Сладкий грех. Разрушение

Глава 4

Слэйн

Агрессия — проблема для всех. Люди боятся её. Они думают, что это плохо. Нет. Агрессия — это энергия. Агрессия — это напоминание о том, что ты живой. Агрессия убийственна, но ей можно управлять. Многие просто лентяи. Они не хотят брать ответственность за самих себя, а я люблю всё контролировать. Особенно свои эмоции. Я крепко держу поводья своих животных и в нужный момент ударяю по определённому месту плетью, когда хочу вызвать у одного из них приступ боли. Тогда они становятся более агрессивными, а я сильнее возбуждаюсь.

От моего удара противник откидывается назад, а уже через секунду прыгает на меня, и я уворачиваюсь. Кровь кипит в моих венах. Я чётко и уверенно слежу за каждым движением мускулов ублюдка. Я играю с ним. Хороший боец знает, что сначала противника нужно вывести из строя. То есть лишить его сил, задора и оставить в непонимании от мыслей, почему на него не нападают. Да, люди до сих пор тупые. Я постоянно использую этот метод, и он работает всегда. Без исключений. Сейчас тоже.

Мои шаги хаотичны. И противник никогда не знает, куда я дёрнусь, в какую сторону. Логика. Даже в драках нужна логика. Двигаться нужно быстро. Даже поворачиваться спиной можно, позволяя врагу напасть, но не успеть поймать тебя. Обманывать. Врать. Падать. Показывать, что ты слабее, чем он думал. Показывать свою усталость и слабость. Чёрт, как же люди любят превосходство. Но потом наступает время нанести ответный удар. Размазать дерьмо по полу. Тонуть в крови. В общем, я могу найти сотню эпитетов уничтожению. Это одно из моих любимых занятий. Я обожаю читать умные книжки, они привлекают моё внимание. Это, действительно, так. Здесь я не врал. Здесь было чистосердечное.

Мой кулак изо всех сил ударяет по колену противника. Я попадаю прямо в мышцу. Она немеет. Затем следуют удар в живот, поворот, резкий захват за шею. И пусть молит о пощаде. Он делает подсечку, и я позволяю ему это. Нет, не потому, что хочу продолжить бой, а потому что я уловил что-то очень знакомое за пределами клетки.

Моё тело с грохотом падает на пол. Удар в живот. Боль впивается зубами в мои мышцы. Меня придавливает чужое тело. Вонь пота вызывает тошноту. Мыться не учили? Животное. Дерьмо какое-то. Пошлю ему на Рождество гель для душа. Упаковку.

Противник давит мне на шею, перекрывая кислород.

Я вижу пару ног в шикарных туфлях, медленно спускающихся по лестнице. Мать твою, женщина, ты должна была носить такие, будучи со мной. Они делают тебя желанной шлюхой. Стройные ноги. Охрененные ноги, и я помню их. Помню, как они сжимали мою талию, когда я трахал это тело.

Кислорода становится всё меньше. Чувствую, как мои глаза начинают гореть.

Фиолетовое платье обтягивает хрупкую фигуру. Ключицы выделяются под тонкой кожей. Сломать их. Укусить. Разорвать. Светлые волосы лежат волнами на плечах, и эти губы, а потом глаза. Глубокие, с золотым вкраплением… чёрт, я дождался.

— Энрика.

Пора начинать шоу.

С рычанием ударяю ублюдка в живот и откидываю от себя. В мои лёгкие врывается кислород, причиняя боль. Насрать. Я встаю на ноги и хватаю козла за шею. Удар в рёбра. Удар в ухо. Удар в подбородок. Хватаю его за горло и бросаю прямо в металлическое ограждение. Его тело падает, ударившись об него. Разбегаюсь и локтем бью по рёбрам. Я сломал их. Ой, какая жалость.

Облизываю губы, потрескавшиеся и покрытые кровью, и поднимаю голову. Её нет. Она ушла. Да, так и должно быть. Она поняла, что сделала с бедным и ранимым Слэйном. Она увидела его зверем. Только вот она ещё не привыкла ко мне такому. Я дам ей время. Сейчас важно другое. Энрика здесь. Она вернулась ко мне. Всё получилось.

Разматываю свои руки и бросаю бинты в урну. Двигаю онемевшими пальцами.

— Какого хрена это было, Слэйн? — возмущаясь, в мою раздевалку вбегает Каван.

— Ты хотел видеть меня побеждённым? — хмыкая, спрыгиваю со стола и подхожу к небольшому холодильнику, стоящему в углу моей личной комнаты отдыха. Достаю из него бутылку воды.

