Девочка на лето

Глава 14

Кэсси

– Это платье просто секси. – Одобрительный взгляд Джой скользит по моему бледно-зеленому мини-платью длиной до колен. – Серьезно, мне надо быть стилистом. Я чертовски в этом хороша.

– Мне нравится, что в этой серии комплиментов ты ни разу не упомянула меня. Платье красивое, и ты отличный стилист.

– Я предположила, что твоя роль в этом уравнении сама собой разумеющаяся. Ты всегда выглядишь сексуально. – Она берет меня под руку, и мы направляемся к следующему столику.

Мы становимся частью толпы у дальней стены большого бального зала, осматриваем столы, из которых состоит тихий аукцион, в то время как из громкоговорителя доносится фортепианная музыка. К моему большому огорчению, я еще не нашла стол от «Чарльстонского Убежища». Лучше бы им не пропускать мероприятие в этом году. Мне нравится это заведение, и там вечно нет мест. Записаться невозможно. Однажды я даже унизилась, назвав имя бабушки, и все равно не смогла зарезервировать место.

– О, как насчет этого? – предлагает Джой, беря в руки лист хрустящего картона цвета слоновой кости. – Шесть уроков гольфа с… барабанную дробь, пожалуйста… Лоренцо! – Она произносит его имя с итальянским акцентом.

Лоренцо работает тренером по гольфу в клубе уже лет сто. Если бы мне сказали, что он призрак, пойманный в ловушку между мирами и вынужденный бродить по поместью целую вечность, я бы без труда в это поверила. Честное слово, есть фотографии, на которых моя мать в клубе держит меня на руках, еще совсем младенца, а Лоренцо скрывается на заднем плане, щеголяя таким же длинным конским хвостом и загорелой кожей, как у него сейчас. Этот человек не стареет. К тому же у него просто нет понятия о личном пространстве, он всегда наклоняется слишком близко, когда разговаривает с кем-то. Будучи подростками, мы с Джой прятались всякий раз, когда видели, как он идет в нашу сторону.

Я бледнею при виде листа.

– Я бы лучше съела свои собственные волосы. Без шуток.

Джой взрывается смехом, не успев зажать рот рукой, и это привлекает неодобрительные взгляды стариков из загородного клуба, толпящихся вокруг нас. Черт, а мы еще даже не напились. Эти люди будут презирать нас к концу вечера.

Я подхожу к соседнему столу, за которым бабуля, склонившись, черным фломастером нацарапывает сумму на маленькой белой карточке. Она делает ставку на огромную подарочную корзину, предоставленную «Мыловарней», одним из местных магазинов ремесленников этого города.

– О боже. Нет. Миссис Таннер. – Джой заглядывает в бабушкину заявку. – Вы только что предложили две тысячи за корзину мыла. Мыла! – Она качает головой, не веря своим глазам.

– Это очень хорошее мыло, – чопорно произносит бабушка, затем вставляет карточку в прорезь картонной коробки на столе. – Ты нашла что-нибудь, на что можно было бы сделать ставку? – Вопрос адресован мне.

– Я еще не видела спа-пакет. Только его и хочу. – Я решительно стискиваю зубы. – И убью любого, кто перебьет мою ставку. Клянусь, я каждый день фантазирую об их массаже горячими камнями.

– Не трать все, – напоминает мне Джой, озорно сверкая темными глазами. – Нужно убедиться, что у тебя осталось достаточно денег, чтобы сделать ставку на твоего дружка Тейта на аукционе холостяков.

Бабушка выглядит удивленной.

– Ты будешь бороться за мистера Бартлетта?

– Может быть, – неохотно отвечаю я. – Он попросил меня спасти его, если толпа хищниц начнет сходить с ума.

– Мне нравится этот мальчик, – тихо посмеивается бабуля.

Мне тоже.

Вообще-то это уже становится настоящей проблемой. Особенно после того, что произошло между нами прошлой ночью. Джой утверждает, что в этом поцелуе не было ничего особенного. Даже Пейтон как бы отмахнулась от важности этого события, когда я рассказала ей. Но они обе глубоко заблуждаются.

Когда возвращаешься домой после того, как по-настоящему целовалась с одним парнем, а после притворяешься, будто целуешься с другим, это проблема.

