Запретный французский

Глава 13

Лейни

Мы с Эмметом, возможно, и договорились о дружбе, но после визита в галерею я не видела его две недели. Неприятно осознавать, что прошло уже две недели. На самом деле, прошло чуть больше двух недель, если считать с точностью до дня. Я старалась этого не делать. В жизни есть определенная легкость, если быть осторожной и не открывать заманчивых дверей, и не погружаться слишком глубоко в гипотетические размышления. После окончания колледжа и переезда к бабушке я старалась укротить дикость внутри себя. Не хочу быть похожей на мать, а это значит, что я должна слушаться бабушку, позволять ей вести меня по жизни, чтобы все было просто и комфортно.

После визита Эммета жизнь продолжалась так, как будто его не было в Бостоне. Однажды вечером я присоединилась к группе вынужденных знакомых за ранним ужином. Отработала в свою обычную смену в Моргане, затем волонтером в YMCA, ведя уроки рисования для детей, надела дизайнерское платье и сопровождала бабушку в Бостонский балет. Мы смотрели «Мою одержимость», сборник из четырех балетов, в которых рассказывается о преданности и страсти влюбленных. Я едва могла усидеть на месте, наблюдая, как танцоры двигаются по сцене, как вызывающе демонстрируются их мускулистые тела в костюмах телесного цвета. Была удивлена, что бабушка позволила мне досидеть до конца представления. Видно было, что ей не нравится, этот чопорный взгляд, выражающий неодобрение, скорее всего, сохранится на целых двадцать четыре часа.

Однако мне понравилось. Я бы посмотрела все сначала, сразу как закончилось. Еще, еще, еще. Я встала вместе с остальными зрителями, чтобы поаплодировать, а после, когда гости начали пробираться к выходу из театра, посмотрела вниз из ложи, в которой мы сидели, и замерла. Эммет был там, в толпе, он шел с блондинкой. Она выглядела прелестно в облегающем темно-синем платье. Длинные вьющиеся волосы струились по спине. Казалось, если и они не были официально парой, то определенно стремились к этому. Он положил руку ей на поясницу, чтобы провести сквозь людское море, а я боролась с тем, чтобы горло не сжималось и эмоции не вырвались на поверхность.

Бабушка не обратила внимания на мое поведение.

— Нам пора. Я не планирую оставаться на прием. Кто бы ни позволял этим хореографам демонстрировать такие откровенно крамольные…

Игнорирую ее и перегибаюсь через перила балкона, чтобы не потерять Эммета из виду до самой последней секунды. Это позволило прекрасно разглядеть его улыбку, адресованную блондинке, и эти выдающиеся ямочки на щеках, предназначенные другой.

«Посмотри вверх», — мысленно взмолилась я.

Он исчез за дверями вестибюля, и мои руки соскользнули с перил, после я повернулась и позволила служителю в костюме вывести нас с бабушкой из зарезервированной ложи. Я послушно прошла сквозь толпу зрителей и села в машину, ожидавшую у тротуара. Тяжелая дверь захлопнулась за нами.

Последние несколько недель Ройс был в отъезде по работе. Думаю, я должна по нему скучать, но скоро мы увидимся, причем в Италии. Мы едем в огромную виллу на западном берегу озера Комо, чтобы отпраздновать 60-летие Виктора Сейнсбери, хорошего друга бабушки. Он житель Манхэттена с хорошими связями, который, кажется, знает всех и каждого. Он входит в совет директоров MoMA, в течение пятнадцати лет занимал пост президента Christie's и широко известен, как самый выдающийся коллекционер современного искусства в мире.

Из разговора с бабушкой я знаю, что список гостей на празднике, который продлится неделю, будет скромным. Среди них не будет голливудских знаменитостей или влиятельных людей из социальных сетей. Никто не будет позировать для селфи или размещать посты в лентах. Речь идет об обособленной власти. Члены королевской семьи, магнаты, представители высшего света.

Очевидно, что я к ним не принадлежу, но вот я здесь, на заднем сиденье конного экипажа, сижу напротив бабушки. Одно из колес попадает в выбоину на дороге, и нас сильно заносит вправо. Боюсь, что мы можем перевернуться, поэтому вскрикиваю и хватаюсь за сиденье.

Бабушка и глазом не моргнула, пока мы тащились дальше.

Вздыхаю и разжимаю смертельную хватку.

— Это немного театрально, тебе не кажется?

Она осматривает роскошный интерьер из синего бархата с неподдельным вожделением в глазах.

— Это изумительно, прямо из 1800-х годов. Каждая деталь — совершенство.

