Соболиная Вершина

16. ВЕРА

Что я здесь делаю? Я сидела неподвижно за рулем Хонды, уставившись на дом Матео.

Сколько раз я мечтала, чтобы он пригласил меня к себе? Сколько раз я фантазировала о тихих вечерах наедине в его доме? А теперь я здесь и не могу заставить себя войти.

Что происходит? С Матео все стало… странным. Это ведь, наверное, жалость, правда? Он изо всех сил старается быть добрым. Быть моим другом.

Но это не ощущается как дружба. Да, мой любимый цвет — темно-зеленый, и в этом нет ничего удивительного. Но ни один из других Иденов не замечал, что я ненавижу брокколи. Ни один из них не смотрел на меня так, как смотрел Матео в лофте в среду.

Нет, это ничего не значит. Мое воображение просто разыгралось. Слишком много лет, потраченных на то, чтобы думать о нем, привели меня к этой глупой иллюзии.

Ну и что, если он заметил про брокколи? Ну и что, если он слышал, как я хрюкаю, когда слишком сильно смеюсь?

Это ничего не значит.

Пора было забыть об этой влюбленности.

Хотя, сделать это будет непросто, учитывая, что теперь он мой инструктор по полетам. Серьезно, о чем я думала? Я должна была избегать Матео, а не приезжать к нему домой каждый пятничный вечер, чтобы изучать основы аэродинамики.

Я выполнила домашнее задание и подготовилась к сегодняшнему вечеру, но ни одно слово из всех этих книг, которые он принес в лофт, меня не трогает.

Дело ведь совсем не в том, чтобы научиться летать. Речь шла о том, чтобы найти отца.

В тот день, когда мы с Матео летали, я заметила столб дыма в лесу. Он был небольшой, почти незаметный, всего лишь белый след, поднимающийся из-за деревьев. Но этот дымок зажег во мне новую идею. Новый план.

Я могу потратить годы, блуждая по горам в поисках отца. И все это время искать совсем не там, где нужно.

Слишком много гор. Слишком много деревьев. Мы могли пройти мимо друг друга, двигаясь в противоположных направлениях, всего в ста ярдах друг от друга, и не иметь ни малейшего понятия об этом.

Мне нужна была точка фокуса. Нужно было сузить круг вариантов до мест, где он мог бы устроить лагерь. До тех мест, где отец рискнул бы развести огонь прохладным весенним утром.

Делать это пешком было слишком сложно. Но с воздуха? Возможно.

И вот я здесь, изображая интерес к учебе на пилота, якобы ради возможности летать. Матео никогда не узнает, что это всего лишь уловка, чтобы найти отца.

Я уже начала исследовать окрестности Соболиной вершины, где, насколько я могла определить, заметила тот дымок во время полета. Пока я ничего не нашла, но разбила территорию на участки и изучаю их поочередно, используя карты, которые изучала в последнее время.

Это тактика, о которой упоминал дядя Вэнс. Когда он искал отца много лет назад, он тоже использовал карты, деля их на участки, чтобы его поиски были систематичными и целенаправленными.

На данный момент я исследовала три участка. А Соболиная вершина была у меня поделена на десять. Если повезет, мы с Матео сможем совершить еще один полет. Возможно, в следующий раз я найду новую зацепку.

Но прежде чем все это произойдет, мне нужно выйти из этой машины. Почему я не могу выйти из машины?

— Вылезай из машины, — я выпрямила спину, схватила рюкзак, который лежал на переднем сиденье, и открыла дверь.

Первый вдох свежего воздуха немного успокоил мои нервы.

Сосны, земля и ветер.

Дом.

Бывали ночи, даже зимой, когда я оставляла окна лофта открытыми, чтобы вдыхать этот горный аромат.

Это был мой первый визит в дом Матео. Вчера вечером он прислал мне смс с указаниями, избавив меня от необходимости спрашивать Анну и Харрисона.

Я видела его родителей с тех пор, как мы были «У Вилли», и хотя я была уверена, что они слышали о моем пьяном позоре, они сделали вид, что ничего не знают.

