Девочка на лето

Глава 24

Кэсси

Через несколько дней после моего дня рождения мама приглашает нас с Тейтом поужинать на набережной. Это само по себе шокирующее событие, но она продолжает удивлять меня, когда мы усаживаемся в итальянском ресторане, и она великодушно протягивает Тейту винную карту в кожаном переплете.

– Почему бы тебе не выбрать вино, Тейт?

Подобное предложение, исходящее от моей матери, – большая честь, и я вижу, как он борется с улыбкой из-за церемонного тона, которым она произносит эту фразу.

Я в равной степени удивлена, что Тейт вообще согласился на этот ужин, учитывая, что он не испытывал таких уж теплых чувств к моей матери с той самой ночи, когда она назвала меня девкой. Но мама изводила меня по этому поводу последние пару дней. Я подозреваю, что часть нее все еще не верит, что мы с Тейтом видимся, и ей нужны визуальные доказательства.

Я не виню ее, не совсем. То есть давайте посмотрим правде в глаза – Тейт, вероятно, самый красивый парень, с которым я когда-либо находилась в одной комнате, и это при том, что последние три года я была окружена симпатичными парнями из колледжа, так что это о многом говорит. Он превосходит их по внешности. Идеальный золотой мальчик с идеальным лицом и идеальным телом. Даже мама не может перестать пялиться на него. Это одновременно и жутко, и свидетельствует о достоверности моего предположения – две вещи, которые, как мне казалось, не должны сосуществовать в моем сознании. Но мне нравится знать, что я не просто глупая девчонка, ослепленная страстью. Что он на самом деле такой горячий, как я о нем думаю.

– Я не большой любитель вина, – говорит ей Тейт. – Вы окажете себе медвежью услугу, если поручите мне право выбора. – Он возвращает карту обратно. – Но если вас интересует пиво, тогда можете на меня рассчитывать.

Мама продолжает шокировать.

– А знаете что? Давайте сегодня выпьем пива.

У меня отвисает челюсть.

– Ты собираешься пить пиво? Здесь?

Это один из самых красивых ресторанов в Авалон-Бэй. Обычно ее не застанешь за распитием чего-либо, кроме самого дорогого вина в погребе ресторана.

Что-то в ней поменялось. Даже ее наряд излучает другую ауру. Она одета в дорогое платье без рукавов небесно-голубого цвета, подчеркивающее ее рыжие волосы, которые она нехарактерно для себя распустила. Сегодня вечером мама не кажется такой напряженной. Она даже похвалила мое платье, когда мы с Тейтом встретили ее возле ресторана.

И даже не хочу упоминать о крайне сбивающем с толку обмене репликами. Мама поприветствовала Тейта теплой улыбкой и сказала: «Приятно снова тебя видеть, Тейт», а он ответил: «Взаимно, Тори».

Тори.

Мои брови чуть не спрыгнули с лица, когда я повернулась к маме, чтобы прояснить ситуацию. Не думаю, что я когда-либо слышала, чтобы кто-нибудь называл мою мать Тори. Папа иногда называл ее Вик, но в основном Викторией. Даже бабушка всегда называет ее полным именем.

– Все мои друзья меня так называют, – ответила мама, закатывая глаза. – Ты чего, Кэсс?

Честно говоря, я всегда держалась на безопасном расстоянии, когда она приглашала друзей в пентхаус. Так было намного проще, чем разыгрывать из себя мать и дочь, в чем она так искусна. Когда рядом новые друзья, знакомые или незнакомые люди, она притворяется, будто мы самые лучшие подружки на свете. Мы – Лорелай и Рори из «Девочек Гилмор»^[27], хихикаем, сидя в одинаковых пижамах, и непринужденно болтаем о мальчиках.

Чего никогда не было и никогда не будет.

Но, кажется, сегодня мы снова притворяемся. Я и Тори. Лучшие подружки. К счастью, я знаю, что Тейт видит ее насквозь.

Когда подходит официант, Тейт заказывает пиво со странным названием, которое, как он объясняет, местного производства. Мама велит официанту принести два, а я отнекиваюсь, когда он смотрит в мою сторону. Вместо этого заказываю диетическую колу. Мне нужно сохранять ясную голову. Не знаю уж, почему мы трое сегодня здесь. Это все еще похоже на ловушку.

– Хорошо сидим, – замечает мама, только усиливая мои подозрения.

Что она задумала?

– Итак, Тейт. Кэсси сказала, что ты моряк?

