Редактируя любовь

Глава 17 Чтение расширяет кругозор

Откуда во мне это разочарование? У Брина было почти три дня, чтобы мне написать, но ни в субботу, ни в воскресенье, ни сегодня он так и не подал никаких признаков жизни. Сама на себя сержусь, что я вообще этого ожидала. И что я немного беспокоюсь, все ли с ним в порядке. Словно это так необычно, когда автор не пишет каждую минуту своему редактору, интересуясь ее личной жизнью.

Началось у нас все неудачно, но я начинаю себя спрашивать, так ли уж все хорошо идет сейчас. Я слишком доверчива. Кто знает, что за человек Брин. Что, если он психопат? И после моего первого письма решил мне отомстить и теперь втирается в доверие, чтобы потом нанести удар с близкого расстояния? Что, если все его рассказы о себе просто выдуманы?

Я пытаюсь выкинуть из головы все эти подозрения. После обеденного перерыва у меня запланирован телефонный разговор с Марселлой Уолтон, лучше я к нему подготовлюсь. И я начинаю составлять список вопросов, которые собираюсь с ней обсудить.

– Клио? – Мелли буквально врывается в комнату и выглядит немного взволнованной.

– Что случилось?

Украшенной почти дюжиной браслетов рукой она указывает на пустующее рабочее место напротив меня:

– Шеннон заболела.

– Ох.

– Да. И даже дважды «ох». Потому что приехала стажер из Германии, и ни у кого нет времени показать ей издательство и найти для нее первое задание.

– И ты подумала обо мне?

Мелли кивает, хотя и так все ясно.

– Хорошо, без проблем.

Мы с ней спускаемся вниз, где у входа ждет молодая женщина со светло-русыми волосами и прической боб, с кольцом в носу и подкрашенными темно-красной помадой губами.

– Доброе утро, я Лилиан Кунстманн[4], – представляется она, и, увидев ее горящие от волнения глаза, я вспоминаю себя во время первой стажировки.

– Привет, Лилиан из страны твердых цен на книги! – Я пожимаю ей руку. – Лучше не буду называть тебя по фамилии. Звучит она, конечно, круто, но у меня как-то язык не поворачивается ее произносить.

Лилиан смеется:

– Не думала, что твердые цены на книги – самая характерная черта моей страны.

– О, для издателей это именно так! Будь у нас тоже фиксированные цены, появилось бы больше уютных маленьких книжных магазинов. А кто их не любит? – И я приглашаю ее следовать за мной. – Но зато я могу представить тебе уютное маленькое издательство!

На самом деле Ассоциация книготорговцев некоторое время назад торжественно сообщила об увеличении числа независимых книжных магазинов в Великобритании. Хотя в Германии их по-прежнему примерно в три раза больше.

Сначала я показываю Лилиан нижний этаж вместе с патио и зимним садом. Некоторые коллеги из команды «Истмора» работают дома или приходят позже, но кое с кем мне удается ее познакомить.

Похоже, ее ожидания от предстоящих трех месяцев растут после осмотра каждого помещения и каждого нового знакомства, и это приятно видеть. И выражение ее лица, когда она смотрит на наши великолепные книжные полки в коридорах и офисах, говорит мне об этом лучше всяких слов.

Наконец я привожу Лилиан к подготовленному для нее угловому столу в маленьком кабинете рядом с моей комнатой, где из окна открывается живописный вид.

Кратко знакомлю Лилиан с нашим облачным хранилищем и структурой рабочих папок, после чего оставляю ее наедине с цифровой «стопкой рукописей», отправленных нам авторами без запроса с нашей стороны. Это классическая рутинная работа – но даже если эта моя идея была не самой креативной, думаю, первый день стажировки окажется для Лилиан как минимум забавным. Большинство людей не представляют, что нам присылают. Пока больше всего мне запомнился сборник комиксов о золотой рыбке, которая вместе со своим аквариумом перемещалась в разные места. В качестве иллюстративного материала там использовались фото рыбок, которых держала семья автора. Ну и еще не могу забыть мемуары женщины, которая более десяти лет скрупулезно документировала, что в какой день на ней было надето.

