Соболиная Вершина

20. ВЕРА

Сегодняшний день был тяжелым.

Онемение распространилось по всему телу. Кожа, мышцы, кости — всё онемело. Даже горячий душ не помог избавиться от него. Это началось несколько часов назад, как только Матео ушел. Будто он забрал все мои эмоции, запихнул их в карман и унёс с собой, когда вышел из моей квартиры. С каждой минутой это чувство уходило все дальше. Все глубже.

Пока наконец не осталось ничего.

Я сидела на диване, обняв колени, уже довольно долго. Я даже не поворачивала голову, чтобы посмотреть на часы. Просто сидела и надеялась, что это оцепенение исчезнет.

Какое глупое желание.

Без этого онемения я бы только страдала.

Мне следовало пожелать чего-то другого, например, волшебного кристалла, который загорается красным и предупреждает о таких днях, как сегодня.

Днях, которые оставляют шрамы.

Сегодня я нашла отца. Ну, вроде как.

И единственным человеком, которому я хотела рассказать, человеком, который мог бы помочь мне разобраться в том, что произошло во время моего похода, был Матео. Но он никогда не должен был узнать.

Может быть, я сама навлекла на себя этот ужасный день, когда бросила его на аэродроме утром. Карма больно ударила меня за это.

Мой поход с самого начала был обречён на провал. Я уехала с ранчо, солгав, что больна и не выйду на работу — я никогда прежде не брала больничный, и ложь сразу же сжала мой желудок узлом. Но после отказа Матео — или того, что я приняла за отказ, — мне нужен был воздух. Мне нужно было больше пространства.

Мне нужен был мой отец.

Или хотя бы надежда, что я смогу снова его увидеть.

Поэтому я отправилась в горы продолжить свои поиски.

Я не ожидала найти его. Может, именно поэтому сегодняшний день оказался таким другим. Я ушла из дома, думая, что просто вырежу своё имя на стволе дерева с сегодняшней датой — и на этом всё закончится.

Я шла, пока не почувствовала голод, который заставил меня остановиться на обед. Я быстро съела два протеиновых батончика, а затем нашла подходящее дерево — без свисающих веток, которые могли бы помешать резьбе. Достав карманный нож и раскрыв лезвие, я случайно порезала палец.

Я вскрикнула и выругалась. Приложив порезанный палец ко рту, чтобы остановить кровь, я заметила какое-то движение краем глаза. На секунду я подумала, что это медведь, и мне конец.

Но цвет был не тот. Вместо коричневатого меха медведя я увидела проблеск рыжего цвета, мелькнувшего за толстым стволом дерева. Это рыжее оказалось не на голове, а на лице. На бороде — густой и неопрятной.

Отец никогда бы не остался чисто выбритым, без бритвы и крема для бритья. Но он бы никогда не позволил своей бороде стать такой неопрятной.

До сегодняшнего дня.

В моём воображении отец выглядел так же, как в день, когда я оставила его два года назад. Заросший. Сильный. Грустный.

Человек, которого я видела сегодня на долю секунды, выглядел так, будто эти два года он прожил на грани. С тёмными кругами под глазами. С впалыми щеками. И с этой жуткой, растрёпанной бородой.

Должно быть, отец услышал мой крик от боли, когда я порезала палец. Он отреагировал на это инстинктивно, как отец, спешащий за своим раненым ребенком.

Но он не подошёл. Исчез. А когда я побежала за ним, у дерева, куда я добралась, уже никого не было.

Он был рядом. Наблюдал за мной. Наверняка услышал, как я кричала его имя.

И всё равно оставил.

Бросил.

Почему?

Мой подбородок задрожал, но больше не было слёз, чтобы плакать. Я оставила их все на земле в лесу, пока шла обратно к машине.

Может, я ошиблась. Может, я всё выдумала, и единственным человеком, который сегодня шёл по дождливым горам, была я.

Но это было так… реально.

Реально, как поцелуй Матео.

Господи, какая же я была дура. Я вернулась домой в отвратительном настроении. Его неожиданный приход выбил меня из равновесия. И вместо того чтобы повести себя как взрослый человек, я устроила истерику из-за того, что он меня оттолкнул.

Ни разу мне не пришло в голову, что у него могут быть свои причины для того, чтобы всё делать медленно. Ни разу я не задумалась о его чувствах.

Что бы там ни сделала с ним мать Алейны, она оставила глубокую рану. Рану, которая ещё не до конца зажила. А я, вместо того чтобы уважать его границы, позволила своим проблемам встать между нами.

