Девочка на лето

Глава 23

Кэсси

Август

День рождения близняшек длится всего тридцать минут, а я уже сомневаюсь в своем желании иметь детей. Я думала, что двое шестилеток – это шумно. Но пятнадцать? Это просто один бесконечный вопль, который не утихает. Непрекращающийся шум, проникающий прямиком в душу.

Папа и Ния арендовали надувной замок, который занимает почти половину заднего двора и в настоящее время вмещает в себя восемь маленьких девочек, прыгающих вверх-вниз и кричащих во всю глотку. Звучит так, будто их там убивают, но, кажется, они всего лишь развлекаются. Остальные семь малышек сидят за столом для рукоделия, где одна из вожатых дневного лагеря близняшек помогает каждой смастерить свои собственные блестящие диадемы. Папа нанял ее на вторую половину дня, и до сих пор она пользуется большим успехом.

Кстати о папе: это уже четвертый раз, когда он спешит внутрь, чтобы «кое-что взять». Мне потребовалось некоторое время, но я начинаю думать, что на самом деле он ничего там не берет, ведь продолжает возвращаться с пустыми руками. Я ускользаю с вечеринки и следую за ним внутрь. Конечно же, он стоит, прислонившись к кухонной стойке, и просматривает свой телефон.

– Ты ничего не берешь, – обвиняю я.

Он поднимает голову, в глазах за стеклами очков пляшут озорные огоньки.

– А вот и нет. Я обретаю мир и покой.

Я перехожу к другой стороне стойки и любуюсь праздничным тортом для девочек, любезно предоставленным приятельницей Нии по пекарне Чандрой, которая сдала папу в тот день, когда мы выбирали черепах. Сегодня Чандра и ее дочь Сава здесь, первая болтает на улице с Нией, вторая – одна из тех девчонок, которых убивают в надувном замке.

– Думаешь, девочки что-то подозревают? – спрашиваю его. – Насчет черепахи.

– Ни в малейшей степени, – отвечает он. – Прошлой ночью Рокси снова жаловалась на то, что ей придется ждать питомца до следующего года.

– Все готово? Аквариум? Вода? Как там говорил тот парень, Джоэл? Ультрафиолет?

– Ага, – говорит папа. – Все готово. Даже украсил новую берлогу маленького дружочка этим заболоченным украшением из кипарисового дерева. Имеется даже несколько веток, на которые он может взгромоздиться. Должен признать, он симпатичный.

– Угу. И что Ния думает о вашем новом соседе?

– Она все еще не в восторге, но зато рада, что это не собака. Если говорить о питомцах, то черепаха весьма неприхотлива в уходе, если не принимать во внимание тот факт, что она живет где-то тысячу лет.

Я фыркаю.

– Я рад, что ты здесь, – добавляет папа. – И знаю, что уже говорил это сегодня кучу раз, но с днем рождения.

Папа подходит и заключает меня в теплые объятия. От моего отца довольно редко можно получить что-то подобное, какую-то физическую ласку, поэтому я искренне откликаюсь на его прикосновение. Возможно, мы видимся не так часто, как хотелось бы, но когда это случается, я испытываю настоящее счастье, находясь рядом с ним. С ним в разы легче, чем с мамой. С ней я будто на минном поле, никогда не знаю, когда начнется следующая словесная атака.

Словно прочитав мои мысли, папа легонько отпускает меня:

– Как дела с мамой? Вы ладите?

– Ты знаешь, как обычно. – А потом, тоже как обычно, я меняю тему. – Жаль, что я уже упаковала книгу про Кита и Маккенну. Умираю от желания показать тебе, чем эта авантюра обернулась. – Я колеблюсь, чувствуя, что краснею. – И ты будешь рад узнать, что я поговорила с Роббом о том, чтобы попробовать опубликовать эту историю.

Глаза папы загораются.

– Правда? Это же замечательно.

– У его босса в дизайн-студии есть кое-какие связи в агентурном мире. Агенты по поиску талантов, литераторы, всякое такое. Он собирается дать Роббу несколько имен людей, которые, возможно, захотят представлять нас. – Я пожимаю плечами. – Кто знает, может, это и есть тот карьерный путь, на котором я в конечном счете остановлюсь. – Когда папа снова оживляется, я предупреждающе поднимаю руку. – Не обольщайся слишком сильно. Издателям может не понравиться концепция.