Я действительно любила Анну и Харрисона.

Может, я и была трусихой, но надеялась, что нам никогда не придется об этом говорить. То же касалось и Вэнса с Лайлой, которые мастерски избегали темы «ты поцеловала Матео».

Легкий ветерок принес еще больше того невероятного аромата, и, хотя я все же выбралась из машины, я никак не могла заставить себя зайти внутрь. Вместо этого я медленно обернулась, осматривая все вокруг.

Указания Матео привели меня по извилистой тропинке через несколько гравийных дорог ранчо. По пути я проехала мимо обратной стороны хребта Индиго, известной достопримечательности Куинси, печально прославившейся из-за трагического убийства, произошедшего здесь несколько лет назад. Оттуда дорога петляла вверх по подножию гор, пока не вывела к поляне, окруженной еловыми рощами.

Бревенчатый дом гордо стоял на травяном поле. Матео недавно покосил траву — стебли были короткими и ровными. Рядом с широкой верандой аккуратно сложилась стопка ровно нарубленных дров.

Я любила ранчо. Любила вид из своего лофта. Но именно здесь я бы выбрала жить — на самом краю леса. Там, где мой задний двор — это дикая, необузданная природа.

Это был идеальный баланс уединения и удобства. До города было всего несколько минут езды. У Матео здесь были все современные удобства — водопровод, высокоскоростной интернет. Но вдали от соседей у него был покой. Настоящее убежище.

В детстве я мечтала жить в городе. Возможно, провести год или два после школы в Нью-Йорке или Сан-Франциско. Когда-нибудь я хотела бы посетить эти города. Но только как турист. Идея постоянно находиться среди толпы людей, шума и пробок вызывала у меня отвращение.

— Этот дом построил мой дядя Бриггс, — голос Матео заставил меня резко обернуться к дому. Он стоял в дверях, его широкие плечи заполняли весь дверной проем. Как долго он за мной наблюдал?

Мои щеки запылали.

Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, когда он прислонился плечом к дверной раме.

— Ты когда-нибудь встречала Бриггса?

— Да. На свадьбе Лайлы и Вэнса.

Бриггса невозможно было не принять за Идена с его темно-каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами. Хотя на свадьбе было так много Иденов — тети, дяди, кузены, — я не была уверена, как именно Бриггс вписывается в семейную картину, пока Харрисон не отвел меня в сторону, чтобы представить своего любимого брата.

Бриггс был на пять лет старше Харрисона. До того как деменция заставила его переехать, он жил на ранчо. В этом доме.

— Папа старается привозить его на ранчо раз в неделю, — сказал Матео. — Они катаются по территории или ужинают у мамы. Иногда он бывает абсолютно нормальным. А иногда путает Гриффина с папой. Тяжело видеть его таким, особенно моим родителям.

— Мне очень жаль, — сказала я, сдвинув ноги с места и направляясь к ступенькам веранды. Но когда он не двинулся, я остановилась, замерев у нижней ступени, а он продолжал смотреть куда-то в даль, поверх моей головы.

— Бриггс всегда был рядом. У него никогда не было детей, но он относился к нам, как к своим собственным. Он не пропустил ни одной футбольной игры. Когда тренер школьной баскетбольной команды ушел на пенсию и им понадобился новый помощник тренера на мой выпускной год, он вызвался. Он брал нас на охоту и рыбалку. Научил меня обращаться с лассо.

Бриггс напоминал мне Вэнса.

Моего дядю, моего защитника.

Матео мельком глянул через плечо, проверяя что-то внутри, вероятно, Алли.

— Я понимаю Бриггса. Он был старше папы и мог бы взять на себя управление ранчо или других семейных дел, но не хотел этой жизни. Ему не нравилась идея быть главным. Он был доволен работой здесь, потому что любил это. Его устраивала простая жизнь.

— Это звучит как хорошая жизнь.

— У моих братьев и сестер есть… амбиции.