Чёрт, что со мной не так?

Я закрыла лицо руками. Оцепенение сменилось чувством стыда и сожаления.

Он ушёл сразу после нашего спора — если это вообще можно было назвать спором. Энн вернулась с Алли, и он ушёл, чтобы отвезти её домой. Он ушёл, а я даже не извинилась.

Завтра я всё исправлю. Завтра я…

Нет. Не завтра.

Сегодня вечером.

Кажется, он не злится, но что-то висит между нами, не давая покоя.

Мне нужно, чтобы всё стало ясно. Мне нужно знать, что между нами всё хорошо.

Сорвавшись с дивана, я поспешила в спальню. Мышцы ныли от усталости — не только из-за похода, но и от того, что слишком долго сидела на одном месте. Я схватила тёмно-зелёное худи и натянула его поверх футболки и спортивных штанов, в которые переоделась после душа. Не утруждая себя поиском носков, я влезла в кроссовки, схватила ключи с кухонной стойки и вылетела за дверь.

Ночь была чёрной как смоль: облака скрывали и луну, и звёзды. Фары автомобиля превращали падающие капли дождя в мелькающие белые точки, а дворники лихорадочно скользили по стеклу, пытаясь поддерживать видимость, пока я подпрыгивала на ухабах мокрой гравийной дороги к дому Матео.

Когда я приехала, на крыльце горел свет. В детской Алейны было темно, а в главной комнате едва мерцал слабый свет.

Я накинула капюшон, выбежала под дождь и, перепрыгивая через лужи, поднялась на крыльцо.

Как обычно, стучаться не пришлось. Стоило мне ступить на последнюю ступеньку, как дверь открылась, и в проёме появился Матео.

— Привет, — выдохнула я.

Он отступил в сторону, пригласительно махнув рукой.

Я скинула капюшон, но разуваться не стала — я не собиралась задерживаться.

— Прости, — выпалила я. — Знаю, уже поздно. Я просто хотела извиниться. Я так зациклилась на себе, что не подумала, что ты тоже можешь что-то чувствовать.

— Всё нормально, — вздохнул он, пристально глядя на меня. А потом, прежде чем я успела моргнуть, он схватил меня за локоть и притянул к себе.

Я обмякла, уткнувшись в его грудь, и обвила руками его талию.

— Прости, — прошептала я.

— Я стараюсь, Вера. Я так сильно стараюсь сделать всё правильно для нас.

— Для нас?

Он зарылся носом в мои волосы.

— Для нас.

Мое сердце заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Серые тучи начали рассеиваться, уступая место голубому небу.

Мы стояли так несколько долгих мгновений, просто чувствуя друг друга. Наконец его руки ослабили хватку, и я отстранилась.

— Ты плакала сегодня.

Я пожала плечами.

— Немного.

— Из-за меня?

— Нет.

Он задумчиво хмыкнул.

— Хочешь рассказать, почему?

— Нет. Хочешь рассказать о ней? О маме Алейны?

Он покачал головой.

— Не сегодня.

— У нас всё в порядке? — мой голос прозвучал слишком тихо, слишком неуверенно.

Он коснулся пряди моих волос, завёл её за ухо, а затем снова выпустил.

— Да, Персик. У нас всё в порядке.

Облегчение растеклось по моим венам. Онемение исчезло, и вместе с ним пропал узел в желудке. Может, этой ночью мне наконец удастся выспаться. А завтра я серьезно подумаю о том, что делать с отцом.

— Спокойной ночи, — я поднялась на носочки и поцеловала его в щеку. Затем накинула капюшон и открыла дверь, выходя в штормовую ночь.

— Подожди, — он поймал меня за руку, прежде чем я успела выйти. — Не уходи. Я серьезно. Я не хочу всё испортить. Частично я понимаю, что правильно будет взять зонт и проводить тебя до машины. Но другая часть меня хочет всё к черту послать, взять тебя на руки, отнести в свою постель и молиться, чтобы я не разрушил нас.

Я не хотела, чтобы он взял зонт. Я не хотела уходить под дождь.

— Ты ничего не испортишь, — тихо ответила я.

— Могу испортить.

Я положила руку ему на грудь, туда, где билось его доброе сердце. Сердце, которое так старалось защитить мое.

— Я не хочу уходить.

Он замер, словно внутри него шла борьба. У входа стоял синий зонт, прислоненный к крючкам для пальто. На мгновение я подумала, что он его возьмет.

Но затем он моргнул, внутренний спор завершился, и его губы с силой накрыли мои.

