Сладкий грех. Разрушение

Глава 26

Облизываю пальцы, собирая все крошки и капли шоколада. Слэйн щиплет меня за бок, и я смеюсь, хватая ещё одну слойку.

— Последняя. Это моя. — Он тянет руку, чтобы забрать у меня, но я впиваюсь в рассыпчатое и хрустящее тесто зубами.

— Не успел, — улыбаясь, говорю и жую. — Но я могу поделиться. Хочешь?

Игриво машу перед его лицом слойкой.

— Смотря какие ты условия поставишь, — прищуривается он.

Снова кусаю слойку и подхожу к нему вплотную. Касаюсь слойкой губ Слейна, и его глаза вспыхивают от удовольствия. Он тоже кусает. Я глотаю и снова хватаюсь зубами за слойку, чтобы она не упала. Слэйн делает то же самое. Каждый из нас старается откусить побольше, чтобы добраться до итога. Наши губы встречаются, и я слизываю шоколад с губ Слэйна, а он подхватывает языком кусочек ореха с моих. Вкуснее всего оказывается поцелуй. Обнимаю Слэйна за шею, целуя его и пытаясь ещё и доесть то, что осталось во рту. Смеясь, отклоняюсь от него.

— Ну как? Условие было приемлемым? — интересуюсь я.

— Более чем. Думаю, это будет моим любимым способом принятия пищи, — отвечая, улыбается он.

Смотрю на него и не могу быть более счастливой. Два часа приготовления слоек с шоколадом, корицей, сахарной пудрой и орехами, были очень весёлыми. Помимо поцелуев, кидания мукой, задания переломать орехи скалкой и небольшого ожога пальца Слэйна растопленным шоколадом, всё было нормально. Я словно оказалась в привычном мире на обычной кухне со своим парнем, и мы смеялись, готовили и дурачились. Слэйн забыл о своём злодее и стал самим собой. Он рассказывал многое о приготовлении теста и о том, как успокаивает его замешивание. Ещё Слэйн показывал, как нужно соблазнять тесто, чтобы оно получилось воздушным. Конечно, он соблазнительно потирался об меня своим членом и жарко шептал на ухо грязные вещи, но тесто вышло изумительным.

— Итак, что я должна знать о сегодняшнем вечере? — спрашиваю, вытирая руки о полотенце, когда мы заканчиваем уборку в кухне.

— Соберётся вся моя семья, то есть все Ноланы, в том числе и Фарелл с женой и Кифом. Помимо них, будут близкие друзья. Приём начнётся в девять вечера, а закончится часа в два-три ночи. Но нам нужно быть там не больше часа. Это будет не ужин. Закуски, алкоголь, светские разговоры и выступление каких-то певцов под классическую музыку, — отвечает Слэйн, и его настроение падает, но я должна была задать этот вопрос.

— Хм, как скучно, — кривлюсь я. — А танцы будут?

— Поверь мне, это ещё скучнее, чем пение, — хмыкает Слэйн.

— А в чём суть? Какой-то праздник?

— Отец решил, что чем чаще он будет устраивать подобные приёмы, тем быстрее я сдамся. Пока все будут фальшиво улыбаться друг другу и рассказывать последние сплетни, остальные будут решать дела за закрытыми дверями. То есть я. Сегодня у меня назначена встреча с одним человеком.

— Неприятная встреча, как предполагаю.

— Да. Я разбирал бумаги и увидел, что после переработки сырья, часть его пропадает. Немного, но если перевести в денежный эквивалент, то мы теряем не меньше ста тысяч евро на выходе. То есть кто-то нечист на руку. И я хочу доказать, что этот кто-то будет сегодня среди гостей. Теперь это моя работа — наказывать предателей, — сухо сообщает Слэйн.

— И что ты будешь с ним делать? Он же богат, правда? А вы, богачи, держитесь друг за друга, — язвительно говорю.

— Именно так. Богатые задницы, вроде меня, не могут терять поддержку таких же богатых задниц. Значит, в дело пойдут шантаж и требование возвращения потерянных денег.

— А если он не поддастся?

— Тогда я передам дело службе безопасности, и уже они будут разбираться с этим. Но вряд ли он не поддастся.

— Тебе нравится это? Нравится подавлять людей и видеть страх в их глазах?

Слэйн задумывается, а потом пожимает плечами.

— Я ничего не чувствую. Мне всё равно, Энрика. Смотрю на них, и мне плевать на то, что с ними будет. Я закован в свои собственные цепи и теперь работаю на семью. Я не могу плохо выполнять свою работу. Я приучен делать всё хорошо.

— Влияние деда? — интересуюсь я.

Слэйн удивлённо смотрит на меня, словно не понимая, откуда я могу об этом знать.