— А у тебя нет? — после всего двух дней, проведенных за попытками разобраться в тех мануалах по пилотированию, я начала уважать Матео еще больше за то, что он получил лицензию пилота и при этом учился в колледже.

Матео пожал плечами.

— Это другое.

— Плохое «другое»?

— Другое «другое», — сказал он. — Иногда я чувствую давление. Как будто все ждут, кем я решу стать. И что они будут разочарованы, если я не сделаю чего-то грандиозного или смелого. Но я никогда не думал хуже о Бриггсе из-за того, что он не был главным или не управлял бизнесом. Я восхищался тем, что он знал свои сильные и слабые стороны. Черт, в большинство дней я чувствую, что больше иду по стопам Бриггса, чем папы. Он делал то, что любил. Единственные ожидания, которые у него были, — его собственные.

Он говорил так, потому что верил в это? Или потому, что хотел в это верить?

— Звучит так, будто у тебя надёжные тропы, по которым можно идти, в любом направлении.

— Да, — он слегка улыбнулся мне. — Привет.

— Привет.

— Заходи, — он оттолкнулся от рамы и подбородком показал, чтобы я следовала за ним внутрь.

Поднимаясь по ступенькам, я оказалась под навесом веранды и бросила последний взгляд на луг.

У меня тоже были хорошие тропы, по которым я могла идти. Они привели меня сюда. Даже если я никогда больше не найду отца, я всегда буду благодарна за то, что он привел меня в Монтану.

Когда я повернулась к дому, я остановилась у порога, ища глазами кнопку.

— Что ты делаешь? — спросил Матео.

— У тебя нет дверного звонка.

— Эм, нет.

— О. Алли их обожает.

Его брови сошлись.

— Да, она их любит. Так вот почему ты звонишь в звонок у мамы и папы?

— Да, — я аккуратно закрыла дверь за собой, как вдруг из гостиной раздался радостный визг.

— Ве-ва! — Алли побежала так быстро, что её ноги не успевали за телом. Она бы точно грохнулась на пол, если бы Матео не подхватил её, подбросив в воздух на секунду, а затем поймав.

— Помедленнее, Росток, — он поставил её на пол и похлопал по подгузнику, пока она снова не бросилась ко мне.

Её улыбка была заразительной, когда она влетела в мои распахнутые объятия.

— Привет, Мармеладка, — я защекотала её бока, за что сама получила ответную щекотку, а затем поцеловала в щёку. Она оказалась липкой.

На плите стояла сковорода, а весь дом пропах шалфеем и сиропом.

— У вас был завтрак на ужин?

— Па-кеки.

— Вкуснятина.

— Ты ела? — спросил Матео.

— Я перекусила сэндвичем перед уходом из кофейни, — я опустила Алли на пол, и она отправилась к куче игрушек в гостиной.

— Как прошёл день?

— Суматошно, — школа была закрыта на день повышения квалификации учителей, и кафе было заполнено подростками и их родителями. Мы с Лайлой начали в четыре утра, и весь день ощущался как бешеная гонка. Обед мы пропустили, и к моменту, когда я закончила смену, умирала с голоду. Бутерброд с ветчиной и сыром я проглотила по дороге на ранчо.

Лайла всё ещё была в кофейне, заканчивая день и готовя выпечку на выходные. Если я устала, то она будет валиться с ног, когда наконец доберётся домой.

— Хочешь воды или чего-нибудь ещё перед тем, как начнём?

— Воды, пожалуйста.

— Чувствуй себя как дома, — сказал он, кивнув на стол в столовой, а затем пошёл на кухню и открыл шкафчик.

Дом был светлым и просторным. Кухня плавно перетекала в столовую, которая соединялась с гостиной. Двери вдоль дальней стены, должно быть, вели в спальни и ванные комнаты. Дом был не очень большим, но уютным и гостеприимным.

Я села на деревянный стул у стола, достала свою книгу, а Матео поставил передо мной стакан воды. Затем он пошёл к кофейному столику и взял пульт, чтобы включить для Алли мультфильмы.

