Девочка на лето

Глава 27

Тейт

Еще до того, как повернуть ручку входной двери, я слышу взрыв шума за ней. Детки всегда знают, когда кто-то возвращается домой. Особенно когда это их папочка. И действительно, в тот момент, когда я вхожу внутрь, в меня врезаются два торнадо.

– Привет, ребятки. – Я падаю на колени, дабы выказать им свою любовь. – Ох, я так сильно скучал.

Фадж, наш шоколадный лабрадор, обеими лапами обхватил меня за шею. Он любит обниматься. Полли, наша овчарка, ждет своей очереди, как подобает настоящей леди, коей она и является. Она всегда притворяется стесняшкой. Просто сидит и выглядит настолько прелестно, что в итоге я не могу устоять.

– Иди сюда, ты, красотка, – говорю я ей, и вскоре она пытается забраться ко мне на колени, ведь эти двое вечно забывают, какие они большие. Болонки весом в девяносто фунтов. Раньше у нас была еще и третья собака, бордер-колли по кличке Джек, но он умер прошлой зимой. Я скучаю по старику. Когда я глажу ее за ушами, Полли радостно высовывает язык. Затем опускается на деревянный пол и подставляет мне свой живот. Фадж делает то же самое, и вот передо мной восемь лап, торчащих вверх, и два животика, требующих, чтобы их погладили.

Именно в таком положении мама и находит меня.

– Я не помешала? – сухо спрашивает она.

При звуке ее голоса собаки вскакивают на ноги, мгновенно перестав обращать внимание на возвращение своего блудного папочки. Когти стучат по полу, пока псы несутся неизвестно куда. Я лишь капля воды в океане их жизни.

– Черт. А я думал, они скучали по мне, – замечаю я, наблюдая за исчезающими хвостами собак.

– Кстати о пропавших без вести. Привет, малыш. – Мама смеется и обнимает меня. – Ненавижу, что ты присматриваешь за этим домом.

– Нет, это неправда. Ты любишь проводить время наедине с папой.

– Ну да. Но это не отменяет того, что я скучаю по своему сыну.

– Мы переписываемся каждый день.

– Все еще скучаю. Ты голоден? Ужин почти готов.

– Умираю с голоду. Где папа?

– Наверху, в своем кабинете. Он забыл заполнить кое-какие бумаги на работе, так что хочет уладить все перед ужином.

– Ладно. Пойду поздороваюсь с ним. Нужно взять кое-что из его кабинета.

Поднявшись, вижу, что папина дверь открыта. Я подхожу и легонько стучу в нее.

– Пап?

– Да, малыш, заходи. – Он приветствует меня широкой улыбкой. – Как дела? Как прошли Пляжные игры?

– Напряженно. Пока мы на четвертом месте.

– Кто на первом?

– Парни из пожарной части. Они вечно побеждают. – Я подхожу к стеклянному шкафу, занимающему всю стену офиса.

Это в общем-то святыня нашей семьи, в которой собраны все достижения, накопленные нами за эти годы. Папины бейсбольные трофеи и фотографии, сделанные во время его пребывания в Сент-Луисе. Их с мамой свадебные снимки. Все мои детские трофеи и ленточки за первое место. Зажатая между маминым дипломом колледжа в рамке и копией договора на «Пристани Бартлетта», стоит фотография, о которой я рассказывал Кэсси. Я на ней позирую после первой парусной гонки, в которой когда-либо участвовал, держа в руках первый трофей, который когда-либо выигрывал. Или, скорее, пытаюсь удержать его. Выражение моего лица ясно говорит, что я изо всех сил стараюсь не позволить этой штуке расплющить меня.

– Ты не возражаешь, если я вытащу эту фотку? – Я указываю на снимок.

– Дерзай, – усмехается он. – Решил прогуляться по аллее воспоминаний?

– Нет, просто я рассказывал Кэсси об этом случае. Подумал, она получит удовольствие, увидев фото. – Я открываю шкаф и осторожно беру рамку, затем ставлю ее на край папиного стола и вожусь с камерой своего телефона, пока блики не исчезают. – Блин, да я же просто симпатяжка, – замечаю я.

Папа фыркает.

– И к тому же очень скромный.

Я фотографирую снимок, затем возвращаю рамку в шкаф. Пока закрываю дверцу, мой взгляд натыкается на другую фотографию в рамке, на которой изображен мой отец в более молодом возрасте, свисающий с мачты сверкающей белой яхты. Он улыбается от уха до уха. Наслаждается жизнью.

– Это плавание от Гавайев до Австралии? – спрашиваю я, оглядываясь через плечо. – То, на которое у тебя ушел месяц?

