессией, ждешь поддержки от жены и детей. А жена приходит и говорит: «Извини, меня твои проблемы вроде как угнетают, поэтому я нашла мужика. Спала с ним какое-то время, и вот». Она протягивает тебе результат УЗИ и просит простить ее.

– Думаешь, я не понимаю, что натворил?

– А ты понимаешь, Никит? Вот просто поразмысли: ты понимаешь, что ты натворил, идиот, кусок?

Встав с дивана, я отошел к окну, не в силах усидеть на месте.

– Я сожалею об этом каждый день.

– Хорошо. Сожалей, Никит. Ты должен это делать. Но не лезь к Олеське со своими «прости». Я тебя сама придушу, если начнешь. Дай ей выкарабкаться из этого всего живой и здоровой. У тебя был шанс и двадцать лет с ней, пока ты все не испортил. Теперь прекращай все это унижение. Словно она женщина, об которую можно вытереть ноги и отыграться дешевым «прости».

– Я разве мешаю ей? Я переживаю. И никогда не унижал ее…

Говорю все это, но тут же понимаю, что эти слова значат.

– Неужели?

Оля скрестила руки на груди.

– Мы уже в курсе, как ты переживаешь. В прошлый раз ты завел любовницу и ребенка. В этот раз не переживай. У тебя дочь родилась. Если уж и планируешь быть взрослым мужиком, то неси ответственность за нее.

– Я ее люблю. Ты это знаешь.

– Я знаю, что ты ее любил. И вижу, что сожалеешь о потере. Но никак не из любви к бывшей жене. Просто дай ей двигаться дальше. Это, – она обвела рукой комнату, – твое настоящее. У нее свое. И если так переживаешь, то знай, что она не одна.

– У нее кто-то появился?

Внутри все леденеет от бушующей ревности.

– Я бы очень хотела, чтобы это было так. Но она торчит месяцами в больнице. Постыдился бы говорить такие вещи, да еще с таким выражением лица. Господи, да что с тобой не так?

– Пап! – крик разнесся по дому, и Лена ворвалась в комнату, но застыла на месте, увидев Ольгу. Затем она улыбнулась.

– О, а вот и мамина доченька пришла. Старшая сестра.

Ее голос был пропитан ядом, способным убить слона.

– Тетя, привет. Ты ее уже видела? Правда, она милашка? – Лена не распознала злости и двинулась к моей сестре.

– А ну, на месте стой, – предупредила она.

– А… Я…

– Ты что, решила, что я пришла к вам с визитом добра?

– Но… что я сделала опять?

Дочь насупилась и сжала губы в узкую, суровую линию.

– Бог мой, если у тебя вырастит еще одна такая же, то ты в заднице, брат, – она качает головой. – Тебе лучше всыпать ей ремнем по первому числу.

– Тетя, ты тоже на меня злишься? – крикнула Лена вслед Ольге.

Лара внезапно проснулась и начала кричать.

Сестра обернулась и посмотрела на нас всех. Затем, покачав головой, развернулась и ушла, оставив открытыми не только вопросы, но и вскрытые раны.

Лена зло глянула на меня, затем на сестру и сложила руки на груди.

– Что я им сделала, а, пап? Что такого в том, что я хотела жить с тобой? Что ненавижу эти больницы. Я им жить мешаю, что ли?

– Успокойся, иди переоденься и давай ко мне. Нужно поговорить по поводу учебы.

– Началось. И ты с ними заодно, что ли?

– Сбавь тон и немедленно сюда. Я не буду за тобой бегать, мне нужно ребенка покормить.

Она недовольно фыркнула и ушла. А я подошел к дочери и взял ее на руки. Крик медленно стихал, а буря внутри меня разрасталась в настоящий ураган.

Я не мог исправить прошлого, в настоящем я был слишком потерян, надежды на будущее тоже не было никакой. Дочь скатилась в учебе и, кажется, перестала что-либо чувствовать к родной матери, перестала распознавать добро и выгоду. Вера давила со своей любовью и фамилией дочери, явно давая понять, чего от меня ожидается, а я попросту не мог навести хотя бы малейший порядок в этом бардаке.

Олеся бы знала, как поступить. Она бы за один день все исправила. Она бы… она бы не допустила ошибки и точно знала, как ее исправить, случись это с ней. Но я не мог позвонить ей и попросить совета. Я был неспособен жить без нее. И сейчас я это четко осознавал и ощущал. И мне было страшно.

Чертовски страшно облажаться сильнее, чем уже это сделал.

Вера вошла в гостиную и посмотрела на меня. Я хотел, чтобы она почувствовала мою растерянность. Хотел, чтобы я не ошибся. Хотя бы сейчас.

– Я купила еще смесь. И знаешь, – защебетала она, подходя ближе, – я решила перейти на сбалансированное питание. Все же мне нужно прийти в форму, исправить недостатки фигуры, которые она у мне подарила. – Поцеловав дочь в щеку, она ушла в комнату. – Смесь сейчас разведу, мне переодеться надо, – крикнула, закрывая дверь.

И ни единого вопроса.

Оставшись в гостиной, я подошел к окну и, покачивая дочь, вгляделся в заснеженный пейзаж. Снега было маловато, но картинка уже была создана природой идеально.

Олеся бы сейчас сказала, что в этом году будет "настоящий" Новый год. Так она называла года, когда снег выпадал в праздники. Она бы радовалась снегу, как девчонка, и вытащила всех нас на улицу оставить первые следы.

На лице заиграла улыбка, и Лара, встрепенувшись, приоткрыла глазки. Она посмотрела на меня неосознанно. Но где-то внутри зашевелилось сердце и застучало.

– Быть может, все будет не так уж и плохо, – шепнул я ей. – Как считаешь?

Позади открылись обе двери, и Лена тут же набросилась на Веру.

– В чем дело?

– Приходила тетя. Как наехала на меня, прикинь, – начала жаловаться дочь. Но Вера прошла, едва ее слушая, и забрала у меня ребенка.

– Ты долго будешь занята? – спросила ее Лена.

– Понятия не имею. У меня стирки накопилось.

– А я хотела пройтись в магазин.

– У меня нет времени, Лена. Я выскочила на три минуты, больше не надо.

Вера скрылась на кухне, затем с бутылочкой и малышкой отправилась в нашу спальню, оставив нас моей старшей дочерью наедине.

– А теперь по поводу учебы, – я сел в кресло, она – на диван.

– Нормально у меня все с учебой, – пробормотала.

– Пора вводить ограничения, Лена. С меня достаточно, – отрезал я, и она сжалась, испуганно глядя на меня.