Сладкий грех. Разрушение

Глава 33

Каван. Да, именно он находится в палате интенсивной терапии рядом со Слэйном. Живой. Хотя он похудел. Стал каким-то сухим. Я давно его не видела и лучше бы не видела ещё дольше.

Я не знаю, что говорить ему, как оправдываться или стоит ли мне задуматься о побеге. Не знаю. Просто смотрю на него, а он на меня с ненавистью. В его глазах сквозит отвращение и злость на меня. Вот он винит меня. Да. Мне и так паршиво, ещё его не хватало.

— Я ненадолго. Не волнуйся. Проверить, как он, — сухо говорю я.

— Мне насрать, — огрызается Каван.

— Вряд ли. Если бы за убийство не сажали, ты бы меня уже убил, — хмыкаю я.

— Именно так. Но меня не пугает тюрьма, потому что я её избегу. Я не трогаю тебя из-за него, — говорит он и показывает взглядом на Слэйна.

— Ох, как великодушно. Друг. Лучший друг. Дерьмо ты, а не друг, — выплёвываю я.

— И ты недалеко ушла. Лживая сука, а не влюблённая нищая дурочка, — в том же духе отвечает он.

Сжимаю губы, чтобы не уподобиться ему и не начать обливать его помоями. Ненавижу его.

— Как он? Приходил в себя? — меняю тему и подхожу ближе к спящему Слэйну.

Каван молчит. Специально.

— Думаешь, сейчас ты помогаешь ему? Нет. Никто ему не может помочь. Тебе неинтересно, но я волнуюсь за него. Не хочу, чтобы он умер. Не так. Где ты был? Почему не защитил его? Друг? — шипя, бросаю взгляд на Кавана.

Он яростно сжимает кулаки, но я не менее зла на него и на всё вокруг. Каван просто человек, на которого можно всё выплеснуть и не будет стыдно. Он всё это дерьмо заслуживает.

— Где ты был? Выполнял грязные поручения убийцы? Бросил его? Не стыдно? — добавляю я.

— А тебе? Где была ты? Почему он это сделал, когда ты взяла на себя обязательство быть рядом с ним? — бросает мне обвинения Каван, поднимаясь из кресла.

— Потому что он выбросил меня. Мне что, нужно было бежать за ним? Я бежала. Ждала его, но не смогла помочь. Я пыталась, — защищаюсь.

— Я тоже. Только вот я помогаю ему, а ты всё портишь. Что ты от него хочешь? Он уже всё отдал. Нравится видеть его таким? — спрашивает он, наступая на меня, а я отхожу спиной назад.

— Мне нет, но я не могу отвечать за его поступки. Не могу. Я больше не могу тащить на себе вину за всё. Знаю, что ошиблась, но я старалась всё исправить, помочь, поддержать, убедить его, что не вру. Я была рядом. А вот ты где-то шлялся по приказу ублюдка, коим стал и сам. Нравится убивать, да? Нравится? Так что же ты прибежал сюда, раз нравится видеть трупы? Подождал бы ещё немного и увидел.

— Заткнись. Ты ни черта не понимаешь. Я его друг и всегда был рядом с ним, пока ты не влезла, — рычит Каван.

— О-о-о, ты ревнуешь? Как мило. Ты по мальчикам? Разочарую, Слэйн предпочитает девочек, — язвительно смеюсь.

— Ошибаешься, он предпочитает шлюх, и ты именно она.

Мою улыбку стирает от оскорбления.

— Сходи в библиотеку и найди там словарь. Твой уже истончился, хотя зачем убийце большой набор слов? Ему достаточно кулаков, оружия и задания, не так ли? Где ты был? Если бы ты не бросил его, то никто бы не пострадал. Где ты был? — спрашиваю и от отчаяния ударяю его кулаком в грудь.

— Думаешь, я был рад пребывать там, где находился? Нет. Я пытался прийти раньше. Пытался остановить его. Пытался помочь. Ты всё портишь. Портишь. Уходи. Оставь его в покое. Уходи, Энрика. Ты сделаешь только хуже.

— А может быть ещё хуже? Слэйн чуть не убил Фарелла и сам чуть не умер. Его семья пытается его убить, а меня посадить за это. Это, по-твоему, хорошо?