— Если учесть, что твой отец, в принципе, не уделял тебе время, а твоя мама не входит в совет убийц, то я сделала вывод, что этому научил тебя кто-то другой. Ты упоминал, что твой дед был рядом с тобой долгое время, — объясняю я.

— Ты права, всё именно так. Мой дед был ублюдком, но он не бросил меня. Именно он требовал, чтобы я завершал все свои дела. Если я этого не делал, то он показывал мне последствия. Все они были плохими. Мне они не нравились. Поэтому я предпочитаю всё заканчивать.

— А что именно для тебя значит закончить? — спрашиваю, пристально всматриваясь в его глаза.

— Прийти к итогу, то есть к цели, которую я себе поставил изначально. Это логично, — цокает Слэйн.

— Хм, а какую цель ты поставил, когда задумал жизнь на двадцать один день? То есть какая цель у тебя на меня, Слэйн?

— Она изменилась. Это всё, что я могу тебе сказать. Ты боишься итога, Энрика? — Он касается моей щеки и проводит по ней, очерчивая линию подбородка.

— Я просто хочу быть готовой к моменту, когда всё закончится. Просто не хочу страдать от боли, вот и всё. Я тоже люблю знать итог и пытаюсь понять, к чему приведут наши отношения, — честно говорю.

— Я не могу сказать точно, Энрика, потому что это зависит не только от меня, но и от тебя. Чего ты хочешь от меня?

— Ничего, — быстро отвечаю, направляясь к спальне.

— Ты врёшь. Я злюсь, когда ты врёшь мне, — произносит он и идёт за мной, а я зло фыркаю.

— Вру, потому что так легче. Не хочу тешить твоё самолюбие. Я боюсь, что в итоге останусь одна с разбитым сердцем. Закроем тему, — отрезаю я.

— Почему ты убегаешь от меня?

— Я не убегаю, а иду подготовиться к вечеру.

— Ты убегаешь.

Останавливаюсь и шумно вздыхаю. Зачем я снова открыла рот? Почему мне всегда и всё нужно испортить?

— Энрика, — Слэйн кладёт ладони мне на плечи и целует меня в макушку. — Скажи мне, чего ты ждёшь от меня? Тогда нам обоим будет проще.

— Вряд ли ты будешь счастлив услышать это, но ладно, — поворачиваюсь к нему и храбро решаюсь на признание. — Я хочу тебя, как парня, но не хочу выходить замуж и заводить детей. Я, вообще, не хочу детей. Никогда.

— Почему? — хмурится он.

— Потому что это обязательства, а я к ним не готова. Чтобы родить ребёнка, нужно иметь мужчину рядом с собой, в котором я буду уверена. А также дети — это лишение свободы. Мне нечего дать ребёнку. Моя жизнь — это сплошная неразбериха, понимаешь? Для начала я хочу получить образование, затем найти хорошую работу и обеспечивать себя, а уже потом встретить мужчину для себя, ну а там кто знает. Но я точно не буду спешить с этим.

— Встретить мужчину для себя? С этого места поподробней, — в его голосе появляется сталь.

— Ты хочешь, чтобы я была ещё честнее. Ладно, но я не отвечаю за последствия и прошу тебя не злиться, потому что это правда. Я не вижу тебя в своём будущем, как и ты не должен видеть меня. Наши отношения временные. Они, вообще, не должны были случиться. Между нами есть притяжение, и я влюблена в тебя, но знаю, что это ни к чему не приведёт, поэтому не думаю о тебе, как о мужчине, с которым буду в будущем. Да и если учесть, что тебе нужно жениться на женщине своего круга, то я точно не подхожу. Господи, Слэйн, даже мысль о нашей свадьбе смешна, — отвечаю, качая головой и абсолютно не представляя себе этого. Правда, мы продержимся недолго. Наши отношения — это постоянные американские горки, и я не уверена, что, вообще, выживу. На самом деле я считаю, что меня убьют. Не знаю, откуда у меня такие мысли, но просто чувствую, что живой не останусь. Я не успею ничего в своей жизни, потому что моё прошлое уже предрекло мне будущее. Я сама это сделала. Если бы я не высовывалась, то всё было бы иначе. Но увы, я имею то, что имею.

— То есть ты приняла факт того, что являешься лишь временной шлюхой в моей жизни?

От его слов всё внутри вскипает от ярости.

— Как ты назвал меня? — рычу я.

— Не я, а ты сама себя так поставила, Энрика. Обычно женщины хотят всё свести к свадьбе и детям. Но ты отвергаешь это, выбрав позицию женщины, которая плывёт по течению и позволяет делать с собой всё, — спокойно отвечает он.

— Это не так. Я говорю о том, что не вижу будущего в наших отношениях! — возмущаюсь я.