И когда парень, с которым целуешься понарошку, является тем, с кем хотелось бы целоваться по-настоящему, но нельзя, поскольку ты ему не нравишься… это тоже проблема.

Прежде чем я успеваю зациклиться на своем непростом положении, телефон жужжит, оповещая о сообщении, по иронии судьбы, от человека, которому я все же нравлюсь.

Аарон: Как продвигаются дела с благотворительностью?

Я: Бабушка только что предложила две тысячи за мыло.

Аарон: Смелый шаг.

Я: Скажи?

Аарон: Мы все еще собираемся поужинать завтра вечером?

Я: Да. С нетерпением жду.

Я убираю телефон обратно в свой серебристый клатч, уверяя себя, что с нетерпением жду новой встречи с Аароном. И, эй, может, за те дни, что прошли после карнавала, он отточил свои навыки поцелуев. Тренировался на подушке или что-то в этом роде. Можно же понадеяться? Поскольку воспоминание о том, как его упрямый язык раз за разом погружался в мой рот, словно пытаясь добыть сокровище из миндалин, почти вызывает у меня рвотный позыв. Жаль, ведь в остальном он такой классный парень. Аарон писал мне каждый день с тех пор, как мы познакомились. Мемы, случайные мысли. Он очень забавный.

Но…

Не думаю, что Аарон – тот самый для меня.

Не поймите неправильно: я определенно точно берегла девственность не для единственной настоящей любви. Я не сижу дома и не жду, когда прекрасный принц собьет меня с ног. Но, по крайней мере, хотелось бы, чтобы меня дико влекло к этому мужчине. Хотелось бы быть неспособной сдерживать себя, когда он рядом. Я мечтала вожделеть его настолько сильно, что желание сорвать с него одежду было бы непереносимым. Вот какого уровня химии мне хотелось бы.

Тем не менее одного свидания недостаточно, дабы оценить весь спектр химии. По крайней мере, на этом всегда настаивает Пейтон. По словам лучшей подруги, свидание раскрывает в паре потенциал, искру. И если искра есть, какой бы маленькой она ни была, нужно дать ей шанс, разжечь ее, чтобы узнать, насколько горячим может быть огонь. Между нами с Аароном пробежала искра, этого я отрицать не могу, так что, полагаю, пришло время посмотреть, перерастет ли она в огонь.

– Спа-пакет! – восклицаю я, заметив его за соседним столиком.

Я практически сношу бабушку, точно бульдозер, чтобы взять из корзинки карточку для заявки и зеленый карандаш. Жаль, я не могу посмотреть, какие ставки уже сделали другие люди: формат этого аукциона просто идиотский. Это тихий, секретный аукцион. Ставки попадают в ящик, кто-то просматривает их, находит наибольшее число, и так выявляют победителя.

– Это же не ракетостроение, – говорит Джой, ухмыляясь моей нерешительности.

– Следующая доступная запись в этот спа-центр в июле следующего года. В июле, Джой! Они бронируют билеты на год вперед. Это мой единственный шанс. Моя единственная возможность.

– У тебя проблемы.

Пока подруга нетерпеливо постукивает ногой, я мысленно подсчитываю, сколько может стоить этот пакет, а после удваиваю сумму. Затем вычеркиваю число и вместо него пишу утроенную сумму.

– Помолись за меня, – заявляю я, опуская карточку в коробку.

– Мне нужны новые друзья, – бурчит Джой, обращаясь к моей бабушке.

– Ле-е-еди и джентльмены, – гремит мужской голос со сцены в передней части зала. – Все внимание на сцену!

Шумный зал затихает, но лишь слегка. Большая часть официально одетых людей продолжает делать то, что делали, и игнорирует устроителей. В этом году прием ведут двое: бывший защитник «Пантер», чье имя я не расслышала, и ведущая новостей с местного телеканала, ее имя от меня тоже ускользнуло. Мы с Джой назвали их Большой Мальчик и Блонди, потому что он крупный, а она блондинка.

– Тихий аукцион завершен, – объявляет Большой Мальчик. – Наши замечательные сотрудники начнут подсчитывать ставки, и победители будут объявлены после аукциона холостяков. А пока – ешьте, пейте и веселитесь!

Блондинка встает рядом с ним на опасно высоких каблуках и кричит в микрофон.

– Давайте начинать! – Когда ее пронзительный голос эхом разносится по похожему на пещеру бальному залу, я замечаю, как бабушка морщится.

