Сладкий грех. Разрушение

Глава 1

Настоящее время

Энрика

— Вся сумма переведена на ваш счёт, мисс Вайз. Вы можете снять её в любое время в любом банкомате мира, — сообщает мне сотрудник банка.

— Спасибо, — натягиваю улыбку и выхожу из кабинета.

У меня на счету теперь достаточно денег, чтобы поступить в университет и начать новую жизнь. У меня есть шанс стать лучше. Есть шанс всё исправить. Есть шанс дышать. Но дышать нормально я не могу с того самого дня, как Слэйн узнал обо всём. Я стараюсь не думать о нём, но каждую ночь вижу его в своих снах. Я вижу его в своей голове, когда обслуживаю посетителей в баре. Я чувствую его кожей. Мне холодно даже под палящим майским солнцем. Мне холодно от боли. Она убивает меня, но всё никак не убьёт. Я хожу, дышу, ем, разговариваю, но всё словно на автомате. Я не живу. Это точно не жизнь, о которой я мечтала, когда согласилась помочь уничтожить Тристана Слэйна Нолана. Я думаю о нём каждую минуту. Я переживаю, волнуюсь, ищу в интернете хотя бы какие-то новости о том, что с ним стало, но ничего нет. Ничего. Ни одного заголовка о Слэйне. Это меня убивает.

Я страдаю и всё ещё люблю его. Сильно люблю.

Когда я улетала из Ирландии, то надеялась, что он прочитает моё письмо, поймёт и простит меня. Даже если и не простит, то хотя бы даст мне шанс всё исправить. Ведь я ни о чём не знала. Его не знала. Клянусь, не знала, пока не влюбилась. Это так глупо. Он пострадал, как я и планировала. Ему должно было быть больно, как я и планировала. Но мне тоже больно. Больно. В этом вся проблема. Мне больно до сих пор.

Я ждала его. Ждала звонка от него или сообщения. Я платила огромные суммы за чёртов ирландский номер, чтобы он смог дозвониться. Но нет, Слэйн исчез из моей жизни. Он просто отпустил и даже не наказал меня. Но моё сердце наказало меня жёстче.

Мой отчим умер. Он повесился. Оказывается, его выпустили из тюрьмы, в которую я его засадила. Мне позвонили через месяц после того, как я вернулась в Америку, сообщив о том, что необходимо опознать тело, и ещё о том, что он написал предсмертную записку. Я помню её содержимое в деталях. Оно не должно было застрять в моей голове, но осталось там.

«Энрика, прости меня. Я одержим тобой. Я безумен и схожу с ума. Хочу, чтобы ты была моей. Хочу от тебя детей. Хочу держать тебя на привязи и похоронить себя в тебе. Я хочу сдохнуть с тобой рядом. Хочу быть с тобой. Прости меня. Я поступил плохо с тобой. Я влюблён. Я не хотел этого. Я влюблён и больше не могу думать ни о чём другом, только о тебе. Я вижу тебя, дышу тобой, слышу тебя и смотрю лишь на тебя. Я одержим привычкой обладать тобой. Я влюблён. Я псих. Мне ничто не поможет. Я хочу тебя. Я наркоман. Я больше не могу так жить».

Это ужасная и странная записка. Она до сих пор вызывает у меня отвращение, и почему-то в этих словах вижу Слэйна.

Я влюблён…

Слова, написанные моим отчимом, непохожи на его тон и манеру общения, но писал он. Это был его почерк. Меня потом рвало пару часов. Не из-за его трупа, который я увидела, а из-за этих слов. Рвало от мерзости и воспоминаний. Он повесился в доме моей мамы. После кремирования я выбросила его прах в ближайшую урну. Я получила наследство. Все его деньги, мамины сбережения, о которых он не рассказал мне, и этот дом. Я сразу же выставила его на продажу, потому что находиться там было противно. Всё в нём напоминало о том, что он сделал со мной. Дом продали сразу же, не сообщив новым владельцам о случившемся в доме самоубийстве, да и я сама отказалась от встречи с новыми жильцами. Мне просто было всё равно. Я хотела лишь побыстрее избавиться от этого дома. И я от него избавилась, но это ни капли не помогло мне.