– Все им понравится, – уверенно говорит он. – И я не могу дождаться, когда увижу это своими глазами. Не знаю, что девочкам понравится больше – черепаха или твоя книга.

– Черепаха, пап. – Я закатываю глаза.

Пару часов спустя, после того как весь праздничный торт уже съеден и все ужасно визжащие дети ушли, наша оставшаяся пятерка собирается в гостиной на торжественное открытие подарков. Мы решили подождать, пока их подружки уйдут, потому что, как предупреждал Заклинатель Черепах по имени Джоэл, черепахи очень чувствительны. Мы не хотели, чтобы у бедняжки случился сердечный приступ, когда она выбралась бы из своего кипарисового укрытия и обнаружила перед собой пятнадцать кричащих девчонок. Тридцатигаллонный аквариум теперь стоит у задней стены гостиной, скрытый черной скатертью, которую папа временно на него накинул.

– Что происходит? – требует вечно недоверчивая Рокси. – Что это?

– Почему бы тебе не пойти и не посмотреть? – лучезарно улыбается ей папа. Даже Ния выглядит так, словно борется с улыбкой.

С одинаковыми выражениями подозрительности на лицах близняшки приближаются к крытому резервуару.

– Сними скатерть, – подбадривает папа.

Удивительно, но Рокси колеблется, и в конце концов Мо тянет за ткань, открывая взору черепаший аквариум.

Еще более удивительно, что сестрички хранят гробовое молчание. Не слышно ни единого крика.

– Девочки? – подначивает папа.

Они поворачиваются к родителям с широко раскрытыми глазами.

– Это… это для нас? – шепчет Моник.

– Ага. – Улыбка Нии вырывается на свободу. Трудно не улыбнуться, когда девчонки так дрожат от тихого возбуждения.

– Идите сюда, – говорит папа, подзывая их поближе. – Познакомьтесь с ним.

Я тоже делаю шаг вперед. Даже мне хочется увидеть этого маленького чувачка. Я вглядываюсь в аквариум, осматриваю искусственные камни, ветки и маленькое бревно, которое выступает в качестве места, где черепахе можно понежиться. Там я его и нахожу. Папа прав – он вроде как симпатичный. Маленький, максимум дюйма четыре, с пятнистым черным панцирем и отчетливыми полосками на голове.

– Как его зовут? – шепчет Рокси.

– У него еще нет имени, – отвечает папа.

Не совсем верно. Кажется, его звали Клевый Эл-Джей. Но я не виню папу за то, что он захотел переименовать его.

– Я тут подумал… Может, мы позволим маме дать ему имя?

Папа наклоняет голову в ожидании ответа. Ния выглядит испуганной.

– Мне?

Он подмигивает своей жене.

– Тебе. Мы все знаем, что у мамы были свои сомнения на его счет, но она влюбилась в этого малыша с первого взгляда. Поэтому я думаю, что именно она должна дать ему имя.

– Дай ему имя, мамочка, – умоляет Мо.

Ния смотрит на черепаху несколько долгих мгновений. Потом произносит:

– Пьер.

Я подавляю смешок.

– Отличный выбор.

– Пьер, – торжественно повторяет Рокси, прижимаясь носом к аквариуму.

– Я буду любить его вечно, – выдыхает Мо. Она держится обеими руками за стекло и смотрит на черепаху с обожанием.

– Можно мне его подержать? – канючит Рокси.

– Нет, сначала я!

Папа качает головой.

– Давайте пока что не будем его тискать. По крайней мере, какое-то время. Пьер сейчас переживает настоящий культурный шок.

– И, – добавляет Ния, напуская на себя строгий вид, – нам нужно серьезно поговорить о том, как заботиться о Пьере и в чем будут заключаться ваши обязанности. Да?

– Да, – обещают близняшки.

– Мы сделаем это завтра. Сегодня нам еще предстоит праздничный ужин, – весело говорит папа. – И у вашей сестры тоже есть для вас подарок… – Он заманчиво замолкает.

Сестренки поворачиваются ко мне.

– Что за подарок? – вопрошает Рокси.

Я одариваю ее невинной улыбкой.

– Даже не знаю… – Я иду в прихожую, взять завернутый подарок, который оставила на комоде, затем возвращаюсь, протягивая его Роксане. – Почему бы вам, девчонки, не присесть на диван и не открыть его?