– С тобой все в порядке? – спрашиваю я, дотрагиваясь до ее руки.

– Немного устала, – признается бабуля. – И если быть откровенной, я не думаю, что мои барабанные перепонки выдержат, если я буду слушать эту женщину еще в течение часа.

– Ты хочешь уйти?

Помолчав, она кивает.

– Думаю, да. Ты не против взять такси до дома?

– Да, не проблема. Но ты уверена? Сейчас только восемь часов.

Бабушка одаривает меня своей чопорной улыбкой, в которой всегда присутствует нотка озорства.

– Я ведь появилась тут, дорогая. Никто не заметит, если я тихонько ускользну.

– Тогда я провожу тебя. – Я бросаю взгляд на Джой. – Встретимся за столиком.

– Спокойной ночи, миссис Таннер, – говорит Джой, наклоняясь, чтобы поцеловать бабушку в щеку.

– Спокойной ночи, дорогая.

Проводив бабушку, я возвращаюсь в зал, лавируя между столиками. В этом году в центре стоят массивные причудливые хрустальные чудовища с высокими перьями и веточками гипсофил. Кажется, они должны быть похожи на лебедей. Или лошадей. Даже не знаю, на кого конкретно, если честно. Возвышение, выступающее из сцены, предназначено служить подиумом для аукциона холостяков, и, проходя мимо него, я сдерживаю смех. Бедный Тейт. Я еще не видела его сегодня, поэтому предполагаю, что он забился куда-нибудь в угол.

Или он весело болтает с Джой, что я и обнаруживаю, когда подхожу к столику, который проспонсировала бабуля.

На Тейте темно-серый костюм, шерстяной пиджак восхитительно облегает его широкие плечи. Под ним белая рубашка, галстука нет, две верхние пуговицы расстегнуты. С чисто выбритым красивым лицом и уложенными золотистыми волосами он похож на одного из тех опрятных богатых мальчиков, которых ему нравится называть клонами.

– Кое-кто не пренебрег средством для волос, – поддразниваю я.

– Чертовски верно. – Голубые глаза скользят по моему платью. – Тебе очень идет этот цвет.

– Спасибо, – встревает Джой. – Я выбирала.

Я фыркаю.

– Ага. Джой заслуживает всяческих похвал. Ты готов к своему знаменательному моменту? – спрашиваю я Тейта.

Он быстро кивает.

– Прикрыл все тылы. Разработал план А и Б.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

– И один из них я?

– О, определенно. Поверь, ни один парень не хочет выиграть свидание со своей матерью.

Эта фраза заставляет меня смеяться.

– Твоя мама здесь?

– Они с папой сидят вон там. – Он указывает на столик справа от сцены. – Она пообещала, что спасет положение, если ты кинешь меня. Эй, знаешь что, иди познакомься с ними.

– Что? – Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, каблуки моих остроносых туфель-лодочек телесного цвета утопают в бордовом ковре. – Ой, в этом нет необходимости.

– Да давай, пойдем. Они были бы рады познакомиться с тобой. Я им о тебе рассказывал.

Правда?

Я замечаю, как Джой бросает на меня взгляд, говорящий: «Он обсуждает тебя со своими родителями?»

Когда я отвечаю паническим взглядом, в котором написано: «Помогите», – она, как обычно, бросает меня в самое пекло.

– Я останусь здесь, – щебечет подруга, забирая бокал шампанского у одного из официантов. Затем делает глоток, озорно улыбаясь поверх края бокала. – Иди познакомься с его родителями, Кэсс.

Предательница.

– Что, думаешь, это странно? – спрашивает Тейт, небрежно беря меня за руку, чтобы провести сквозь толпу.

– Нет, – вру я. – Почему это должно быть странно?

– Джой ведет себя так, будто встреча с моими родителями – это большое дело или что-то в этом роде. – Он легкомысленно пожимает плечами. – Это всего лишь мои родители. В них нет ничего особенного.

Он ошибается. Едва познакомившись с Бартлеттами, я очарована ими. И я не единственная. Вокруг пары столпились люди, они явно в центре внимания. Отец Тейта, высокий, светловолосый и общительный, рассказывает историю, которая заставляет гостей покатываться со смеху. Седовласый мужчина вытирает слезы веселья со своих глаз, заявляя: «Господи Иисусе, Гэвин, это самая безумная вещь, которую я когда-либо слышал».