Всё стало безразличным для меня. Я заставляю себя работать, есть, жить, но все мои мысли остались там, в Дублине. Я постоянно думаю о том, что случилось, и как же Дарине удалось получить доступ к программам Слэйна. Когда мы всё это задумали, то Лиам был спокоен. Он был беден. Я видела его только дважды. Он встретил меня, когда я прилетела, и мы снова подробно проговорили план действий. А потом, когда я отказалась от мести из-за чувств к Слэйну, видела его ещё два раза. И оба раза Лиам выглядел вонючим, помятым и небритым. Он был абсолютно не тем мужчиной, которого я увидела в офисе Слэйна. Он обманывал и использовал меня. И я уже потеряла несколько тысяч долларов, чтобы хорошие и умные хакеры Америки попытались взломать хотя бы один из серверов Слэйна. Ничего. Они утверждали, что это невозможно. Я даже заплатила за консультацию, и мне сказали, что все слова Слэйна могут быть правдой, но серьёзные программы никогда не держат на общем сервере. То есть где-то была ложь. Кто-то обманул и Слэйна. Я теперь подозреваю всех. Думаю, что нас обоих подставили. Кому-то было очень выгодно сломать Слэйна. Да, конечно, конкуренты иногда могут идти на безумные вещи, но всё же… я не могу успокоиться. Я хочу знать правду. Кто это сделал со мной? Кто это сделал с ним?

Нет, конечно, я не думаю о возвращении в Ирландию. Я просто не могу там появиться, хотя меня невыносимо тянет туда. Я вновь работаю целыми сутками, лишь бы не думать о Слэйне, не пересматривать старые семейные фотографии и не читать документы с компроматом на отца Слэйна, которые оставил мой отец. Я продолжаю тихо умирать внутри.

Дом дедушки до сих пор принадлежит мне, и сегодня я решила продать и его тоже, потому что больше не могу. Даже в этом доме всё напоминает мне о том, как я совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Я не могу в нём находиться. Я буквально слышу невысказанные упрёки своей семьи. Чувствую себя ужасно.

Иду с работы уже ранним утром, едва передвигая ногами. Каким привычным это стало для меня. На почтовом ящике поднят красный флажок, сообщающий о том, что мне пришло письмо. Все счета я оплатила, поэтому вряд ли это что-то важное. Реклама, наверное. Достаю конверт, и моё сердце ухает вниз.

«Энрике Кэйли Иде». Это из Ирландии. Из Дублина.

Я несусь домой и со страхом разрываю конверт. Конечно, меня могут просто убить за то, что я сделала. Слэйн имеет право на то, чтобы передать меня властям. В конверте много бумаг, и все они от адвоката.

Сажусь на стул и внимательно читаю их. Это документы на владение домом моей семьи, который остался в Дублине. То есть предупреждающее заявление о том, что если я не вступлю в права владения недвижимостью, дом передадут государству. Если я не приеду лично к адвокату и не заслушаю завещание моего отца, то это будет считаться добровольным отказом от всего, что он мне оставил.

На глазах выступают слёзы. Это нечестно. Наш дом. Место, где мы были счастливы, из-за моей ошибки просто перейдёт во владение государству. Отец обожал тот дом, как и мама. Там остались все мои детские воспоминания. Там осталась любовь. И там же я потеряла другую любовь. Чёрт.

У меня есть всего пару недель на принятие решения. Две недели. Я складываю все документы и прячу их подальше, в тумбочку, затем иду в спальню дедушки и там даю волю слезам, плача от несправедливости. Как так? Как меня нашли? Как им удалось это сделать? Я не понимаю. Я больше не могу скрываться, потому что моя личность идентифицирована. Я больше не Энрика Вайз, а Энрика Кэйли Иде. Я единственная выжившая в роду Иде и… не знаю, что мне делать. Если я появлюсь в Дублине, то боюсь, что встречу Слэйна, услышу о его падении, и мне станет ещё хуже. Я точно не переживу этого. Если не полечу в Ирландию, то дом моей семьи просто исчезнет из моего прошлого, а я могла бы что-то забрать себе из вещей папы и мамы. Что-то, что позволило бы мне прекратить мучиться. Ведь там всё осталось. Мы бежали в Америку, вообще, без вещей. У нас были новые удостоверения личности и новый отец. Всё произошло очень быстро. Папу убили, мама получила какое-то письмо и начала быстро собираться. Приехали друг семьи и мой крёстный, который помог нам спрятаться и затем отвёз в аэропорт. Уже в самолёте у мамы начались схватки. Я была напугана и ни черта не понимала. Теперь же я тоже ничего не понимаю, потому что запуталась в том, где мой путь.

