Запретный французский

Глава 22

Лейни

Я чувствую себя загнанной, придавленной ожиданиями бабушки. Обсуждение в библиотеке в Италии произошло так быстро. Эммет и Лейни поженятся. Решение всех проблем пришло так внезапно, как будто бабушка и Фредерик заранее все спланировали. Неважно, что Эммет и Лейни не договорились. Эта деталь не имеет для них никакого значения.

Тысячу раз я прокручивала в голове ту ночь. Фантазировала, что поступила по-другому. Я решила, что все исправлю, как только вернусь в Бостон. Вернувшись, я помогла Маргарет распаковать вещи и показала ей все маленькие сувениры, которые купила для нее: оливковое масло, пасту и слоеное печенье, которые мы сразу же вскрыли. После этого я приняла горячий душ и, завернувшись в халат, попыталась набраться храбрости, чтобы пойти поговорить с бабушкой.

Настоящий разговор, а не пустая болтовня, в которую мы обычно играли. Понравился ли мне сыр, который подавали в самолете? Все ли на вилле так, как я себе представляла? Куда мы поедем за границу в следующий раз?

Я высушила волосы полотенцем, затем вытерла запотевшее зеркало, и отражение заставило меня застыть на месте. Мужество, которое я набиралась, улетучилось, как дым. У женщины, смотревшей из зеркала, были покрасневшие глаза, всклокоченные волосы и трусливая поза.

Во время полета я, возможно, подумала о том, чтобы пойти на крайность, не подчиниться требованиям бабушки и уйти от всего, что я когда-либо знала. Но ради чего? Свободы?

Что животное, рожденное в неволе, знает о свободе?

Я выключила свет в ванной и направилась к кровати, испытывая непреодолимое желание зарыться под простыни.

Мужество, которое я потеряла в ту ночь, никогда не вернется. Проходят дни, и я снова оказываюсь там, где была до Италии. Жизнь превращается в привычное «колесо хомячка»: я надеваю одежду, которую выбирает для меня Маргарет, и отправляюсь на работу в галерею Morgan Fine Art, или на благотворительный обед, или сопровождаю бабушку в походе по магазинам, или в один из ее клубов.

Все это время, куда бы ни пошла, я ношу с собой тугой комок беспокойства. У меня пропадает аппетит. И я так мало сплю по ночам, что утром трудно скрыть улики.

Чувство вины грызет меня постоянно. Я не только расстроила бабушку в Италии, но и показала ей ту сторону, которую всегда так тщательно скрывала. Женщина, которая флиртовала с Эмметом в ванной, которая тайком навещала его на пирсе, которая опоздала на ужин и проявляла неуважение к хозяину — она не та, кем могла бы гордиться бабушка.

Чувствую себя ужасно из-за расторгнутой помолвки с Ройсом. Если бы только между нами все наладилось, если бы только я могла вернуться и исправить плохое поведение, вести себя по-другому, так, как меня учили… Я бы не чувствовала, что жизнь разваливается на куски.

Я не хочу идти против воли бабушки. Хочу сделать ее счастливой и всегда поступать правильно. Сейчас я делаю все, о чем она просит, но почему-то все равно чувствую, что не справляюсь. Мне нужен совет, но мне не к кому обратиться, и это печальное осознание подчеркивает тот факт, что я никогда в жизни не чувствовала себя такой абсолютно одинокой.

Ради сохранения здравомыслия я держу мысли об Эммете на задворках сознания, как можно дальше. Время от времени меня охватывают разные чувства: злость на него за то, что он играл с огнем, или жалость, что его втянули в это. Хотя одно я могу сказать наверняка: не могу полностью снять с него вину. Он расспрашивал меня, дразнил, флиртовал, пока, в конце концов, не добился своего. Он зажег спичку, и мы все сгорели.

Проходят дни, а я больше ничего не слышу о помолвке. Я слишком нервничаю, чтобы заговорить об этом с бабушкой, и она тоже не поднимает эту тему. Я почти в бреду, думая, что проблема разрешится сама собой, пока через две недели после поездки на озеро Комо, мы с Маргарет не начинаем собирать вещи для благотворительного вечера в честь выпускников Сент-Джонса. Бабушка заходит посмотреть, что мы уже выбрали. Она разглаживает материал юбки от Версаче.

— Выбери что-нибудь особенно красивое для этого мероприятия, ведь это будет первый раз, когда вы будете представлены с женихом.

Ее слова — удар под дых, но, когда поднимаю взгляд, ожидая продолжения, она просто кивает и уходит.

Я еду в Нью-Йорк одна. Если бы у меня были школьные друзья, мы могли бы вместе провести выходные в городе, устраивать поздние завтраки, походы по магазинам и многое другое. Бабушка, вероятно, с удовольствием присоединилась бы ко мне, но после Италии ей нужен отдых. Мы недолго обсуждали, стоит ли ехать Маргарет, но я настояла на своем, заявив, что со мной все будет в порядке.

Впоследствии я пожалела об этом решении.

Новость о моей помолвке с Эмметом появилась утром в день встречи выпускников. Я сижу в номере на 32-м этаже отеля «Баккара», переключаю каналы, пытаясь найти что-нибудь сносное, пока завтракаю, как вдруг вижу на экране телевизора свое лицо, увеличенное в размерах. Сначала списываю это на какую-то индивидуальную особенность отеля, вроде сообщения «Доброе утро, Лейни!», но затем эта едва сформировавшаяся теория улетучивается, когда я замечаю остальную часть экрана и ведущих шоу «Сегодня».

