Запретный французский

Глава 16

Лейни

Позже утром мы с бабушкой и еще несколькими людьми отправляемся на экскурсию по вилле. Мы переходим из комнаты в комнату, знакомясь с произведениями искусства и интерьерами. Затем идем на обед, который оказывается невероятно скучным. Бабушка сидит среди своих друзей. Ройс, похоже, увлечен беседой с джентльменом из России, а Эммет так плотно окружен поклонниками, что я при всем желании не смогла бы пробиться сквозь толпу. Переживаю из-за этого на протяжении всего обеда, гоняя еду по тонкому фарфору, пока, наконец, не приходит время уходить, съев два кусочка сэндвича с козьим сыром и огурцом, и ничего больше.

Не замечаю, что Ройс следует за мной, пока он не окликает по имени. Первоначальная реакция — легкое раздражение, но я поворачиваюсь и пытаюсь изобразить улыбку, пока он спешит меня догнать.

— Хотел узнать, не могли бы мы закончить прогулку, которую начали вчера?

Мои манеры срабатывают прежде, чем успеваю о них подумать.

— Конечно. С удовольствием.

Это так похоже на вчерашний день, хруст гравия, отмечающий каждый неловкий шаг, только на этот раз я стараюсь придумать темы для разговора, которые могли бы обсудить. Хочу, чтобы все выглядело естественно. Я хочу идти рядом с другом, и для этого нам нужно преодолеть этот начальный этап. После нескольких неудачных попыток найти общий язык я заговариваю о книге, которую читаю, и лицо Ройса озаряется.

— Мне нравятся произведения Маккарти, хотя эту я еще не читал.

— Тогда я дам почитать, когда закончу. Я почти дочитала.

И вот так мы начали сближаться. Я чувствую себя бесконечно лучше, уже представляя, как обрадуется бабушка, когда я расскажу ей о том, как провела день.

Затем мы поворачиваем за угол, обратно к дому, и я сталкиваюсь лицом к лицу с Эмметом, идущим рядом с Мари Шоу.

Я встречала ее раньше, в Штатах. Она богатая наследница. На два года старше меня, чуть больше, чем знакомая, но не совсем друг.

Она классически красива, женственна и мила. Можно даже сказать, что похожа на ангела, когда солнце так идеально играет на ее светло-русых волосах. В те несколько раз, когда мы разговаривали, она почти все время молчала, не потому, что стеснялась, а потому, что считала меня недостойной таких усилий. Кажется, теперь она обрела дар речи и смотрит на Эммета сияющими глазами. Как будто он в одиночку подвесил луну. Наблюдаю, едва сдерживая рвотный позыв, как она кладет руку ему на предплечье, наклоняется к нему, чтобы рассмеяться, и я не думаю, что что-то может быть настолько смешным. Он что, теперь стендап-комик? Ради бога.

— …должно быть весело.

Окончание фразы Ройса возвращает меня к реальности. Он что-то говорил, а я совершенно ничего не слышала. На самом деле, я замедлила шаг, так что он оказался чуть впереди меня. Эммет ловит мой взгляд, и в животе возникает знакомое ощущение. Это похоже на короткую паузу на пике американских горок перед тем, как они внезапно покатятся вниз. Ощущение настолько сильное, что я смотрю вниз, когда тропинка сужается. У нас нет другого выбора, кроме как отойти в сторону, чтобы Эммет и Мари могли пройти, и после этого следуют обычные приветствия.

— Ройс.

— Эммет.

Они кивают друг другу, и тут наступает моя очередь посмотреть на Мари и быть любезной.

— Привет, Мари.

— Элейн.

Ее натянутая улыбка говорит сама за себя. Она уже смотрит вперед по тропинке, недовольная тем, что ее прервали. Мари снова кладет руку на плечо Эммета, как бы говоря: «Ну что, пойдем?»

Я смотрю на Эммета, но его взгляд устремлен вперед. Если он и хочет сказать что-то еще, то я не понимаю.

Отлично.

Первой отхожу в сторону и прохожу мимо, погружаясь в мрачное настроение, гадая, зачем Эммету понадобилось гулять с Мари. Знает ли она, что он никогда не собирается жениться? Что она лает не на то дерево? Или, может быть, Мари другая. Может быть, она достаточно соблазнительна, чтобы убедить его изменить позицию, какой бы твердой та ни казалась. Какая горькая мысль. Наверняка он выбрал бы кого-нибудь получше Мари.

