Что ты несешь с собой – часть III

Глава 1. Свобода взаперти

Тюрьма на Оплетённой горе оказалась подземной.

Честно говоря, я вообще не знала, что она тут есть. Задержанных советников сажали под домашний арест, никакого особого здания для осуждённых я не видела и расслабилась. А оказалось, у них всё в кои-то веки схвачено.

Впрочем, условия были не жуть до чего плохие. Круглая подземная камера даже имела окошечко в потолке, в которое попадало немножко дневного света, насколько лианы вообще его пропускали. Опасаться, что меня зальёт дождём, не стоило — за время проживания в клане я узнала, что лианы ловят и впитывают любой дождь на уровне крон, до земли ничего не долетает.

По стенкам камеры вились лианы. Вернее, наверное, лиановые корни, хотя от тех, что росли над землёй, они отличались только отсутствием листьев и цветов. Последнее радовало: бутылочку с пропиткой у меня при обыске забрали, что и понятно, ведь ею я бы смогла умертвить лианы, из которых состояла решётка на окошке. Под корнями, насколько я смогла прощупать, стены и пол камеры были выложены камнем. Надёжная, проще говоря, конструкция.

Впрочем, сбегать я и не собиралась. Меня кормили — точно так же, как и раньше, со служебного стола. В камере было сухо и тихо. По одной из стен сочилась вода, которой можно было помыться, и утекала в сток, так что мне не грозило зарасти грязью. Мне даже выдали стопку пальмовых листьев в качестве лежака. Вот на нём я и лежала, бессмысленно таращась в потолок, и не испытывала по этому поводу никаких переживаний.

Я выполнила свою миссию, как её видел отец. Амардавику я освободила. Даже, наверное, можно сказать, что я освободила Вачиравита, ибо его жизнь в клане скорее походила на заключение, как я теперь понимала. Он был тут привязан за ногу ко гробу возлюбленной, которую все считали злой мучительницей. Неудивительно, что он так бесился, когда заходила речь о его пленении. А ещё можно понять, почему он с прохладцей относился к людям, которые «спасли» его из этого плена. Интересно, вернулись ли они с Ари Чалитой на Жёлтую гору или предпочли спрятаться где-то ещё, куда не дотянутся собранные Арунотаем войска.

Интересно, собрал ли Арунотай войска. Интересно, кто вообще знает о бегстве Вачиравита. Интересно… Да ничего из этого мне на самом деле не интересно.

Свою-то собственную миссию я провалила. Саинкаеу продолжат убивать людей — и ради денег, и ради махары. Амардавика вряд ли станет вмешиваться. Амарды в целом заботятся только непосредственно о своей земле, и то не всегда разумно. Даже то, что она меня исцелила — большая редкость. Люди подселяются к амардам ради махары, а тем с этого ни уюта, ни навара. Под ногами бы не путались, остальное — их дело.

И, допустим, на этот раз Чалерму удалось предотвратить расселение лиан по всем кланам, явившимся на турнир. Но сколько ещё он сможет противостоять Саинкаеу один? Не то чтобы я собиралась ему помогать — даже если бы меня выпустили, с меня хватило. Я уже ничего не хочу. Ни от него, ни от Вачиравита, ни даже от амардавики. Тюрьма довольно уютная, кормят, свет доходит. Значит, теперь поживу тут и посмотрю, как они там наверху все будут выкручиваться без меня. Хоть отдохну наконец и высплюсь.

Над головой зашуршали шаги, и в потолочное окно слетел зелёный листик. Я пронаблюдала за его полётом, не шевелясь на своём лежаке. А когда подняла глаза обратно к окну, в нём уже маячили какие-то тени.

— Кессарин, — раздался голос Арунотая. — Прошу меня великодушно простить, что заставил вас ждать так долго. Увы, установление хода событий заняло уйму времени, к тому же я никак не мог принять решение по вашему вопросу в одиночку…

Я удержалась от того, чтобы закатить глаза. Мне-то люди наверху против света смотрелись тенями, а вот им моё лицо должно быть хорошо видно.

— Ничего страшного, — ответила я, лениво напрягая голосовые связки. Не расслышит — переспросит, чего я буду зря орать?

Похоже, и правда не расслышал. Наверху зашуршал шёпот, кто-то забубнил. Интересно, Арунотай весь совет сюда привёл или только избранных поганцев? На мгновение мелькнула мысль — а вдруг там Чалерм? Предстоящая встреча тут же окрасилась яркими цветами, а кровь побежала по жилам быстрее. Но… Что мне с того Чалерма? Даже если бы он хотел мне помочь, он побоится меня выпускать. Библиотеку вон сколько откладывал, а там самое страшное, что могло случиться, это драка с Крабуком, ну или, может, пользоваться бы запретили на какое-то время. Подозреваю, что за моё освобождение его могли бы и с горы попросить, а, скорее всего, сразу пустили бы на кусты.

