Соболиная Вершина

21. МАТЕО

За окном моей спальни щебетали птицы, вытягивая меня из сна. Я широко раскинул руки и уткнулся лицом в подушку, ощущая сладкий запах Веры, пропитавший простыни.

Я потянулся к ней, но другая сторона кровати оказалась пустой. Приподнявшись на локте, я тут же зажмурился от яркого солнечного луча. Черт, как же светло. Видимо, вчерашний шторм уже прошёл.

— Который час? — я повернул голову к часам на прикроватной тумбе. Восемь утра. Я проспал на два часа дольше обычного. Алли редко позволяла мне спать дольше шести.

Алли.

— Черт.

Я сдёрнул простыни с ног и вскочил с кровати. Мои боксеры валялись на полу, запутавшись в джинсах, которые я снял вчера вечером. Я натянул их, даже не застёгивая молнию, и бросился к двери.

Стоило мне только дотронуться до дверной ручки, как я услышал тихий смешок Алли. Запах кофе и бекона проник в мои ноздри, и, оглядев дом, я нашёл своих девочек на кухне.

Вера держала Алейну на руках. Они вдвоём смотрели в окно над раковиной.

— Де-е-е-ево, — протянула Алейна, указывая пальчиком.

— Да, это дерево, — мягко подтвердила Вера. — А какого оно цвета?

— Зееного.

Когда-нибудь Алейна научится произносить все буквы. И я уже ненавижу тот день.

— А какого цвета небо?

— Губой.

— Молодец, Мармеладка, — Вера поцеловала Алли в щёку. — А как гавкает собачка?

— Ав-ав.

— Правильно.

Они улыбнулись друг другу, и я машинально приложил руку к сердцу.

После вчерашнего пути назад с Верой уже не было. Она проникла не только мне под кожу — она проникла в самую суть моей души, обосновавшись где-то глубже костного мозга. И то, как она вела себя с Алли, было настоящим подарком.

Впервые в жизни у Алли был кто-то вроде матери. Я похлопал себя по карману в поисках телефона, чтобы сделать снимок, но его там не оказалось. Наверное, он упал на пол прошлой ночью. Так что я смотрел, запечатлевая этот момент в памяти, желая сохранить его для Алли, чтобы она могла пересмотреть его, когда подрастет.

Я наблюдал, как они обсуждают звуки, которые издают животные с фермы: кошка, курица, овечка, корова. Каждый звук сопровождался их тихим смехом.

Неважно, что ещё произойдёт сегодня — день уже начался хорошо.

— А как хрюкает свинка? — спросила Вера.

Алли хрюкнула, но не обычно, а звуком, который звучал точно так же, как тот, что Вера издавала, когда смеялась слишком сильно.

Я не учил Алли хрюкать. Наверное, это сделала Вера. Могло ли быть возможно так сильно любить кого-то на таком раннем этапе отношений?

Хотя, наверное, мы не были совсем незнакомыми друг для друга. Вера была частью моей жизни много лет. Частью жизни и Алейны тоже.

Мы просто начинали новый путь.

И не было пути назад.

— Папа! — Алли заметила меня первой. Она задергалась, чтобы Вера поставила её на пол, а потом её ножки застучали по полу, когда она бросилась ко мне в объятия.

— Доброе утро, Мармеладка, — я поцеловал её в темечко и отодвинул её волосы с лица, пока нес ее на кухню. — Как мои девочки?

Алейна выпалила целую фразу, что-то про Веру, яйца и сок.

А Вера покраснела, пытаясь спрятать свои розовые щёки за кружкой с кофе.

Боже, я надеялся, что этот румянец не исчезнет. Я надеялся, что через двадцать лет она будет так же часто краснеть и продолжать дарить мне свою милую, застенчивую улыбку.

— Привет, — я взял её за подбородок, наклонил лицо вверх. Затем быстро поцеловал её губы, чуть коснувшись языком.

— Привет.

— Извини, что проспал. Я так давно не делал этого… Ну, два года точно.

— Папа, вниз! — Алли затрясла ножками, чтобы её отпустили.

Она помчалась, как ракета, к игрушкам, которые я убрал прошлой ночью. Те самые игрушки, которые я снова буду убирать сегодня.

— Надеюсь, ты не против, но я приготовила завтрак, — Вера кивнула на плиту, где стояла сковорода с яичницей и беконом. — Алли была голодная.

— Вовсе нет, — я поднял её на руки, её волосы щекотали мою оголённую грудь. — Что ты будешь делать сегодня?