— Она сегодня не спала днём. Мы были во дворе, работали, и я потерял счёт времени. Когда мы вернулись в дом, я решил, что укладывать её уже слишком поздно. Надеюсь, она продержится ещё час, но, возможно, нам придётся сделать перерыв, чтобы я уложил её спать.

— Без проблем.

Дракон, которого я ей подарила, был повернут лицом к телевизору. Алли взобралась на него и качалась туда-сюда, энергично указывая на экран.

— Дисси.

Ее темные хвостики закручивались на концах, как волосы Матео на затылке, когда он позволял им отрасти достаточно длинными.

Матео сел рядом, стул громко заскрипел по полу.

Он выбрал место прямо рядом со мной. Не стул за углом стола. Не стул напротив.

Стул настолько близко, что от его руки исходило тепло, передаваясь моей.

Он придвинулся ближе. Ещё чуть-чуть, и наши плечи бы соприкоснулись. Этот пьянящий запах Матео — кожа, специи, ветер и земля — заполнил мои ноздри.

Сконцентрироваться было сложно уже из-за усталости после долгого дня. Но с ним, сидящим так близко и пахнущим так хорошо, это занятие будет настоящим испытанием.

— Как прошло чтение?

— Хорошо?

— Это вопрос или утверждение?

Я открыла книгу на первой главе.

— Сейчас выясним.

Плохо. Это было очень, очень плохо. Все время, которое я потратила на чтение, было потрачено впустую. Потому что через пятнадцать минут обсуждения подъемной силы и силы сопротивления колено Матео коснулось моего колена под столом, и мой мозг отключился.

— Подъёмная сила противодействует весу. А что противостоит сопротивлению? — спросил Матео, слегка поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

Если бы я повернулась к нему, чтобы встретиться взглядом, его губы оказались бы на уровне моих глаз. Он так же сидит с другими учениками? Хотя у него, наверное, нет других учеников. Или есть? Почему он не мог просто сесть на другую сторону стола? Или хотя бы за угол?

Стоп. Какой был вопрос?

— Э-э… не знаю.

— Тяга.

Конечно, ответ был «тяга». Слово, которое в его грубом, низком голосе звучало, как намёк на секс.

— Точно, — я сглотнула. — Тяга.

Его рука потянулась к книге, чтобы перевернуть страницу, и наши предплечья соприкоснулись. От его крупной фигуры исходило тепло, обволакивая меня, как и его запах.

Глухой звук вывел меня из этого состояния.

Взгляд Матео резко метнулся к Али, которая упала со своего дракона. Он поднялся, собираясь броситься ей на помощь, но она просто встала, не отрывая глаз от телевизора, схватилась за ручку игрушки и снова забралась на неё. Он выдохнул и опустился обратно на стул.

Я воспользовалась этой паузой, чтобы сдвинуть свой стул на несколько сантиметров в сторону. Может, с таким расстоянием я смогу снова включить мозг, и Матео не подумает, что я полная дура. Может, слова вроде «тяга» перестанут заставлять меня потеть.

Но как только он сел и снова сосредоточился, он тоже передвинул свой стул. Его крепкое бедро прижалось к моему. Тепло вернулось.

Желание свернулось клубком низко в животе. Мозг снова отключился.

Я едва не застонала.

Следующий час был невыносимым. После того как я трижды подряд ответила неправильно, он достал маленькую модель самолёта с книжной полки в гостиной. Он старался объяснить движение самолёта, но разобраться в элеронах, стабилизаторе, углах атаки и срыве потока — который, оказывается, никак не связан с двигателем, — оказалось невозможным. Я не могла сосредоточиться.

— Прости, — я потёрла виски. — Обещаю, я не совсем беспомощная. Просто день был долгим, а этот материал — сложный.

— Ты справишься.

Я обмякла на стуле, и моя нога скользнула по ноге Матео. Я уже привыкла к его близости. Но когда джинсовая ткань наших брюк зашуршала, осознание снова нахлынуло.