— Пранья, — странным голосом позвал Арунотай, закончив шептаться с советниками. — Вы не могли бы встать и рассказать пару слов о том, что произошло? Нам вас отсюда не очень хорошо видно.

Я вздохнула, но всё-таки встала — перекатом, не опираясь на руки, вскочила на пятки. Не потому, что спешила или хвалилась сноровкой, а просто мне так удобнее. Подошла под окошко и задрала голову, подставляя лицо рассеянному зеленоватому свету.

— Я пошла за Вачиравитом на пик, — громко и чётко начала я. Перед размещением в камере Арунотай уже разок меня допрашивал, так что это явно было не для него. — Там мы с ним поссорились и подрались. Он меня ранил, моя кровь попала на саркофаг с амардавикой. Она вылезла, он обрадовался и с ней сбежал.

Конечно, я привирала. Но, во-первых, я и не обещала ни Вачиравиту, ни Ари Чалите, что буду говорить о них только правду и ничего кроме правды. Они же обо мне не позаботились, уходя, а раз их тут больше нет, то какое им теперь дело, что о них будут думать в клане? Ну а во-вторых, я-то всё ещё здесь, и было бы неплохо когда-нибудь и белый свет увидеть, а выбраться гораздо проще, если я покажусь невинной жертвой обстоятельств. Поэтому, едва очнувшись после нелепого ухода Вачиравита, я на первом же допросе сочинила какую смогла топорную ложь и стойко её придерживалась.

Наверху снова зашуршали и забубнили. Я сонно потянулась в ожидании их вердикта. Могли ли они как-то узнать, что я вру? Ладно, чего заранее переживать? Мне, опять же, и здесь неплохо.

— Это не моя дочь, — раздался вдруг сверху незнакомый голос. То есть, не совсем незнакомый. Я чуть не залепила себе рукой в лоб: ну конечно, Арунотай не просто побежал в совет, он побежал к Адульядежу! — Глава, это не Кессарин!

— Но, позвольте… — смешался Арунотай. — Как же это может быть? — Он склонился над окошком, присматриваясь ко мне. — Я готов поклясться, что именно эта девушка вышла замуж за моего брата и прибыла на гору!

Адульядеж выругался сквозь зубы.

— Я не знаю, как! Но уж свою дочь я отличу! Она на лицо-то похожа, но тело другое вовсе, голос, манера, да всё! Это подлог!

Ну начало-ось. Если раньше мысль, что меня раскроют, пугала и тревожила меня по ночам, то сейчас я только поморщилась, с лёгким раздражением предчувствуя долгое и мучительное разбирательство. Наверняка Арунотай не оставит меня в камере, а примется снова и снова допрашивать — очень вежливо, ненавязчиво, с улыбочкой… Нет бы вышвырнуть самозванку на все четыре стороны. Нет, это не его путь…

— Позвольте, но где же тогда Кессарин? — Арунотай всё никак не мог смириться с реальностью. — Каким образом это могло произойти⁈

— А вы не хотите у самой этой девки спросить, уважаемый глава⁈ — рыкнул в ответ Адульядеж без тени почтения, и я разделяла его чувства.

— А, да, конечно… — растерянно пробормотал Арунотай и что-то негромко добавил в сторону.

Лианы на окне раздвинулись, а одна из них, что потолще, спустилась вниз, обвила меня поперёк тела и потащила наверх. Я не сопротивлялась: точно так же меня сюда и доставили. Конечно, подпускать лиану так близко было и страшно, и противно, но выбора-то у меня не было. Не могла же я одна без оружия и даже пропитки пойти против стражей Арунотая. А они окружали его сегодня точно так же, как и в тот день. Всплыв над землёй в кольцах лиан, я снова всмотрелась в лица стражей, но так и не узнала ни одного. И, кстати, советников Арунотай с собой не привёл, только Адульядежа.

Папаня выглядел неважно, насколько я могла судить. Я видела-то его всего раз, на свадьбе, сквозь маленькое сетчатое окошко в покрове. Не знаю, может, к празднику его прихорошили, но сейчас его лицо показалось мне осунувшимся и отёкшим, как будто он давно уже плохо спал. Что ж, если так, то я могла только позлорадствовать.

Адульядеж смерил меня презрительным взглядом и фыркнул.

