Аллегория радужной форели

Кам

С Виком у меня были самые длительные отношения. Когда я об этом думаю, мне трудно объяснить даже себе, почему мы так долго продержались вместе — больше года. Конечно, я знаю, что я несправедлива к этой истории. Всегда нелегко признаться, что с тем, с кем ты расстался, тебе было хорошо, — это же выглядит как твоя неудача, разве нет? Было бы все хорошо — оно бы не закончилось.

Я не сразу поняла, что в наших с Виком отношениях были и хорошие моменты, что я не напрасно тратила время; надо признать, что в них было место и любви, но ее больше нет. И далеко не сразу я поняла, что все-таки любила Вика по-настоящему, на осознание этого у меня ушло почти столько же времени, как на осознание того, что я перестала его любить. Я училась на последнем курсе, когда мы начали встречаться. После переезда два года назад в Квебек я встречалась с разными парнями, но мне никто еще так не нравился, как Вик. Хотя он был не совсем в моем вкусе: одевался в модные бренды, на предплечье у него была татуировка, и стричься он ходил в барбершоп. На первое свидание он пригласил меня в бар пить шампанское. Я ненавидела такое так же сильно, как он это все любил. Весь вечер он был в ударе, громко говорил, махал руками. Мне было весело, хотя на выходе из бара очень тихий внутренний голос прошептал: ничего не получится. Вик только что заплатил за выпивку столько же, сколько я тратила за целый вечер в ресторане в Альме. Мы явно были из разных миров, и я сказала себе, что перезванивать не стану.

Мы пошли к его машине мимо продуктового магазинчика, на ступеньках которого сидел бездомный. Я начала рыться в карманах в поисках мелочи, но Вик остановил мою руку. Я замерла — не могла поверить, что парень, только что потративший кучу денег, чтобы поразить девушку, хотел помешать мне отдать мелочь нищему. Я уже собиралась послать его подальше, но тут произошло кое-что. Вик заговорил с мужчиной. Конец осени, но погода стояла прекрасная, мы никуда не спешили. И он говорил с бездомным заинтересованно: узнал, что его зовут Анри, что он работал компьютерным техником, но ему не повезло и он потерял работу; что у него есть дочка, с которой он не виделся несколько лет, она студентка, изучает медицину и он ею очень гордится. Это был прекрасный, но очень грустный разговор. Прежде чем уйти, Вик зашел в магазин и вышел оттуда с сэндвичем, отдал его Анри, а Анри обнял нас на прощание.

Сев в машину к Вику, я первая проявила инициативу — я его поцеловала, страстно, в губы. Он взял мое лицо в свои руки и отодвинулся немного.

— Что? — спросила я.

Я была слегка взволнована — мне редко приходилось делать первый шаг.

— Ничего. Я только хочу рассмотреть тебя получше, чтобы запомнить.

Я рассмеялась.

— Ты пытаешься поразить меня романтикой?

— Нет, но прекрасные моменты бывают в жизни так редко… Надо ими наслаждаться.

Потом я поняла, что в нем так меня привлекало: он умел удивлять. Он не переставал удивлять меня и на первом свидании, и потом, в первые месяцы отношений. Но проблема оказалась в том, что постоянно удивлять невозможно, особенно в повседневной жизни. И в какой-то момент Вик забил.

Вик не был моим первым любовным горем (мне и до него доводилось страдать от разбитого сердца), но расставание с ним стало, конечно, самым опустошительным. Не потому, что я хотела бы, чтобы все пошло по-другому — он и я уже давно, по сути, были не вместе, — но из-за всего, что я потеряла, когда наша любовь рухнула. После Вика я поняла, что мы встречаемся не только с человеком, но и с его семьей, друзьями, теми людьми, что вращаются как планеты вокруг солнца. Поэтому, когда я ушла от него, я рассталась одновременно и со всем кругом знакомств, который был с ним связан. Это пережить труднее всего. Я поняла, почему некоторые пары сохраняют отношения, несмотря на то что не очень счастливы. Они остаются не ради друг друга — они их сохраняют ради того, что образовалось вокруг.

Не менее трудно признать, что я бросила Вика, надеясь, что у меня что-то выйдет с Максом. Конечно, он не был единственной причиной. Поначалу мне нравились энергия и непосредственность Вика. Он умел быть разным — городской парень, активист, модник. Но мало-помалу он успокоился, как-то размяк… Год спустя огонь угас, и нас связывала только нежная дружба, сохраняющаяся, когда все остальное уже потеряно. Вик стал удобным, а поскольку комфорт — враг страсти, а я не из тех, кто может жить без нее… Потом, уже в самые последние месяцы, начались приступы ревности, сменявшиеся вспышками былой страсти, словно последние спазмы агонии, сотрясающие умирающего. Вик пытался зацепиться за меня, за нас. И чем сильнее он цеплялся, тем хуже мне становилось и тем сильнее я хотела сбежать. Куда угодно, лишь бы не в его объятия.

Иногда я спрашиваю себя, что бы случилось, если бы я не убежала в ярости от Макса в тот вечер, после разрыва с Виком. Если бы я набралась чуточку терпения. Если бы я получше узнала Макса. Я надавила на него, а сегодня я уже отлично знаю — это последнее, что нужно сделать, чтобы добиться от него чего-либо. Он должен чувствовать, что инициатива исходит от него.

Я не была готова к тому, что случилось потом, пару недель спустя. Я изо всех сил удерживала себя от желания написать ему, потому что после нашей последней встречи не могло быть и речи о том, чтобы сделать первый шаг. Я довольно долго держалась, хотя и ненавидела себя за это. А потом, однажды утром, встав с постели, я увидела сообщение от него в мессенджере. Мне не хотелось получать это сообщение в соцсети, потому что я не могла не прочитать его немедленно, и он сразу же узнал бы об этом. И я понимала, что именно поэтому он соцсеть и выбрал.

Пришлось дрожащими руками и с трясущимся, как зайчик в клетке, сердцем открыть мессенджер. Послание было длиннющим, и это меня не удивило. Макс был единственным парнем, с которым я ни разу не почувствовала неловкости за слишком длинные послания. Это, может быть, и мелочь, но говорит о многом.

Я несколько раз перечитала его сообщение. Я пыталась понять чувства, что раздирали мое сердце, словно корабль, раскачивающийся в бурю на огромных волнах, то пьянящих, то пугающих. Макс скучал, Макс хотел меня — но не как возлюбленную. Во всяком случае, не сейчас. Могла ли я оттолкнуть его? Может быть, навсегда?

В конце концов я поддалась зову сердца. Оно звало меня громче всех. И я ответила.

И потом добавила:

Это было самым важным на тот момент.