Три дня прошли для меня словно в тумане. Я практически не соображала, что делаю. Меня уволили. Меня вновь выбросили. Я привыкла. Я в отчаянии, но не могу потерять память о своих родителях. Не могу. Ради папы я решила мстить и проиграла больше, чем приобрела. Поэтому я просто всё сделаю тихо. Подпишу все документы, заберу вещи и вернусь в Америку. Я изменю внешность и стану невидимкой.

— Мисс Вайз?

Поднимаю взгляд на мужчину, изучающего мой паспорт.

— Да, это я.

Он внимательно смотрит на меня. От моих длинных каштановых волос ничего не осталось. Теперь вместо них практически белые волосы длиной чуть ниже плеч, брови на три тона светлее моих настоящих и запас голубых линз, лежащих в моём чемодане. Мне придётся сначала восстановить свои документы, чтобы вступить во владение домом, но я верну своё имя. Я не должна бояться. Не должна, но мне так страшно.

Я не думала о том, что будет, если вернусь в Дублин. А он меня встречает дождём, как и в прошлый раз. Но сейчас я не бегу, чтобы побыстрее встретиться с ублюдком, который меня подставил. Я переодеваюсь, накладываю макияж и примеряю линзы. В отражении зеркала на меня смотрит совсем другая девушка, и я надеюсь, что это поможет.

Я выхожу из аэропорта и называю адрес отеля, в котором забронировала номер. Мой рейс ночной, я специально выбрала такой, чтобы меня не опознали при свете дня. У меня есть шляпа, кепка и очки. Я замаскируюсь.

Как же замаскировать страдание и боль? Они прорываются в моём сердце, когда я смотрю на знакомые улицы Дублина. Вытираю ладонью непрошеную слезу и отворачиваюсь, чтобы стало легче. Ни черта мне не легче. Всё напоминает мне о Слэйне. Так глупо. Я такая дура. Я уничтожила невиновного человека и теперь вернулась, чтобы получить хотя бы крупицы своего прошлого.

Каждый раз, когда я оказываюсь на улице, чтобы решить свои проблемы, испуганно оборачиваюсь, опасаясь, что за мной следят. Но ничего странного нет, а вот ощущение, что на меня смотрят, есть. Пристально смотрят и ждут, когда я обнаружу себя. Это становится паранойей. Мне страшно спать. Страшно ходить по улицам. Мне даже страшно покупать еду, боясь, что где-то всплывёт то, что я сделала. Я специально не хожу мимо ларьков с газетами, чтобы ни о чём не знать. Это трудно. У меня всё внутри разрывается от желания пойти к Слэйну и умолять его простить меня. Нет. Пора с этим заканчивать. Он остался в моём прошлом. Я всадила ему нож в спину. Месть удалась. Я выиграла и проиграла одновременно.

Наконец-то, я получаю все документы на дом и счёт в банке, в котором лежат деньги моего отца. Много денег. Я не знала, что мы были довольно богаты. Нет, на счёте не миллионы, но всё равно весьма приличная сумма, на которую можно жить довольно долго. Так как я вернула себе своё настоящее имя, то опасалась проблем. Боялась, что за мной придут или будут задавать какие-то вопросы при восстановлении документов. Нет. Ничего. Наоборот, со мной все были приветливы и даже сочувствовали из-за того, что мне пришлось покинуть родную страну.

Открываю дверь дома, и в нос бьёт вонь от гнили, плесени и спёртого воздуха, как будто кто-то здесь сдох. Это смешно, потому что здесь, правда, всё сдохло. Мне казалось, что у нас был большой дом, но нет. Он маленький. Кухня не такая, какой я её запомнила. Шкафчики все сломаны и покрыты слоем пыли, но внутри стоит набор посуды, который папа привёз мне из Лондона. Я плачу, медленно возвращаясь в воспоминания. Наш небольшой диван, сидя на котором мы играли в настольные игры, и папа всегда жульничал, а мама ловила его на этом. Я словно слышу смех. Свой смех, когда родители щекотали друг друга. Я чувствую любовь. Я поворачиваюсь в этом доме, и моё сердце болит куда сильнее.