– Не профессиональный, но да, я люблю ходить под парусом. В старших классах участвовал в соревнованиях. – Он теребит край своей салфетки, пока говорит, и я наблюдаю за тем, как двигаются его длинные пальцы.

Жар щекочет сердце, когда я вспоминаю ощущение этих пальцев, скользивших по мне. Поглаживавших мое тело. Впивавшихся в мою задницу и бедра, пока я скакала на нем верхом.

О нет. Не красней, говорю я себе.

Он ловит мой взгляд и улыбается. Черт. Я все-таки краснею.

– Я больше не участвую в соревнованиях так часто, как хотелось бы, – продолжает он, протягивая мне руку.

Затем Тейт переплетает наши пальцы, и я стараюсь не улыбаться. Держаться за руки во время ужина – это заявление, и от меня не ускользает, что мама смотрит на него с одобрением. Такие взгляды для нее редкость.

– В последнее время я слишком занят работой, – говорит он.

– Ты работаешь в клубе? – спрашивает она.

– Неполный рабочий день, в основном по выходным. Все остальное время я занимаюсь семейным бизнесом.

– Что за бизнес?

– «Пристани Бартлетта». Мы управляем ими с отцом. Это дилерский центр, но мы также занимаемся арендой и чартерными перевозками.

Я слушаю их разговор. Мама может быть очень харизматичной, когда захочет. Обезоруживающей. Когда ко мне раньше приходили друзья из старшей школы, они смотрели на меня как на сумасшедшую даже за намеки о том, что моя мать на самом деле неистовая самовлюбленная сука. Они все считали ее потрясающей. Я не до конца уверена, как к ней относится Тейт. Он был немного сдержан, когда мы впервые сели за стол, но, кажется, он к ней потеплел.

– Кэсси показала мне газетную статью о твоем отце, – говорит мама, улыбаясь. – Ты, получается, из семьи знаменитостей.

– Боже, не говорите этого моему отцу, – отвечает Тейт со стоном. – Он ходит по автосалону, думая, что он круче всех, потому что они составили на него анкету. Типа, чувак, это «Авалонская Пчела», а не «Джи Кью».

Пока мама смеется, я встаю на защиту бедного Гэвина.

– О тебе когда-нибудь писали на первой полосе газеты? Хоть какой-то газеты, если уж на то пошло?

– Э-э, да, – выпаливает он в ответ. – Я на первой странице «Пчелы», если ты забыла.

– Из-за статьи о твоем отце. Господи. Добейся уж чего-нибудь сам. – Я одариваю его насмешливой улыбкой. – Ты не можешь жаловаться на его поведение, пока сам не испытаешь свои пятнадцать минут славы. Ты наверняка реагировал бы еще хуже. Каждое утро принимал бы фальшивые «Оскары» перед зеркалом.

– Кэсси, – упрекает мама, но в ее глазах пляшут веселые бесята.

– Что? – протестую я. – Посмотри на него. Он выглядит как парень, который произносит фальшивые речи перед зеркалом. Не отрицай этого.

Тейт усмехается.

– Никогда.

Мамин оценивающий взгляд перемещается на него. Задерживается немного дольше, чем нужно, но, когда она снова поворачивается ко мне, в выражении ее лица все еще искрится юмор.

– Он действительно похож на такой типаж, – соглашается она.

Я не могу поверить, что мы с мамой в чем-то согласились. И еще безумнее то, что я искренне наслаждаюсь собой. За ужином. В присутствии моей матери. Люди в аду, наверное, парки нацепили, так там стало холодно.

Разыгрывает она спектакль или нет, так и не ясно. Но я по-прежнему расслаблена, моя бдительность ослаблена. В конце концов я заказываю коктейль. И теперь, когда мне двадцать один, я могу делать это, не переживая, что кто-то спросит мое удостоверение личности.

Еда превосходная, чего и следовало ожидать от самого дорогого ресторана в городе. В этом заведении готовят самых свежих омаров и лучшие стейки во всем заливе. Пока мы едим, Тейт рассказывает нам забавные истории о работе в яхт-клубе. Кажется, что во время каждого урока происходит что-то нелепое.

– Парочки хуже всех, – настаивает он. – Каждый раз, когда мы выводим в море парусник длиной более тридцати футов, по крайней мере половина пар требует разыграть сцену из «Титаника». Потом мне приходится стоять и фотографировать их примерно тыщу раз, ведь первые девятьсот девяносто девять фоток, очевидно, недостаточно хороши для Instagram.