— Как мистеру Сэйнсбери удалось заполучить столько старинных карет?

— Он их заказал. Вообще-то, это была моя идея. На создание небольшого парка, который будет использоваться для вечеринки, ушло более двух лет, и как только закончится наша неделя здесь, кареты будут выставлены на аукцион Christie's в Лондоне. Один экипаж уже предварительно продан Национальной галерее.

Карета — лишь последняя в длинной череде транспорта, которым мы пользовались в течение последних двенадцати часов. Частный самолет доставил нас из Бостона в Милан, где нас ждал арендованный автомобиль, чтобы отвезти в Комо. Там мы позавтракали, а затем продолжили путешествие к швейцарскому берегу озера Комо. В пункте назначения нас остановили у больших ворот и встретили вереницей экипажей. Целая толпа сопровождающих в темно-синих костюмах с дамасским узором поспешили забрать багаж и предложить нам напитки. Я отказалась от бокала шампанского, и, пока мы катились по очередной выбоине, была рада, что сделала это. Платье не уцелело бы.

Наконец, карета замедляет ход и останавливается, и я выглядываю из занавешенного окошка за секунду до того, как его открывает служитель. Затем следует реплика на итальянском, и хотя я кое-что понимаю, предоставляю бабушке отвечать. Она бегло говорит по-французски и по-итальянски, и если на нее надавить, то и по-немецки. В Сент-Джонсе я несколько лет изучала иностранные языки и, кстати, преуспела в этом, но теперь все это испарилось.

Сопровождающий протягивает руку в перчатке, чтобы помочь мне спуститься с повозки, и, когда я твердо стою на гравии, наконец, поднимаю взгляд.

Едва не задыхаюсь, передо мной открывается самый живописный вид, который когда-либо видела.

Вдалеке возвышается величественная трехэтажная вилла Бальбьяно с коричневым оштукатуренным фасадом. На каждом окне темно-оливковые ставни. Каменная арка манит гостей войти, но, чтобы добраться до нее, сначала нужно пройти мимо прудов, покрытых лилиями, и длинной полосы садов. Здесь растут безупречно подстриженные топиарии и высокие кипарисовые деревья. Живые изгороди взмывают ввысь, отбрасывая тень на наш путь. За виллой находится озеро, а за озером горный хребет, уступающий место безоблачному голубому небу.

Еще не побывав на вилле, уже знаю, что это будет самое романтичное место, которое я когда-либо посещала. Хорошо, что я здесь с бабушкой в качестве спутника…

Как только входим, замечаем хозяина. Виктор отдает распоряжения слуге, который несет цветочную композицию размером со скромный автомобиль, когда замечает нас с бабушкой. Его лицо тут же озаряется волнением.

— Фэй Дэвенпорт! Моя самая желанная гостья, — говорит Виктор, бросаясь нам навстречу. — Я так рад, что вы приехали.

На нем итальянское хлопковое поло Riviera, белые брюки-чинос и светло-голубые замшевые мокасины. Вьющиеся волосы цвета соли с перцем коротко подстрижены, а очки в прозрачной оправе подчеркивают красивое загорелое лицо. Несмотря на то что сейчас конец октября, он выглядит так, словно все лето загорал в Италии.

Виктор пылко целует бабушку, затем отступает на шаг и поворачивается ко мне. Он без стеснения окидывает меня взглядом, явно оценивая мое платье-макси с поясом от Dior.

— Посмотри на себя! Боже мой, ты становишься все красивее с каждым разом, когда я тебя вижу. Не могу дождаться, когда увижу, как на этой неделе мужчины будут слетаться на тебя. Если не будешь осторожна, то можешь стать принцессой. Ты же понимаешь, что наследный принц…

Бабушка решительно откашливается, прерывая его.

— Об этом уже позаботились, Виктор.

Его глаза загораются озорством.

— Правда? Наша дорогая Элейн ушла с рынка?

Бабушка коротко кивает.

— Помолвлена несколько недель назад.

— И кто же этот счастливчик?

Он переводит взгляд между нами, но бабушка отвечает:

— Об этом еще не объявлено.

Виктор вскидывает руки в знак протеста.

— Да ладно, конечно, ты можешь мне рассказать. Я бы никогда, ни одной живой душе не рассказал.

Изогнутая бровь бабушки говорит ему все, что нужно знать о ее мнении относительно его способности хранить секреты.

— Ладно, не рассказывай. Не факт, что я все равно не узнаю. Он будет здесь на этой неделе?

Она неохотно кивает ему, что только еще больше его возбуждает.

