Соболиная Вершина

19. МАТЕО

Я едва сдержался, чтобы не сорвать дверь в «Кофе у Иденов» с петель. Колокольчик, весело звенящий над головой, раздражал до чертиков. Как и улыбка моей сестры, которая меня ждала. Даже запах корицы и сахара не мог подсластить мое настроение.

Один взгляд на мое кислое лицо, и Лайла выпрямилась за стойкой.

— Привет, — протянула она. — Тяжелый день?

Я указал на коридор, ведущий на кухню.

— Вера там?

— Нет, — ее брови сошлись на переносице. — Она сегодня позвонила, сказала, что больна.

— Чёрт, — я провел рукой по лицу. Да уж, как будто она действительно больна.

— Что происходит? — спросила Лайла.

— Она должна была встретиться со мной на аэродроме этим утром. Но так и не пришла, — я прождал час, отправлял ей сообщения, звонил, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Потом понял, что она просто меня продинамила.

Я убил три часа, убирая ангар и пытаясь унять злость перед тем, как пойти искать Веру в кафе. Ангар сиял чистотой. Но я все равно был чертовски зол. Я был зол с тех пор, как Вера прошлой ночью ушла из дома.

Я спустил все на тормозах после того поцелуя, а теперь оказался плохим парнем? Нет. Черт возьми, нет. Она не имеет права продолжать убегать от меня. Избегать меня. Динамить меня.

Особенно после того поцелуя.

Это было переломным моментом. Теперь все стало другим.

Между нами было не просто что-то. Между нами было что-то судьбоносное. И химия? Это было что-то за пределами моего понимания. С того самого момента, как мой язык коснулся Вериных губ, как я почувствовал их сладкий вкус, я оказался на крючке. Нет ни единого шанса, что я теперь ее отпущу.

Понимает ли она, как тяжело мне было остановить тот поцелуй? Каждая клетка моего тела требовала забрать ее к себе в спальню и любить до самого рассвета.

Но на этот раз я чертовски твердо решил не портить все сексом.

И, похоже, это сделало меня мудаком.

— Алло, Мэтти, вернись на Землю, — щелчок пальцев Лайлы перед моим лицом вывел меня из задумчивости. — Что происходит?

— Ничего. Мне просто нужно поговорить с Верой.

— Похоже, это не просто «ничего», — она вздохнула. — Я изо всех сил стараюсь не вмешиваться и не спрашивать о той ночи в баре «У Вилли».

То есть либо я сейчас всё расскажу, либо она всё равно спросит. Чудом мне удавалось избегать обсуждения той ночи с кем-либо, кроме мамы и короткого предупреждения Вэнса в гостинице. Судя по выражению лица Лайлы, это чудо собиралось закончиться быстро и решительно. Ну что ж, лучше сразу покончить с этим.

— Давай, вмешивайся.

Лайла грустно улыбнулась.

— Никто из нас не догадывался, что она так к тебе относится. Думаю, я должна перед тобой извиниться. Предупредила бы, если бы знала.

— Не извиняйся, — отмахнулся я. — Мы просто проводим время вместе. Я учу её летать.

— О, — удивление мелькнуло в её голубых глазах. — Она об этом не упоминала.

— Это случилось вот-вот.

— Ты считаешь, это разумно? Учить её? Я не хочу, чтобы она зря надеялась.

— Я не учу её летать из чувства вины, Лайла, — резко сказал я. — Она попросила. Я согласился.

— Ладно, — подняла она руку. — Больше не буду вмешиваться. Я вовсе не имела в виду, что ты мог бы быть с ней грубым или недобрым. Просто… я её люблю. И то, через что она прошла… это ужасно.

— Да, это так, — кивнул я. — Но ей не нужна твоя жалость. И моя тоже. Дело совсем не в этом.

— А в чём тогда?

— Она мне нравится, — признался я.

— Правда? — Лайла улыбнулась так широко, что я чуть не закатил глаза. — Серьёзно?

— Да. Серьёзно. Она… Вера.

Я хочу её.

И я хочу, чтобы мы оба прошли через это, не навредив друг другу.

— Я не знаю, что будет дальше, — сказал я Лайле. — Просто дай мне время во всём разобраться.

Мы с Верой сейчас явно не на одной волне, а если добавить сюда мою семью, всё станет ещё хуже.

— Хорошо, — кивнула она.

— Спасибо.

В дверь вошел еще один покупатель, и я отступил в сторону.

— Ладно, я не буду отвлекать, возвращайся к работе.

— Ты мог бы остаться. Посидели бы, поболтали.

— Мне нужно забрать Алейну, — солгал я. На самом деле мама была с ней и говорила, чтобы я не спешил возвращаться, потому что хотела провести с внучкой побольше времени.

