Сладкий грех. Разрушение

Глава 21

— Не понимаю, почему вы так любите жить за такими огромными каменными стенами, — бормочу, глядя на большой замок, раскинувшийся передо мной. Я не шучу, это настоящий замок. Старинное здание, в котором раньше принимали даже королеву. Я не удивлюсь, что здесь устраивались самые дорогие и элитные приёмы. Так и вижу, как мимо идут девушки в бальных платьях, а за спиной слышу стук колёс карет и цокот копыт.

— Потому что это история. Мы чтим и уважаем свои корни. Такие поместья сложно содержать в приличном виде, поэтому зачастую используется только несколько комнат, а остальные закрыты. Это место принадлежало моему пра-пра-прадеду, графу Нолану, — спокойно объясняет Слэйн, сопровождая меня по тротуару к входу.

Мы походим мимо величественных колонн, статуй и многочисленных фонтанов.

— Всё такое красивое, — оглядываясь, шепчу я.

— Тебе это не нравится, — заключает Слэйн.

— Нравится, наверное, но у меня такое чувство, словно я попала в какую-то паршивую пародию сказки про Золушку, а она из меня никакая. Я чувствую себя не в своей тарелке. Фальшивкой какой-то, — признаюсь я.

— Энрика, тебе не о чем волноваться. Поверь мне, что кто здесь и фальшивые, так это те, кто находятся внутри, — успокаивает меня Слэйн.

— Ты вырос здесь? — интересуюсь, меняя тему.

— Да, но часто проводил время в поместье деда. Оно очень отличается от этого замка. Оно проще, и напротив него есть озеро. Мне нравится находиться там. Там спокойно. Только природа и ты, — улыбается он.

— Думаю, что там нет ощущения холода, как здесь.

— Тебе холодно? — удивляется Слэйн.

— Немного. Не из-за погоды, а из-за мнения об этом месте. Наверное, нужно привыкнуть жить в нём или родиться в такой семье, как твоя, чтобы подобные места не вызывали желания убежать отсюда, — кривлюсь я.

— Тогда дело совсем не в месте, где ты родился, Энрика. Я тоже постоянно испытываю желание свалить отсюда к чёрту, — улыбается Слэйн. — Я ненавижу это место и этот дом. Хреновые воспоминания.

— Хм, ты про случай в школе?

— Нет, — лицо Слэйна мрачнеет, и он останавливается на середине парадной лестницы. — Я никогда не знал, что такое дом и нормальная семья. Ни разу не слышал о том, что меня здесь любят.

— Как так? А твоя мама не говорила тебе об этом? — ужасаюсь я.

— Нет. Она была слишком занята, чтобы тратить время на глупости. Отец, вообще, не воспринимал меня, как человека, а только как способ удачных инвестиций в будущее. Единственный, кто увидел во мне личность, был мой дед. В этом мы с тобой похожи, Энрика. Я тянулся к деду, и именно он, когда меня сломали и унизили, протянул мне руку помощи. Он показал мне совсем другой мир, учил меня и гордился моими победами не в спорте, а в умственном развитии. Он поощрял моё желание развиваться в науках и технологиях, когда отцу была важна сила.

— Твой отец ублюдок, — злобно шиплю.

— Не могу не согласиться. Это так. Единственный, кого он боялся, это мой дед.

— А что с ним случилось? Он умер из-за старости?

— Нет, его убили.

Охаю и закрываю рот рукой.

— Убийцу нашли?

— Нет. Никаких отпечатков пальцев, никаких зацепок. Мне было двадцать два, когда его убили. Киф несколько лет пытался найти убийцу, но всё было тщетно. Моему деду вырезали сердце.

Ком тошноты поднимается к горлу, и я с ужасом смотрю на Слэйна.

— Господи, — шепчу я.

— Сердце вырезали довольно аккуратно, но сделали это на живую. То есть так, чтобы деду было больно, и он умирал в мучениях. Это случилось здесь, в этом доме, когда никого из нас не было. Мы уехали в Италию всей семьёй. Моего деда многие ненавидели, потому что он был суровый, но справедливый. Он никогда не прогибался ни под кого, а многим это не нравилось. Я думаю, что его заказал мой отец, чтобы слишком влиятельный дед не мешал ему жить так, как он хочет.