Заметив приближающегося Тейта, Бартлетты отрываются от своих друзей, приветствуя нас широкими улыбками. Тейт описал своих родителей как отвратительно влюбленных, и я сразу же это увидела. Они излучают особую ауру, которая окружает их и всех, кто рядом, коконом любви и нежности.

И они постоянно так или иначе прикасаются друг к другу. Даже когда отец Тейта протягивает мне руку, другая его рука остается на плече жены.

– Гэвин, – представляется он. – Приятно познакомиться.

Когда мама Тейта приветствует меня, ее рука остается на сгибе руки Гэвина.

– Джемма, – говорит она.

Мама Тейта – миниатюрная, соблазнительная женщина со светло-каштановыми волосами и теплыми карими глазами, выглядящая намного моложе своего возраста. Белое платье-футляр облегает ее фигуру словно перчатка.

– Кэсси. – Я отвечаю на рукопожатие, прежде чем взглянуть на Тейта. – Ох, боже. У них даже инициалы одинаковые^[17]. Обожаю. – Я радостно улыбаюсь. – Вы совершенно упустили возможность изобразить из себя семейку Кардашьян и дать Тейту имя на букву «Г».

– Мы определенно рассматривали вариант «Гейт», – серьезно отвечает Гэвин, – но имя Тейт звучало лучше.

Я фыркаю от смеха.

– Слышишь это, Гейт? Ты увернулся от пули.

– Тейт сказал, что ты исполняешь роль его спасательного круга на этом аукционе? – подсказывает Джемма, улыбаясь мне.

– Даже не знаю… Мне казалось, так и было. Но теперь это звучит так, будто между вами и мной скоро начнется война за право участвовать в торгах… – Я вздергиваю подбородок в притворном вызове.

Джемма играючи сверкает глазами.

– О, вызов принят.

– Дамы, пожалуйста. Не надо за меня бороться. – Тейт морщится. – Вот серьезно, не надо. Я не могу допустить, чтобы моя мать участвовала в каком-либо соревновании, где я являюсь призом.

Гэвин взрывается смехом.

– Верно подмечено, сынуля. – Он хлопает Тейта по плечу, а после сосредотачивает свое внимание на мне. – Кэсси, как тебе это лето?

– Довольно приятное. Плыву по течению, так скажем.

– Тейт говорит, ты выросла здесь?

– Это правда. Мои отец и мачеха все еще живут здесь, с двумя моими сводными сестрами, а я сейчас в Бостоне. Учусь там в колледже.

– Ты сообщил ей мои новости? – спрашивает Гэвин сына.

Тейт ошеломлен.

– Конечно нет. Зачем мне это делать?

– Может, потому что это самая захватывающая вещь, которая когда-либо с кем-либо случалась? – выдает его отец в ответ.

Тейт не шутил насчет того, что его отец как ребенок-переросток. А Тейт – точная копия своего отца. Эти двое настолько похожи как внешне, так и по характеру, что я не могу не улыбнуться, наблюдая за их взаимодействием.

– Какие новости? – спрашиваю я с любопытством.

Лицо Гэвина светится, в глазах загорается гордость.

– Угадай, о ком напишут в газете.

Тейт бросает на меня взгляд.

– «Авалонская пчела» пишет статью о папе, – объясняет он. Его голос понижается до театрального шепота. – И папа считает, что это делает его особенным, но они каждый месяц публикуют профиль какого-нибудь местного бизнесмена. Он буквально один из десятков.

– Публикуют на первой полосе? – бросает ему вызов Гэвин.

– Ну, нет, – смягчается Тейт. – Но единственная причина, по которой ты попал на первую полосу, заключается в твоей сделке с Харви на тот скоростной катер. Ты фактически подкупил этого парня.

– Я? Считаешь, я способен подкупить журналиста?

– Да, – отвечают Тейт и Джемма в унисон.

Я смеюсь, а после послушно охаю и ахаю, когда Гэвин более подробно рассказывает о статье. Мы болтаем еще несколько минут, пока Большой Мальчик и Блонди не возвращаются на сцену и не просят всех занять свои места. Аукцион холостяков вот-вот начнется.

– Убейте меня, – стонет Тейт.