Помахав рукой, я вышел из кафе и направился к своему пикапу.

Здания из красного кирпича казались ярче, их водосточные трубы были полны. Деревья расцвели от воды, их листья блестели и зеленели. Шины заскрипели по тротуару, когда я направился вниз по Мэйн, и я открыл окно.

Свежий запах дождя всегда был одним из моих любимых, но, как и уборка в ангаре, он ничуть не улучшил мое настроение. Когда я свернул с шоссе и проехал под аркой ранчо, мои руки по-прежнему мертвой хваткой сжимали руль.

Мое раздражение достигло пика, когда я остановился у дома родителей. Место для парковки рядом с амбаром — место Веры — было пустым.

— Заболела, да? — пробормотал я с сарказмом, скрежеща зубами, прежде чем заглушить двигатель. Затем я слишком сильно хлопнул дверью и направился к крыльцу родителей.

Я уже шагнул внутрь, когда вспомнил, что Вера говорила про дверной звонок. Так что я вернулся на крыльцо и нажал кнопку.

Маленькие ножки застучали по полу внутри. Алли прибежала из-за угла, а мама шла за ней следом.

— Папа! — улыбка Алли была как радуга сквозь облака, и впервые за несколько часов я тоже улыбнулся.

— Привет, Росточек, — я подхватил её на руки. — Как прошло утро?

— Отлично, — ответила мама вместо неё. — Как полёт?

— Я не летал. Вера, ну… отменила встречу.

— Правда? Она ушла рано утром. Я думала, она направляется к тебе.

— Нет, — буркнул я.

Мама была единственной, кто знал, что я провожу время с Верой. Я попросил её никому не говорить. У нашей семьи не принято было хранить секреты, но мама была как сейф. Если просишь её держать что-то в тайне, она хранит это под замком.

— Спасибо, что присмотрела за Алли.

— Конечно. Ты точно забираешь её домой? Только что звонила Элоиза, кажется, в библиотеке проводят чтение сказок. Она собиралась взять Офелию и спросила, хочет ли Алейна пойти с ними.

— У меня совсем нет сил идти на чтение сказок, мама.

— О, не тебе. Мне. Всё равно нужно в город — заехать в магазин. Алли может пойти со мной.

— Ты уверена?

Она кивнула: — Твой отец уехал к Гриффину на весь день. Мы сходим в город. Похоже, тебе нужно немного времени для себя. Прокатись куда-нибудь. Твой отец недавно перевёл Сатурна, Нептуна и Марса на маленькое пастбище, думал поехать покататься, если погода улучшится. Может, дождь прекратится.

Даже если нет, хорошая скачка звучала как отличная идея.

— Договорились.

Я помог загрузить Алли в свой пикап, позволив маме взять его вместо того, чтобы переставлять детское кресло в её «Эскалейд». Когда они уехали, я направился к конюшне.

Сатурн был не слишком доволен, когда я поймал его с поводком и увёл в стойло. Он не любил быть вдали от друзей. Но как только я вскочил в седло и вывел его из манежа, он сразу оживился.

Моя лошадь любила друзей, но ещё больше она любила бегать.

Я дал ему свободу, не ставя себе никакой конкретной цели, и отправился в долгую прогулку через луга и мимо высоких деревьев. Когда мы вернулись в конюшню, верх моей куртки и джинсов был насквозь мокрым. Дождь ослабел, но полностью не прекратился.

Я чувствовал себя измотанным — и из-за поездки, и из-за бессонной ночи. Всё, чего мне хотелось, — это горячий душ и тёплая еда. Настроение немного улучшилось. Не идеально, но лучше.

— Спасибо, дружище, — я провёл рукой по носу Сатурна, отпуская его обратно на пастбище к остальным. Затем я убрал амуницию и выключил свет в конюшне.

Звук колёс по гравию раздался, когда я дошёл до двери.

Хонда Веры медленно въехала на место рядом с амбаром. Если бы мой грузовик стоял возле дома родителей, она бы вообще сюда приехала?

Я решительным шагом направился в сторону амбара, ощущая, как раздражение с новой силой накатывает. Похоже, поездка на лошади особо не помогла.

— Вера! — резко окликнул я, как только она вышла из машины.

Она тут же повернула голову в мою сторону.

Одного взгляда на её покрасневшие глаза хватило, чтобы у меня свело живот.

— Что случилось?

Неужели сегодня что-то случилось? Она действительно заболела?

Она выглядела так же, как и я — измученной дождём и уставшей. От её одежды и волос пахло хвоей и землёй. Хорошо, значит, она не была в больнице. Опять отправилась в поход, да?

Что-то случилось на тропе? Слишком близкая встреча с животным или ещё что-то?

— Что произошло?