Да. Я обвила его плечи руками, прижимая его к себе, пока он поднимал меня с пола. Поцелуй не был ни нежным, ни мягким. Как только мои губы раскрылись, его язык ворвался внутрь, чтобы завладеть каждым моим ощущением.

Он лизал, всасывал, поглощал меня полностью. Мир вокруг исчез.

Я обвила его талию ногами, стремясь стать ещё ближе к этому сильному телу.

Он простонал, наклоняя голову под другим углом и прикусывая мою нижнюю губу. Затем он скинул с меня капюшон, захлопнул дверь и понес через дом прямо в спальню с открытой дверью.

Мы были сплетением влажных губ и жадных рук. Господи, какие у него большие руки. Я раньше этого не замечала, но сейчас это было очевидно. Они покрывали мои ребра и бедра, пока он укладывал меня на мягкую постель. Его ладонь скользнула вниз по моему бедру, прежде чем обхватить мою ягодицу, притягивая меня ближе, пока его вес полностью не накрыл меня. Его сильное тело накрыло меня, а его твёрдость касалась моего самого чувствительного места.

Я вскрикнула, прогибаясь навстречу его прикосновению. Этого было недостаточно. Я хотела большего. Если я немедленно не избавлюсь от одежды, я просто сгорю.

— Матео, — выдохнула я.

— Черт, я хочу ощутить вкус каждого сантиметра твоего тела, — прошептал он, спускаясь губами по моей шее, проводя языком по коже.

Я потянула его футболку, собирая её в руках и стараясь добраться до края, чтобы снять. Но он был так близко, что ткань только натянулась.

— Сними. Сними её, — умоляла я.

Матео протянул руку за голову и одним движением скинул футболку с себя.

Жар его обнажённой груди был словно раскалённая печь под моими ладонями. Теперь была моя очередь исследовать, касаться каждой линии. Мои пальцы скользнули по рельефу мускулов на его спине, пробежались от позвоночника к ямочкам прямо над поясом джинсов.

Я сунула руки в его карманы, сжимая в ладонях упругие округлости его ягодиц. Они были идеальными — крепкими, округлыми и… Я сжала их. Сколько лет я мечтала запустить руки в карманы джинсов Матео? На моём лице заиграла счастливая улыбка. Это оказалось даже лучше, чем в мечтах.

— Чёрт, Вера, — он оторвался от моей шеи и отстранился, дыша так же прерывисто, как и я.

Мои руки скользнули вперёд, пробежав по его прессу, к тонкой дорожке чёрных жёстких волос на его груди.

Свет снаружи хижины пробивался сквозь ночной мрак, отбрасывая серебристые тени на комнату. Этого было достаточно, чтобы я увидела пламя в глазах Матео. И тревогу.

— Ты дрожишь.

Я дрожу? Теперь я это почувствовала — лёгкая дрожь в ногах и руках. Просто нервы. Но хорошие.

— Мы можем остановиться, — он сглотнул.

— О, нет, — я села, вынуждая его немного отодвинуться. Когда между нами оказалось достаточно пространства, я сорвала с себя толстовку и бросила её на пол. — Не останавливайся.

На его губах заиграла кривая улыбка. В следующую секунду он уже был рядом. Он подхватил меня под руки и приподнял, чтобы уложить выше на кровать. И одновременно с этим каким-то образом успел стащить мою футболку.

Следом полетел бюстгальтер. Дрожь тут же исчезла, смытая волной желания, как только его губы накрыли сосок, втягивая его в рот.

— Боже… — моё тело плавилось под жаром его губ.

Его руки обхватили мою грудь, нежно сжимая её, пока он мучил чувствительную кожу языком и зубами. Потом он переместился ко второму соску, одаривая его тем же вниманием.

Его губы скользнули вниз по моему телу, к животу. Он облизнул мой пупок, потом потянул за пояс штанов, стягивая их с моих ног. Следом за ними отправились трусики, которые он медленно стянул с моих бёдер.

Гусиная кожа пробежала по моему телу, а на губах заиграла лёгкая улыбка. Матео Иден, мой Матео, обнажал меня.

— Ты чертовски красива, Вера, — его голос стал хриплым. — Посмотри на меня.

Я открыла глаза и встретила его взгляд.

— Я вижу тебя.

Моё сердце замерло. Полностью. Он видел меня. Если у меня и оставались сомнения, они исчезли, как только сердце снова начало биться.

Я прижала ладонь к его щеке, чувствуя грубую щетину.