– Тридцать два дня, – подтверждает он. – Боже, что за приключение. Я чуть не погиб во время урагана «Эрма».

– Звучит забавно. – Моя улыбка увядает, когда я внезапно вспоминаю о предложении Гила Джексона. Эта тема постоянно крутилась у меня в голове, не давала покоя, но я пока не принял никаких решений. Покинуть залив было бы огромным обязательством. И само собой, я смогу сделать это за шестьдесят дней, но кто знает, представится ли мне еще такая возможность. Если я соглашусь, то хочу максимально использовать свое время на «Безупречности». То есть четыре месяца. Четыре месяца и приключение всей жизни.

– О-о, ты как-то посерьезнел. – Папа поворачивается на стуле, закидывая руки за голову. – Что происходит, малыш?

– Гил попросил меня доставить «Безупречность» ему в Новую Зеландию.

Его брови взлетают вверх.

– Серьезно?

– Скажи? – Я прислоняюсь к книжной полке. Колеблюсь, потому что ценю мнение отца. Но также знаю, что он не захочет, чтобы я уехал так надолго. – Они купили дом в Окленде и планируют прожить там полгода. Лодка понадобится им там к Новому году. Они мне, конечно, заплатят.

Теперь папа поражен.

– Ты хочешь это сделать?

– Конечно да. А что? Думаешь, мне не следует?

Его непринужденная поза меняется, руки опускаются, ладони сцепляются вместе на коленях. Выражение его лица становится серьезным по мере того, как он обдумывает вопрос.

– Где будет отправная точка? Калифорния?

– Флорида. Чтобы отплыть из Чарльстона в порт Майами, потребуется пара дней. Там я бы запасся провизией. Подготовил лодку. А потом отплыл бы в Окленд.

Хмурая гримаса искривляет его губы.

– Это трансатлантическая переправа, Тейт. Нет. Для тебя это слишком.

– Я легко с этим справлюсь. Гил сказал, что поможет мне проложить приемлемый маршрут.

– Легко? Приемлемый маршрут? – Папа недоверчиво качает головой. – Мы говорим о пересечении Северной Атлантики, Южной Атлантики. Индийского океана. А потом тебя ждут заливы, Тасманово море.

– Да, много всего, – соглашаюсь я.

– Слишком много, – повторяет он. – И она нужна ему там к первому января? Придется плыть в сезон ураганов.

– В самом конце, – возражаю я. – Да, может, риск чуть повышается, но плыть позже было бы намного сложнее. К ноябрю сезон заканчивается. Любые предстоящие ураганы, скорее всего, будут на западе, разве нет?

– Это не единственная проблема, малыш. Управлять будет трудно. Придется развивать скорость в пятнадцать – двадцать узлов. И я еще молчу о шквалах. Я пересек Атлантику еще до твоего рождения, ничего особенного, просто на Канары. И даже это было нелегко. – Голос у него совершенно несчастный. – Стоит обратить внимание на то, что происходит на севере, когда отправляешься в подобное путешествие. Долгие холодные фронты, которые тянутся с Северной Атлантики, могут подпортить пассаты.

– Я бы ко всему этому приспособился.

– Один мой друг однажды зимой пересек Атлантику. Сказал, это было худшее плавание в его жизни. – Теперь в глазах папы мелькает беспокойство. – Вода может быть жестокой.

– И с этим я бы справился.

Он потирает переносицу.

– Слушай. Часть меня думает: «Да, конечно, он справится». Я в жизни не видел, чтобы кто-то справлялся с лодкой лучше тебя. Но для первого сольного плавания это очень серьезно, понимаешь?

– Знаю, – говорю я, кивая.

– Если ты реально рассматриваешь нечто подобное, может, стоит подождать до весны? И начать с чего-то менее амбициозного, например с недельного плавания или двухнедельного? Проложи курс, допустим, до Виргинских островов. Да, хороший план. Ты смог бы взять «Бенето 49», если он еще не забронирован…

«Она не „Халлберг-Расси“», – чуть не выпаливаю я, но прикусываю язык.

– …и попробовать на вкус одиночное путешествие. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, наверное.

Мы оба слышим отсутствие у меня энтузиазма по поводу его альтернативного предложения.

– Если бы ты принял предложение Гила, тебя бы не было сколько, два, три месяца?

– Дольше, если я выберу живописный маршрут, – шучу я.

Папа даже не улыбается.

– Слишком долго ты будешь отсутствовать. Ты нужен мне в «Пристанях Бартлетта», малыш. Я не смогу справиться сам.