Или, возможно, я ошибаюсь. Возможно, у нее на уме не свадьба. Сомневаюсь, что какая-нибудь незамужняя женщина на этой вечеринке поколебалась бы, прежде чем воспользоваться возможностью провести с Эмметом ночь или две. Вот это была бы история. Уверена, они с удовольствием расскажут об этом своим друзьям. О да, у нас с ним был короткий роман…

— Ты в порядке? — спрашивает Ройс, ускоряя шаг, чтобы догнать меня.

Я намеренно убегала, стараясь держаться как можно дальше от Эммета. Если бы это не казалось чертовски странным, я бы бросилась бежать. У меня внезапно появился прилив энергии, который нужно выплеснуть.

— Да, вообще-то… — Я внезапно останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. — Не нужно провожать меня до комнаты. Я знаю дорогу. — Пытаюсь пошутить, но получается на грани стервозности. Съеживаюсь и пытаюсь говорить более спокойным тоном, продолжая: — Я просто хочу сказать, что ничего страшного, если ты захочешь пойти к друзьям или… — Понятия не имею, чем еще он хотел бы заняться. Что ему нравится? — Увидимся позже, на пирсе.

На вечер Виктор нанял яхту, чтобы покататься по озеру и насладиться ужином на закате. Уверена, это будет волшебно.

Прежде чем Ройс успевает запротестовать, я наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку, и он застывает на месте. Но у меня нет времени на раздумья, потому что я уже поворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице обратно на виллу. Я хочу сразу же вернуться в комнату и закрыться. Хочу спрятаться, притвориться, что все в порядке, а этот тугой клубок тревоги в животе не более чем боль в желудке из-за слишком скудного обеда.

Когда я возвращаюсь, книга, которую оставила утром в шезлонге, лежит на кровати в моей маленькой комнате. Сверху кремовая записка. Никогда раньше я не видела почерка Эммета. Слегка наклоненные черные чернила, четкие и аккуратные.

«Я больше не буду поднимать эту тему».

Это своего рода извинение или, по крайней мере, капитуляция.

Не могу позволить себе держать обиду. В Италии я всего второй день, а без Эммета у меня осталась бы только компания бабушки. Конечно, есть Ройс и другие гости вечеринки, но Эммет — друг, как бы странно это ни звучало, и я не могу смириться с мыслью о том, чтобы держать его на расстоянии. Я попробовала сделать это утром у озера, и это длилось всего пять секунд. Все, что ему потребовалось, — это подойти и проявить немного обаяния, и я дала ему именно то, чего он хотел, — мое внимание.

Склоняюсь к мысли, что ему надоела тема нашей с Ройсом совместной жизни, и он решил двигаться дальше. Его прогулка с Мари тому подтверждение.

Вечер на озере требует чего-то особенного: шелкового мини-платья темно-синего цвета, которое при ходьбе колышется, как вода. У него тонкие бретельки и V-образный вырез, поэтому весь вечер придется быть осторожной, не делать резких движений, не наклоняться, иначе все увидят не только ложбинку между грудей. Единственное украшение — тяжелый сапфировый чокер, который покоится на шее. Я чувствую себя красивой, когда иду рядом с бабушкой к пирсу. На гравийной дорожке на всякий случай беру ее за руку. Не хочу, чтобы она потеряла равновесие.

— Ты поступила умно, отдохнув днем, — говорит она мне. — Ночь обещает быть долгой, и, думаю, Ройс будет рад видеть тебя рядом весь вечер. Ты выглядишь очаровательно.

Впереди виднеются гости, собравшиеся на пирсе и ожидающие своей очереди подняться на борт трехэтажного судна. На верхней палубе члены экипажа в форме выстроились в прямую линию, один предлагает шампанское, другой — фирменные коктейли. В самом конце капитан представляется и приглашает на борт. Его привлекательная внешность не ускользает от внимания бабушки, которая тратит лишнюю минуту на то, чтобы спросить о размерах яхты, что, как я знаю, ее абсолютно не волнует.

