Девочка на лето

Глава 34

Кэсси

– Привет.

Я поднимаю голову, когда Тейт подходит ближе.

– Привет.

Сейчас девять утра, и он только вернулся из дома родителей. Я была у себя в спальне, когда услышала, как подъехал его джип, а мгновение спустя появилось сообщение с просьбой встретиться с ним на причале Джексонов.

Он выглядит усталым, когда опускается рядом со мной, свешивая свои длинные ноги с края причала.

– Тебе удалось хоть немного поспать прошлой ночью? – спрашиваю я.

– А ты как думаешь? – криво усмехается он. – А тебе?

– А ты как думаешь? – передразниваю его я. Затем вздыхаю. – С моей матерью покончено.

Он в шоке.

– В каком смысле?

– О, я имею в виду, что она уехала. Вчера вечером вылетела рейсом в Бостон. Бабушка велела ей не возвращаться в дом, остановиться в отеле. Думаю, гордость не позволила бы ей этого сделать. Сегодня утром она отправила бабушке сообщение с просьбой отправить ее сумки в Бостон.

– Вы двое вообще разговаривали?

– О, да. – Воспоминание о стычке у «Маяка» останется со мной еще на очень долгое время. Черт, да чтобы разобраться в событиях только этой ночи, потребуется десять лет терапии. – Она оправдывалась по-своему. Утверждала, мол, не планировала устраивать им засаду на вечеринке.

Тейт фыркает.

– Чушь собачья.

– Я так и сказала. Впрочем, это не имеет значения. Что сделано, то сделано.

Он изучает мое лицо.

– Так что теперь между вами?

– Все кончено, – решительно заявляю я. Сердце сжимается, волна боли проходит сквозь меня. – Наши отношения безвозвратно утеряны.

– Кэсс…

– Так и есть. И теперь я чувствую… свободу. Больше не ощущаю себя пойманной в ловушку. Я всегда говорила себе, что обязана состоять в этих отношениях. Мне приходилось терпеть оскорбления, потому что… ну, это же моя мать. Так ведь люди всегда говорят, верно? Это твоя мать. Они не могут понять, как можно вычеркнуть родителя из своей жизни.

Я наклоняюсь ближе, кладу голову ему на плечо. Через мгновение Тейт обнимает меня одной рукой. Кончики его пальцев гладят мое обнаженное плечо. Часть меня боялась, что он появится сегодня утром и скажет, что не хочет иметь со мной ничего общего после отвратительных поступков моей матери. Но он здесь, и его рука обнимает меня, и я расслабляюсь от облегчения.

– Мне не нужны эти отношения, Тейт. Может быть, однажды, если у нее случится тот момент самоанализа, о котором ты говорил. Но это произойдет явно не в ближайшее время. А пока мне нужно жить своей собственной жизнью. Без ее участия.

– И тебя это устраивает?

– Да. То есть это больно. Но ее присутствие в моей жизни причиняет еще больше боли.

– Я полагаю, в этом лучик надежды? – Он снова проводит ладонью по моему плечу успокаивающим жестом.

– О, нет. Лучик был бы, если бы у меня не случилось тотального нервного срыва после конфронтации с мамой, и я не поехала бы к отцу, где у меня произошла еще одна истерика. Я была очень занята, как видишь. – Я не могу удержаться от смеха. – Но хватит обо мне. Как все прошло с твоими родителями?

– Все прошло. – Он выдает сухой смешок. – Но ты не можешь просто так оставить меня в подвешенном состоянии. Что случилось у твоего отца?

Я поднимаю взгляд на Тейта с самоуничижительной усмешкой.

– Ну, я пошла, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и в итоге свернулась калачиком в позе эмбриона, заливаясь слезами, на лужайке перед их домом. Ния вышла на улицу, и у нас случился некий «момент». На самом деле, даже хороший. Потом я зашла внутрь и поговорила с отцом. Сделала то, что ты мне сказал. Поделилась чувствами. Озвучила свои потребности, всякое такое короче.

Тейт усмехается.

– Я сказала ему, что хочу отношений, которые включали бы в себя нечто большее, чем беззаботное подшучивание и поход по магазинам за черепахами. Что я хочу иметь возможность прийти к нему, когда он мне понадобится, и не беспокоиться, что он оттолкнет меня. Все прошло хорошо. Чувствую себя очень по-взрослому. – Я наклоняю голову, снова улыбаясь. – Ты изменил меня.

Точеные черты его лица смягчаются.

– Как же?

– Ты научил меня, как постоять за себя. Как быть честной с окружающими людьми. Раньше я была безумно трусливой. Но ты заставляешь меня чувствовать себя сильной и…

Тейт целует меня.

Совершенно внезапно. Осмелюсь сказать, это напомнило мне старые времена с Аароном, однако, по крайней мере, язык Тейта по-прежнему у него во рту. Парень прижимается своими губами к моим в мягкой ласке, а после отстраняется.

Я провожу кончиками пальцев по щетине, растущей у него на подбородке.

– Ты в порядке?

– Просто поцелуй меня еще раз, – говорит он, и наши губы соприкасаются. Теперь его язык скользит по моим приоткрытым губам, почти с отчаянием. Пальцы запутались в моих волосах. Он стонет у моих губ. В этом есть какая-то острая нужда, толстая нить эмоций обвивает нас обоих, и я понимаю, что наши сердца теперь связаны.

Я отстраняюсь, и слова просто выскальзывают наружу.

