Соболиная Вершина

2. ВЕРА

Январь

Мне нравились морковные кексы со сливочной сырной глазурью. Сэндвичи с индейкой мне нравились больше, чем с ветчиной. И я любила «Кофе у Иденов».

Кафе Лайлы стало моим любимым местом в Куинси. Поэтому работа здесь казалась мне удовольствием. За последнюю неделю она научила меня готовить эспрессо и латте. Я узнала, как пользоваться кассовой системой, чтобы обсчитывать клиентов, и какие выключатели управляют каждым светильником. Я мыла посуду, драила полы и убирала столы.

Была ли это работа моей мечты? Нет. Но это была хорошая работа, и она подходила для моего учебного графика. Если я хотела когда-нибудь получить работу мечты, мне нужно было сначала сдать GED³.

С тех пор как мы переехали в Куинси — с тех пор как я рассталась с отцом, — я была настроена воспринимать все спокойно. Делать маленькие, обдуманные шаги. Я пыталась найти то, что мне нравится. И то, что не нравилось. Маленькие шаги к построению нормальной жизни.

Достаточно ли уже маленьких шагов? Пришло ли время совершить прыжок?

Может быть. Но не сегодня.

— Чем я ещё могу помочь? — спросила я Лайлу. Мы только что закончили заполнять прилавок ее последней партией пирожных.

— Можешь пройтись по столам?

— Конечно, — я улыбнулась и взяла влажную тряпку, чтобы протереть один из недавно освободившихся столиков.

Обеденный ажиотаж закончился, и, как и в предыдущие дни на этой неделе, у нас было послеобеденное затишье. Это давало нам время, чтобы успеть помыть посуду и сделать уборку. В кафе были только девочки-подростки, которые зашли внутрь десять минут назад.

Школа в Куинси заканчивалась около трех, и каждый день после обеда ученики забегали сюда поесть и выпить кофе.

Я подошла к соседнему столику, взяла пустую кружку и тарелку со скомканной салфеткой.

— Мне сегодня пришло письмо о приеме в ГУМ⁴, — сказала одна из девушек.

— Ура, — радостно воскликнула другая девушка, а третья захлопала в ладоши. — Боже мой, это будет так весело. Я рада, что мы все вместе поедем в Бозман.

— Я тоже.

— Как ты думаешь, в какой общаге мы будем жить?

Мое сердце сжалось, совсем чуть-чуть.

В прошлой жизни я была семнадцатилетней девушкой, взволнованной письмами о приеме в колледж. Девушкой, которая была готова покинуть дом и отправиться навстречу новым приключениям. Девушкой, которая полагала, что дом будет рядом, когда она будет готова вернуться.

Но та девушка еще даже не окончила школу. Ей не нужно было беспокоиться ни о соседях по комнате, ни о профессорах, ни о том, на какую вечеринку пойти в субботу вечером.

Той девушки больше не было.

Может быть, если бы я наладила свою жизнь, если бы я обрела хоть какое-то подобие нормальной жизни, я бы снова нашла ту девушку. Ту, что была раньше.

Меня уже не беспокоило, как раньше, что я так много пропустила. Есть вещи, о которых стоит скорбеть больше. Но иногда все равно было больно. Поэтому я давала себе несколько секунд на жалость, а потом отбрасывала ее.

Эта жалость, вместе с гневом, обидой и горем, была убрана в сундучок. Сундук, который жил глубоко внутри меня, где он оставался закрытым. И должен был оставаться таким.

Если бы я позволила его крышке хоть немного приоткрыться, эмоции в нем поглотили бы меня целиком.

Одна из девушек посмотрела в мою сторону. Я улыбнулась, когда ее глаза встретились с моими, а затем убрала грязную посуду.

Лайла стояла у кухонного стола из нержавеющей стали и улыбалась в телефон, когда я вошла на кухню. Это была лучезарная улыбка, которую она приберегала для Вэнса.