– У тебя все получится, – уверяет его мать. – Все будут делать ставки на тебя, милый.

– Мам, нет. Ты не поняла задания. Нам не нужно, чтобы все делали ставки на меня. Только Кэсси.

Гэвин удивленно поднимает брови, глядя на меня.

– Посмотрите на себя, юная леди. Кажется, вы очаровали нашего сына.

– О, мы просто друзья, – быстро протестую я.

– Да я дразнюсь, – говорит он с громким смехом.

Я неловко смеюсь в ответ.

– Оу. В любом случае было приятно познакомиться с вами. Хотя мне уже пора вернуться к моей подруге.

– Мы были очень рады познакомиться с тобой, Кэсси, – тепло говорит Джемма.

– Они такие нормальные, – шиплю я Тейту, когда он провожает меня обратно к моему столику.

– Знаю. Я же говорил.

Десять минут спустя аукцион холостяков в самом разгаре. Большой Мальчик стоит на блестящем подиуме во главе сцены и сжимает стопку визитных карточек, представляя первого холостяка.

– Дамы и господа, давайте тепло поприветствуем Морти!

На сцену выходит мужчина в смокинге, очках и красном галстуке-бабочке. Ему под шестьдесят, и он сияет заразительной улыбкой на весь зал. Старичок машет толпе и начинает расхаживать с важным видом.

– О, он очарователен, – восклицает Джой.

– Морти шестьдесят два года, он бухгалтер, разбирается в цифрах и любит соленые огурчики. И не просто есть их! А делать! В свободное время Морти маринует все, что попадется ему под руку. Свекла, перец, помидоры, персики, тыква, ревень – Фарра, ты знала, что ревень можно мариновать? Я – нет!

Точно. Блондинку зовут Фарра.

– Звучит аппетитно! – щебечет она в свой микрофон.

– Так что же, господа? Кто мечтает о свидании с Морти? Предложите высокую цену, и, возможно, этот мужчина что-нибудь для вас приготовит! Птичка на хвосте принесла, что весь его гараж уставлен рядами банок, полных маринованных деликатесов…

– Я передумала, – шепчет Джой. – Думаю, он может быть серийным убийцей.

– Банки, а?

– О да.

– Мы начнем торги с пятидесяти долларов.

Три руки взлетают вверх.

– Пятьдесят!

– Сотня.

– Сто пятьдесят!

Не успеваем мы и глазом моргнуть, как Морти-мариновальщик уходит за шестьсот долларов.

– Это примерно на пятьсот пятьдесят долларов больше, чем я думала, за него отдадут, – шепчет мне Джой, и мы чуть не падаем со смеху. Шампанское на этом мероприятии льется рекой, и пусть я выпила только первый бокал, но уже чувствую легкий хмель.

Следующий холостяк – серебристый лис^[18], который выходит из-за черного бархатного занавеса и тут же вызывает ропот в толпе.

– Черт возьми. Привет, папочка, – воркует Джой.

– О, это отвратительно. Не говори так.

– Да ладно, не притворяйся, будто ты бы не приударила за таким.

Я изучаю его. На нем белая льняная рубашка, отлично отглаженные серые брюки и парусиновые туфли. Щеголяет глубоким летним загаром. Он высокий, красивый, и, когда выясняется, что он управляет хедж-фондом^[19], дамы начинают наперебой предлагать ставки.

Блонди Фарра едва успевает назвать его должность, как женщина кричит:

– Пятьсот!

– Шестьсот!

– Семь сотен!

– Восемь с половиной!

Джой оглядывается.

– Одолжишь немного бабушкиных денег?

Я толкаю ее локтем.

– Ни в коем случае. Ты буквально только что снова сошлась с Исайей.

– Ах да. Черт. Я забыла.

После того как лис уходит за целых полторы тысячи, на сцену выплывают еще несколько холостяков. Владелец пивоварни «Хороший мальчик». Дрессировщик собак. Два официанта из клубного ресторана, затем один из инструкторов по гольфу. К счастью, не Лоренцо.

Когда выходит друг Тейта, Дэнни, выигрышная ставка за привлекательного рыженького паренька составляет ошеломляющие две тысячи триста долларов. Если такова текущая цена за горячих инструкторов по парусному спорту, это не сулит Тейту ничего хорошего.