— Ты знаешь, о чём я. Сначала мне показалось, что я увидел довольно знакомое лицо. Я надеялся, что мне показалось. Но нет. Это была Энрика! Какого хрена она здесь делает? Охрана доложила, что она приехала в клуб с Кифом! Какого, мать его, хрена всё это снова происходит здесь? — орёт он. Спокойно делаю пару глотков воды, равнодушно наблюдая за взволнованным другом. Он такой нежный. Я даже уже привык к нему, хотя до сих пор порой бесит вот это его метание из угла в угол. Шлюху бы ему нормальную, чтобы он не донимал меня, но у Кавана есть проблемы с этим. Хотя у какого мужчины нет проблем с женщинами? Покажите мне такого, и я ему отсосу. Каждый имеет что-то против женщин. Каждый имеет проблемы с ними. Каждый из мужчин зачастую хочет их убить. Увы, природа у нас такая, уничтожать всё, подчинять себе. Но есть другие, кто обожает прогибаться. Но и у них есть проблемы с женщинами. В общем, ставлю всё своё состояние и свой рот на то, что не найдётся ни одного ублюдка, который бы не имел проблем с женщинами.

— Энрика здесь? — спрашиваю, приподнимая бровь.

— Ты её видел. Не ври, что это не так. Пока тебя душили, ты её видел. Начался отсчёт, и она подошла ближе к клетке. Ты видел её! — рычит Каван, приближаясь ко мне.

— Там была блондинка. Помню блондинку. Блондинок я перетрахал немерено, хотя и брюнеток тоже, и рыжих, даже лысых. Поэтому мне насрать, кто подошёл поближе, чтобы посмотреть на меня, — пожимаю плечами.

— Слэйн, мать твою, я не идиот. Что ты задумал? Мы ведь закончили с ней. Она должна была сдохнуть в Америке, а не находиться здесь, да ещё и выглядеть так, как будто решила снять кого-то. — Каван ударяет кулаком по столу.

Планы изменились. Но об этом никто не знает. Это моя маленькая тайна.

— Я точно не звал её на вечеринку. Не помню, чтобы отправлял ей приглашение. Я должен был помнить об этом, но нет. Если она здесь, то сама роет себе могилу. Я займусь этим. Расслабься.

— Нет, — Каван перекрывает мне путь к душевой. — Ты не приблизишься к ней, потому что теперь всё делаю я. Твой план провалился, и если она узнает, что всё это дерьмо, которым её напичкали, ложь, то мы будем уничтожены. Она уроет нас, Слэйн.

— Ты не можешь мне приказывать. Это был мой план, помнишь? Это я был главным героем и остаюсь им. Я главный злодей. Узнай, почему она здесь и почему трахается с моим кузеном. Я приму душ, а потом займусь ей. Это ничего не значит. Ничего, — произношу и убираю его руку со своей.

— О-о-о, нет. Твой план провалился, раз Энрика здесь. Она может всё узнать. Всё. Ты что, не понимаешь? Мы в дерьме. Твой злодей обосрался, Слэйн. Дай сделать работу профессионалам.

А вот это он зря. Я не люблю, когда умаляют мои достижения. Я вложил много сил, денег и времени в это дерьмо. Не говоря уже о своих мозгах. Уж точно Кавану следовало заткнуться раньше.

Я резко хватаю его за горло и толкаю к стене. Каван защищается, но это всё фигня. Ударяю его по ногам, он не успевает отреагировать и падает на пол. Цепляюсь за его волосы и приставляю к виску пистолет, который всегда висит у него на талии.

— Ещё раз, ублюдок, ты решишь казаться умнее меня, и я тебя урою. Ты меня понял, мой милый друг? — шепчу ему на ухо.

— Слэйн, чёрт, слезь с меня. Это идиотизм…

— Я не слышу, ты меня понял? Кто твой папочка, ублюдок? — рычу, сильнее надавливая коленом на его позвоночник. Не хрен было меня злить своими сомнениями. Придурок недоделанный.

— Да… мудак, — шипит Каван.

— Вот и хорошо. Оставь Энрику мне. Ты и шагу к ней не сделаешь. Это моя работа. Если кто-то хочет поиграть со мной, то ему следует подумать сотню раз. Меня сильно оскорбляет, когда люди думают, что я буду молчать. Энрика моя. Ты это уяснил?

— Да.