— Чёрт, это так отвратительно. — Качаю головой и глубоко вздыхаю, чтобы побороть внутреннюю злость. Всё же насколько безобразный человек отец Слэйна. Он убил стольких людей, только чтобы они ему не мешали быть ублюдком.

— Ты права. Поэтому с отцом у нас столь холодные отношения. И сейчас он вновь взялся за меня, за моё воспитание, считая, что может руководить мной. Только вот отец забыл, что меня в основном воспитывал дед, и я не потеряю то достоинство, которое он мне привил. Поэтому и ты здесь, Энрика, — Слэйн приподнимает моё лицо к себе за подбородок.

— Без тебя я бы продолжал страдать тихо, а я так хочу, чтобы все слышали о том, как мне больно. Я обычно молчал, не требуя ничего, завидовал другим семьям, в которых говорили о любви. А я не знаю, что это такое. Я никогда этого не чувствовал ни внутри себя, ни к себе. Никто не любил меня. Мне хотелось влюбиться и понять, как это ощущается, какой у любви аромат, каковы поцелуи, какой у них вкус. И я понял, что любовь — это ты, Энрика. Вся сотканная из сострадания, доброты и желания выживать. С тобой мне не так холодно, как было раньше. Я не хочу отвыкать от этого ощущения, — шепчет Слэйн.

Его слова переворачивают моё сознание. Пытаюсь найти, подходящий ответ, чтобы ответить ему и не выглядеть при этом, как влюблённая дурочка, но не могу произнести ни единого слова. Просто смотрю ему в глаза, окружённая теплом нежности и честности с его стороны. У Слэйна было паршивое и сложное прошлое, но он ещё жив, его сердце бьётся, и он нашёл в себе силы бороться, поэтому я тоже не должна сдаваться.

— Ты, правда, любила меня? По-настоящему? — спрашивает он. Холодный и липкий страх прокатывается по моей спине. Это моя слабость, которой Слэйн может воспользоваться, но я так устала прятаться и что-то скрывать.

Тяжело вздыхаю и провожу ладонями по его пиджаку, а затем улыбаюсь.

— Да. Я до сих пор тебя люблю. И надеюсь, что однажды ты поверишь мне и позволишь помочь разобраться со всем. Любовь — это не просто одержимость, Слэйн. Это желание подставить плечо, когда человек падает. Посмотреть ему в глаза и найти в них просьбу о поддержке, когда слова говорят совсем об обратном. Любовь — это когда не бросаешь тех, кто тебе дорог. Это борьба друг за друга. Это куда сложнее, чем похоть или секс. Любовь — это доверие своей жизни. Безоговорочное, — шепчу я.

— Выходит, ты мне доверяешь свою жизнь? — прищуриваясь, спрашивает Слэйн.

— Видимо, да.

— Но не доверяешь своё тело, — замечает он.

Цокаю и закатываю глаза.

— Серьёзно? Это всё, что тебя волнует? — смеюсь я.

— Очень тяжело вести себя спокойно, когда лихорадит от возбуждения, Энрика. Любовь в твоём понимании не предусматривает секс? — спрашивая, он выгибает бровь.

— Думаю, предусматривает, но я боюсь, что это всё испортит. Я не хочу любить тебя, Тристан Слэйн Нолан. Знаю, что меня ждут большие неприятности, если я позволю тебе завладеть всем моим сердцем. Сейчас ты владеешь им поверхностно, а секс привязывает не только души, но и тела. Моя мама говорила, что чем чаще мы меняем партнёров, тем сложнее любить. Секс — разочарование любви и доказательство фальши чувств. Поэтому я лучше буду биться в лихорадке, но не позволю себе обожать твоё тело, как раньше, — улыбнувшись, делаю шаг назад.

— Хм, — Слэйн окидывает меня задумчивым взглядом, а потом соблазнительно улыбается, — значит, мне придётся подождать, пока ты начнёшь умирать без меня, Энрика. Запомни, тебе просто нужно сказать «да». Одно слово. Кодовое слово для меня, и всё. Секс не так уж и плох в нашей ситуации. Он помогает доверять человеку.