— Поэтому и сваливай отсюда. Слэйн тебя вышвырнул. Наконец-то, образумился. До него дошло, что ты одна большая грязная проблема, и он не должен марать свои руки из-за тебя. Ты уничтожаешь его.

— Я люблю его. И если для него любовь уничтожение, то мне очень жаль.

— Ему не нужна твоя грёбаная любовь. Слэйн не верит в неё. Он вышвырнул тебя. Где твоя гордость, чёрт возьми? А если он скажет тебе жрать дерьмо? Ты будешь его жрать? Где твоё достоинство? Ты стала ноющей тупой шлюхой и называешь это любовью.

Меня ранят его слова. Я сама не знаю, что конкретно делаю здесь.

Краем глаза замечаю, что пульс Слэйна на мониторе увеличивается.

— Каван, — шепчу я.

— Не унижайся, Энрика. Никто не стоит унижения. Никто не стоит потери своего достоинства. Любовь — миф, чтобы ломать людей. Прекрати строить иллюзии. Поняла? — Он хватает меня за горло, перекрывая кислород.

Каван закрывает мне обзор, но там… за его спиной что-то не так. Со Слэйном что-то не так.

— Послушай меня. Слушай внимательно. Открой все запертые двери. Открой их и освободи монстра. Освободи его, — быстро шепчет мне в лицо Каван. Мои глаза распахиваются шире. Я хватаюсь за его руку на моём горле, пытаясь оторвать.

— Хочешь любить его, полюбили его темноту. Полюби его ошибки. Полюби его злодея. Иначе сдохнешь ты. Я предупреждал тебя. Я помогал, а ты дура. Почему нельзя было свалить? Зачем ты вернулась? Идиотка. Чем дальше пойдёшь, тем больше боли найдёшь. Слышала о таком? Только это тебе и светит. Хочешь жестокости? Ты её получишь. Ты сама её выбрала. Открой запертые двери. Сломай замки и всё узнаешь. Но ты не выживешь, Энрика. Сдохнешь…

Внезапно на шею Кавана ложится рука и хватает его в крепкий захват. Я пищу от страха, когда вижу глаза Слэйна, покрытые неконтролируемой злостью. Он тащит его на себя.

— Энрика, шприц… Энрика. На столике. Скорее, — хрипит Каван.

Я не могу шелохнуться. Просто не могу. Смотрю на мужчину, за которого болит сердце, и вижу монстра. Животное. Оно швыряет Кавана в стену и с рычанием хватает его за футболку, которая рвётся. Слэйн ударяет Кавана кулаком в лицо.

— Она моя.

Вздрагиваю от незнакомого, охрипшего и пугающего голоса Слэйна. Господи.

— Остановись, — шепчу я. Он ударяет Кавана в живот, отчего тот словно подлетает в воздух и с грохотом падает на пол.

— Слэйн. — У меня по щеке скатывается слеза.

— Энрика… шприц, — сипло просит Каван и получает ещё и ещё удары по телу. Они чередуются постоянно. Всё происходит быстро. Бросаю взгляд на тумбочку, где лежат заполненные шприцы, а потом на Кавана с разбитым лицом. Рычание Слэйна наполняет моё сердце страхом. Я никогда такого не видела. Это чрезмерная жестокость, и я понимаю, что он чуть не убил Фарелла из-за меня. От страха потерять меня. И сейчас он убьёт Кавана у меня на глазах, чтобы никто ему не мешал больше. Я не могу этого допустить. Как бы я ни ненавидела Кавана, но это ужасная смерть. Слэйн явно не понимает, что делает. Он дезориентирован. Он потерян и даже не узнаёт Кавана.

Отталкиваюсь ногами от пола и рассчитываю удары. Кулак Слэйна бьёт Кавана в челюсть, и его голова откидывается вбок. Ноги уже не держат мужчину, и его прижимает к стене Слэйн. Ещё один удар… я быстро подныриваю под рукой Слэйна, и мне удаётся встать между ними. Обхватываю лицо Слэйна своими трясущимися ладонями и целую его в губы. Не знаю, почему именно этот способ я выбрала, чтобы остановить его, но Слэйн замирает.