Наверное, последнее время я слишком мало двигаюсь, хоть и плаваю раз в неделю. Иначе почему у меня так внезапно перехватывает дыхание, когда я возвращаюсь за свой стол, сажусь и вижу, от кого пришло новое письмо.

Значит, ему не наплевать. Его интересует моя жизнь. Или он по крайней мере притворяется, что это так. Но прежде всего мне нужно узнать, что он вчера написал.

И конечно, немного это проанализировать…

Я сохраняю файл и прикрепляю его к ответному письму Брину.

– Помнишь, как мы врезались в грузовик и переворачивались, словно доминошка?

Вайолет улыбнулась мне, но все, о чем я теперь мог вспомнить, – это безупречный изгиб ее губ и все моменты, когда ее взгляд был намного, намного ближе.

Мне не следовало соглашаться на эту встречу. И все же теперь мы сидим в ресторане, ждем, когда у нас примут заказ, и ведем себя так, будто это не было глупой идеей.

         С этого начнется моя гибель.
         

         Впрочем, можно ли вообще погибнуть, если ты уже достиг дна? Возможно ли, что это дно подо мной разойдется и я погружусь еще глубже? Скорее всего, да. Потому что, хотя я сначала и не хотел этого видеть, Вайолет не только с легкостью сломала все мои защитные барьеры, но и смогла перевернуть весь мой мир. Итак, как долго продержится земля под моими ногами, если Вайолет уже привела все в смятение?
         

– Или как мы остановились на клубничном поле?..

– Нет, это я совсем забыл.

Это была откровенная ложь. Я совсем забыл другое – разницу между ее мягкими летом и хрупкими зимой губами на моих губах, нежную кожу ее бедра под моими пальцами и…

– Ной, твой пристальный взгляд становится неприличным.

– Я вижу тебя насквозь.

– Нет, не видишь. Хотя на самом деле таким взглядом можно пронзить насквозь.

У меня на языке вертелось два триллиона вопросов, но все они без исключения казались мне нелепыми, поэтому я решил промолчать.

Однако планы моего рта отличались от планов моего мозга.

– Что, собственно, происходит? Ты пытаешься меня соблазнить, потому что я сейчас одинок и уязвим?

Тьфу. Если бы я задал один из тех двух триллионов вопросов, и то было бы лучше.

Теперь все было наоборот – уже Вайолет уставилась на меня пронзительным взглядом:

– Тебя только это беспокоит? Мы просто зашли поесть.

– И исполнить маленькую миссию «я спасу Ноя»?

         – Я не собираюсь тебя спасать. Постепенно я даже теряю уверенность, что это вообще можно сделать, даже если бы я и захотела. Но сейчас ты действительно вызываешь жалость.
         

У меня вытянулось лицо, и она рассмеялась:

– Ну, теперь ты больше не считаешь, что я хочу соблазнить тебя, верно?

Мозг у меня явно еще не восстановил свою полную производительность. Поэтому я провел рукой по ее плечу:

– И что же тогда это означает?

Она в недоумении нахмурилась и посмотрела на свое плечо.

На бретельку, выглядывающую из выреза. Она делала Вайолет невероятно соблазнительной.

Вайолет фыркнула:

– Ты же не думаешь всерьез, что я специально тебе это показала? О, Ной. Все это действительно грустно.

К сожалению, в этом я мог с ней только согласиться.

Грустно, что я вообще обратил на это внимание. Грустно, что я был разочарован, потому что бретелька бюстгальтера не имела ко мне никакого отношения.

Я встал и больно ударился коленом о ножку стола.

– Спасибо тебе за твою странную, но все же в некотором роде полезную… помощь. Но на этом мы должны остановиться. Это все.

Я колеблюсь. Не слишком ли это сухо? Если он действительно сомневается в себе, может, стоит написать что-нибудь более приятное?

Я мысленно формулирую несколько предложений, но все они звучат как грубая лесть, и я просто отправляю написанное. Что-то мне подсказывает: Брин теперь прекрасно знает, как понимать мои слова.