— Как вы могли принять этот змеиный выползок за Кессарин⁈ У неё же ни кожи, ни рожи, не говоря уж обо всём прочем! С одного взгляда понятно, что это какая-то попрошайка, жившая впроголодь!

Я в ответ только хмыкнула. Кто впроголодь живёт, такими дылдами не вырастают, а что тощая — так месяцы жирования на горе меня не изменили, всё в дело уходит. Хорошие охотники пузо не отращивают, их тела требуют слишком много пищи на то, чтобы управляться с махарой в хранилище и каналами, по которым она течёт.

— Ты ещё и насмехаешься, дрянь⁈ — завизжал Адульядеж и замахнулся, чтобы отвесить мне пощёчину. Лианы меня уже не держали, так что я легко уклонилась, но оказалось, что можно было и не дёргаться: Арунотай неожиданно для всех перехватил руку канана.

— Давайте пока отложим рукоприкладство, — сказал он мягко, но как-то… как будто не очень старался смягчить свой тон. — Вы ведь хотите прежде всего выяснять, где настоящая Кессарин? Не думаю, что стоит заниматься этим здесь. У меня есть на такой случай специально предназначенное помещение.

Адульядеж ошеломлённо смотрел на своё запястье, которое Арунотай с нажимом опустил. Честно говоря, я опять его понимала. Вот уж от кого не ожидала, что он не только вмешается, но ещё и силой, не говоря уже о сноровке. Насколько я знала, Арунотай и на охоты почти никогда не ходил. Конечно, ухватить руку канана — это вам не лесного ду поймать, особых навыков не требует. Но само то, что Арунотай оказался готов действовать в такой ситуации, наводило на мысль, что у него был какой-то опыт.

Раздумывая об этом, я позволила стражникам взять меня за плечи и повести куда-то вверх по горе. Руки у них были неожиданно холодные, даже сначала показалось, что влажные. Но нет — на ткани моего чоли не темнели мокрые следы. Где же эти ребята умудрились так замёрзнуть? Под землёй вроде бы я сидела, а не они.

Ответа не придумывалось, и я стала осматриваться. Ориентироваться на Оплетённой горе вообще было сложно: древодома и древодома, только храм да библиотека как-то выделялись, ну ещё тренировочные поля. На пути к тюрьме я слишком плохо соображала, чтобы запомнить дорогу, но теперь заметила, что дома вокруг нас толстенькие и приземистые, какие они обычно бывают ближе к нижнему краю резиденции. А когда мы вышли на гравийную дорожку, обочины которой поросли летучемышником, я поняла, что тюрьма располагается всего в паре чаш ходьбы от тайного лаза. Вероятно, именно в этой части горы образовались естественные пещеры… А может, и неестественные.

Арунотай привёл нас в пузатый древодом с единственным этажом — над головой стволы лиан так и уходили в небо, и взгляд не упирался ни в какой настил. Из мебели тут были только две лавки и стол и, оглядев их, я сразу поняла, откуда Вачиравит натаскал в свои покои грубой столярки.

Стражи усадили меня на лавку да так и остались стоять, давя на мои плечи, словно боялись, что я вырасту и всех раскидаю. Арунотай церемонно уселся напротив аккуратно поправив полы парадной чокхи, которые наверняка цеплялись за плохо обработанное дерево. Моим-то рабочим шароварам такая мелочь не повредит.

Адульядеж вовсе не пожелал садиться и вместо этого заложил руки за спину и принялся мерить шагами пол между лавками и входом, став живым препятствием на моём пути наружу. Не то чтобы я собиралась бежать. Куда мне теперь спешить? Меня нигде не ждут.

— Итак, — произнёс Арунотай и прокашлялся.

— Где моя дочь⁈ — перебил его Адульядеж, который как будто всё это время с трудом сдерживался в ожидании отмашки от главы. Вот интересно, я-то думала, что в их отношениях Адульядеж — главный, а Арунотай — наивный юнец, который должен слушаться старших.

Но вопрос был адресован мне, так что пришлось отвечать. Я лениво склонила голову набок.

— Понятия не имею, но она никогда не переступала порог резиденции Саинкаеу.

Адульядеж замер на полушаге и развернулся ко мне, нависнув надо мной, как будто тощий чиновник мог меня испугать.

— Что ты с ней сделала⁈

— Я? Ничего, — хмыкнула я. — Ты думаешь, старый осёл, что она сама не могла сбежать от твоей указки? Ей это замужество к демонам не сдалось, вопрос был только в том, чтобы найти девицу, похожую с лица, которая могла бы её подменить на свадьбе.