— Правда? Те, с кем ты трахался раньше, сильно убедили тебя в укреплении доверия через постель? — насмешливо отвечаю.

— Но ты не они, Энрика, не так ли? — подмигивая, берёт меня за руку и поднимается по лестнице. — К тому же я ни с кем не был после тебя. Моё тело принадлежит только тебе, Энрика, а твоё — мне. И поверь, я буду играть грязно. Я никогда не обещал ждать, сложа руки. Наоборот, я сделаю всё, чтобы ты каждую минуту ощущала мои прикосновения.

Хочу едко ответить ему, что того момента, когда я поддамся на его уловки, ждать придётся довольно долго, но на нас внезапно падает луч света. Я проглатываю слова, задерживая удивлённый взгляд на высокой худощавой фигуре, показавшейся в проёме распахнувшихся дверей.

— Мистер Нолан, рад приветствовать вас в Нолан-хаус, — резкий ирландский акцент режет мои уши, как и сухой мужской голос.

— Фамбет, не надоело совать свой длинный нос в чужие дела? — высокомерно фыркает Слэйн, и мы останавливаемся на самом верху лестницы. Я быстро оглядываю мужчину. Он похож на сухого, старого ястреба, готового выклевать мне глаза, потому что ему явно не нравится то, что он видит.

— Вы не предупредили, что придёте не один, сэр, — произносит мужчина, пропуская нас в замок.

Слэйн бросает ледяной взгляд на мужчину, но это на моей памяти первый человек, который не поддаётся магии ужасных глаз Слэйна. Привратник, или как его там, стойко сносит требование провалиться сквозь землю, и это восхищает. Дворецкий. Точно, старый дворецкий, доверенный человек, которому можно рассказать все тайны.

— Все уже ожидают вас в алой гостиной, сэр. Я провожу. Следуйте за мной. — Мужчина указывает рукой на проём справа. Оглядываю помещение, описать которое сложно. Всё это больше похоже на какой-то исторический музей. Повсюду стоят фигуры в металлических доспехах, на стенах висят какие-то флаги, везде расставлены старинные золотые чаши, канделябры и люстры. На полу красные ковры, вычищенные и без единой пылинки, на окнах тёмные портьеры, стены обиты бархатом. Господи, здесь так жутко.

— Теперь понимаю, почему ты терпеть не можешь это место, — шепчу я Слэйну. — Оно мёртвое и такое… холодное.

— Если следовать этому выводу, то я должен любить его, ведь я ходячий труп, — хмыкает он.

— Прекрати, мы оба знаем, что это не так. Но если честно, то такое ощущение словно я попала в фильм ужасов, и сейчас из стен выскочат привидения. — Моя кожа покрывается мурашками.

— Поверь мне, Энрика, я проверял, здесь их нет. Но есть люди, которые могут быть настоящими задницами. Не обращай на них внимания. — Слэйн красноречиво показывает на ровную спину мужчины, идущего впереди.

— Он всегда такой заносчивый?

— Постоянно. Он даже спит в ночном колпаке. Фамбет один из самых религиозных проповедников нашего рода. Должность главного дворецкого передаётся в его семье из поколения в поколение.

— Вау, не думала, что такое до сих пор существует. Все ирландцы такие дотошные?

— Нет, только такие, как члены моей семьи. Единственное, чем они могут гордиться, так это предками. Они этим и пользуются без зазрения совести, хотя сами ничего не вложили в то, чтобы, действительно, укрепить род, — с отвращением фыркает Слэйн.

Поджимаю губы, пытаясь не улыбнуться, потому что я тоже считаю, что приписывание себе чужих заслуг не делает человека лучше, а, наоборот, развращает его.

Мы останавливаемся у дубовых дверей, и мужчина открывает их.

— Сэр Тристан Слэйн Нолан со спутницей, — громогласно объявляет он.

Бросаю взгляд на Слэйна и кривлюсь.

— Понимаю. Меня от этого тоже тошнит, — закатывает глаза Слэйн. Он резко дёргает меня вперёд и отталкивает в сторону мужчину.