— Мне нужно быть на работе к десяти.

— И как долго?

— До закрытия.

Чёрт, о дне вместе можно было забыть.

— Ладно.

— Мне на самом деле пора ехать, чтобы успеть принять душ и переодеться, а потом добраться до города.

— Будь осторожна за рулём, гравийные дороги становятся скользкими, когда мокрые, — это предупреждение было лишним. Вера водила машину, как мой отец: всегда на пять миль меньше разрешённой скорости и с руками, крепко держащими руль в положении «десять и два».

Я поцеловал её идеальные губы, а потом забрал её чашку с кофе, отпив из неё, пока она шла к двери.

Она натянула обувь.

— Пока, Мармеладка.

— Ве-ва, ты дёсь? — возмущение исказило её маленькое личико.

Эти чувства были взаимными.

— Извини. Мне нужно работать.

— О, — недовольная гримаса Алли быстро исчезла, как только она взяла куклу и начала расчесывать ей волосы.

Чёрт, я жалел, что проспал. Она открыла дверь и вышла, прежде чем я успел сказать «пока».

— Увидимся позже.

— Пока, — она улыбнулась и побежала вниз по ступенькам крыльца.

Я прислонился к дверному проему, холодный воздух касался моей обнаженной груди, и смотрел, как Вера садится в машину. Затем, с красными огоньками тормозов, потому что, как и мой отец, она так сильно жала на тормоза, что их приходилось менять каждый год, она уехала вниз по горе.

С вздохом я повернулся и продолжил свой день, начав с завтрака, который не был кашей, на удивление. Затем мы с Алли оделись в резиновые сапоги и старые джинсы, чтобы выйти на улицу и поработать над углубленным костровищем, которое я строил во дворе.

Алли прыгала по лужам, пока я укладывал блоки для подпорной стены. Когда мы оба промокли — она от воды, а я от пота — я зашел внутрь и приготовил сэндвичи с арахисовым маслом и вареньем на обед.

К вечеру я снова посмотрел на часы. Я убрал в доме, позволил Алли снова навести беспорядок и снова убрал. Беспокойная энергия мешала мне сидеть и читать или смотреть телевизор.

Не будет ли это слишком навязчиво — заглянуть к Вере в «Кофе у Иденов»? Наверное, да. Чёрт.

Во время сна Алли разразился очередной ливень, который сорвал все планы выйти на улицу и продолжить работу, поэтому я принял душ и надел чистую одежду. И к пяти часам, за два часа до того, как у Веры закончится работа, я уже устал от собственного дома.

Я посадил Алли в машину и мы поехали в город, чтобы поужинать в ресторане Нокса.

«Костяшки» находился на первом этаже гостиницы «Элоиза». Два семейных бизнеса, один принадлежащий моему брату, другой моей сестре, которые стали сердцем Куинси. А прямо через улицу — другой кусочек сердца моего родного города, «Кофе у Иденов».

Я не собирался заходить в это маленькое зеленое здание. Пока что. Скорее всего, мы пойдем туда после ужина.

В ресторане было многолюдно для воскресного вечера. Хотя в последние годы так бывает всегда. Еда Нокса завоевала сердца и туристов, и местных жителей.

Как только начнется летний сезон, вряд ли удастся зайти, чтобы быстро перекусить, если только я не захочу сесть на кухне. Все столы будут заняты с открытия до закрытия. Но даже тогда я не часто обходился без стряпни Нокса. Семья жалела мои жалкие кулинарные способности, и Нокс переправлял в хижину лишнее из «Костяшек».

Но лишних порций никогда не было. Но, думаю, что он переживал, что Алли предпочтет макароны с сыром из голубой коробки его домашнему варианту.

Хостес проводила нас к столику в дальнем углу ресторана, в таком месте, где Алли могла прыгать и не мешать другим посетителям. Оставив для моей дочери раскраску и карандаши, она пошла за нашими напитками и предупредить Нокса, что мы пришли.

Мой брат вышел, с мукой на рукаве чёрной футболки. Из заднего кармана его джинсов свисало кухонное полотенце.

— Привет, — похлопал меня по плечу Нокс, затем присел и поднял Алли с места, обняв её. — Как поживает моя любимая девочка?

Она засмеялась, когда он чмокнул её в шею. Потом она указала на карандаши и принялась перечислять их цвета.