— Это должен быть замечательный круиз, — заключает она, когда мы продолжаем путь. Клянусь, на ее щеках даже появился румянец.

Мы поднимаемся с шампанским на верхнюю палубу и оказываемся в эпицентре событий. Накрытые скатертью столы ломятся от яств. Бармены занимают свои места, следя за тем, чтобы у каждого гостя в руках был свежий коктейль. Играет тихая музыка, и люди толпятся вокруг. Бабушку замечают сразу, и мы погружаемся в беседу. Однако я теряю нить разговора, когда появляется Эммет.

На нем темно-синий костюм без галстука. Строгий, но в то же время он носит одежду так, словно она является продолжением его тела, и ему так же удобно, как в пижаме. Он отказывается от бокала шампанского и продолжает идти. Я не могу отвести взгляд, пока он продвигается дальше. Какой-то мужчина останавливает его и пожимает руку, представляясь с горячностью, которая не ускользает от Эммета. Он вежлив и достаточно хорошо воспитан, чтобы уделить мужчине несколько минут своего времени, прежде чем уйти. Хотелось бы знать, есть ли у него цель. Возможно, он пытается пробраться к одному из барменов, но ему снова мешает Мари.

Внезапно поражаюсь количеству людей на палубе. Трудно не чувствовать себя измотанной постоянным общением, которое происходит на подобных вечеринках. Я так привыкла к тихому дому бабушки, к обыденности моей повседневной жизни. Конечно, я посещаю гала-концерты, балеты и ужины, но ничего подобного. С рассвета до заката я была окружена людьми.

Отделяюсь от группы и прохожу вдоль палубы, интересуясь местами на яхте, которые еще не видела. Мне нужно отойти, чтобы найти немного тишины и покоя, но это ненадолго. Едва успеваю допить бокал шампанского, как из-за угла появляется Виктор, замечает меня, прислонившуюся к перилам, и спешит ко мне, даже не потрудившись скрыть выражение восхитительного торжества на лице.

— Боюсь, игра окончена. Я видел тебя с твоим мужчиной. Чувствую, что тебя нужно поздравить. Тебе удалось заманить в ловушку самого завидного мужчину уик-энда. Черт возьми, да на всем европейском континенте.

Очевидно, он так же взволнован моей помолвке, как и бабушка. Интересно, что он знает о семье Ройса.

Я улыбаюсь.

— Рада, что ты одобряешь.

Он усмехается.

— Одобряю? Полностью, моя дорогая. Более того, я сделаю все возможное, чтобы ускорить свадьбу. Если хочешь, пусть она будет здесь, главное, поскорее надень кольцо на палец этого мужчины.

Не могу удержаться от смеха.

— Я не беспокоюсь о том, что он расторгнет нашу помолвку, если ты это имеешь в виду.

Он отмахивается.

— Конечно, нет. С таким лицом, как у тебя, он взвалит тебя на плечо, и сам помчится к алтарю. — Виктор качает головой с теплой улыбкой на лице. — Я так рад за вас. Какая пара. Светские хроники будут жаждать каждой пикантной подробности. Думаю, в ближайшем будущем вас ждет целый разворот в Vogue. Мне даже не придется замолвливать словечко перед Анной. Она сама придет к вам.

Не уверена, как ответить на такую бурную поддержку. Я и не подозревала, что Виктор такого высокого мнения о Ройсе.

— И его отец, — продолжает он. — Он одобряет?

Отец Ройса? Даже не думала об этом.

— О… думаю, да?

— Не волнуйся. Фредерик иногда бывает резок, и это еще мягко сказано. Не могу представить, чтобы он был так уж приветлив, но он должен быть доволен вашей парой. Я и сам не могу представить себе лучшей пары.

Я протягиваю руку, безуспешно пытаясь скрыть свое замешательство.

— Простите, вы меня запутали. Фредерик?

— Фредерик Мерсье. — Он смеется. — Твой будущий тесть… Сколько шампанского ты выпила, дорогая? Принести тебе воды?