Все они сидят за столом и обсуждают меня так непринужденно, как если бы речь шла о ком-то знаменитом.

— Посмотрите на ее стиль. Он безупречен. Ее макияж и прическа. — Хода указывает на мои фотографии в углу экрана. Это фотографии с различных мероприятий разных лет, о существовании которых я, честно говоря, даже не подозревала. — Думаю, она напоминает об ушедшей эпохе. Она не похожа на большинство светских львиц, которых мы видим в наши дни и которые ведут экстравагантный образ жизни. Я шокирована, что у нее так мало подписчиков в социальных сетях.

Саванна кивает.

— Наша команда не смогла найти ничего, кроме нескольких аккаунтов фанатов.

Тут вступает в разговор Карсон.

— Итак, что мы знаем? Они с Эмметом учились в одной школе-интернате на севере штата Нью-Йорк, куда, кстати, невероятно трудно попасть. Я думаю, чтобы попасть в список ожидания, нужно быть наследником престола или богатым человеком.

Он проводит большим пальцем по кончикам указательного и среднего пальцев, словно перетирая долларовые купюры.

— Конечно. — Саванна смеется. — Это похоже на встречу Уильяма и Кейт в университете Сент-Эндрюс.

— На этом сравнения не заканчиваются. Как и Уильям, Эммет всегда был в центре внимания. Мы все, конечно, знаем его имя, — добавляет Хода.

— Но только в том, что касается компании его отца, — утверждает Саванна. — Время от времени он появляется в прессе, но, кажется, никогда не попадает в новости по личным причинам. Я не видела его в таблоидах или журналах светской хроники.

— Итак, что мы все думаем? Хорошая пара? — Хода спрашивает группу.

Эл хлопает.

— Отличная пара.

— Но они никогда не были вместе! — Возражает Карсон. — Их команды не опубликовали ни одной фотографии, где они были бы вместе.

— И что с того? — Спрашивает Хода. — Для них важна конфиденциальность, и я это уважаю.

Другие ведущие согласны, предполагая, что на самом деле это был тщательно продуманный план с нашей стороны. Нас хвалят за то, что мы так долго оберегали наши зарождающиеся отношения, прежде чем предать их огласке. Все женщины, которые были рядом с Эмметом на недавних мероприятиях, считались просто развлечением. Они размышляют о том, как будут выглядеть наши дети, где мы будем жить, буду ли я по-прежнему работать. Затем они переходят к репортажу с модным корреспондентом из Лос-Анджелеса, единственная задача которого — угадать, у какого дизайнера я буду шить свадебное платье.

Переключив канал, я обнаруживаю на MSNBC очередную дискуссию, в которой подробно обсуждают состояние Эммета (цифра, которая кажется совершенно невообразимой) и то, разумно ли заключить брачный контракт.

Внезапно я достигла предела. Трясущейся рукой выключаю телевизор.

Номер погружается в тишину.

Мой взгляд падает на столик, где ранее был сервирован завтрак. Рядом с графином кофе лежит «Нью-Йорк таймс». Вскакиваю с кровати и спешу туда, на ходу открывая газету и перелистывая разделы — «Бизнес», «Спорт», «Искусство», «Наука», и поначалу испытываю облегчение, ничего не найдя. Потом я понимаю, что пропустила первую полосу. Не на самом верху, а под сгибом.

«Эммет Мерсье, наследник конгломерата GHV, женится на любимице бостонского общества Элейн Дэвенпорт, и это, несомненно, станет экстравагантной и звездной церемонией…»

Я не дочитываю до конца. Позволяю газете выскользнуть из пальцев и упасть на пол, пока меня охватывает паника. Знает ли бабушка обо всем? Конечно. Да, она наверняка приложила к этому руку. Я уверена, что она заранее одобрила фотографии, которые я только что видела по телевизору.

А Эммет?

Его предупредили о сегодняшнем объявлении или он узнал так же, как и я?

«Я на это не пойду».

Он совершенно ясно дал понять отцу, и часть меня думала, что, возможно, у него все получится, думала, что даже без моего участия помолвка быстро расторгнется.

Но вот мы здесь, на виду у публики, а за закрытыми дверями — незнакомцы. Мы могли быть друзьями. Мы и были друзьями, хотя теперь я понимаю, что обратного пути не будет. Эммет не собирался жениться, по крайней мере, на условиях отца, и сам факт того, что я тот человек, которого отец навязывает, должен восприниматься как жестокое предательство. Неважно, что мы дразнились, флиртовали и целовались — это было раньше, в другой жизни. Не сомневаюсь, теперь он не хочет иметь со мной ничего общего.

Прямо на дверце шкафа изящно висит черное платье от Carolina Herrera. Оно великолепно. Без бретелек, четкие вертикальные швы, идущие по лифу, подчеркивают фигуру на талии. Затем с помощью легких складок внизу оно превращается в эффектное бальное платье, которое будет развеваться при каждом шаге на благотворительном вечере для выпускников Сент-Джонса.

О боже.

Мучительный страх, с которым борюсь со времен Италии, вернулся с удвоенной силой. Завтрак, который, казалось, я смогу проглотить, теперь кажется непосильной задачей, но я все равно пытаюсь. Ничего не поделаешь. Впереди длинный день.