— Ты другой. Ты не монстр. Ты другой, — шепчу, поглаживая его лицо. Стеклянным взглядом он смотрит на меня.

— Ты другой, Слэйн. Ты другой. Я верю в то, что ты можешь остановиться. Остановись. Я здесь рядом с тобой. — Целую его сухими губами. Мои ладони ласкают его лицо, покрытое щетиной и ранами. За моей спиной Каван падает на пол и стонет.

— Энрика, — шепчет Слэйн. Его взгляд становится осознанным.

— Энрика. — Вспышка пугающей ярости проносится в его глазах. Его руки до боли сжимают моё тело, и я пищу. Не успеваю даже сказать ему, что он слишком сильный, как его губы накрывают мои.

Время для меня останавливается. Обрывки фраз и событий мелькают в моей голове. Они окружают нас, и я обнимаю Слэйна, желая защитить его от людей, боли, и от всего плохого. Его пальцы путаются у меня в волосах. Я приоткрываю губы во вздохе, и он втягивает в себя мой кислород, заменяя своими губами. Он до боли сжимает мои волосы, и я встаю на носочки, прижимаясь к нему. Аромат боли проникает в мою кровь. Он отравляет её. По щеке скатывает слеза, пока я целую Слэйна. Он кусает мою губу и прижимается к моему лбу своим.

— Ты здесь. Он не забрал тебя, — шепчет Слэйн. Он снова целует меня, куда-то идёт, и мне приходится двигаться спиной назад. Слэйн удерживает мою голову, наклоняя её. Его язык касается моего, и боль пронзает моё сердце. Мой ранимый зверь. Мой одинокий злодей. Мой любимый монстр. Я окончательно теряю себя в этот момент. Я становлюсь жалкой и ничтожной против этих чувств, которые горят в моём сердце для него.

Мои губы горят, когда я немного отодвигаюсь назад. Слэйн стоит с закрытыми глазами, и на его губах играет слабая улыбка. Он выглядит безумным, словно впервые увидел свет. Его яркие глаза сверкают глубокой синевой. Погибелью для меня. Я знаю.

Пальцами пробегаюсь по его щеке, и он ловит их губами, оставляя поцелуй. Слэйн обхватывает моё лицо и улыбается. Он как будто впервые видит меня и ласкает своим взглядом. И это новая точка нашей истории. Она другая.

— Что же ты творишь? — шепчу я.

— Умираю. Мне так больно. Так больно, Энрика. Было так больно. — Его внезапно начинает шатать. Я подхватываю его за талию, и он садится на койку. Слэйн хватается за свою голову и сжимает её руками.

— Дай мне это… Энрика, дай мне это, — шепчет он, выгибая спину.

— Что? Что с тобой? Мне позвать медсестру?

— Энрика, пожалуйста. Дай мне! Энрика! — Его лицо превращается в оскал. Он карябает себя пальцами.

— Шприц… снотворное. Вколи ему в бедро. Он просит его, — сиплым голосом подсказывает Каван. Бросаю на него испуганный взгляд. Он сидит на полу с окровавленным лицом, а Слэйн кричит. Господи. Это страшно. Он, как зверь, рычит. Я хватаю шприц, и моя рука трясётся. Я умею делать уколы. Дедушке делала.

Открываю зубами пластиковый колпачок и резко всаживаю иглу в бедро Слэйна.

— Тише, пожалуйста, Слэйн. Тише. Всё хорошо. — Надавливаю на поршень шприца, наблюдая за тем, как он сжимает кулаки и ударяет ими по кровати.

— Мне больно. Больно. Она моя! — Слэйн поднимает на меня глаза, белки которых красные из-за лопнувших капилляров. Господи… господи.

— Я здесь. Я никуда не ушла. Тише, — молю, сильнее давя на поршень шприца, чтобы он успокоился.

— Ищу… я ищу… ищу… моя жертва. Где она? Она моя… она же моя, — скулит он. Видимо, лекарство начинает действовать. Мне так жалко его. Я не понимаю, что с ним творится. Не понимаю, и мне жутко.