Улыбка Дэнни кажется вымученной, когда он уходит со сцены, чтобы поприветствовать свою спутницу. От пары не требуется никуда идти сегодня вечером, однако поздороваться с дамой, которая тебя «купила», все же необходимо. Пальцы женщины мгновенно обхватывают бицепс Дэнни, и она нетерпеливо смотрит на него снизу вверх. Теперь я понимаю, почему Тейт так волновался. Сегодня вечером в этом зале много голодных женщин.

– Наш следующий холостяк – Тейт! – объявляет Фарра.

– Ну, началось, – говорю я.

Тейт появляется на сцене, его руки свободно покоятся на шлевках для ремня. Размашистым шагом он пересекает дорожку, светлые волосы блестят в свете направленных на него прожекторов.

– Тейт – заядлый моряк, работающий сразу в двух местах: яхт-клубе и в «Пристанях Бартлеттов», крупнейшем магазине по продаже лодок в Авалон-Бэй.

– Да-а-а-а! – раздается громкий голос, в котором я узнаю Гэвина Бартлетта.

– Он обожает воду и любить бывать на ней доступным ему способом. Когда он не на лодке, вы можете найти его, занимающимся серфингом.

Тейт доходит до конца дорожки и останавливается, чтобы принять привлекательную позу. Он выискивает мое лицо в толпе и подмигивает, а после поворачивается обратно.

– Этот золотой мальчик в глубине души романтик. Он любит наслаждаться долгими прогулками по пляжу и созерцанием звезд с кем-то особенным.

Мои глаза физически не могут закатиться еще сильнее. Интересно, он сам это написал?

Фарра мечтательно вздыхает, когда Тейт возвращается, чтобы встать рядом с ней на подиуме.

– О, медвежонок, я бы любовалась звездами вместе с тобой в любой день.

– Фарра, – окликает ее Большой Мальчик в попытке вывести девушку из задумчивости.

Она моргает.

– Точно. Мы начинаем торги с…

– Пятьсот, – тут же выкрикивает кто-то.

Джой выхватывает бокал у меня из рук прежде, чем я успеваю выпить.

– Сосредоточься. Время блистать.

Возвращаю бокал на место.

– Я выжидаю. Не могу показаться слишком нетерпеливой. – Я улыбаюсь, отпивая глоток шампанского. – К тому же хочу заставить его поволноваться.

– Злобная сучка.

– Шестьсот!

– Восемьсот!

– Девятьсот пятьдесят!

Тейт умоляюще смотрит на меня со сцены. Его показная улыбка никак не может скрыть агонию. Я салютую ему бокалом и делаю еще один изящный глоток.

– Одна тысяча долларов!

– Одиннадцать сотен!

– Кэсси, – предупреждает Джой.

– У меня есть стратегия, – настаиваю я. – Пусть они выдохнутся. Я так делаю со своими сестрами, когда они съели слишком много сахара.

– Тысяча двести! – произносит кто-то гнусавым голосом.

– Полторы тысячи. – Этот голос хриплый.

Оу. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на конкурентку, и приподнимаю бровь. Ладно. Это интересно. Та, что поставила больше всех на данный момент, – великолепная брюнетка, которая, похоже, не испытывает такой жажды, как остальные. Хотя ей явно под сорок. Так что теперь я в сомнениях. Тейт приказал мне не позволять ни одной хищнице победить. Но, может, именно эта милфа ему бы понравилась? Она сногсшибательна и не излучает никаких хищнических флюидов.

– Полторы тысячи раз…

Но я ведь и правда дала ему обещание.

– Полторы тысячи два…

– Кэсси, – шипит Джой.

Дерьмо.

Застигнутая врасплох, я выпаливаю первое число, которое приходит в голову, поскольку не следила за цифрами:

– Три тысячи!

Джой изумленно смотрит на меня.

– Блин, подруга. Было полторы. Ты только что удвоила.

– Три тысячи, – каркает Большой Мальчик. – Самая высокая ставка за вечер! Кое-кто прямо-таки мечтает полюбоваться звездами!

Фарра продолжает:

– Три тысячи раз, три тысячи два…

Горячая брюнетка в другом конце зала хранит молчание.

– Продан за три тысячи долларов рыжеволосой девушке в зеленом платье!

Тейт лучезарно улыбается мне.

Я подавляю вздох. Ладно уж. По крайней мере, это ради благого дела.