— Нет. — Я выдавливаю из себя смешок, хотя он выходит слегка дрожащим. Пытаюсь отыграть весь разговор, и у меня это плохо получается. — Я в порядке. Просто…

Понятия не имею, как все уладить, как объяснить, что я не помолвлена с Эмметом, и, более того, я не уверена, что натолкнуло его на эту мысль

— Дженис! — Внезапно восклицает Виктор, махая рукой гостю вечеринки позади меня. — Куда это ты собралась? Не смей исчезать. Я попрошу команду принести нам по чашке эспрессо с мартини!

Пользуюсь тем, что он отвлекся, чтобы проскользнуть мимо него и поспешить вниз на корму яхты. Раньше я планировала присоединиться к вечеринке. Теперь я ни за что не вернусь. Сколько еще людей подозревают о том, чем Виктор только что поделился со мной? Это из-за вчерашнего вечера или из-за разговора у бассейна? Может, я что-то упустила?

Конечно, Виктор просто хватается за соломинку. Эммет провел с Мари больше времени, чем со мной, не говоря уже о том, что вчера именно Ройс возглавил поисковый отряд. Неужели Виктор не принял это во внимание?

Мозг работает сверхурочно, пытаясь найти какое-то неуловимое решение этой проблемы. Я уже чувствую, как от тревоги сводит живот. Нахожу тихую гостиную, сажусь на диван, заламывая руки.

Не знаю, как долго я так сижу, накручивая себя, прежде чем окончательно выдыхаюсь. Глубоко вздыхаю и решаю, что с меня хватит. Несмотря на беспокойство, я ничего не могу поделать с ситуацией прямо сейчас. Лучше отвлечься. Я никогда не была на яхте такого размера и, хотя я не уверена, каковы правила проведения подобных мероприятий, решаю, что немного исследовать ее не помешает.

Вскоре я провела экскурсию по второму этажу, а затем спускаюсь этажом ниже, заглядывая в просторные каюты. Я ничего не трогаю, стараясь сохранить все в том же виде, в каком нашла.

Вот что я успела заметить: поразительно, как много плохого дизайна человек может втиснуть в многомиллионное судно. Как будто владелец нанял четырех дизайнеров интерьера, чтобы они дали свои рекомендации, а потом решил: «Какого черта? Давайте сделаем все». Каждая ванная оформлена в разной цветовой гамме. Черный мрамор, белый мрамор, золотой мрамор.

В некоторых ванных сочетаются все три цвета. Предыдущая была с бирюзовыми стенами, с розовой плиткой на полу и черной фурнитурой. До нее темно-коричневой с красными вставками. Нет ни единства, ни общей стилистики. Это… сумасшедший дом, и я поглощена поиском, чтобы узнать, на какую странность я наткнусь в следующий раз. Только берусь за ручку двери, которая, как мне кажется, ведет в другую каюту, возможно, в детскую, как голос Эммета пугает меня до смерти.

— Тебе позволено здесь находиться? — насмехается он.

Резко оборачиваюсь и прижимаю руку к груди. Такое чувство, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Он улыбается, отмечая мою реакцию покачиванием головы.

— У тебя будут неприятности, — добавляет он.

Это глупо. Ничего не будет. Я взрослый человек, не совершающий ничего плохого, но угроза все равно попадает в цель. Я краснею, как будто директор школы Сент-Джонс только что поймал меня на нарушении правил.

— Я просто осматривалась, — объясняю я, когда он направляется ко мне по коридору.

— Ты разнюхивала, — возражает он.

Я вздергиваю подбородок.

— Это не противозаконно.

Когда он доходит до меня, заглядывает мне через плечо, почти касаясь меня грудью.

— Нашла что-нибудь интересное?

Я открываю рот, чтобы сказать ему «да», но потом понимаю, что мы снова оказались на опасной территории.

— Тебе следует вернуться на вечеринку.

В общем, я поступила именно так, как должна.

Эммет не слушает, его глаза сужаются, когда он подходит ближе.

— Почему? — давит он.

Я ищу ответ, который не ограничивался бы разглашением подозрений Виктора о нас. Не знаю, почему я молчу, вместо того чтобы признать правду о ситуации. Возможно, беспокоюсь, как он отреагирует на слухи, лающий смех может быть таким же жгучим, как удар ножа. Но еще глубже — сильное нежелание продолжать отталкивать Эммета. Сегодня утром я сопротивлялась изо всех сил, делая вид, что не хочу иметь с ним ничего общего, но это была всего лишь игра.