— Это просто восхитительно. О, я не могу дождаться сегодняшнего ужина. — Он указывает на меня пальцем и прищуривает свои ясные голубые глаза. — Буду следить за тобой, как ястреб.

— Замечательно, — говорит бабушка. — А теперь можем мы посмотреть нашу комнату или ты оставил хорошие манеры в Штатах?

Виктор разражается лающим смехом.

— Боже, иногда ты бываешь такой язвительной. Это то, что я люблю в тебе больше всего. Идем-идем. Я покажу вам комнаты, а затем попрошу кого-нибудь из слуг провести экскурсию по вилле и территории вокруг нее. Вы бывали здесь раньше?

— Нет, но я уже знаю, что предпочитаю виллу Понти, — говорит бабушка с ноткой неодобрения.

Он едва скрывает, что закатывает глаза. Мне это нравится. Очень немногие люди могут противостоять бабушке и дожить до того, чтобы рассказать эту историю. Напротив, в этой ситуации она, кажется, ценит, что он бросает ей вызов.

— Конечно. Вилла Понти прекрасна. К сожалению, на этой неделе там гостят Макконахи, и мне не хотелось выставлять милого Мэтью на улицу. Нет, боюсь, придется довольствоваться этой роскошной виллой. — Он заговорщицки подмигивает мне, прежде чем взять бабушку за руку, положить ее на свой согнутый локоть и провести нас через главный холл. — Вилла — настоящая жемчужина. Это самая большая частная резиденция на озере Комо, и она до краев наполнена предметами старины, некоторые из которых восходят к первоначальному владельцу, кардиналу Толомео Галлио. Они также приобрели несколько впечатляющих экспонатов, чтобы заполнить залы, и некоторые из них я помог им найти, когда еще работал в Christie's. — Он поворачивается ко мне. — Здесь есть фреска ХVII века, написанная братьями Рекки, которая вам понравится. Я покажу позже. А пока поднимитесь наверх. Я разместил вас на втором этаже, в номере с видом на озеро.

Номер? То есть всего один?

Едва сдерживаю желание застонать. Я и не подозревала, что мы с бабушкой будем жить в одном номере всю неделю.

Виктор, должно быть, чувствует наше недовольство.

— Не волнуйтесь, номер большой, и у тебя, Лейни, будет своя маленькая комната с кроватью. Просто тебе придется проходить в нее через комнату твоей бабушки. Странно, я знаю, но эти старые виллы были построены в другое время. Подозреваю, что когда-то она использовалась в качестве детской.

— Этого более чем достаточно, — заверяю я его, гарантируя одобрительный кивок со стороны бабушки.

Знаю, что нельзя жаловаться на условия проживания. Он мог бы оставить меня на заднем дворе с потертым спальным мешком, и я бы улыбнулась и горячо поблагодарила его. Бабушка не зря прививала мне хорошие манеры.

— Хотя список приглашенных эксклюзивен, в нем сорок пять человек, мне пришлось тщательно продумать размещение в номерах. Будьте уверены, у вас есть отдельная ванная комната и личный дворецкий, который будет заниматься вашими нуждами. А вот и он, с вашим багажом. Уверен, он быстро разберет его. А теперь, если позволите, я слышу, что прибывают новые гости, и мне нужно сыграть роль почтительного хозяина.

На прощание он посылает каждой воздушный поцелуй и направляется к лестнице.

Войдя в комнату, я приятно удивляюсь. Апартаменты небольшие, но не скудные. Бабушке нравится вся эта антикварная мебель, а мне то, что, как и обещал Виктор, рядом с главной спальней есть отдельная комната. Внутри кровать маленькая, может быть, односпальная, но я с удовольствием ее занимаю. Есть окно и плотные шторы, а также небольшой комод. Вся остальная мебель находится в главной спальне, где бабушка разговаривает с дворецким.

Он представляется как мистер Моретти. Невысокий итальянец средних лет в таком же синем костюме с дамасским узором, как и другие служащие, которых мы видели. Он усердно работает над распаковкой нашего багажа и, по сути, почти закончил.

Во время работы он делится информацией о вилле. Несмотря на сильный итальянский акцент, его английский безупречен.

— Я бы хотела узнать больше о территории, — говорит бабушка, подходя к большому окну, выглядывая из него.

— Конечно. — Рассказывая, он продолжает развешивать одежду. — Участок на берегу озера простирается на две мили. Есть обширные сады, бассейн, частный пирс и лодочный эллинг. По всему периметру проложена прекрасная пешеходная дорожка, а если физическая активность не по душе, то у заднего крыльца есть прекрасная зона отдыха, где в послеобеденное время довольно тенисто. Если погода будет благоприятствовать, мы будем завтракать и обедать на открытом воздухе. Ужин будет подан в официальной столовой, примыкающей к бальному залу.