— Ничего, — ответила она, её голос дрожал, словно слёзы были на подходе. Она захлопнула дверцу машины и направилась к амбару.

— Вера, — я пошёл за ней. Не дам ей снова убежать. — Чёрт возьми, что происходит?

— Прости, я просто не хотела летать сегодня, — пробормотала она и начала подниматься в свою комнату в лофте.

Я держался рядом, боясь, что она оступится и упадёт.

В её движениях была какая-то измождённость, тяжесть, которой я раньше не замечал. Будто она из последних сил держала голову высоко и заставляла себя двигаться вперёд.

Добравшись до двери, она опустила плечи. Она смотрела на ручку так, словно не могла найти в себе силы, чтобы повернуть её.

— Я открою, — сказал я, скользнув за её спину, положив руку на её поясницу и открыв дверь. Потом шагнул внутрь следом за ней. — Вера, поговори со мной.

— Всё нормально, — пожала она плечами. — Просто пасмурный день.

— Почему?

— Я ходила в поход.

— Что-то случилось?

— Нет.

Я посмотрел ей прямо в глаза: — Не ври мне.

Она опустила подбородок.

— Эй, — я подошёл ближе и расстегнул молнию на её куртке. Сняв её, я стянул свою и скинул обе вещи с глухим стуком на пол. Затем я осторожно поднял её лицо за подбородок.

Отчаяние в её глазах резануло мне по сердцу.

Знала ли она, как сильно я готов стараться, чтобы больше никогда не видеть этот взгляд?

— Это из-за вчерашнего?

Она пожала плечами.

— То есть и да, и нет?

— И да, и нет.

— Что я могу сделать?

Снова пожимает плечами.

— Персик, ну дай мне хоть какую-то подсказку, — я провёл ладонью по её щеке, запуская пальцы в её волосы. Она, похоже, носила шапку сегодня, потому что влажными были только кончики.

— Почему ты называешь меня Персиком? — спросила она.

Значит, она заметила. Она не отреагировала, когда я сказал это прошлой ночью. Я думал, что либо она не услышала, либо ей не понравилось.

Я провёл пальцами по её волосам.

— Потому что твои волосы напоминают мне спелый персик в жаркий летний день. Потому что ты сладкая. И потому что это мой любимый фрукт.

— Нет, это не так. Ты больше любишь клубнику.

— Уже не клубнику, — прошептал я, наклоняясь и целуя её.

Она погрузилась в поцелуй, словно каждый мускул ее тела мгновенно расслабился. Словно мир за пределами нас просто исчез.

Я хмыкнул и провел языком по ее нижней губе, проверяя и пробуя на вкус. Затем я погрузился глубже: ее мягкие губы и сладкий вкус были как в раю.

Как и прошлой ночью, мне потребовалось усилие, чтобы оторваться от неё. Но я держал её лицо в руках и прижался к ней лбом. Когда я открыл глаза, её глаза были уже открыты.

— Почему ты ушла прошлой ночью?

— Ты оттолкнул меня.

Я моргнул. Оттолкнул её?

— Я остановил нас, прежде чем мы зашли слишком далеко.

— Слишком далеко? — её глаза сузились, и она вырвалась из моих объятий. — Я два года пыталась найти «нормальность», Матео. Я хочу, чтобы люди обращались со мной так, как раньше. Я хочу быть тем человеком, кем я была раньше, но это кажется невозможным. Если бы не всё дерьмо в моей жизни, ты бы реально остановился? Я хочу забыть. Я хочу… тебя. Но если ты не будешь ходить вокруг меня на цыпочках. Если ты не будешь обращаться со мной как с хрупким предметом.

Тот укол боли в её красивых глазах был как пощёчина. Она думала, что я остановился, потому что жалел ее.

К черту это. Я сократил расстояние между нами, взяв ее лицо в свои руки. Затем я поцеловал ее. Крепко. Я завладел ее ртом и прижался к ней всем телом, чтобы она почувствовала, как сильно я ее хочу.

Она застонала, когда мое возбуждение уперлось ей в бедро. Когда я оторвался от ее рта, у нас обоих перехватило дыхание.

— Я хочу тебя. Так сильно, что не могу думать. Но я не хочу всё испортить. Я не хочу, чтобы секс был всем, что у нас есть. Я не хочу проснуться утром в постели и услышать от тебя, что всё было весело, но отношения — это не то, что тебе нужно. Что те месяцы, что мы были вместе, ничего не значат. И я не хочу уйти и через девять месяцев узнать, что у меня есть дочь, о которой мне никто никогда не собирался сказать. Вот почему я остановил поцелуй прошлой ночью.

Цвет сошёл с её лица, когда слова вырвались из моих уст.

— О.

— Да, — пробормотал я. — О.