— Да хватит всего этого дерьма. Оно лучше пахнуть не будет, если его представить официально, — язвительно произносит Слэйн.

Охаю, когда с диванов, обтянутых парчой белого и тёмно-бордового цвета, поднимается чета Ноланов, одетых так, словно они собрались на приём к королеве. Но стоит заметить, что мама Слэйна потрясающе выглядит в чёрном элегантном платье в пол и с бриллиантами на шее. Ей бы ещё корону, и она точно могла бы сойти за саму королеву. А что касается её мужа… как ни наряди ублюдка, он им и останется. Но вот молодой мужчина в чёрном костюме мне незнаком. У него тёмные волосы и живые голубые глаза. Его лучезарная улыбка поражает меня, демонстрируя милые ямочки на щеках.

— Вау, надо же, Слэйн привёл кого-то живого. Не зря я вернулся, — смеётся мужчина и приближается к нам вместе с четой Ноланов.

Стараюсь не смотреть на Доналла, но чувствую на себе его липкий взгляд.

— Вы уже встречались с Энрикой в ресторане, — сухо говорит Слэйн. — А ты держи свои руки при себе, они ещё тебе пригодятся, когда будешь дрочить этой ночью. Это всё, что тебе светит.

Миссис Нолан на несколько секунд прикрывает глаза от вульгарного поведения Слэйна, обращённого к мужчине.

— Ты прав, братишка, они мне точно понадобятся этой ночью. Энрика, рад познакомиться. Бриан Генрих Нолан, лучший представитель этого рода. Они все слишком зазнавшиеся задницы. — Он протягивает мне руку, и я хихикаю, вкладывая свою.

— Вы можете хотя бы при гостье вести себя прилично? — возмущается мама Слэйна, а Бриан, к моему удивлению, опускает голову, чтобы поцеловать мою руку. О, Боже мой!

Слэйн резко дёргает меня в сторону, и Бриан целует свою же руку, а моя безвольно падает вдоль тела. Этого ещё не хватало. Мне и так хватает проблем с двумя Ноланами из этой семьи, и третий точно не нужен.

— Энрика, дорогая, я рада снова встретиться с тобой. Я была сильно удивлена, что Слэйн решил привезти сегодня на ужин девушку. Зови меня Сальмой. Я ещё слишком красива и умна, чтобы быть леди Нолан, — улыбается мне мама Слэйна.

— Очень рада, Сальма, — киваю я.

— Хотя нет, я не удивлена. Ты точно произвела впечатление на моего мальчика, и хочу заметить, что сейчас твои волосы невероятно прекрасны. Я стараюсь тоже придерживаться натуральных цветов. Это делает женщину ещё уникальнее, — добавляет она. В её глазах я не вижу презрения или же какого-то странного подтекста, который требовал бы убираться отсюда. Нет, Сальма очень приветлива.

— Моего отца ты помнишь. Сэр Доналл Ангус Нолан. В кругу семьи зовут его Ангус, — говорит Слэйн, поглаживая пальцами мою талию и стараясь успокоить. Вынужденно перевожу взгляд на его ублюдка-отца и натягиваю улыбку.

— Рада увидеться с вами снова, — сухо произношу.

Мужчина сально улыбается мне, даже не стесняясь задержаться взглядом на полушариях груди, немного виднеющихся из выреза. От этого меня тошнит.

— А я как рад, Энрика. Прошу, — он разворачивается и указывает на диваны. — Выпьем перед ужином. Никто не против?

Никто ему и не отвечает, направляясь к диванам.

— Если будет тошнить, то желательно, чтобы ты это сделала прямо на него, — шепчет мне на ухо Слэйн. Прыскаю от смеха, и наши взгляды встречаются. Его взгляд обещает мне защиту, и я верю в неё, но мне бы пережить этот ужин. Ещё один долгий вечер. Чёрт.

Сажусь на диван, напротив меня располагается чета Ноланов, а в кресле справа от меня Бриан.

— Господа, какие напитки вы предпочитаете? — интересуется Доналл.