В отличие от благоговейного молчания, которое получил Пьер, мой подарок вызывает настоящие вопли.

– Это Кит! – кричит Мо, пытаясь выхватить книгу из рук сестры. – Дай мне посмотреть!

– Мы посмотрим вместе! – Рокси переворачивает первую страницу и смотрит на рисунок. – Это настоящая книга!

– Так и есть, – подтверждаю я.

Она морщит лоб.

– Но это твоя история.

– Моя, – соглашаюсь я. – И я сделала из нее книгу, для вас. И… – Я присоединяюсь к девочкам на диване, устраиваясь между ними. – Смотрите. – Перелистываю обратно к начальной странице. – Прочитаете для меня?

Близняшки пойдут в первый класс в сентябре, но уже какое-то время занимаются продвинутым чтением. Они прищуриваются, глядя на страницу, и их глаза расширяются, когда они узнают свои имена.

– Роксане… и… Моник, – читает Рокси с напыщенными паузами. – Лучшие… сестры… во всем пире. То есть в мире. – Она смотрит на меня, разинув рот. Потом визжит от радости. – Я есть в книге! – кричит она. – Мо-мо, ты тоже есть в книге!

– Мы есть в книге! – Мо вскакивает и начинает подпрыгивать на подушках.

– Моник, – упрекает Ния, мгновенно стаскивая ее с дивана и ставя на пол. – Мы не лазаем по мебели, помнишь?

Меня пронзает чувство вины, едва я вспоминаю, как она в последний раз взбиралась на мебель. Под моим присмотром, когда шкаф чуть не упал ей на голову и не раздавил насмерть. По крайней мере, Ния, похоже, не держит на это зла.

– Ты можешь ее нам прочитать? – спрашивает Рокси, обнимая меня за руку. – Пожалуйста?

Мо бросается ко мне, пытаясь забраться ко мне на колени.

– Почему бы вам, девочки, не заняться этим, пока мы с вашей мамой готовим ужин? – предлагает папа. Когда он обводит нас троих взглядом, на его губах появляется мягкая улыбка.

Они с Нией исчезают на кухне, а я устраиваюсь поудобнее, чтобы почитать сестрам сказку.

* * *

За ужином папа наливает бокал шампанского и протягивает его мне. Когда я приподнимаю бровь, он изгибает свою в ответ.

– Теперь уже можно, – говорит он. – И я собираюсь притвориться, что это твой первый бокал шампанского.

– Так и есть, – невинно отвечаю я. – Никогда не пила ни капли до этого самого момента.

Это вызывает искренний смех у Нии.

Папа чокается своим бокалом с моим.

– С днем рождения, Кэсс.

– С днем рождения, Кэсси, – вторят мои сестры.

– С днем рождения, Кассандра, – добавляет Ния.

Ужин вкусный, как и всегда, когда готовит Ния. После этого папа вручает мне конверт, он же подарок на день рождения. Внутри подарочная карта, что в общем-то соответствует моим ожиданиям. Он всегда дарит подарочную карту.

– Я подумал, с ее помощью ты сама сможешь выбрать то, что тебе захочется, – говорит мне папа.

И так каждый год.

– Идеально. Спасибо.

Но мне трудно игнорировать укол неудовольствия, пронзающий внутренности. Я знаю, что гораздо легче угодить первоклашке, чем дочери, окончившей колледж, но иногда было бы неплохо, если бы папа действительно приложил усилия.

Девчонки умоляют меня остаться на ночь, и, хотя я этого не планировала, не могу отказать этим мордашкам. Я отправляю сообщение Тейту, чтобы сообщить ему о переносе встречи.

Тейт: Никакого секса на день рождения??!!

Я: К сожалению, нет. Сестры не хотят, чтобы я уезжала.

Тейт: Что ж, я позволяю тебе остаться, но моему горю нет предела.

Я знаю, он шутит, что подтверждается, когда он присылает следующее сообщение.

Тейт: Развлекайся. Увидимся завтра?

Я: Конечно.

Черт, теперь я почти жалею, что согласилась провести здесь ночь, ведь одно только появление его имени на экране моего телефона жутко заводит. В сексуальном плане. Да, вот к чему свелся весь мой мир. К сексу.

И еще сексу. А потом еще бо́льшему количеству секса. Я стала просто ненасытна. Жажду этого все время. Проклятье.