Он повернул голову, поцеловал внутреннюю сторону моего запястья, а затем опустился ниже, взяв мои колени и раздвигая их.

Его тёплое дыхание защекотало мою кожу, прежде чем он поцеловал внутреннюю сторону бедра.

— Кто-нибудь делал это с тобой раньше? — его голос прозвучал низко, почти хрипло.

— Нет, — призналась я. Мой парень из школы, Сет, и я были вместе всего дважды. Оба раза это было неловко и нервно, и мы больше сосредотачивались на процессе, чем на прелюдии.

Матео провёл языком вдоль моих складок.

Я ахнула, почти срываясь с постели.

Его сильные руки держали меня на месте, и он тихо пробормотал что-то неразборчивое, но это звучало как «моя».

Все мысли в голове испарились, как только его язык коснулся моего клитора. Мир сузился до его губ и этого ошеломляющего удовольствия.

Боже, какой у него был рот. Я явно не уделяла достаточно внимания тому, насколько он потрясающий.

Я задыхалась и извивалась, пока он ласкал меня своим языком. Всё тело дрожало, пальцы ног сжались в складках постельного белья. Оргазм настиг меня так быстро, что застал врасплох. В одну минуту я была на кровати Матео, а в следующую — словно парила среди звёзд.

Он продолжал, не давая мне передышки, пока я содрогалась в волнах наслаждения. Он растянул этот момент до бесконечности, пока, наконец, белые пятна в глазах не исчезли и я не вернулась на землю.

— Восхитительно, — пробормотал он с улыбкой, словно только что получил главный приз. Затем он снял джинсы, освободив себя.

Я приподнялась на локте, и мой взгляд упал на его член — длинный и толстый.

— Ты… — Господи Боже. Это было совсем не похоже на Сета из старшей школы.

Матео потянулся к прикроватной тумбочке, доставая презерватив и быстро надевая его. Затем он снова оказался надо мной, его бёдра удобно устроились между моих.

Он прижался губами к моей шее, шепча что-то едва различимое туда, где пульсировала кровь. Моё тело снова начало дрожать, внизу живота разгоралось напряжение, столь сильное, что предыдущий оргазм казался лишь прелюдией.

— Вера, — его пальцы откинули волосы с моего лица, пока он осторожно входил. — Закрой глаза.

Я покачала головой. Годы я наблюдала за выражениями лица Матео, изучая их. Но это… это выражение принадлежало только мне. Я не собиралась упускать этот момент. Мой взгляд оставался прикован к его глазам, глубоким и тёмным, пока он сближал нас.

Я тихо застонала, чувствуя, как он наполняет меня, растягивая, заставляя тело дрожать от нового витка наслаждения.

— Черт, ты такая горячая, — простонал Матео, кадык на его горле дернулся, когда он сглотнул.

Это сексуальное горло. Я приподнялась и провела языком, задержавшись на этом выпуклом бугорке.

Матео застонал, чуть отстранился, а затем снова вошёл, на этот раз погружаясь до самого конца.

Я всхлипнула, извиваясь под ним, пока он снова и снова соединял нас в единое целое. Его движения были размеренными, контролируемыми. Глаза закрыты, челюсти сжаты, будто он изо всех сил сдерживался.

В следующий раз я хочу, чтобы он потерял контроль. Чтобы он был настоящим, диким, безудержным. Но сегодня он занимался со мной любовью медленно.

Раз за разом его толчки приближали меня к оргазму.

Я кончила, задыхаясь. Сердце громко стучало, пока я не раскололась на миллион осколков. Этот оргазм затмил первый. Казалось, что эти осколки собирались воедино, создавая совершенно новую меня.

Его. Теперь я принадлежала Матео.

— Черт, Вера, — прохрипел он, стиснув зубы, сдерживаясь ещё мгновение. Затем он издал низкий рык, хриплый и грубый, уткнувшись лицом в подушку, пока его тело дрожало в последнем рывке.

Когда он рухнул на меня, обессиленный, я просто лежала, наслаждаясь его весом и вдыхая его запах. Потом он осторожно откатился на спину, увлекая меня за собой и укладывая на свою грудь.

Под моим ухом его сердце стучало в бешеном ритме.

Он нежно убрал прядь волос с моего лица, а потом, наконец, отошёл, чтобы отправиться в ванную и избавиться от презерватива.

Я прижала к себе подушку, изо всех сил борясь со сном.

Когда Матео вернулся, он обхватил меня своими руками и прижал к себе. И уже почти погрузившись в сон, я услышала, как его губы коснулись моего уха, а он прошептал: — Моя.