Целые сутки я убиваюсь по тому, как скучаю по своим родителям. Я снова умираю среди пыли и горя. Потом мне приходится взять себя в руки, чтобы как-то обустроить всё здесь. Я должна привести дом в порядок. На это у меня уходит неделя. Я оплачиваю полную дезинфекцию и услуги клининга, небольшой ремонт и новую мебель. Самое важное я спустила в подвал. И вот теперь это уже совсем другой дом, но вид из окна всё тот же. Теперь нужно его продать. Но я не хочу. Не могу. Мне сложно находиться в этом городе, но я устала бегать от своего прошлого.

Я принимаю важное для себя решение — остаться. По крайней мере, попытаться пожить здесь, тем более, оказывается, я имею право на бесплатное образование. Конверт с предложением по учёбе пришёл мне два дня назад. И я могу получить образование, о чём всегда мечтала. Надо же, Ирландия сначала лишила меня всего, а затем вернула это так не вовремя.

Да, мне ещё страшно находиться в одном городе со Слэйном и избегать любого упоминания его имени. Я не читаю журналов и газет. Выхожу из дома только по необходимости и всегда скрываю свою внешность. Купила себе новую одежду и обувь, и она отличается от той, что я носила раньше. Она приличная, и даже есть туфли, которые мне очень нравятся. Я меняюсь, продолжая испытывать под новым обличьем угрызения совести. Когда-нибудь я наберусь храбрости, чтобы встретиться со Слэйном. Когда-нибудь…

Я подала документы в университет на факультет маркетинга. Обучение начнётся только осенью, а летние месяцы мне нужно где-то работать, но сейчас просто не знаю, могу ли я, разрешено ли это мне.

Иду к дому, обходя людей и соседей, которые даже не замечают меня, как вдруг внезапно замираю перед магазином. Вся витрина обложена журналами и газетами с изображением Слэйна. Я нервно сглатываю, и моё сердце скулит от боли. Медленно приближаюсь к киоску и хватаю одну из газет.

«Наследник Тристан Слэйн Нолан женится!», — гласит заголовок.

Быстро кладу на стойку несколько евро и прячу газету в сумку. Я практически бегу к дому, едва не падая. Как только вхожу домой, то сразу же достаю газету и раскрываю её на нужной странице.

«Наследник рода Ноланов, старший сын уважаемого пера Доналла Ангуса Нолана скоро объявит о помолвке. Эти данные нам пришли из достоверного источника. Напомним, что в последнее время Слэйн Нолан абсолютно не появлялся на публике и уехал за пределы Дублина в родовое поместье после известия о том, что его компании потерпели крах. Он стал банкротом, и ему пришлось продать все акции своих компаний Лиаму Конору, преуспевающему миллионеру. Мы давно ничего не слышали про скрытного Слэйна Нолана, но буквально несколько часов назад нам пришло известие, что вскоре он женится. Холостяцкая жизнь заканчивается. Мы ждём официального заявления самого мистера Нолана о предстоящей помолвке. Имя его избранницы пока держится втайне. Но мы уверены, что беды Слэйна Нолана, наконец-то, закончатся, и желаем ему и его невесте долгой и счастливой жизни».

Газета падает из моих рук. Я не знаю, что больше убивает меня: то, что Слэйн всё потерял или то, что всё же принял правила игры своего отца. Они только этого и добивались. Кто-то добивался уничтожения Слэйна, и я не верю в то, что за этим стоит только Лиам. Он слишком ограничен и всего лишь пафосная задница. Он тупой и всегда следовал моим предложениям, а сам ничего особенного не делал. Чёрт! Слэйн женится. Этого я боялась, как и того, что он не будет бороться. Он сдался. Я не могу оставить это просто так. Не могу. Но что я в силах сделать?

Внезапно раздаётся стук в мою дверь. Я замираю от страха и тихо поднимаю газету с пола. Нет. Это просто соседи, или кто-то ошибся.

Стук повторяется.

— Энрика, я знаю, что ты вернулась в Дублин. И я знаю, что ты живёшь здесь. Открой мне!

Жмурясь от ужаса, узнаю этот голос.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!