— Я сам обслужу Энрику, — говорит Слэйн. И я понимаю, зачем он это делает. Он боится, что его отец мог уже что-то придумать или же попытаться отравить меня. Это рождает внутри меня благодарность к Слэйну, потому что он не допустит, чтобы кто-то причинил мне вред, и не важно, какие разногласия были у нас ранее.

Улыбаюсь, наблюдая за тем, как Слэйн подходит к большому бару и ловко хватает бутылку вина. Он откупоривает бутылку и наливает вино мне в бокал.

— Так как вы познакомились? Обычно, вокруг моего брата вьются тощие задницы с вёдрами между ног, желающие поймать его в ловушку брака, но в итоге оказываются натянутыми на член моего отца.

Перевожу шокированный взгляд на Бриана, улыбающегося мне. Он не подбирает выражений. Совсем. Но мне нравится то, как он унизил своего отца.

— Ещё одно предупреждение тебе. Прекрати. — Сальма указывает на сына пальцем.

— Простите, я забыл, что в этом месте мы обязаны быть экспонатами без чувства юмора, — фыркает Бриан. — Но всё же, как вы встретились? Ты отличаешься от всех, кого мы знаем, Энрика. Я никогда не видел тебя среди наших.

— А я не из ваших, — гордо поднимаю подбородок. — Обычная официантка из ресторана. Я прилетела из Америки.

— Энрика, ты принижаешь своё достоинство. Ты не обычная. Для меня точно. — Слэйн садится рядом со мной и протягивает мне бокал с вином.

— Мы встретились в кафе, где она работала зимой. Я заехал туда, чтобы выпить кофе.

— Ты ненавидишь кофе, — вставляет Бриан.

— Ты прав. Я ненавижу кофе. Хорошо, я заскочил, чтобы отлить. Так лучше?

Подавляю смешок от ответа Слэйна.

— Больше похоже на Кавана, — смеётся Бриан. — И что дальше?

— Выходит, что вы уже были знакомы, ещё до встречи в ресторане? — удивляется Доналл.

— Это все поняли, дорогой. Они вели свой диалог глазами, — улыбается Сальма. — Я догадывалась, что Слэйн не просто так выбрал этот ресторан, потому что он не так часто их посещает. Если он и ходит куда-то, то в наши рестораны, в которых нас обожают.

— Да плевать, мам. Я хочу знать, что ты, Энрика, нашла в этом трупе? Он же холодный, как этот чёртов замок. У него хотя бы между ног всё работает?

— Бриан! — возмущается Сальма.

Делаю глоток вина, чтобы подавить желание ударить этого засранца. Как он может? Господи, у вина потрясающий вкус. Оно белое, но очень ароматное и приятное.

— Не думаю, что, оскорбляя человека и называя его трупом, можно показать лучшие мужские качества. На самом деле это лишь доказывает, что говорящий эти слова мужчина сильно не уверен в себе, раз прибегает к прилюдному унижению другого. Особенно своего кровного брата. И насколько я могла заметить, то кожа Слэйна тёплая, сердце стучит, и я обожаю цвет его глаз. Они уникальные и настолько поглощают тебя, что забываешь обо всём. Так что, думаю, будет неприлично говорить о победах в спальне Слэйна. Это сугубо его личное дело, — чётко произношу, стирая ухмылку с лица Бриана.

— Теперь нет вопросов, почему именно на Энрику пал мой выбор? — спокойно спрашивает Слэйн.

— У меня никаких. Умная, порядочная и трудолюбивая девушка. Я довольна твоим выбором, сынок. Ты мне сразу понравилась, Энрика, а также твой характер и умение постоять за себя, — улыбается мне Сальма.

— Очередная интрижка. Ничего нового. Но приглашать сюда шлюху, с которой ты спишь, слишком опрометчиво. Семейный ужин создан для семьи или близких людей. А эта девушка исчезнет через пару недель, и мне придётся снова разгребать это дерьмо с газетчиками, сынок. Надеюсь, ты был умён, и она подписала бумаги о неразглашении твоих особых тайн, — сухо подаёт голос Доналл.

Сукин сын. Я стискиваю от ярости бокал в своей руке, но Слэйн успокаивающе гладит меня по спине, не позволяя поддаться на провокацию.

— А кто сказал, что Энрика не станет членом нашей семьи?

Что?