Аллегория радужной форели

Кам

Примерно полгода спустя после расставания с Виком в кафе, где я работаю, зашла Флоранс. Случайно. Набежала очередь, а она что-то строчила в телефоне, поэтому я смогла засечь ее заранее, чтобы подготовиться. Ее же эта ситуация застала врасплох. Когда подошла ее очередь, она подняла глаза на меню над моей головой и вдруг застыла, увидев меня. По ее лицу пронеслись сразу несколько эмоций, но ни одной положительной. Флоранс поджала губы, в точности как Макс, когда ее изображал. Мне стало смешно, едва я вспомнила эту сцену, и я с трудом, но сдержалась.

Мне повезло: очередь увеличивалась, ей пришлось быстро сделать заказ и притвориться, что она со мной не знакома. Я думала, она выпьет кофе и уйдет, но нет, она демонстративно явилась позаниматься — об этом говорил рюкзак за спиной, и мое присутствие не в состоянии было выгнать ее из помещения. Я могла только позавидовать ее храбрости. Если бы это была я, да хоть трижды мне были бы нужны стол и интернет — у меня бы только пятки сверкали.

Я сделала все, что могла, чтобы не встречаться с ней после обеда, но в тот день клиенты приходили особенно неряшливые, и мне не удалось избежать необходимости убирать со столов в ее конце — на них громоздились кучи грязных бумажных салфеток, чашки, остатки кексов и прочее. Кафе постепенно пустело. Столы совсем рядом с ней я оставила напоследок в надежде, что она уйдет раньше, чем я доберусь до них. Но она не двигалась, и мне пришлось переместить поле уборки совсем близко к ней, надеясь изо всех сил, что она продолжит меня игнорировать. Я сосредоточилась существенно сильнее, чем нужно, на траектории тряпки, по которой моя рука протирала стол, и вдруг она сказала мне в спину:

— Я видела Вика в магазине пару недель назад.

Странный способ завести беседу. Если бы она просто поздоровалась, все стало бы иначе. Но она явно решила не заморачиваться с формальностями. И не оставила мне выбора — я медленно обернулась к ней, с подносом для грязной посуды под мышкой и тревогой в груди.

— Правда? И как он?

— Хреново.

— Ах.

Наш разговор начал походить на облысение: лучше уже точно не будет.

— Ах? Это все, что ты можешь сказать?

— А чего ты хочешь от меня, Флоранс?

Она впервые посмотрела мне прямо в глаза, и ее красота вновь меня поразила. Очень долго внешность Флоранс служила источником моей неуверенности в себе — только очень красивые женщины умеют это делать. Ее золотые глаза, ее прекрасные густые волосы, ее совершенная, как после фотошопа, молочная кожа… Но я научилась с этим справляться. Не только с красотой Флоранс, но и со стремлением Макса встречаться исключительно с красотками. И готовностью красоток, в свою очередь, влюбляться в Макса.

Но в тот день Флоранс была не такой, как обычно. Все такой же красивой, конечно, но более грустной, менее победоносной.

Она наконец опустила глаза.

— Ох, я все знаю, — вздохнула она. Напряжение между нами слегка ослабло.

— Что такое ты знаешь?

— Да-а-а ла-а-адно, — произнесла она с нарочитым квебекским акцентом. — Я все знаю, ты можешь не отвечать. Я еще знаю, что в нашей с Максом истории ты ни при чем.

— Что?

Мне начало казаться, что я тоже выражаюсь довольно туманно, все эти «ой» и «что», но она не обратила внимания на мое косноязычие.

— Ну ты не способствовала, это ясно. Я вдруг поняла, довольно быстро, что он считал именно тебя в своем вкусе и что ему не стоит полностью доверять, нужно быть начеку.

Я вздрогнула.

— Ты же знаешь, что между нами никогда ничего не было?

— «Ничего не было», ну да, — ответила она, делая пальцами кавычки в воздухе.

— Правда, на самом деле ничего.

— Ну если мой парень влюблен в другую девушку, это ведь нельзя считать «ничего»?

— Макс в меня не влюблен.

— Ну продолжайте врать самим себе, как угодно, мне все равно. Меня это больше не касается. В любом случае изменил он мне не с тобой.

Я почувствовала, как на моем лице отразилось изумление, мне не удалось сохранить видимость безразличия.

— Ух, а ты, выходит, не знала?

— Чего не знала?

Она снова вздохнула и начала складывать книги.

— Знаешь, Камилла, Макс никогда не сможет любить одну-единственную женщину. Я это тебе говорю сейчас для твоего же блага.

Она встала и взяла рюкзак. Я не знала, что ей ответить. Я чувствовала себя растерянной, кем-то вроде актера массовки посреди сцены, с этим подносом в руках и измученным выражением лица. Наконец я просто повернулась на каблуках к ней спиной.

— Камилла, подожди.

Я замерла. Вздохнула и вновь повернулась к ней лицом.

— Что?

— Забудь.

— Забыть что?

— Все, что я сказала. Макс правда любит женщин, ничего нового ты не узнала. Но у нас разная ситуация, у тебя и у меня.

— Если честно, я вообще ничего не понимаю из того, что ты хочешь мне сказать, Флоранс.

— Макс меня не любил.

Я в очередной раз потеряла дар речи. Это был день откровений. Ее мраморное лицо не выражало никаких чувств, и это было особенно печально.

— Слушай, но вы были вместе почти целый год.

— И что? Ты думаешь, что время что-то меняет?

— Ну… да?

— А вы с Виком сколько были вместе?

— …чуть больше года.

— И ты любила его все это время?

Добавить было нечего. Она смиренно улыбнулась. Мне хотелось бы сказать ей, что мне очень жаль, что она заслуживает любви хорошего парня, но я промолчала.

— Знаешь… мне казалось, что быть любимой Максом — это что-то невероятное. По-настоящему любимой. Я все перепробовала, чтобы добиться его любви, но у меня не получилось. Может быть, у тебя все будет по-другому.

Я посмотрела на нее, ее шелковые волосы, огромные нежные глаза, элегантный вид. Было невозможно представить, что какой-нибудь парень может устоять перед ее чарами, но то, что этим парнем стал Макс, казалось мне вполне логичным. Он никогда не делал того, чего от него ждали. Почему тогда с любовью должно было быть по-другому? И я ответила:

— Не думаю.

Флоранс пожала плечами.

— Было бы обидно. Макс оказался не очень подходящим для меня, но я не думаю, что он плохой парень.

И она ушла. Больше я ее никогда не видела.