Покончив с работой, он закрывает дверцы шкафа и поворачивается к нам с ровной осанкой, аккуратно переплетая руки в перчатках.

— Я взял на себя смелость разложить одежду из ваших чемоданов в зависимости от случая, от самой повседневной до официальной. Я отпарю костюмы для маскарада. И также заметил, что на платье молодой леди не хватает блесток — я уже отнес его в прачечную. Если это приемлемо, то починю его.

Бабушка поворачивается и внимательно смотрит на него.

— Да, пожалуйста. Вы сказали, мистер Моретти? Благодаря вам знакомство с виллой Бальбьяно прошло очень приятно. Нам ничего не нужно до вечера. Я люблю пить «Фабиолу» ранними вечерами, когда бываю в Италии.

— Конечно. Предпочитаете сладкий вермут или сухой?

— Сухой. И убедитесь, что бокал для коктейля охлажденный.

Он почтительно кланяется, затем поворачивается ко мне.

— А для вас?

Я улыбаюсь.

— Ничего, спасибо. Возможно, завтра выпью апероль-спритц, но боюсь, что смена часовых поясов слишком быстро скажется на мне, если я выпью что-нибудь перед ужином.

— Конечно. Если понадобится что-нибудь еще, позвоните, и я приду.

Благодарю его перед уходом и присоединяюсь к бабушке, стоящей у окна. Мы долго молча любуемся видом, с трудом верится, что такое место существует. Я бывала в Италии не один раз, но обычно поездки приводили меня к замечательным музеям и архитектурным шедеврам. Озеро Комо находится немного в стороне, и я знаю об этом регионе гораздо меньше, чем, скажем, о Венеции или Риме.

— Спасибо, что взяла с собой.

Бабушка берет меня за руку и сжимает ее обеими руками.

— Не могу представить себя здесь с кем-то другим.

— С покойным дедушкой?

Чувствую, как она вздрагивает.

— Определенно, нет.

Не могу удержаться от смеха.

— Я скучаю по Маргарет. Она была бы рада быть здесь, с нами.

— Да, согласна. Нам придется привезти ей целую кучу угощений. — Она отпускает мою руку и поворачивается обратно к комнате. — Какие у тебя планы на вторую половину дня? Наше путешествие отняло у меня больше сил, чем я готова признать. Мне нужно отдохнуть, если я собираюсь съесть ужин, а не уткнуться в него лицом.

Я смеюсь.

— Мне тоже нужно отдохнуть, но я бы предпочла прогуляться и осмотреть окрестности.

Она уже направляется к шкафу, где висит ее любимый халат.

— Иди. Наслаждайся. Если увидишь Ройса, передай от меня привет. — Бабушка уже подтвердила, что он будет здесь, мы говорили об этом, пока собирали вещи. — Не вижу причин не объявить о помолвке на маскараде, — сказала она. — Конечно, Виктор будет плакать, что я украла его внимание, но только мгновение. Потом он поймет, какая это честь — принимать у себя юную любовь. Его имя будет упоминаться в каждой статье о помолвке. В конце концов, он поблагодарит меня.

Выскользнув из комнаты, направляюсь в коридор второго этажа. У меня не было возможности осмотреть виллу, когда мы только приехали, но я оставлю экскурсию на потом. После пребывания в самолете, машине и, о да, в карете мне хочется просто побыть на свежем воздухе. Хотя итальянские кожаные сандалии на ремешках не совсем практичны, они хорошо сшиты и вполне подойдут для быстрой прогулки по тропе, о которой упоминал мистер Моретти.

Прохожу мимо дворецких и обслуживающего персонала, которые снуют по дому, неся в руках подносы с чаем, букеты цветов и сложенное постельное белье. Один мужчина тащит по коридору огромный чемодан от Louis Vuitton, на лбу у него выступают капельки пота. Мне так неловко, что я протягиваю ему руку.

Он улыбается и качает головой.

— Нет, синьора.

Выхожу через заднюю дверь, которая ведет на просторную веранду. С одной стороны — кострище и несколько стульев. В центре — длинный обеденный стол, рассчитанный человек на двадцать, а то и больше. На нем разложена доска с мясными закусками, привлекающая внимание гостей Виктора. Они сидят, расслабляются, едят и пьют. Я узнаю большинство лиц. Могла бы даже вспомнить имена, если бы попросили.

Среди них Ройс. Он добродушно улыбается, слушая, как рыжеволосый мужчина рассказывает историю.

