Аллегория радужной форели

Макс

Впервые это чуть не случилось у нас с Кам в тот вечер, когда она рассталась с Виком. Они встречались довольно долго. Чуть больше года. Я никогда раньше не видел моего приятеля таким. Раньше Вик был само непостоянство, любитель женщин, ему вечно чего-то не хватало, не хватало сисек и попок… не хватало сердец, чтобы их разбить. Поначалу мне было даже страшно за Кам, страшно за это существо, с которым я так неожиданно и внезапно пересекся. С самой первой встречи мы начали общаться. Сначала мы болтали, только когда виделись на общих тусовках, на пьяных вечеринках, барбекю, а потом мы подружились в сети и начали слать друг другу короткие сообщения, мемы или забавные гифки. Она смешила меня, развлекала. Мне нравилось быть смешным в ее глазах, и я чувствовал, что просто быть собой вполне достаточно. Трудно выразить словами это чувство, это как хотеть успеха без страха провала.

Сначала Флоранс, моя тогдашняя девушка, считала забавными эти попытки сблизиться с подружкой моего друга, она думала, что я прилагаю усилия, чтобы ей было комфортно (ну или она сделала все, чтобы показать, что она не заморачивается из-за всякой ерунды). О да, она на самом деле использовала слова «умничка» и «подружка». Моя бывшая была француженкой с ногами от ушей и ужасным характером. Как-то незаметно «умничка» превратилась в «зануду». Начала спрашивать, почему я идиотски улыбаюсь, глядя в телефон. Вначале я говорил правду, но потом мне стало проще ей врать. С моей точки зрения, между мной и Кам ничего не было, ничего, кроме родства душ, и мне надоело оправдываться после каждого разговора с ней. Когда мы понимаем, что врать проще, чем говорить правду, это значит, что достигнута точка невозврата. И я заявил Флоранс, что между нами все кончено.

Я первый принял решение о расставании, но я совсем не жаждал подталкивать Кам к таким же действиям. Не сознательно, по крайней мере. Мы не стали это обсуждать сразу по горячим следам, и потом в нашей дружбе наступил момент, когда мы заключили безмолвный договор: чтобы остаться друзьями, нам придется похоронить эту сторону нашей жизни. Я не знаю, почему я до сих пор в это верю, но нарушить договор очень трудно, даже если ты не сильно уверен в том, что понимаешь его условия.

Вскоре после моего расставания с Флоранс мы с Кам начали болтать до глубокой ночи. Мы говорили обо всем подряд, обсуждали наши мечты, раскрывали понемногу маленькие секреты, между нами установились безобидные, как мы пытались себя убедить, отношения. Увы, следует признать, что ситуация, когда девушка твоего друга рассказывает тебе о своих мечтах, в то время как ее парень храпит где-то рядом, отнюдь не безобидна. После наших переписок у меня горели не только кончики пальцев, но и сердце. Именно тогда это стало по-настоящему опасным. Мы начали ощущать неловкость во время общих встреч. Я чувствовал себя подростком, прячущим от родителей свою первую пассию, пробирающуюся в его комнату через окно в подвале, когда кажется, что все спят. Подростком я себя почувствовал и ощутил неожиданное возбуждение, когда увидел Вика, кладущего руку на ее спину, зарывающегося лицом в ее волосы. Я видел, как Кам улыбалась ему, и мне очень, очень хотелось, чтобы она мечтала, чтобы это именно я прятал лицо в ее волосы, чтобы именно я клал руку на ее спину. Я, я, я.

Я испугался собственных бешеных, безнадежных желаний. И я поступил именно так, как поступает испуганный двадцатидвухлетний парень. Просто слинял. И перестал ходить на общие вечеринки.

Я прекратил отвечать на сообщения Кам, сначала веселые, но становившиеся со временем все более встревоженными. И на сообщения Вика тоже. Чувство вины, что я испытывал по отношению к своему приятелю, скручивало мне желудок, отсутствие Кам в моей жизни погрузило в отчаяние. Я зарегистрировался в «Тиндере». Я постоянно с кем-то встречался. Проводил время за выпивкой и слишком короткими ночами с девушками, которые ничего для меня не значили. Это продолжалось долгих два месяца. Два месяца, пока от Кам не пришло сообщение — в пятницу ближе к ночи. В тот вечер я сидел дома, чего со мной не бывало уже давно. Конечно, у меня были планы, дерьмовые, как обычно, но все перевернулось в тот момент, когда я взглянул на экран смартфона и увидел ее сообщение.

Прочитав сообщение, я должен был бы позвонить другу, чтобы убедиться, что он в порядке. Это же мой лучший друг. Я должен быть с ним. И я точно не должен был приглашать его бывшую, бросившую его десять минут назад, к себе. Но мне было необходимо ее увидеть, немедленно. После долгих недель молчания я почувствовал, что смогу наконец смотреть на нее собственными глазами, а не глазами Вика, прожигавшими мне затылок. Я не подумал о последствиях. Я не мог думать ни о чем ином, кроме того, что, если я не увижу Кам прямо сегодня вечером, меня разорвет на части. Я был еще молод. С тех пор я многое узнал о разных вещах. Она приехала ко мне и вела себя спокойнее, чем я ожидал. Она не выглядела заплаканной, хотя была бледнее обычного, как если бы пережила шок после несчастного случая. Я выдал ей бутылку пива и извинился за отсутствие в доме чистых стаканов. Я тогда жил в маленькой квартирке без посудомоечной машины. Она улыбнулась и ответила, что ей в любом случае больше нравится пить из бутылки. Но мы не напились, не такой это был вечер.

— Я не знаю, что тебе сказать, — признался я наконец.