Слэйн усмехается и качает головой. Он идёт к гардеробной, а я за ним.

— Это так, Энрика. Только из-за страха можно не видеть будущего, понимая каким оно будет. Ты врёшь и себе, и мне.

— Это неправда.

— Энрика, — Слэйн бросает на меня предостерегающий взгляд, а я обиженно хмурюсь.

— Дело в том, что я услышал от тебя только: «Я боюсь брать ответственность на себя за свои чувства. Лучше буду с кем-то другим, но не с тобой, потому что с тобой всё чувствую ярче. Мне нужна свобода и личное пространство. Я отказываюсь от чувств, чтобы не быть рабыней. Я мирюсь со всем и даже с ролью шлюхи в твоей жизни, пока тебе это нужно, а потом буду страдать, потому что не готова бороться за тебя».

— Это не так. Я говорила о другом, — настаиваю на своём.

— К сожалению, нет. Мне не нравится сама мысль о том, что ты отказываешься от меня прямо сейчас и уже готова завести нового мужчину, только бы забыть обо мне. На самом деле это выводит меня из себя, но сейчас я держу себя в руках, потому что знаю тебя, Энрика. Я знаю, что ты не хотела причинить мне боль, а просто боишься себя и своих чувств ко мне.

Смотрю на Слэйна, и всё внутри меня остывает. Запускаю пальцы в волосы и пожимаю плечами.

— Наверное, ты прав. Но я боюсь чувств, потому что не знаю, что чувствуешь ты и чувствуешь ли, вообще? Когда-то ты говорил, что влюблён, но это была ложь. Ты играл на этих чувствах. Но потом я на несколько секунд поверила в это, а сейчас… я запуталась, — шёпотом говорю.

Слэйн улыбается и подходит ко мне. Он приподнимает мой подбородок пальцами и мягко целует меня в губы.

— Неужели, ты думаешь, что мужчина проходил бы через этот ад, потому что ему стало очень скучно? — интересуется он.

— Я не многое знаю о мужчинах.

— Ты знаешь меня. Остальные мужчины тебя не касаются.

— Это сложно. Я не могу делать выводы за тебя, Слэйн. Мне не хватает уверенности в тебе. Да и ты… богатый и, вероятно, злодей. Не знаю, смогу ли я принять всё это, да и ради чего? Скажи, ради чего?

— Ради меня. Этого мало?

— Я готова многое сделать ради тебя, Слэйн, но ты мужчина, ваш мозг работает иначе. Женщины быстрее привязываются и влюбляются, а потом их сердца разбиваются. Думаю, что женщина имеет несколько жизней, потому что столько раз пережить разбитое сердце может только кошка. Выходит, что мы так же предпочитаем гулять сами по себе, потому что уже знаем, как больно, когда чувства не взаимны. Это может создать проблемы, а я этого не хочу.

— Энрика, хочешь быть кошкой, будь ей. Но ты должна знать, что эти проблемы самые желанные для меня. Ты внутри меня. Я долгое время не могу забыть тебя. Это не позволяет тебе быть уверенной во мне?

— Мужчины быстро остывают. Не хочу такого. Проще отрицать, — отвечаю и прикрываю глаза на несколько секунд, чтобы справиться с печалью в своём сердце.

— Тогда мне придётся воевать с тобой, Энрика, потому что фальшью я сыт по горло. Я хочу тебя. Вот такую, — он гладит моё лицо и снова целует меня в губы. — Ты искренняя и добрая. Ты хотела быть жестокой, но не смогла, потому что у тебя есть сердце. Ты сильная, упрямая и храбрая. И никогда не сдаёшься, даже если всё паршиво вокруг.

— Я слабая, Слэйн. Я постоянно чувствую себя потерянной и разбитой, — шёпотом убеждаю его.

— Ты ошибаешься. Сейчас ты тоже чувствуешь себя слабой? Рядом со мной тебе страшно?

— Нет, рядом с тобой мне хорошо. Это всё чувства к тебе. И я боюсь их, потому что если ты сделаешь что-то плохое людям, то мне придётся это принять. Это сломает меня. Если ты ударишь меня, то боюсь, что превращусь в тряпку и жалкую женщину. Я погибну внутри, понимаешь? Ты тот, кто может меня сломать.

— Я никогда не ударю тебя. Никогда. Даже когда бываю сильно зол на тебя, я хочу убить тебя своими губами. Я так ненавижу тебя и желаю целовать, чтобы ты задохнулась и умерла в моих руках. Эти эмоции противоречивы, но я стараюсь оберегать тебя. Пытаюсь дать тебе понять, что твоё место рядом со мной. Я давно уже сказал тебе об этом. Прими этот факт, Энрика. Ты моя. Другого мужчины в твоей жизни никогда не будет. Уйдёшь, я догоню, запру и привяжу тебя. Буду испытывать судьбу миллион раз, чтобы доказать тебе, что ты должна вернуться ко мне.