Жаль, что мне не хватило смелости подойти и присоединиться к ним, хотя я не представляю, как это возможно, не прерывая их грубым образом. Щеки вспыхивают при одной мысли, что я неуклюже отодвигаю стул от стола, привлекая всеобщее внимание. Нет, спасибо.

Отворачиваюсь, осматривая задний двор, пытаясь найти тропу. Я замечаю ее как раз в тот момент, когда краем глаза вижу, как Ройс встает из-за стола.

Похоже, меня заметили.

Наблюдаю, как он направляется ко мне, особенно сильно сосредоточившись. Как выглядят мои руки, и волосы, так ли натянута улыбка, как кажется? Кажусь ли я расслабленной и счастливой, что увидела его?

— Вот и ты. Я все гадал, когда же ты приедешь.

Он нежно касается моей руки, чтобы наклониться и поцеловать меня в щеку, и я застываю как вкопанная.

— Ройс, привет.

Он широко улыбается.

— Ты только что приехала?

— Всего полчаса назад. Я вышла прогуляться.

Я показываю на тропу, и он кивает.

— Можно присоединиться к тебе?

Это кажется странной просьбой, звучит глупо, учитывая, кем мы являемся друг для друга, но я никогда раньше не оставалась наедине с Ройсом. Бабушка всегда дома, когда он приезжает в гости, и она очень серьезно относится к своей работе в качестве компаньонки.

Тем не менее нет причин, по которым мы не могли бы прогуляться вместе. На самом деле это было бы здорово.

— Хорошо. Да.

Он жестом предлагает мне идти впереди, а затем равняется со мной.

Мы выходим на тропу там, где она заканчивается у пирса, и продолжаем идти, держась береговой линии. Красоту пейзажа трудно не заметить. Со всех сторон нас окружают пышные горы. Темно-синее озеро выглядит таким безмятежным. Единственное, что мешает, это время от времени проносящийся по глади скоростной катер.

— Потрясающе, правда? — спрашивает он.

Киваю и понимаю, что слишком долго молчала. Я не планировала, что у меня будет компания во время прогулки, и кажется постыдным тратить такой вид на разговоры. Неплохо было бы побыть в тишине. А еще лучше — в одиночестве.

Прогоняю гнетущие мысли и с улыбкой поворачиваюсь к нему.

— Как долетели? — спрашивает он.

— Отлично, спасибо. А ты?

— Без происшествий.

Последовавшая за этим пауза заставляет желудок сжаться от нервного напряжения.

— А ты уже устроился?

— Да. Я остановился в гостевом доме на территории поместья, ближе к главной дороге. — Он указывает дальше по тропинке.

— О. Я и не знала, что здесь есть гостевой дом.

— Думаю, нас там человек десять остановится на неделю.

— Хорошо.

Мозг абсолютно не работает. Не могу ничего придумать. Его полет! Потом вспоминаю, что мы только что обсуждали это. Чуть не смеюсь от абсурдности, что мне абсолютно нечего сказать, но не думаю, что дикий, непрошеный смех поможет выбраться из этой неловкой ситуации.

Мимо проносится еще один катер, и я, проявив гениальность, спрашиваю его, бывал ли он раньше в Италии.

— Нет.

Одно слово, и никакого вопроса в ответ.

Если бы не тот факт, что он сам напросился на прогулку, я бы предположила, что он не хотел здесь находиться.

Под ногами хрустит гравий, мы идем по тропинке прочь от озера, вдоль живой изгороди. От абсолютной тишины, окутывающей нас, мурашки бегут по коже. Думает ли он о том, как плохо проходит прогулка, или его мысли заняты чем-то другим?

И снова не могу решить, где должны быть мои руки. Сцеплены за спиной? Обхватывающие талию? Свободно свисающие по бокам?

Это невыносимо.

Мы подходим к изгороди, и я внезапно останавливаюсь. Ройс делает то же самое, выжидающе глядя на меня.

— Знаешь что? Я только что вспомнила, что обещала бабушке помочь распаковать вещи.

Неважно, что это абсолютная ложь.

Ройс кивает.

— Конечно. Могу проводить тебя обратно на виллу.

Боже милостивый, нет.

— Все в порядке. Продолжай прогулку. Сегодня такой чудесный день, я бы не хотела его портить.

Он хмурится, как будто слегка разочарован.

— Тогда я заберу вас с бабушкой на ужин.

— Звучит заманчиво.

Еще одна натянутая улыбка, затем я отвешиваю ему странный почтительный поклон, как будто я одна из служанок на вилле, прежде чем развернуться и убежать.