Правда в том, что я хочу, чтобы он был здесь. Может быть, именно поэтому я и ускользнула с вечеринки, чтобы он мог меня найти, хотя и стараюсь не углубляться в эту мысль.

В конце концов, я останавливаюсь на чем-то банальном.

— Потому что нам неприлично находиться здесь вдвоем.

Вот так.

Он не выглядит озабоченным соблюдением приличий.

— Ты уже нарушаешь правила… а теперь расскажи мне, что нашла. Судя по верхней палубе, уверен, что это безумие. Вся яхта наполнена древними реликвиями.

Возможно, позже я пожалею об этом. Вместо того чтобы предпринять последнюю отчаянную попытку противостоять ему, я сдаюсь.

— Здесь есть ванна, которая выглядит так, будто сделана из чистого золота.

В его глазах загорается озорство.

— Не может быть. Она будет слишком много весить.

— Клянусь. Иди посмотри.

Веду его обратно в ванную комнату главного номера, и он встает рядом, пока мы смотрим на поистине отвратительную ванну. Это мечта Либераче.

— Возможно, — говорит он, удивленно наклоняя голову.

— Видишь?

— Как ты думаешь, сколько человек может в ней поместиться? Она выглядит огромной. — спрашивает Эммет.

— Залезай, и мы проверим, — говорю я, уже шагая внутрь, помня о коротком подоле. Если он и заметит что-то, чего не следует видеть, пока я перелезаю через бортик ванны, у него хватит ума не сообщать мне.

Я сажусь и вытягиваю длинные ноги, выжидающе смотря на него. Он не двигается.

— Что? — Мой вопрос полон насмешливой невинности.

— Я ошибся с размером. Ты едва помещаешься.

— Неправда. Мы оба легко поместимся.

— Думаю, ты не осознаешь, какой я высокий.

— Осознаю. — Затем я беру его за руку. — Ну же, давай. Не будь таким трусом.

Он закатывает глаза, но все же позволяет затащить его в ванну. С его стороны не было неуклюжего карабканья. Он ловко забирается внутрь, затем опускается и садится напротив меня. Поначалу нам тесно, и я боюсь, что он будет злорадствовать из-за своей правоты. Затем он берет мои лодыжки и приподнимает их, чтобы поудобнее устроиться. Наконец, он кладет мои ноги поверх своих.

Мы прижимаемся друг к другу.

Это так невероятно интимно и неуместно, и, что еще хуже, я не осознаю этого, пока не становится слишком поздно. То, что казалось забавным и глупым, теперь кажется безвкусной попыткой сблизиться с ним. Я ничем не лучше хихикающего фан-клуба, который окружал его весь день.

— Удобно? — спрашивает он.

Мне остается только кивнуть и одернуть платье в тщетной попытке прикрыть ноги. Я не могу достаточно крепко сжать бедра, когда он держит меня за лодыжки.

Как будто он понимает, о чем я думаю, насколько я уже на взводе, он начинает медленно скользить руками вверх по моим икрам. Знаю, он не хотел посылать каскад мурашек по моему позвоночнику, но они есть, и я уверена, что он это понимает.

— Может, добавить воды? — поддразнивает он.

Мои глаза расширяются от тревоги.

— Не смей.

От его озорной ухмылки внезапно ощущаю сильную боль внизу живота. Мы здесь совсем не к месту. Его дизайнерский костюм так странно смотрится в золотой ванне.

— Не искушай меня. Я не такой святой, каким ты меня считаешь.

— О, пожалуйста. Ты и мухи не обидишь. Ты вернул мне книгу, с запиской, написанной от руки.

— И какую благодарность я получил?

— Какой благодарности ты хочешь?

Спичка вспыхивает так внезапно, что мы замираем.

Дразнящее подшучивание так легко сменилось сексуальным подтекстом, что я могу только сидеть с покрасневшими щеками и молиться, чтобы он сменил тему, и поскорее.

Вместо этого в его карих глазах такая искренность, Эммет снова повышает ставки.

— Что ты готова дать?

У меня нет ответа. Если открою рот, это только навлечет неприятности. То, что я хочу сказать прямо сейчас, мне незнакомо. Неизведанная территория — это еще мягко сказано. Я играю с огнем, а Эммет не отпускает мои ноги, его хватка настолько крепка, что создается впечатление, будто он не отпустит, даже если я этого захочу. Как будто он поймал меня в ловушку, а я, невинная добыча, даже не осознаю.