Это прозвучало странно — мы пили пиво из бутылок в полной тишине, и мне, наверное, должно было быть не по себе, я должен был чувствовать взвинченность, а был спокоен как никогда, впервые за последние месяцы. В конце концов молчание прервала Кам.

— Я не уверена, что это была удачная идея — прийти сюда.

— Нет?

Мне стало больно. Я бы хотел, чтобы у нее все было в порядке. Она, должно быть, прочитала это на моем лице. Она сделала большой глоток, пиво почти закончилось, и я достал еще пару бутылок. Я, наверное, не лучший в мире спец по утешению, но с алкогольными запасами у меня все в порядке.

— Нет. Но тем не менее я пришла.

Я понял, что она имела в виду: Вик был бы раздавлен, если бы узнал, что она у меня. И еще я понял, что я тоже сыграл свою маленькую роль в этом разрыве. Услышав эти ее слова, я почувствовал, как желчь подступила к горлу. А ведь я был очень осторожен. Я отдалился от нее еще два месяца назад, не дав воли порывам сердца и тела, не дав им разрушить мою дружбу с Виком. И вот куда это меня привело: сижу на захудалой кухне и утешаю бывшую друга, только что пославшую его куда подальше. Девушку, на которую я за это даже злиться не могу.

— Ты, наверное, права, — обронил я небрежно.

— Ты это прекрасно понимаешь, ты ведь сам меня позвал.

— Да, потому что я дурак.

Она пожала плечами с угрюмым видом:

— Мне так не кажется…

Я опустил глаза. Я подумал о Вике, о том, как он сидит одиноко у себя дома. И мой желудок завязался в узел.

— А что случилось?

— Я совершенно уверена, что ты не захочешь это знать, — бросила Кам.

Она посмотрела мне в глаза, и я почувствовал, как ее взгляд проникает глубоко внутрь меня, просверливая дыру. Мне удалось пробормотать:

— А на нынешнем этапе… Он вообще как?

Я должен был спросить хотя бы из вежливости. Ее взгляд стал холодным, как вода в озере зимой, и такого же цвета.

— Скорее всего, вполне соответствующе твоим ожиданиям.

— Он не догадывался?

— Я думаю, что вряд ли…

Нервничая, она прикусила большой палец. Казалось, она сказала не все. Я ждал, что Кам продолжит, и не знал, что ответить, — было ощущение, будто у меня на глазах в реальном времени происходит катастрофа. Смотреть на это не было сил, но я не мог отвести взгляда.

— На самом деле кажется, что только он один и не догадывался, — добавила Кам. — Думаю, скорее он даже знал, что рано или поздно это случится, но не верил, что прямо сейчас.

— Все было так плохо?

— Да, было ужасно.

— И когда это началось?

Она прекратила жевать палец.

— Когда ты пропал.

Она не посмотрела мне в глаза, когда произносила эти слова. Я глубоко вздохнул и тоже отвел взгляд. Мне показалось, что я задыхаюсь, как будто в моем теле закончился воздух, мои легкие сжались под мощным ударом «это твоя вина». В тот момент, если бы мне не было так страшно, если бы я мог знать, какое важное место Кам займет в моей жизни, я бы поднял глаза на нее и бросился к ней. Я бы коснулся ее скул, которые мне кажутся красиво очерченными, а ей — огромными, я бы пробежался пальцами по ее телу, которого я столько раз мечтал коснуться. Если бы я знал в тот момент, что отказ от этих прикосновений может означать, что я не смогу этого сделать никогда, я бы осмелился. Но я не знал, боялся и надеялся, что еще можно помириться с Виком. Только потом я узнал, что Вик был уверен в том, что Кам изменяет ему со мной, и что, несмотря на все мои попытки, он меня так никогда и не простит.

— Что же ты молчишь? — пробормотала она.

Я действительно уже довольно долго таращился в стол.

— Я не знаю, что сказать, Кам.

— Так зачем ты меня позвал сегодня?

— Чтобы узнать, как ты.

— А, понятно…

Не смотреть на нее ни в коем случае, иначе все пойдет не туда.

— Я думала… ну…

Она колебалась. Сейчас или никогда. Если бы я промолчал, если бы позволил ей говорить, неизвестно, чем бы все кончилось. Мне стало страшно. И я взглянул на нее.

— Ты что же думаешь, Кам? Что ты придешь сюда и я брошусь на тебя как ни в чем не бывало? Он же мой лучший друг.

Я увидел, как она глубоко вздохнула, как от ее щек отхлынули последние капли крови. Я понял, что перегнул палку. Стул издал чудовищный скрип, когда она встала. Даже сегодня мое сердце падает, когда я вспоминаю, как позвал ее к себе, чтобы потом заставить ее почувствовать себя виноватой в том, что она пришла. Но я жутко растерялся. Единственной причиной, почему я не накинулся на нее с поцелуями, было желание атаковать. Оттолкнуть. И это сработало. Я провожал ее глазами, когда она бросилась к двери огромными шагами, яростными, слишком широкими для ее роста. Я не двинулся с места. Только пробормотал:

— Кам…

В моем голосе не было уверенности. Я выглядел почти довольным оттого, что она уходит. Нет, не то чтобы довольным, скорее, я вздохнул с облегчением. Никогда в жизни я не был таким жалким трусом, как в тот момент. Она обернулась:

— Я не понимаю, что я такое себе придумала. Если б знала, чем все обернется, я бы заставила тебя ждать.

И захлопнула за собой дверь с такой силой, что картонная стена моей квартирки задрожала. Я даже испугался, что она на меня вот-вот рухнет. И это было бы отлично. Я бы и не пытался спастись. Уж если быть трусом, то до конца.