— Флиртуешь с дядей Вэнсом? — поддразнила я.

— Постоянно, — она хихикнула. — Он едет с участка, чтобы потусоваться до нашего закрытия.

— Знаешь, я могу закрыть кафе сегодня вечером. А вы, ребята, могли бы пойти домой.

Хотя Вэнсу пришлось бы вернуться в город, чтобы забрать меня позже. Тренировки по вождению проходили… не очень хорошо. Вчера я чуть не снесла почтовый ящик грузовиком Вэнса.

Дело было не в механике вождения. Я могла управлять машиной и нажимать на педали газа и тормоза. Это было просто… тяжело.

Вождение напомнило мне об отце. Именно он учил меня, когда мне было пятнадцать. И хотя я любила Вэнса, я хотела, чтобы папа сидел на пассажирском сиденье.

Я скучала по отцу. С ним все в порядке?

— Вера?

Мой взгляд метнулся к Лайле.

— А?

— Я спросила, уверена ли ты. Насчет сегодняшнего вечера.

— Конечно, — сказала я, слишком бодро. — Может, вы, ребята, сходите на свидание. Отпразднуете новую работу Вэнса.

— Может быть. Я спрошу его.

Лайла долго изучала меня, вероятно, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

А была ли я в порядке? Вроде как.

День за днем я приближалась к нормальному состоянию.

— Вы, ребята, ничего не сказали Уинн. Верно? — спросила я, понизив голос. — О папе?

— Нет. Мы ей доверяем. Но…

Чем меньше людей знали мою настоящую историю, тем лучше. Все здесь, включая Иденов, могли продолжать верить в то, что читали в газетах.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Я собираюсь провести быструю инвентаризацию, — сказала она.

— Хорошо. Я стану за прилавок.

Старшеклассницы все еще сидели за своим столиком, сплетничали и болтали, когда я вернулась в кафе и принялась за работу, сделав себе латте с фундуком. Понравится ли он мне больше, чем карамельный?

— Нет, — вздохнула я после первого глотка. Карамель все еще лидирует, но фундук не был ужасным.

Колокольчик над дверью кофейни зазвенел. Я чуть не выронила кофе, когда Матео вошел внутрь, неся коробку. Перестанет ли мое сердце когда-нибудь делать сальто, когда он будет рядом?

Его широкие плечи обтягивал плотный холщовый плащ с белой вышивкой «Ранчо Иденов» под вельветовым воротником. Подкладка была из мягкой шерпы.

Энн и Харрисон подарили такие пальто всем членам своей семьи на Рождество.

В том числе и мне.

Я чуть не расплакалась, увидев под их елкой подарок с моим именем. В последний раз у меня было настоящее Рождество ещё тогда, до всего этого.

Темные волосы Матео были скрыты под черной шапочкой. Его щетина уже почти превратилась в бороду, и каждый раз, когда я думала, что он отрастит ее, он приходил в магазин свежевыбритым. Я не была уверена, какой вариант мне нравится больше.

Но во всех отношениях он был прекрасен.

Широкая фигура Матео, рост которого составлял метр девяносто наполнена мускулами и силой. Он двигался без усилий, его шаги были плавными и уверенными. Возможно, именно уверенность, излучаемая его телом, так сильно нервировала меня.

Не пялься. От усилия, которое мне потребовалось, чтобы отвести взгляд, меня прошиб пот. Мои щеки пылали. Когда он был рядом, краснеть приходилось непроизвольно.

— Привет, Вера.

Матео поставил коробку на прилавок.

— Привет.

Мой голос был тихим и слабым. Было чертовски трудно дышать, когда он был рядом.

— Ты подстриглась?

Моя рука метнулась к кончику хвоста. О Боже, он заметил. Даже Лайла не заметила. Конечно, я отрезала всего пару сантиметров, но он заметил.

— Просто подровняла. Я сама сделала это в ванной. И вероятно, что неровно.