Вытаскиваю шприц и тащу Слэйна к койке. Цепляясь за мои руки, он что-то ищет взглядом.

— Энрика… она была в воде. Она должна быть там. Смерть. Она умрёт. — Пальцами он касается моего лица, и я укладываю его на койку.

— Я жива. Всё хорошо. Тише, Слэйн, тише.

— Обними его. Погладь его по волосам. Сделай это, Энрика. Сделай. Он нуждается в тебе прямо сейчас. Ты его спасение, — подаёт голос Каван.

Да мне плевать, как это всё выглядит. Забираюсь на койку, и Слэйн опускается ниже. Он трётся о меня, словно чёртов тигр в человеческом обличье. Жутко. Так жутко. Я осторожно провожу по его волосам, наблюдая за тем, как он успокаивается. Большой и сильный мужчина становится мальчиком, которого всего лишили. Ласки. Любви. Нежности. Заботы. Если слова Кифа правдивы, то я понятия не имею о том, кто такой Тристан Слэйн Нолан. Я, оказывается, ничего о нём не знала. Я боюсь узнать его. Боюсь, что всё это правда. Его слова и предостережения. Его тайны и прошлое. Его настоящее.

Тихо плачу, прижимая его к себе, и целую в макушку.

— Я не верил, — говорит Каван.

Поднимаю голову и всхлипываю.

— Ты как? Он сильно тебя? — спрашиваю я.

— Нормально. Я привык.

— У тебя кровь, Каван, — шепчу я.

— Ничего, правда, я привык.

— Как часто такое происходит?

— В последнее время ни разу. Он избил меня до полусмерти, когда я пришёл к нему с извинениями за то, что сделала моя сестра. Он ждал этого момента. Я не сопротивлялся. У меня были переломаны все кости. Мои родители отвернулись от меня и бросили, а он пришёл. Пришёл за мной и помог мне встать на ноги. Слэйн многому научил меня. Он дал мне другую жизнь. Тогда был один раз, а сейчас… всё ты. — Каван вытирает нос, размазывая кровь.

— Я не хочу быть виновной. Не хочу. Я больше не могу, — признаюсь с горечью в голосе.

— Ты и не виновата, Энрика. Всё дело в нём, и я не знаю, сможешь ли ты выжить. Я же предупреждал тебя. Я говорил бежать.

— Что? Это был ты? Сообщения и записка были от тебя? — шокировано выдыхаю я.

Каван кивает и тихо смеётся.

— Конечно, я. Кто же ещё. Он называет меня принцем, а себя злодеем. Он думает, что нет у него сердца, но я видел его прямо сейчас. Я видел то, что он отвергает. Насколько сильно ты любишь его? Сможешь ли пройти вместе с ним весь этот ад?

Пожимаю плечами и смотрю на Слэйна. Он такой красивый и спокойный, когда спит. С ним так уютно и хорошо. А теперь ещё и страшно.

— Где ты был, Каван? Где ты был на самом деле? — сквозь ком в горле спрашиваю его.

— Я не могу сказать. Слэйн знает. Он сам расскажет, точнее, ему придётся это сделать, когда будет уже поздно. Он слишком поздно понял, что дело не в его стратегиях, а в нём самом. Ему больно, Энрика. Больно.

— Почему? Это заболевание или расстройство психики?

— Привычка. Сильная и глубокая привычка. Боль появляется внутри него, когда что-то его меняет или хочет изменить. То есть, когда его внутренняя установка даёт трещину, и он видит что-то новое. Хорошее. Я не могу говорить за него. Я и так уже стал для него врагом. Не хочу терять своего друга из-за тебя, Энрика. Я ему верен. Вспомни, что я тебе сказал, и сделай это. Будет больно, но потом станет легче. Я приведу себя в порядок. Будь с ним. — Каван карабкается по стене и встаёт.

Я не верю в то, что Слэйн слабо его побил. Каван едва идёт, держась за бок. Его лицо всё в крови, и это точно плохо. Всё плохо.

Облокачиваюсь на подушку головой, машинально поглаживая Слэйна по голове. Его размеренное дыхание согревает мою грудь. Он дышит в неё. Но всё вокруг меня пугает. Я хочу больше знать о том, что было в прошлом. И я узнаю об этом.