— Хороший мальчик. — Хлопаю его по щеке и встаю на ноги. Каван тоже выпрямляется и отряхивает свои брюки.

— Долбанный псих, — злобно цокает он, забирая из моих рук пистолет.

— Я знаю. Поэтому тебе лучше заткнуться и сделать то, что я хочу. Узнай всё, о чём я просил, и начни следить за ней. За каждым её шагом. За каждой встречей. За каждым звонком. За всем. Она вернулась, чтобы снова поиграть со мной, и я не против. Ей было мало, я добавлю. Но в этот раз мне придётся убедиться, что впоследствии она не сможет дышать. Приступай. — Бросаю на него быстрый взгляд и вхожу в душевую.

Включаю воду и раздеваюсь. Встаю под прохладную воду, закрывая глаза. Киф молодец. Он всё сделал так, как я хотел. Он и не мог сделать иначе, потому что я держу его за яйца. Я всех держу за яйца, мне нравится готовить яичницу. Люблю яйца. Белок.

Улыбаюсь той самой дерьмовой улыбкой, которую собираюсь показать Энрике. Теперь время милого и нежного Слэйна подошло к концу. Бедняжка устал. Он так трудился. Никто не знает, сколько сил мне пришлось приложить, чтобы он появлялся тогда, когда я этого хочу. Но сейчас пришло время для зверя. Настоящего, но, конечно, не так быстро.

Люблю, когда жертва бежит от меня, но каждый раз останавливается, чтобы проверить, иду ли я за ней. Она не видит меня, а я всего лишь тихо стою за углом, слушаю, как тяжело она дышит, думая, что мне надоело, и я оставил её в покое. Нет. Нет. Нет. Мне не надоело. Наоборот, мне так нравится всё это дерьмо.

Должен признаться, что впервые так долго играю с жертвой. То есть сам создаю ситуации, из-за которых ей снова придётся встретиться со мной. Конечно, мёртвые не возвращаются, ведь мои жертвы зачастую оказываются мертвы, но сам факт… дерьмовый. Пугает ли меня это? Нет. У меня есть план. Мой дед всегда говорил: «Если ты знаешь, что человек может уничтожить тебя, то не стоит убивать его быстро, следует изменить планы и позволить ему стать твоим рабом. Рабы куда лучше и вернее врагов». Мой дед был умным ублюдком. Жаль, что он сдох. Из-за меня. Нет, не жаль. Он мне надоел. Старые люди такие нудные.

— Сэр, она ещё в клубе. Приватная зона. Киф удерживает её из последних сил. Девушка сильно потрясена и напугана. Её тошнило в туалете, — докладывают мне по мобильному.

— Какие нежные женщины пошли. Ты так не думаешь? Остальное всё готово?

— Да, сэр. Каван отвлечён.

— Отлично. Если он будет спрашивать обо мне, то скажи, что я трахаюсь. — Сбрасываю звонок и разминаю шею, наслаждаясь хрустом под кожей.

Чёрт, я так взволновал! Не помню, чтобы когда-нибудь был в таком состоянии. Адреналин бьёт в моих венах, и я хочу поскорее начать шоу.

Поднимаюсь на верхний этаж, кивая охране и знакомым. Пару раз останавливаюсь, чтобы шлёпнуть каких-то сук по заднице и услышать в ответ хихиканье. Такому красивому ублюдку, как я, всё можно. Я просто в отличном настроении.

«Она выходит. Спускается по лестнице», — приходит сообщение.

Поправляю рубашку и отступаю в тень. Я хищник. Я жду свою жертву. И вот она. Я бы даже потратился на фейерверк, потому что это того стоит.

Энрика делает шаг в основную клубную зону, где гремит музыка и полно пьяных, потных тел, двигающихся в такт музыке. Мне плевать, что она теперь блондинка. На самом деле нам, мужчинам, плевать, какие волосы у женщины. Разве в этом их ценность? Нет. Совсем нет.

Обхожу людей, наблюдая за тем, как Энрика пытается сбежать из клуба. Она толкает людей, продвигаясь к входу. Её фигурка постоянно теряется среди толпы, но я её вижу. Ещё немного и…

Визг срывается с её губ, когда я оказываюсь стоящим напротив неё. Чёрт! Да! Да! Да! Это ощущение победы! Ощущение похоти! Ощущение превосходства!

Огромные и полные страха глаза, смотрят в мои. Энрика облизывает губы. Я хочу откусить этот язык. Она умеет им творить настоящие чудеса. Нет, не то, чтобы она хорошо отсасывала, бывало и лучше, но язык — враг всего.