Из меня вырывается назойливый вопрос.

— Что вы делали с Мари сегодня днем?

Его взгляд ожесточается.

— То же самое, что и вы с Ройсом, — гуляли.

— Кажется, у тебя есть любимый типаж.

Его изогнутая бровь — приглашение продолжить.

— Блондинки.

Он улыбается и опускает глаза, словно оценивая какую-то шутку.

— Угадала?

Его темные глаза насмешливо смотрят из-под бровей.

— Почти…

— Тогда я продолжу, посмотрим, смогу ли точно определить. — Я начинаю загибать пальцы, перечисляя характерные черты. — Высокие. Безупречно одеваются. Хорошо образованы и происходят из хороших семей. Полагаю, все они говорят, как минимум на двух языках, имеют опыт работы в какой-нибудь престижной компании от пяти до десяти лет… и все они хорошо владеют Excel.

Он смеется.

— Какое сексуальное создание ты нарисовала.

Зацикливаюсь на слове «сексуальное», хотя знаю, что он просто дразнит.

— Ты говоришь так, будто я каждую ночь разъезжаю по городу с разными женщинами. Последняя девушка была у меня три года назад.

— Три года назад? Ты настолько разборчив? Или это связано с твоей боязнью обязательств?

— Я был занят.

— Ах да. Нет времени на секс, ты замышляешь мировое господство.

— Я ничего не говорил про…

Эммет нежно проводит рукой по моей ноге, дразня заднюю часть колена, пока я не начинаю извиваться.

— Прекрати, — говорю я ему, сжимая тыльную сторону его ладоней, пытаясь оттолкнуть их.

Он улыбается, как завоеватель, затем откидывается назад, снова устраиваясь поудобнее. Его руки остаются на месте, прикасаясь ко мне таким восхитительно неправильным образом.

— Интересно, какой будет твоя следующая девушка… — Размышляю я, подхватывая нить нашего разговора. — Очевидно, она должна быть невероятной, замечательной, чтобы заслуживать тебя.

Он знает, что я пытаюсь его подколоть, но все же соглашается.

— Да, именно так. Она должна заинтриговать меня, соблазнить, а иногда даже перехитрить. Мне нужен партнер, а не игрушка.

— Я обязательно оповещу прессу, чтобы женщины уже сейчас занимали очередь.

Устав от моих поддразниваний, он в отместку тянет меня за ноги, и я опускаюсь в ванну еще ниже. Платье задирается, открывая верхнюю часть бедер и небольшой вид на трусики.

— Эммет.

Он игнорирует мое предупреждение.

— Это расплата за утро? Ты пытаешься отыграться?

Я улыбаюсь, позволяя ему так думать. Это проще, чем признать настоящую правду: что я испытываю невыносимую ревность к гипотетической женщине, которая завоюет его внимание. Мари, Миранда или любая другая женщина в будущем — я буду ненавидеть их всех.

— Раз уж тебе так хочется знать, Мари нашла меня, когда я выходил с виллы после обеда, и попросила отвести ее к пруду. Я пытался отказаться, но она настояла. Прогулка длилась двадцать минут, но мне показалось, что она растянулась на десять часов. Ну вот, видишь, как легко быть честным? А теперь попробуй ты.

Я сглатываю, не уверенная, что он имеет в виду.

— Я была честна.

Выражение его лица говорит: «Была ли?»

— Тогда задай мне вопрос…

— Ройс когда-нибудь целовал тебя?

— В щеку? Постоянно.

Щеки горят красным пламенем.

Он ждет, заставляя меня ерзать.

Отвожу взгляд. Я не такая сильная, как он. И не могу сказать правду, встречаясь с ним взглядом.

— Нет.

Это слабое признание, и мое смущение перерастает в настоящее раздражение. Не вижу смысла уклоняться. Поворачиваюсь и смело смотрю ему в лицо.

— Ты хочешь знать правду? Меня целовали мужчины, но никогда так страстно, чтобы захотелось повторить. Я скучная и замкнутая по сравнению с теми блестящими личностями, которыми ты себя окружаешь, и не горю желанием это менять. Мне нравится моя жизнь.