Он был так, так близко. Почему он был так близко?

Я подняла взгляд на его лицо, ожидая увидеть профиль. Но он смотрел прямо на меня, его глаза были прикованы к моим губам. Он выглядел так, будто хотел меня поцеловать.

Сердце подскочило к горлу.

Хотел ли он меня поцеловать? Хотела ли я, чтобы он меня поцеловал?

Да. Несмотря на то, как я опозорилась в баре «У Вилли», несмотря на обещание отпустить Матео Идена, где-то глубоко в сердце я хотела, чтобы он меня поцеловал.

Есть вещи, которые невозможно удержать взаперти.

Он наклонился ближе. Голубой цвет его глаз потемнел. Его язык быстро облизнул нижнюю губу, и внизу живота зародилось пульсирующее ощущение.

Мой пульс участился, стуча в ушах.

Матео поднял руку, кончиками пальцев слегка коснувшись моих волос у виска. Его веки чуть прикрылись, дыхание мягко коснулось моей щеки.

Я не двигалась. Не дышала. Казалось, стоит мне моргнуть, и я проснусь одна в своем лофте, а этот вечер окажется лишь сном.

— Папа, мококо, — жалобно произнесла Алли, стоя рядом с Матео.

Мы тут же отпрянули друг от друга.

Он вскочил со стула и поднял Алли на руки.

Она тёрла уставшие глаза кулачками, пока он нёс её на кухню.

— Мне пора, — я запихнула книгу в рюкзак и с силой застегнула молнию. Потом резко поднялась, готовая сбежать.

Мне нужен был воздух. Нужно было пространство. Нужно было выбраться из этого дома, чтобы обдумать всё. Боже, что вообще происходит?

Он почти поцеловал меня. Он действительно собирался меня поцеловать, да?

— Прости, — Матео открыл холодильник и достал детскую поильную чашку с молоком.

Как только она взяла её в руки, Алли поднесла чашку ко рту и, прислонившись к его плечу, жадно запила молоко.

— Мне лучше её уложить, — сказал он. — Хочешь подождать? Это не займёт много времени.

— Всё нормально, — я закинула рюкзак на плечо. — Я и так устала. Мы можем продолжить в пятницу.

— Хочешь полетать на выходных?

— Я работаю.

— Хорошо. Тогда на следующей неделе?

Боже, то, как он это сказал, звучало как приглашение на свидание. Не то чтобы меня часто приглашали на свидания. Но обещание, прозвучавшее в его тоне, заставило меня вздрогнуть.

— Конечно.

Обычно я целовала Алли в щёку перед уходом, но сейчас я была так сбита с толку из-за Матео, что не могла позволить себе приблизиться к нему. На этом этапе даже дружеское объятие окончательно лишило бы меня рассудка.

— Спокойной ночи.

— Вера, — остановил он меня, как только я открыла дверь.

Ночной воздух должен был охладить моё лицо, но взгляд Матео был настолько пронзительным, что пот выступил на висках.

— Да?

— Я вижу тебя.

Моё сердце замерло, а рука соскользнула с дверной ручки.

Это сон. Это просто сон. Всё в этом вечере было таким… необычным. Это точно сон.

— Не всегда, — сказала я.

Он сократил расстояние между нами, всё ещё держая Алли на руках, прижавшуюся к его широкой груди.

— Всегда.

Матео свободной рукой распахнул дверь шире. Затем заправил прядь моих волос за ухо. И через мгновение снова её выпустил.

Когда я подняла взгляд на него, я утонула в сапфирово-голубых глазах. На этой земле не было человека с глазами, как у Матео Идена. Ни у его родителей. Ни у его братьев и сестёр. Даже у его дочери.

— Я вижу тебя, Вера.

Эмоции распирали мою грудь так сильно, что я не могла дышать. Как долго я этого ждала? Мечтала об этом? Годы. Я должна была знать, что сказать и что делать. Вместо этого я развернулась к двери.

И скрылась в чёрной ночи.