– Я люблю тебя.

Его веки приоткрываются.

– Что?

– Знаю, раньше я много чего говорила. Что не хочу отношений. Что наша интрижка должна закончиться в сентябре. Никакого давления. Да, я все это говорила. Но что-то изменилось. Я не знаю как, но это просто произошло, и теперь я влюблена в тебя. – Я сглатываю, уставившись на свои руки. Они дрожат. – Ты сказал мне говорить о своих чувствах. Таковы мои чувства. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Мой взгляд устремляется к нему.

– Правда?

– Да. Уже некоторое время чувствую это. Просто у меня не хватило смелости сказать тебе.

– Подожди, значит, я внезапно рассказываю о всех своих чувствах, а ты сдерживаешь их? Ты это хочешь сказать? Мы поменялись местами?

– Что-то вроде этого. – Тейт гладит меня по щеке с непонятным выражением лица. Затем он притягивает мое лицо к себе, и его губы касаются моих в бесконечно нежном поцелуе.

Но этот поцелуй…

Кажется, будто что-то не так.

На кончик моего носа падает капля влаги, и я в замешательстве поднимаю глаза. Тейт быстро моргает. Проводит большим пальцем по глазу.

– Что происходит? – неуверенно спрашиваю я.

– Я не хочу, чтобы это заканчивалось, – признается он, и эмоции искажают его лицо.

Меня насквозь пронизывает радость.

– Ладно, хорошо…

– …но оно должно, – заканчивает Тейт, его голос звучит едва слышным шепотом.

Мое сердце камнем опускается к самому низу живота.

– П-почему? – заикаюсь я.

– Ты спрашивала, как все прошло с моими родителями. – Он выдыхает. – Они прошли через эту проблему с интрижкой. Мама простила его давным-давно. Все эти годы, когда мои родители были отвратительно влюблены, не были притворством. Они и правда влюблены друг в друга. На самом деле они очень любят друг друга.

– Это ведь хорошо?

– Здорово, да. И я понимаю причины, побудившие моего отца к тому, что он сделал. Это не значит, что я оправдываю его действия. Он был неправ. Поступил дерьмово и причинил ей боль. Но мама простила его. Их брак прочен, как скала.

– Все это хорошо, Тейт…

– Мы с папой ненадолго остались наедине и поговорили. Разобрались со всяким дерьмом. Я собираюсь отплыть в Новую Зеландию.

Я киваю, и точки внезапно соединяются в моей голове.

– Понимаю. И ты думаешь, что между нами все должно закончиться, поскольку ты уезжаешь на три месяца…

– Нет, дело не в этом.

Я потираю переносицу. Как-то это все запутанно.

– Не понимаю.

– Я разговаривал и с мамой.

– Ладно…

Пока ничего из сказанного не имеет смысла.

– Она простила его, – повторяет Тейт, его голос слегка срывается, – но это не значит, что ей нужно напоминание об этом событии, особенно на каждодневной основе.

Тошнотворное ощущение заползает в желудок и обволакивает кишечник.

– И я – напоминание, – вырывается у меня шепот.

Он кивает. В его глазах агония.

– Мы немного поговорили. Мама не хотела знать, с кем у него был роман, но теперь знает. Она призналась, что ей было бы трудно видеть тебя каждый день, если бы мы с тобой были вместе. Если бы мы были парой.

Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Я на мгновение закрываю их, надеясь отразить этот натиск. Я даже не могу винить Джемму. Это хуже всего. Я все понимаю. Конечно, она не хочет подобного напоминания. Каждый раз, когда ее сын станет приводить домой свою девушку, она будет вспоминать, что муж ей изменил? С матерью этой девушки?

– Я не могу так поступить с мамой, – хрипло произносит Тейт. – Я люблю тебя, Кэсс. Правда люблю. Но я бы не смог жить в мире с собой, зная, что причиняю ей боль. Я не могу так с ней поступить.

Он двигает челюстью. Горло сжимается, когда он несколько раз сглатывает. Тейт выглядит таким расстроенным.

Я тянусь к его руке, переплетая наши пальцы.

– Все в порядке. Я понимаю.

– Мне так жаль. – В каждом слове сквозит неприкрытое страдание.

– Ты не можешь привести домой девушку, чья мать чуть не разрушила их брак. Этот факт нависнет над нашими отношениями в будущем, словно туча, особенно если твоя мама не сможет это преодолеть. Увы, здесь нет лучика надежды. – Нижняя губа начинает подрагивать. Я сильно закусываю ее. Нет, никаких слез. – Так что, наверное, нам стоит попрощаться.

– Думаю, да. – Его голос снова срывается, и вместе с ним обрывается частичка моего сердца.

– Я хорошо провела лето, – говорю я ему. – Лучшее лето в моей жизни.

Улыбаюсь. Глаза Тейта снова заволакивает мутная пелена. Как и мои. Я едва могу разглядеть его, зрение очень расплывчатое. Мы оба на грани слез, и я знаю, что если просижу здесь еще хоть секунду, то сломаюсь.

– Я рад, что встретил тебя, рыжик.

– Взаимно, Гейт.

Я оставляю его там, на причале. Не знаю, как ногам удается дотащить меня до дома. Но каким-то образом все получается. Даже в спальне я продолжаю бороться со слезами. Он тоже сейчас может быть в своей комнате, и вдруг мы одновременно пройдем мимо наших окон? Поэтому я захожу в уборную и сажусь на край ванны. И только тогда начинаю плакать.