В завершение моей тирады раздается протяжный свист, за которым следует оглушительный ВЗРЫВ, заставляющий меня подпрыгнуть. Вскоре следует еще один ВЗРЫВ, и начинается шоу фейерверков. Уверена, что Виктор спланировал все до мелочей, собрав всех в специальном месте на палубе. Жаль, что мы пропускаем. Надеюсь, не будет заметно, что нас нет. Я изучаю рот Эммета, восхитительный изгиб верхней губы и дразнящую полноту нижней. Любуюсь гладко выбритой челюстью и тем, как напрягаются мышцы, когда он сглатывает. Я художник, изучающий живой объект, пытающийся определить, как возможно, чтобы человек вызывал у меня такие чувства.

Он не выглядит счастливым, глядя на меня. Эммет чем-то обеспокоен. Возможно, из-за неправильности ситуации. Веселье покинуло нас, и теперь мы просто две беззащитные души. Снаружи продолжается фейерверк, каскад взрывов.

Решив, что с него хватит, Эммет отпускает мои ноги и начинает выбираться из ванны. Он тянется к моей руке, но я уже ухватилась за бортик, чтобы вылезти. Не желая показаться грубой, отпускаю бортик и тянусь к его руке. Затем все происходит так быстро: я случайно теряю равновесие, не успев схватить его за руку, хватаюсь за все подряд, и это оказывается ручка крана. Она легко поворачивается, и внезапно холодная вода выплескивается на мою спину и ноги.

Я взвизгиваю и спешу выключить кран, но уже слишком поздно. Ущерб нанесен, платье сзади полностью промокло. Вот что я получаю за игру в ванне.

Эммет чертыхается под нос и нетерпеливо хватает меня, быстро поднимая и вытаскивая, словно я набита перьями, а не костями. С меня на мраморный пол капает вода, я слишком ошеломлена, чтобы чем-то помочь. Именно он находит полотенце, чтобы вытереть меня. Эммет разворачивает меня, чтобы оценить ущерб. Он тяжело вздыхает и снимает пиджак.

— Нет…

Протест еще не успел сформироваться, как его предупреждающий взгляд встречается с моим.

— На улице холодно, и я не позволю тебе стоять на палубе и дрожать.

Его властный тон так не похож на тот, к которому я привыкла. Это тот самый мужчина, который только что щекотал мне коленки в ванне…

— Люди будут удивляться.

— И ты им ничего не скажешь. Это никого не касается. Вряд ли ты первый человек в истории, который одолжил пиджак.

И на этом спор окончен. Эммет победил.

Он проверяет, что мне удобно и сухо, и, кивнув, мы направляемся обратно на вечеринку, к которой, похоже, никто из нас не горит желанием присоединяться. Он держит меня перед собой, успокаивающе положив руку на плечо, а затем, когда поднимаемся по узкой лестнице на главный этаж, перекладывает ее на поясницу.

Как только оказываемся наверху, Эммет отстраняется, и мне остается довольствоваться теплом одолженного пиджака. Мне нравится его тяжесть. Пьянящий аромат кедра и герани кажется роскошным — аромат, который я хотела бы сохранить надолго, свеча, которую я бы жгла всю ночь. Подол на дюйм длиннее моего платья. Если бы я остановилась, чтобы застегнуть его до конца, это выглядело бы так, будто под ним вообще ничего нет, и когда я перевожу взгляд на Эммета, кажется, что ему только что пришла в голову та же мысль.

Я готовлюсь к предстоящей неловкости при виде гостей, но главный зал пуст. Как и предполагалось, все собрались на палубе, наблюдая за фейерверком, за исключением нескольких членов экипажа, расположившихся возле бара и раздвижных дверей. Прекрасно обученные искусству быть незаметными, они ведут себя так, словно даже не замечают нас. Раздвижная дверь распахивается, и небо озаряется вспышками фейерверка. Несколько человек восторженно восклицают, но мой взгляд прикован к Виктору, который стоит у задней стенки, отвернувшись от собравшейся толпы. Он наблюдал, как мы шли по залу, возможно, даже заметил, как поднимались по лестнице, и от его озорного взгляда сводит живот.