Не понимаю, как Слэйн проснулся в тот момент, когда Каван сдавливал мне горло. Он же открыл глаза, почувствовав опасность, встал и начал драться. Он инстинктивно защищал меня, даже не осознавая этого. Жутко. Просто жутко. И мне плохо. Меня тошнит от пережитых событий и нервов. Я не ела целый день и практически ничего не пила, кроме чашки чая в кафе. Мне просто плохо.

Перекладываю голову Слэйна на подушку, но его пальцы стискивают мою рубашку. Он злобно шипит во сне, и мне приходится лечь рядом с ним. Я смотрю на него. Если бы могла, забралась бы в его голову, чтобы узнать, что в ней творится.

— Энрика, поезжай домой. — Мне на плечо ложится рука Кавана. Я поворачиваю голову к нему и замечаю, что его нос распух, глаза красные, а губы разбиты. На лице уже зреют будущие синяки.

— Паршиво выглядишь, псих-помощник, — говорю я.

Он тихо прыскает от смеха и, цокнув, окидывает меня взглядом.

— Ты не лучше. Иди домой. Я останусь с ним. Сюда никто не войдёт. Это приказ Ангуса.

— Он хочет его убить, — шепчу я.

— Не волнуйся. Я не дам этого сделать. Обещаю.

— Хорошо, но у меня проблема. — Показываю ему взглядом на пальцы Слэйна, сжимающие мою рубашку.

— Сними её. На ней останется твой запах, и этого будет достаточно.

— Он же не собака.

— Нет, но он считает себя зверем. Его приучили быть им. Это привычка, как я и говорил. Страшная привычка. У него развит нюх. Ему будет достаточно твоей рубашки.

Мои глаза от ужаса распахиваются.

— Ещё раз. Кажется, я неправильно тебя расслышала. Приучили быть животным? Это как?

— Спроси его.

Фыркаю и расстёгиваю рубашку, под ней футболка, так что голой не останусь. Я осторожно вылезаю из одежды, и Слэйн притягивает мою рубашку к своему носу. Он улыбается и прижимает её к лицу.

— Я же говорил.

Злобно смотрю на Кавана.

— Это ненормально, — качаю головой, не зная, как реагировать.

— Добро пожаловать, в мир Тристана Слэйна Нолана. Это лишь верхушка айсберга. Ты сама подписалась под этим, признавшись ему в любви. Ладно сказала, но ты это, правда, испытываешь. Думаешь, теперь он оставит тебя в покое? Никогда. Он одержим.

— Прекрати. Это пугает меня. Он твердит об одержимости, ты тоже твердишь о ней. Меня это раздражает, — яростно шиплю и подхожу к двери.

— Не люблю этого говорить, но я предупреждал.

— Вот насколько нужно не любить говорить это, чтобы всё же сказать, — фыркаю я.

Каван усмехается и пожимает плечами. Выхожу за дверь и иду к уборной, чтобы умыться. Мне нужна минута спокойствия.

Подхожу к раковине и включаю воду, наблюдая за тем, как она течёт в канализацию. Моя жизнь утекает туда же. За спиной раздаётся какой-то шум. Дверца кабинки туалета открывается, но мне плевать на медсестру, выходящую оттуда. Я умываюсь и поднимаю взгляд к зеркалу. В его отражении улавливаю лицо девушки, и всё внутри меня обдаёт холодом. Она выскакивает из уборной.

— Дарина.

Я забываю о том, что вода так и продолжает течь.

— Стой!

Вылетаю из уборной и бегу по коридору за медсестрой. Не может быть! Это она! Клянусь, что это она. Медсестра выскакивает из дверей к лестнице. Я проношусь мимо поста медсестёр, где никого нет, и ударяю в дверь, толкаю её и выглядываю, хватаясь за перила лестницы, но не вижу её.

Чёрт.

Залетаю в палату Слэйна, и Каван удивлённо приподнимает голову.

— Там… там… Дарина. Клянусь. Я только что её видела. Только что. Она в белом парике и форме медсестры. Я видела её, — задыхаясь, говорю.

Каван резко бледнеет от моих слов.