— Слэйн, — читаю по её губам.

Да, это я. Ты скучала? Скажи, что ты жить без меня не можешь. Давай.

Но я вижу огромную вину в её глазах, блестящих от подступивших слёз. Её тело трясётся. Вена на шее пульсирует, как у безумной наркоманки. Она словно под дозой. Я её наркотик. Чистый. Даже без примесей.

— Прости, — шепчет она. В громкой музыке невозможно услышать её голос, а я хочу этого. Я скучал по этим страдальческим ноткам.

Я молчу. Ничего не говорю ей. Это отличная тактика. Сколько уже всякой ерунды она придумала в своей голове. Женщины любят это делать. У них такая богатая фантазия, что мужчинам, вообще, напрягаться не надо. У них в голове целая компания, пишущая многочисленные сценарии и проживающая каждый из них. Они страдают, жалеют себя, возбуждаются, трахаются и умирают в своей голове, даже без нашей мужской помощи. Воображение — самое жестокое наказание для женщин. Оно может воскресить их, а может уничтожить.

И что же выберешь ты, Энрика?

Её толкают. Она охает. Её глаза становятся ещё больше. Обожаю её глаза. Они как у Бэмби. Такие влажные, глубокие и невинные, но в их глубине живёт плохая, дрянная и порочная дьяволица. Она не знает своего потенциала, зато его знаю я.

Энрика падает прямо мне на грудь. Её тонкие и прохладные пальцы цепляются за мою рубашку, и она сжимает её. На хрен пусть разорвёт, я буду только рад. Холод её рук прожигает меня насквозь. Мой позвоночник становится одним чёртовым шестом из стриптиз-клуба. И ему очень хочется получить эту сладкую задницу и ноги, обёрнутые вокруг него, голую грудь и трение сосков о сталь. О-о-о, да, я стальной. Во всех местах. Только лишь от картинок, что могу сделать с ней, всплывающих в моей голове, схожу с ума. Меня разрывает на части.

— Слэйн, прости… я… нечаянно, — шепчет она, отталкиваясь от моей груди. Но я обхватываю её за талию, уберегая от очередного пьяного ублюдка. Она взвизгивает, когда я поворачиваюсь вместе с ней, и меня бьют по спине. Её глаза блестят от смеси страха и волнения. Я чувствую, как дрожит её хрупкое тело. Я бы мог её сломать. В прямом смысле слова. Разломать надвое. Мои пальцы до боли сжимают хрупкую талию, и она жмурится от этого, но молчит. Терпит. Она наказана самой собой. Разве это не чудо?

— Отпусти… пожалуйста, — просит она, и кончик языка пробегается по её пухлым губам. Я перевожу на них взгляд. Одного языка мне теперь очень мало. Я знаю потенциал этой девочки. Я его изучил.

Её ладони расслабляются на моей груди, и она скользит ими выше, обнимая меня и прижимаясь ко мне, словно я её защитник. Как мило.

— Прости меня, я не хотела причинить тебе боль. Прости, Слэйн. Я совсем не знала тебя настоящего, а когда узнала, то было уже слишком поздно. Я пойму, если ты захочешь отомстить мне. Ты имеешь право. Не знаю, как могу загладить свою вину перед тобой, перед людьми, которых ты потерял, перед всем миром, который разрушился внутри тебя, но я всегда буду рядом, если позовёшь. Я буду твоим другом, — быстро шепчет она. Чёрт, слишком сладко. Меня это бесит.

Я обхватываю её руками, вжимая в своё тело, и намеренно причиняю ей боль. Она пищит. Ещё сильнее. Хочу раздавить её руками. Разорвать. Дышать этим слабым ароматом печали, чувственности и похоти. Чёрт, я безумен.

— Слэйн, мне больно, — хрипит Энрика мне в ухо. Я слышу, как хрустят её кости, но она не отталкивает меня. Ничего не делает. Она моя рабыня и позволяет мне убить себя.

— Мне тоже, — выдыхаю ей на ухо и быстро отпускаю.

Я разворачиваюсь так же резко и внезапно, как и появился здесь. Улавливаю её полный боли взгляд и теряюсь в толпе.

Я иду мимо гостей клуба и выхожу на улицу. Забираю конверт из рук моего сотрудника и сажусь в машину. Бросаю конверт на сиденье и надавливаю на педаль газа. Хорошо. Плохо. Я слишком психую. Но в любом деле нужно терпение. Ещё немного, и я сделаю это.