Почему я все еще говорю?

— Выглядит красиво.

Красиво в смысле симпатично? Или красиво в том смысле, что с этого момента я должна поручить это профессионалу?

— Это для Лайлы, — он положил руку на коробку. — Она здесь?

— Эм, да, — я кивнула с такой силой, что прядь моих рыжих волос выпала из резинки. — Я схожу за ней.

Я повернулась и чуть не врезалась лицом в кофеварку. Но затем выпрямилась и поспешила на кухню.

Ох. Соберись, Вера.

Последний раз я была влюблена в парня четыре года назад. Может, я просто отвыкла от такой практики, но за последний месяц эта влюбленность, кажется, удвоилась. Что будет через два или три?

Матео был слишком идеальным. В этом-то и была проблема. Мне потребовался месяц, чтобы закрепить это в своей голове. Он был воплощением мечты. Как будто он был вырван из моей головы и создан специально для меня. И, видимо, найти парня своей мечты означало превратиться в неуклюжую идиотку всякий раз, когда он смотрел в мою сторону.

Я уже почти дошла до кухни, когда в дверях появилась Лайла, и мы двое чуть не столкнулись.

— Извини, — сказали мы в унисон, а потом обе рассмеялись.

— Матео пришел к тебе, — я указала на коридор. — Он принес коробку.

— Ура! — её лицо засветилось. — Мой рождественский подарок.

Она поспешила к прилавку, обменявшись улыбкой с Матео, и направилась прямо к подарку.

Я осталась стоять на месте, не желая вмешиваться, пока Лайла открывала коробки и доставала керамическую мятно-зеленую миску для смешивания.

— Мне очень нравится.

Она провела кончиками пальцев по цветочным узорам на ободке, затем отложила её, чтобы перегнуться через стойку и притянуть его к себе для объятий.

Он обнял ее, ухмыляясь.

— Извини, что так поздно.

— О, я не против, — она отпустила его и указала на витрину. — Хочешь что-нибудь поесть или выпить?

Прежде чем он успел ответить, группа старшеклассниц захихикала так громко, что мы все посмотрели на их столик. Как только они поняли, что Матео наблюдает за ними, они прижались друг к другу, пытаясь скрыть свои раскрасневшиеся щеки.

Он простонал.

— И это мой сигнал, чтобы уйти.

— Они просто безобидные девчонки, — сказала Лайла. — Не обращай на них внимания.

Но хихиканье стало только громче. Одна девушка прижала руку к сердцу. Другая захлопала ресницами.

— Увидимся позже, — сказал Матео.

— Хорошо. Пока, Мэтти, — она подняла миску и направилась на кухню, чтобы убрать ее. — Спасибо за подарок.

— Всегда пожалуйста, — он улыбнулся, когда она исчезла, а затем подмигнул мне. — Пока, Вера.

Он подмигнул. Мне. Девушкам за столиком не подмигнул. Лайла не получила ни одного подмигивания. Только я. Что это значит? Он подмигивал всем? Или только девушкам с красивыми стрижками, выполнимыми в домашних условиях?

Одна из девушек послала Матео воздушный поцелуй в спину.

Я сморщила нос.

Что-то мелькнуло в выражении лица Матео. Но прежде чем я успела понять, что именно, он повернулся и направился к двери.

Все взгляды за столом девочек были прикованы к его заднице, когда он шел через зал.

Это была идеальная задница. Я знала, потому что сама не раз любовалась ею.

Я бы вписалась в компанию тех старшеклассниц, не так ли? Мы не так уж сильно отличались друг от друга. У меня еще не было диплома. Я работала на полставки и жила бесплатно с Вэнсом и Лайлой. Я краснела и лепетала, когда появлялся Матео Иден.

Мне был двадцать один год, а не семнадцать. Двадцать один.

Но за этим столиком я бы точно вписалась.

Во рту появился неприятный привкус.