Покрывать Кессарин мне было незачем: что мне очернять себя обвинениями в похищении, а то и убийстве кананской дочки? Но и выдавать Нирана причин не имелось. Кессарин, насколько я успела её узнать, была достаточно деятельной натурой, чтобы провернуть это и при помощи любого другого поклонника.

От моей наглости Адульядеж захлопал ртом, как выброшенная на берег рыба, и цвет лица приобрёл тоже несколько рыбий.

— Кхм, — вступил в разговор Арунотай. — То есть, вы хотите сказать, что Кессарин заплатила вам за подлог?

— Ну, — я мотнула головой, отчего стражники крепче прижали меня к лавке, — не то чтобы заплатила. Просто ей свобода, а мне пожить в богатом клане на всём готовом в шелках и золоте, — приплела я мысль, почерпнутую у отца. Не пропадать же добру. — Ну и потом, будь мой муж честным махарьятом, стала бы я известной охотницей, наставницей, книгу бы написала… — Я печально вздохнула. Этих возможностей и правда было жалко. — Кто же знал, что он сбежит с другой?

Арунотай поджал губы, и я не поняла: то ли он знал и досадовал, что не предотвратил, то ли не знал и досадовал на свою недальновидность. Но как он мог не знать? Когда они забирали Вачиравита с Жёлтой горы, я не могу себе представить, чтобы он не орал и не дрался, глядя, как его женщину заковывают в кварцевый гроб.

— А почему мы должны тебе верить⁈ — нашёл слова Адульядеж. — Лживая тварь вроде тебя может наплести что угодно!

Я хотела пожать плечами, но на них давили холодные руки охранников. Они так и не согрелись за всё это время.

— Не хотите, так не верьте, — сказала я скучным голосом. — Я что могу сделать?

— Позвольте узнать, — быстро сказал Арунотай, пока Адульядеж не разразился новой гневной тирадой, — а кто вы на самом деле?

— Странствующая махарьятта, — без запинки ответила я.

— Но имя-то у вас есть? — внезапно тепло улыбнулся Арунотай.

Я даже оторопела немного от этой улыбки. Человек, который только что узнал, что его несколько месяцев обманывали, не может так радоваться обманщику.

Я прикинула, стоит ли отвечать. С одной стороны, для семьи безопаснее было бы, останься я безымянной. С другой, если я откажусь назваться, то моя история вызовет больше вопросов, и на них станут искать ответы. С третьей, многие ли укажут, что у главы Суваннарат была дочь Ицара? Отец наверняка уже оповестил городские власти о том, что я больше не вхожа в клан, а если к нему самому придёт, он так и скажет, что за мои выходки не отвечает, ибо отлучил меня от семьи. Конечно, я могла просто выдумать имя, но если обман вскроется, больше ни одному моему слову никто не поверит.

— Ицара, — выдохнула я, чувствуя внезапную чуждость этого имени. Я, оказывается, привыкла быть Кессарин. А Ицара осталась где-то в прошлом, на Жёлтой горе, вся такая правильная, сильная и смелая.

— А из какого вы рода? — тут же уточнил Арунотай, не прекращая улыбаться. Моё имя, кажется, ничего ему не сказало.

— А рода у меня нет, — хмыкнула я, и это была чистая правда.

— Как вы могли принять за мою дочь какую-то безродную потаскуху⁈ — не удержался Адульядеж.

А я внезапно задумалась, каким образом он попал на Оплетённую гору. Барьер сняли ради него? Как-то это казалось не лучшим решением, когда амардавика пропала вместе с сильнейшим охотником, а его жену держат под стражей. Мало ли какие тут ещё кроются заговоры и как взбаламученные махарьяты воспользуются такой возможностью? Но не через тайный лаз же его привели…

Арунотай смерил меня внимательным взглядом.

— Смею предположить, что прани Кессарин подготовила себе замену должным образом. За время проживания, э-э, прани Ицары на горе я не заметил, чтобы она испытывала неловкость в общении или неподобающе одевалась.

Я чуть не вытаращилась на него, только усилием воли заставив себя опустить глаза. Зачем Арунотай сам предложил объяснение? Почему не спросил меня? Я бы не сказала, что он оправдывался перед Адульядежем: скорее уж, канан был для него сейчас досадной помехой. Но если он хотел вывести меня на чистую воду, то зачем ему давать мне подсказки?

Адульядеж только зарычал и снова начал метаться по комнате, но вдруг встал, как вкопанный.

— Это Нираны. Это точно проклятые Нираны её выкрали! Их молокосос ещё когда подбивал к ней клинья, ни одного праздника дома не сидел, будто мёдом ему в Чаате было намазано. Наверняка его работа!