Хочу отметить, что отец справлялся с этой работой сам в течение многих лет, прежде чем я начал брать на себя больше ответственности. Но ясно, что он думает о моем плане.

Почувствовав мое неудовольствие, он вздыхает.

– Я построил этот бизнес для нашей семьи. Для тебя, чтобы однажды ты принял бразды правления. Мне казалось, над этим мы и работали последние несколько лет. Что я учил тебя, как управлять этой фирмой.

– Так и было. Но если я когда-нибудь собираюсь совершить крупное одиночное путешествие, разве не стоит сделать это сейчас? Прежде чем на меня ляжет еще большая ответственность?

Папа молчит несколько долгих мгновений.

– Я не думаю, что ты к этому готов, – наконец говорит он. – И ты нужен мне здесь, в салоне. Но если ты хочешь…

Я проглатываю свое разочарование.

– Нет, – говорю я. – Все в порядке. – В любом случае он, вероятно, прав. Это безумная затея. Опасная. – Я скажу Гилу, чтобы он нанял более опытного капитана.

– Да, это умно. И если ты на самом деле хочешь спланировать что-то на весну, я был бы рад посидеть с тобой и…

– Ужин готов! – доносится снизу слабый мамин голос.

– Черт, – произносит папа со страдальческим видом. – Мне все еще нужно отправить то электронное письмо. Скажи маме, что я спущусь через минутку?

– Конечно.

Спустившись вниз, я помогаю маме накрыть на стол, надеясь, что она не заметит, как отстойно я себя чувствую. Но она мама, так что, конечно, она замечает.

– Все в порядке? – спрашивает она. – О чем ты говорил с папой?

– Да все норм. Мы просто болтали про парусный спорт. И нужно было сфотографировать снимок с папиного алтаря трофеев, чтобы показать Кэсси. Я встречусь с ней попозже.

Мама улыбается и протягивает мне стопку столового серебра из ящика для посуды.

– Какой снимок?

– Тот, на котором я после моей первой гонки на лодке.

– О боже, я помню тот день, – говорит она со смехом. – Я стояла там, на пристани для яхт, и с ума сходила, думая, что мой пятилетний сын вот-вот утонет. Гэвин заверил меня, что ты справишься, и, как ты знаешь, это оказалось правдой. Ты победил. Папу прямо распирало от гордости. – Она немного помолчала, потом сказала: – Ты проводишь много времени с Кэсси.

Я кладу столовое серебро на стол.

– Да. Наверное.

– Это серьезно?

Поднимаю голову и вижу, что мама борется с улыбкой.

– Да не то чтобы. Все закончится, когда она вернется в колледж в сентябре.

– Ты хочешь, чтобы все закончилось?

Это заставляет меня задуматься.

– Честно говоря, я не рассматривал альтернативу.

– Но она тебе нравится.

Она мне реально нравится. Очень нравится. На самом деле, мне не терпится поскорее начать ужин, ведь чем раньше он начнется, тем скорее закончится, и я смогу забрать Кэсси и отправиться на костер. Я смотрел на нее весь день и уже умираю от желания увидеть ее снова.

– Да. Она мне нравится.

– Тогда почему между вами все должно заканчиваться? – спрашивает мама.

Хоть убейте, я не могу придумать хорошего ответа на этот вопрос.

* * *

Позже, у костра, я все еще думаю о вопросе мамы.

Почему между нами все должно заканчиваться?

То есть… должно ли вообще? Мы с Кэсси согласились на летнюю интрижку, но иногда интрижки… развиваются. Моим самым большим страхом было то, что в конечном счете я причиню ей боль из-за моей потребности сохранить отношения чисто физическими, но эта потребность, похоже… развилась. Мы выходим в море на лодке. Ужинаем, когда я прихожу домой с работы. Черт возьми, я ведь ходил ужинать с ней и ее матерью. Каким-то образом, сам того не замечая, я позволил всему этому случиться. И мне это даже нравится.

Проклятье.

Что бы между нами ни происходило, это нечто гораздо большее, нежели обычное физическое влечение.

Я смотрю через костер на Кэсси, которая сидит вместе с Женевьевой и Хайди. Они с Хайди над чем-то смеются, что немного шокирует, ведь она не из тех, кто любит поболтать и посмеяться. Хайди из тех, кто пожирает своих детенышей. Вот почему они с Аланой такие хорошие подруги. У этих девчонок каменные сердца.

Кстати об Алане: когда я подхожу к холодильникам, чтобы взять еще пива, она бочком подкрадывается ко мне. Выглядит, как всегда, великолепно, и все же я с удивлением обнаруживаю, что она меня больше не привлекает. Алана снова стала той девчонкой, с которой я впервые познакомился в младших классах. Просто еще одной потрясающей девушкой из моей группы платонических подруг, с которой мне даже в голову не пришло бы переспать.