– О боже, – говорит мама, хихикая в свое пиво. Она просто шокировала меня, заказав второй стакан. – Бедняжка.

Полагаю, я могу не обращать внимания на то, как откровенно мама флиртует с моим парнем, если это означает, что она не хмурится из-за моего наряда и не говорит об уменьшении груди. За десертом она даже делится несколькими историями о том, как она сама проводит время в загородном клубе.

– Был такой инструктор по гольфу – Лоренцо, – мечтательно вздыхает она. – Я была по уши в него влюблена. Чуть не упала в обморок от волнения, когда он пригласил меня на свидание. Кажется, мне был двадцать один год? Это было как раз перед тем, как я встретила твоего отца, Кэсс.

Я чуть не выплевываю свой напиток.

– Мама! Ты встречалась с Лоренцо? Бессмертным итальянским вампиром?

Тейт усмехается в стакан с пивом.

– Понятия не имею, о чем ты, – говорит она.

– Он проработал в клубе пятьсот лет, потому что никогда не стареет. – Я внезапно чувствую, как с моего лица сходит краска. – О боже, он мог бы быть моим отцом. – Я в ужасе смотрю на нее. – Лоренцо чуть не зачал меня из-за тебя.

– Без шансов, – отвечает она, плотно сжав губы, как будто борется с приступом смеха. – Хм, так скажем, у Лоренцо были некоторые… проблемы с производительностью.

Я задыхаюсь.

Тейт стонет.

– Нет. Зачем вы это сказали? Теперь я никогда больше не смогу посмотреть ему в глаза.

Когда приносят счет, он пытается дотянуться до него, но мама решительно отмахивается.

– За мой счет. Мне приятно, что ты смог присоединиться к нам. Я хотела познакомиться с мальчиком, который тайком забирался в окно к моей дочери.

Он подмигивает мне, прежде чем ответить ей.

– Без комментариев.

– И я рада, что вы проводите время вместе. Так приятно видеть тебя с парнем, – говорит мне мама, и, кажется, она не издевается.

Что это за планета? Мы что, в другом измерении? Либо так, либо я подцепила парня, настолько горячего и идеального, что даже мама не может придраться к нему.

– Спасибо. Это было здорово, – говорит ей Тейт. – Мы должны повторить это, пока вы в городе.

– Конечно. – Она берет черную кредитку, которую официант возвращает ей, и быстро подписывает чек. – Ты же будешь сопровождать Кэсси на торжественном открытии «Маяка» через несколько недель?

Он бросает на меня взгляд.

– На самом деле мы еще не говорили об этом. Хотя я планировал пойти. – Он одаривает меня неловкой улыбкой. Немного застенчивой. – Хочешь пойти вместе?

Я чувствую, как мои щеки краснеют.

– Конечно.

– Превосходно. – Мама отодвигает свой стул и встает. – Я полагаю, твои родители тоже там будут? По словам моей матери, эта девица Кэбот пригласила чуть ли не полгорода.

– Даже не знаю, – отвечает он, помогая мне подняться со стула. – Не уверен, существует ли официальный список гостей. Я спрошу Маккензи.

Мама отмахивается.

– Мы приглашаем твоих родителей в качестве наших гостей. «Маяк» принадлежал семье Таннер на протяжении десятилетий. – Она подмигивает. – У нас еще есть кое-какое влияние.

Мы подходим к двери, Тейт еще раз благодарит ее за ужин, а после мы расходимся в разные стороны. У нас с ним планы пойти к Хартли, а мама неторопливо направляется к «Мерседесу», припаркованному на другой стороне улицы.

Меня переполняет беспокойство, пока я смотрю, как она уезжает.

– Ты в порядке? – спрашивает Тейт, переплетая свои пальцы с моими.

– Да. Я просто… сбита с толку.

– Сбита с толку.

– Ага. В смысле что, черт возьми, это было? – Я указываю на исчезающие задние фары ее машины.

– Не знаю. Мне показалось, все прошло довольно хорошо. Я ожидал гораздо худшего, но в итоге оказалось даже забавно.

– Вот именно. Это-то и сбивает с толку. Моя мать никогда не бывает такой милой. Что-то тут не так. Сначала она извиняется передо мной и покупает мне кроп-топ, а теперь это? Приятный ужин без осуждения, без малейшего намека на напряжение или критику? Нет. Не верю.

Тейт улыбается мне.