— Это кажется немного неадекватным, — замечаю я.

Слэйн усмехается и кивает.

— Это так. Я маньяк. Я выбрал тебя своей жертвой. Моей любимой жертвой.

— Теперь мне не по себе. — Ёжусь от холодка, прошедшего по позвоночнику.

— Я так вижу тебя, но не мёртвой. Я слишком сильно одержим тобой. Хочу всё с тобой, Энрика. Всё. И я не собираюсь отступать, — он целует меня в кончик носа и отпускает.

— Я выберу для тебя одежду, чтобы ты не сильно выделялась на фоне остальных, хотя это неизбежно.

— Не стоит напоминать мне, что я не твоего круга, — огрызаюсь.

Слэйн широко улыбается и качает головой.

— Энрика, прекрати считать, что в моих глазах ты ничтожество. Нет. Ты будешь отличаться на фоне остальных, потому что чиста. Ты всегда будешь отличаться от всех женщин, окружающих меня. Ты не одна из них. Ты лучше. Ты для них недосягаемый идеал. Они никогда не смогут быть тобой, а ты ими. Я убедился в этом. Ты не совершишь самоубийство. Ты не трусиха.

— Ты сильно ошибаешься, — цокаю я.

— Я никогда не ошибаюсь, Энрика. Никогда.

Мне нечего ему сказать. Просто нечего. Он слишком высоко меня оценивает после того, что я с ним сделала. И, конечно, я мечтаю о Слэйне. Мечтаю о «долго и счастливо» рядом с ним. Я мечтаю, но это только мечты. Не стоит на них полагаться. Они причиняют боль. Когда люди мечтают, то мечты становятся для них реальностью, но только для них, а не для других. Они живут в своём мире, где всё хорошо, и не замечают ничего, а потом отказ для них становится крушением всех надежд. И тогда люди умирают. Они будут двигаться, но внутри останутся мертвы. Кто-то с этим не справится, а кто-то станет жестоким, как Слэйн. Останется маленький огонёк надежды на то, что всё может быть иначе, но и он угаснет, потому что страх редко бывает побеждённым, потому что у него всегда есть сильные аргументы против. Так вот и у моего страха быть со Слэйном тоже. Его отец убил моего, это весомо. Ни один из нас не сможет жить с этим дальше, потому что мы оба тащим на своих плечах чужую вину, да ещё и свою. Сбросить её не так просто, как кажется, потому что последствий неправильных решений будет всё больше и больше. Они и уничтожат всё.

Мне на шею ложится что-то тяжёлое, и я моргаю несколько раз. Шокировано смотрю на блеск алых камней на своей шее.

— Тише, Энрика, это всего лишь рубины и бриллианты. Украшение, которое я взял в аренду для тебя на этот вечер. Правила этого мира диктуют нам условия. Мы должны соблюдать их. — Слэйн застёгивает тяжёлое и холодное колье у меня на шее.

Я с ужасом смотрю на своё отражение в зеркале. Моё тело облачено в чёрную, плотную ткань, с вырезом-сердечком на груди. Платье тугое до середины бедра, а ниже идёт сверкающий твёрдый фатин. Оно делает меня похожей на чёрную русалку. Теперь ещё и украшение. Слэйн вдевает серьги мне в уши, и я закрываю глаза, тяжело вздыхая.

— Мне некомфортно во всём этом, — шепчу я.

— Знаю, потерпи, Энрика. Если мы этого не сделаем, то мне придётся драться. Я давно уже не делал этого.

— У тебя несколько дней назад был бой, — напоминаю ему.

— Да, но теперь я зависим от физической силы. Во мне слишком много боли, которая никуда не уходит, Энрика. Поэтому давай сохраним жизнь тому, кто решит оскорбить тебя. Помоги мне пережить этот вечер. — Слэйн целует меня в обнажённое плечо.

— Всё будет так плохо? — напряжённо спрашиваю его, поправляя волосы, которые я завила волнами.

— Надеюсь, что нет, но я не тешу себя иллюзиями. Главное, что мы вместе. Да? Ты и я. — Он обнимает меня, и я улыбаюсь ему.

— Да, всё будет хорошо. Фарелл начнёт говорить про тебя гадости, но я не собираюсь его слушать. Они просто не знают тебя вот таким. Для них ты плохой и странный, а для меня ты прекрасен, Слэйн, — произношу и разглаживаю на его плечах чёрный пиджак.

— Этого мне достаточно, чтобы выжить. Поехали.