– Привет, – говорит она.

– Привет.

Я откупориваю свежее пиво.

– Ты избегал меня.

Я оглядываюсь.

– Вовсе нет.

– Ой, правда? То есть это не странно, что раньше мы постоянно зависали вместе, а теперь я не видела тебя с тех пор, как… – Алана на секунду задумывается. – Черт, с тех пор как мы пришли сюда вместе в прошлый раз.

– Серьезно? Это было больше месяца назад.

– Именно.

– Клянусь, я не избегаю тебя, – уверяю я ее. – Я все лето был перегружен работой. На самом деле ни с кем даже не общался, кроме Кэсси.

– А, – понимающе произносит она, – другая рыженькая.

– Чистое совпадение, – отвечаю я с усмешкой, хотя действительно нахожу это забавным.

– Значит, ты меня не избегаешь.

– Нет.

Проницательные глаза продолжают изучать меня.

– Кажется, ты не лжешь.

– Не-а. Я был в салоне, в яхт-клубе, тусил с Кэсси. В эти выходные – Пляжные игры. Много чего происходит. Я сходил с Эваном пропустить пару стаканчиков, но это все. И я присматриваю за домом Джексонов, так что немного выпал из обычной атмосферы.

– О да, ты кайфовал в стране роскоши клонов.

– Типа того. Как у тебя дела?

– Я в порядке. Устроилась на работу гувернанткой.

– Ты ненавидишь детей, – напоминаю я ей, ухмыляясь.

– Эти не так уж и плохи. И платят здорово. Клянусь, этим клонам нравится разбрасываться деньгами так, словно вся их жизнь – одно долгое посещение стриптиз-клуба.

Я думаю о том, сколько Гил предложил мне за переправление «Безупречности», и вынужден согласиться с ее словами.

– Ты с кем-нибудь встречаешься? – Я приподнимаю бровь.

– Нет… в отличие от некоторых. – Алана смеется. – Странно видеть тебя с девушкой.

– Она не моя девушка.

– Угу, все так говорят. – С этими словами Алана неторопливо уходит.

С пивом в руке я подхожу к огню и беру стул, придвигая его к креслу Эвана. Хайди ушла, а Джен и Кэсси теперь стоят рядом с крыльцом в напряженной компании Маккензи и их товарища по команде Зейла. Когда Купер проходит мимо их кучки, Мак поднимает голову и чуть ли не шипит на него, как дикая кошка. Он поднимает руки в знак капитуляции и, закатив глаза, продолжает идти, приближаясь к нам.

– Меня только что обвинили в шпионаже за то, что я прошел мимо их команды, – весело говорит Куп.

Я усмехаюсь. Мой взгляд не отрывается от Кэсси, которая смеется над чем-то, что сказала Джен.

– Джен реально нравится твоя девушка, – замечает Эван, проследив за моим взглядом. – А ведь Джен ненавидит большинство людей.

– Трудно не любить Кэсси, – признаю я.

Брови Купера взлетают вверх. Затем он издает смешок.

– Интересно.

– Что?

– Ничего.

– Ты говоришь как моя мать. Она только что допрашивала меня насчет Кэсс.

– Ну, ты ведешь себя как типичный бойфренд, – вставляет Эван, и в его голосе звучит удивление. – Так что, если это не то, что тебе нужно, – предупреждает он, – наверное, следует скорректировать курс прямо сейчас.

Я делаю глоток пива.

– Насколько как типичный бойфренд?

– Каждый раз, когда я оборачиваюсь, ты держишь ее за руку.

– И что?

– Ты никогда не держал Алану за руку, – отмечает Купер.

– Алана скорее откусила бы мне член, чем позволила бы взять себя за руку.

– Ты хотя бы пытался? – бросает вызов Эван.

Я делаю паузу.

– Нет.

– Почему нет? – Его самодовольная ухмылка говорит мне, что он уже знает ответ на этот вопрос.

И он прав. Я никогда не испытывал такой нежности к Алане. Мы оба сохраняли эмоциональную дистанцию, поскольку знали, что это никуда не приведет.

Но с Кэсси нет никакой дистанции. Она всегда в пределах моей досягаемости. Когда я прихожу, она растворяется во мне. Не держит меня на расстоянии вытянутой руки. Не играет в игры. Я счастлив, когда я с ней. И когда я думаю о том, как мы с ней подходим друг другу, в моем сознании на первый план выплывает тот же самый вопрос.

Почему это должно заканчиваться?