– Разве не ты та девушка, что верит в лучик надежды?

– Этот ужин не квалифицируется как ситуация, в которой есть лучик надежды. Такого раньше никогда не случалось. Я же говорила тебе, она вообще не милая. Особенно со мной.

– Ты хочешь сказать, что между вами двумя за всю вашу жизнь не было ни единого настоящего момента? – В его голосе звучит сомнение.

Я упрямо качаю головой.

– У нее всегда есть какой-то скрытый мотив. План. В последний раз, когда мама так сильно со мной нежничала, она переживала развод со Стю, и оказалось, что она хотела, чтобы я подписала письменное заявление от ее адвоката, в котором утверждалось, будто Стю эмоционально оскорблял ее на протяжении всего их брака, и поэтому она заслуживала расторжения их брачного контракта. Потом, когда я отказалась, она сказала мне, что я никогда даже не нравилась Стю.

– Черт. Серьезно?

– Серьезно. Мой сводный брат заверил меня, что это неправда. Но все же. Вот почему это… – Я неопределенно киваю в сторону улицы и ресторана. – Я этого не понимаю.

Он на мгновение замолкает.

– Ты не думала, что в этот раз все по-другому, по-настоящему?

– Обмани меня однажды…

– Это понятно. И я не говорю, что ты должна слепо доверять ей. Но… – Он колеблется. – Возможно, она поняла, что воинственные отношения с дочерью – не вариант.

– И когда же на нее снизошло это прозрение?

Он пожимает плечами.

– Кто знает. Может, это потому, что вы продаете дом бабушки, семейный бизнес. Это окончание эпохи, а концовки вызывают у людей ностальгию. Даже у нарциссов. Иногда подобное заставляет их заглянуть внутрь себя и подвести некоторые итоги по поводу их жизни. Пробуждает самосознание, которого им, возможно, раньше недоставало.

– Может быть.

Я все еще не убеждена.

– Послушай, мы все не знаем своих родителей по-настоящему. Они прожили целую жизнь еще до того, как появились мы, понимаешь? Весь этот опыт сформировал их, сделал теми, кто они есть, и иногда люди зацикливаются на своих привычках и личностных недостатках, и требуется что-то серьезное, чтобы подтолкнуть их к переменам. Кто знает, что спровоцировало твою мать, но, возможно, она готова к таким переменам.

Мы ступаем на тротуар, который даже в среду вечером забит туристами. Здесь так оживленно, что нам пришлось припарковаться почти в миле отсюда.

– Думаю, тебе стоит дать ей шанс, – говорит он. – Открой свой разум для возможности, что оливковая ветвь, которую она сегодня протянула, искренна.

Я прикусываю губу. Проблема Тейта в том, что он ничего не понимает в токсичных родителях. Его семья идеальна. Как пара Гэвин и Джемма безумно влюблены друг в друга. Как родители они всегда были рядом с ним. Он единственный известный мне парень, который может с гордостью сказать, что его мама – его лучший друг. И отец тоже! Если у кого и отношения из «Девочек Гилмор», так это у Тейта. Он – Рори, а оба его родителя – долбаные Лорелеи.

Я ему завидую. Реально. Мне бы хотелось, чтобы у меня были такие отношения с моими родителями. Черт, да хотя бы с одним из них. Но это не так.

Однако сегодняшний вечер был приятным. Этого я отрицать не могу. Моя защита отсутствовала, и мама меня не атаковала. Я невредима. Даже счастлива.

– Мне было очень весело сегодня, – признаюсь я, пусть и неохотно.

– Тогда ты должна дать ей шанс. Никогда не поздно наладить с кем-то отношения. Попытаться построить те отношения, которые ты хочешь.

– Ты правда в это веришь?

– Я хочу верить. – Его рука крепче сжимает мою. Сначала это успокаивает, но потом Тейт поглаживает внутреннюю сторону моей ладони большим пальцем, и тон общения мгновенно меняется.

– Ты сделал сексуальную штучку, – обвиняю я.

Он кивает в знак согласия.

– Ага.

Мы добираемся до парковки, где он делает еще одну сексуальную штучку, увлажняя свои губы языком.

– Что ж. – Он облизывает уголок рта. – Я знаю, что ты потеряла девственность меньше двух недель назад, и, ну, я не хочу вываливать на тебя все сразу, но… как ты относишься к сексу в машине?

– Отлично, – мгновенно отвечаю я и тяну его за руку к джипу.