Он поставил её обратно и уселся рядом с ней, пока она развлекалась раскрашиванием. Язык торчал у неё изо рта, пока она хватала карандаш и активно рисовала по детскому меню.

Эти раскраски — это вклад Мэмфис в ресторан. С тех пор как она появилась в жизни моего брата, они не только добавили раскраски для детей в «Костяшках», но и увеличили количество блюд в детском меню.

— Не думал, что ты будешь работать сегодня, — сказал я.

— Пытаюсь работать сколько смогу, пока ребёнок не родится. А Мэмфис захотела устроить особенный вечер с хот-догами и фильмами для мальчиков.

Их дочь должна была родиться со дня на день. Они собирались назвать её Энни в честь мамы. Мне нравилось, что у нас будут Энни и Алли. Я надеялся, что их сходство не ограничится только именами, и они станут не только кузинами, но и подругами. Мы все хотели, чтобы наши дети были близки.

— Скажи, если могу чем-то помочь, — предложил я. — Что бы вам ни было нужно.

Нокс и Мэмфис помогали мне не раз, когда Алли была новорождённой. Они не только приносили еду. После того как я привёз Алли из Аляски, Нокс провел у нас целый день, чтобы я мог вздремнуть. А когда мне нужно было, чтобы кто-то посидел с ребёнком, Мэмфис всегда была готова помочь, сразу после мамы.

— Как дела? — спросил он. — Лайла сказала, что ты учишь Веру летать.

Семейные новости быстро расходятся, не правда ли?

— Да.

— Как у вас там с ней?

Было бы легко отмахнуться от него. Но и Гриффин, и Нокс всегда были для меня чем-то большим, чем просто братья. Из-за того, что они были старше, я всегда смотрел на них с восхищением, старался быть похожим на них. Они были хорошими людьми. Хорошими мужьями и отцами. И если я хотел равняться на них, может быть, все, что мне нужно было сделать, — это попросить немного помощи.

— Я не хочу все испортить с Верой, — сказал я. — Для себя. И для Алли. Я не хочу разрушить шанс, чтобы у неё в жизни появился такой человек.

— Тогда не облажайся, — ответил Нокс.

Я засмеялся.

— Так просто?

— Да, брат. Всё так просто. Просто люби её. Остальное приложится само собой.

Просто люби её.

Простой совет. Это звучало слишком просто.

— Если не можешь этого сделать, — сказал Нокс, — отпусти её.

Нет. Это не вариант. Не после прошлой ночи. Просто люби её. Могу ли я это сделать? Я переживал за Веру. Но любовь? Это было слишком рано. Слишком скоро. Но потенциал был, как цветок, который ждал своего времени, чтобы распуститься. Когда придет момент.

— Спасибо, — сказал я Ноксу.

— В любое время, — он снова поцеловал Алли, а затем постучал по меню. — На ужин я приготовлю себе кесадилью с чизбургером. Хочешь тоже?

— Чёрт, да, — это было моё любимое блюдо Нокса, которое он отказывался включать в меню. Оно было только для особых гостей.

— Алли, хочешь куриные стрипсы и картошку фри?

— Да.

Он потрепал её по волосам, затем встал с места и пошёл на кухню, а официантка принесла наши напитки.

Алли уплетала еду. Она ела хорошо, пусть и медленно, и к тому времени, как мы выехали из «Костяшек», свет в «Кофе у Иденов» уже не горел, а машина Веры уже уехала с аллеи.

Поэтому я направился на ранчо, объехав дом мамы и папы и припарковавшись за Хондой. Потом я поднял Алли на руки и пошел к лофту, постучал в дверь Веры.

Она ответила с растрёпанными волосами и огромным мокрым пятном на рабочей рубашке.

— Привет.

— Привет, — я кивнул в сторону пятна. — Ты в порядке?

— Я закрывала кафе и пролила кофе, — она закатила глаза и открыла дверь, чтобы мы могли войти. — Не самый удачный момент.

— Понял. Хочешь принять душ? Или просто сменить футболку перед тем, как мы уйдем?

Вера заморгала.

— Эм, куда?

— Домой.

— О… Я не… Мне нужно учиться сегодня вечером.

— Хорошо.

Она не двигалась. Почему она не двигается?

— Вера, бери свои вещи.

— Но ты только что сказал «хорошо».

— Хорошо, это значит, что ты можешь учиться дома. Алли лучше спит в своей кроватке. А я хочу тебя в своей.

Её щеки порозовели.

Это никогда не надоедало.