Я постаралась расслабить лицо, чтобы не выдать узнавания. Конечно, если Джароэнчай открыто ухаживал за Кессарин и даже просил её руки, а она сама скандалила с отцом, отказываясь выходить за кого-либо другого, то Адульядеж должен был первым делом подумать на Нирана. Тут я могла сколько угодно играть в молчанку, его это не выгородит. Другое дело что он, наверное, предусмотрел такой поворот и как-то подготовился давать отпор, может, прятать Кессарин или прикрываться ложной женой… В любом случае, я не хотела спутать ему фишки.

Канан продолжал разоряться, костеря меня на чём свет стоит и тыча в меня сухим пальцем с морщинистыми костяшками. Я перестала слушать. Скорее бы всё это закончилось, и меня вернули в тюрьму. Лучше уж лежать на пальмовых листьях и смотреть в потолок, чем слушать эти вопли. А там, может, канана самого лианы сожрут или сноп утянет в болото… Мало ли, должен же мировой порядок хоть иногда торжествовать.

Мне снова вспомнились слова Великого Ду: иногда, чтобы восстановить мировой порядок, его надо сначала ещё больше порвать. Отец вторил ему почти слово в слово, но он ещё и считал, что каждый сам выбирает, быть ли ему тем человеком, который запустит обновление мира. Он думал, что у меня достаточно для этого смелости. Вот только кроме смелости должно быть ещё и желание. А я желала похлёбки с лапшой и сухой лежанки, и чтобы больше никогда не видеть ни Вачиравита, ни Чалерма, ни… ни отца. Ради кого мне проявлять свою смелость? Ради простых людей, которых в отместку мне превратят в кусты?

Пока я размышляла обо всём этом, Арунотай с кананом о чём-то заспорили. Кажется, канан требовал меня казнить или как-то ещё сурово наказать, а Арунотай, как всегда, не хотел идти на жёсткие меры.

— Да вам просто дела нет, что сталось с моей дочерью! — бушевал Адульядеж.

— А вам есть настолько, что за все эти месяцы вы даже письмишка ей не написали, — неожиданно парировал Арунотай, и я встрепенулась, прислушиваясь. Неужели бегство Вачиравита его встряхнуло? Или, может, дело в том, что ему теперь придётся где-то искать махару для клана?

— Это моё личное дело с Кессарин! — возмутился Адульядеж. — Вас оно не касается!"

— А это, — Арунотай сделал нарочитый жест в мою сторону, — моё личное дело с прани Ицарой. И вообще, как бы так не вышло, праат Адульядеж, что вы сами устроили подлог, желая усидеть на двух гаурах.

— Что? — булькнул канан, подавившись заготовленным воплем.

— Как я уже сказал, это именно та девушка, которую вы мне передали во время свадьбы, — несвойственным ему жёстким тоном произнёс Арунотай, глядя прямо в глаза собеседнику. — В то время, как ваша дочь наверняка вышла замуж в Саваат. Выходит, вы и со мной породнились, и к канану Нирану человека заслали. Хорошо устроились, а теперь от меня требуете сочувствия? Я бы для начала провёл всестороннее расследование!

Я осознала, что надо бы закрыть рот только когда из него чуть не капнуло мне на колени. Арунотай с древодома рухнул?

Адульядеж, похоже, разделял мои чувства, как он никогда в жизни не разделял чувства Кессарин. Он бурлил и плевался, как грязевой гейзер, но тут двое из четырёх стражников, окружавших меня, обошли лавку и вклинились между ним и главой клана.

— И после этого вы надеетесь на какое-то содействие с моей стороны⁈

— Я окажу вам посильную помощь в поиске вашей дочери, — тут же смягчился Арунотай. — Однако ни моего брата, ни прани Ицару вы по этому вопросу привлекать к ответственности не можете, ибо исходно беспорядок пришёл от вас. Вы должны были проверить, что отдаёте нам правильную девушку.

Адульядеж заскрипел зубами так, что у меня в ухе стрельнуло, но смолчал. Не думаю, что опытному канану было так уж нечего возразить на довольно жидкое обвинение. Скорее, он почему-то был вынужден стерпеть выходку Арунотая.

— Что ж, в таком случае, жду вашего, как вы выразились, содействия, — сочащимся ядом голосом произнёс канан и гордо удалился, только слегка хлопнув дверью дома для допросов.

Арунотай перевёл дыхание и заметно расслабил плечи. Потом повернулся ко мне.

— Ну что же, прани Ицара. Теперь с вами.