Я чертовски люблю секс. Или, может быть, все дело в Тейте.

Конечно, дело в Тейте. Ты влюбляешься в него.

Подождите, что? Откуда это, черт возьми, взялось? Я упрекаю свой разум за то, что он даже предположил такое богохульство. Мне ни при каких обстоятельствах не позволено влюбляться в этого парня. Я уезжаю через три недели. Он остается здесь. И более того – мы согласились только на интрижку. Даже обсудили условия. Поэтому мне ни в коем случае нельзя вкладывать в это свое сердце. Только тело.

К счастью, мое тело очень сильно влюблено в тело Тейта.

– Давай я помогу тебе, – говорю я, когда замечаю Нию, несущую тарелки из столовой.

– Нет-нет. Все в порядке.

– Ты приготовила для меня ужин, – протестую я. – Самое меньшее, что я могу сделать, это помочь с уборкой.

Ния в очередной раз отнекивается.

– Иди, проведи время с девочками. Им скоро пора спать.

Я поджимаю губы, борясь с волной раздражения. Несмотря на все мои усилия, слова, вертящиеся у меня на языке, невозможно сдержать.

– Почему я тебе не нравлюсь?

Выражение ее лица сменяется шоком.

– Что?

– Почему я тебе не нравлюсь? – повторяю я.

– Кассандра… – Она ставит грязную посуду в раковину и медленно подходит ко мне. Беспокойно потирает переносицу. – Я…

– Кэсс! – зовет меня из гостиной папа. – Иди-ка посмотри на это!

– Пьер плавает! – кричит Рокси.

Меня захлестывает облегчение. Я безмерно благодарна за то, что меня прервали, поскольку, озвучив вопрос, я поняла, что не хочу знать ответ.

И вообще, зачем мы это делаем? Задаем вопросы с вопиюще очевидными ответами. Болезненными ответами. Мне кажется, что человеческие существа реально жаждут быть наказанными. Это как с Пейтон всякий раз, когда парень ее динамит. Она всегда хочет знать причину. Хочет знать почему. И я всегда возражаю: «Почему это имеет значение?» В любом случае ты ему не интересна. Но она все равно упорствует: «Да, но я хочу знать – ПОЧЕМУ?»

Я не нравлюсь Ние. Это совершенно ясно. Так что, на самом деле, «почему» не имеет значения.

* * *

Тейт: Не выкидывай сегодняшнюю газету.

Сообщение приходит, когда на следующее утро я подъезжаю к бабушкиному дому. Ладно. Это интригует.

Я выпрыгиваю из «Ровера» и направляюсь в дом. Бабушка просыпается по утрам безбожно рано, и если бы она уже вышла за газетой, то бросила бы «Авалонскую Пчелу» на столик в прихожей и взяла бы с собой на кухню только свою любимую газету – «Уолл-стрит Джорнал».

И действительно, в холле я нахожу никому не нужный субботний выпуск «Пчелы». Сгорая от любопытства, я разворачиваю его и разражаюсь смехом. Господи. Это невероятно.

– Кэсси? – раздается голос моей матери.

Все еще хихикая над газетой, я несу ее на кухню, где за столом мама пьет кофе. Она одаривает меня кривой улыбкой.

– Что смешного?

– Это.

Я поднимаю газету, чтобы показать ей первую полосу, на которой помещена фотография семьи Бартлетт на полстраницы. Гэвин, Джемма и Тейт (ах, как жаль, что не Гейт) позируют перед «Пристанями Бартлетта». Гэвин посередине, его широкая улыбка ослепляет. Отец Тейта определенно весьма колоритный мужчина, и заголовок это отражает:

МИСТЕР КОНГЕНИАЛЬНОСТЬ АВАЛОН-БЭЙ

Мама наклоняется вперед, чтобы изучить статью, и ее глаза мгновенно сужаются.

– Что это?

– Отец Тейта. – И снова смешок. – «Пчела» выпустила его биографию. Он только об этом и болтал, когда я впервые встретилась с ним. Он так гордится этим.

В другой руке у меня звонит телефон.

Тейт: Он сделал ДВЕ копии и поставил их в рамки. Одна для дилерского центра, другая для домашнего офиса. Считает себя знаменитостью. Только что позвонил мне и спросил, не нужно ли ему назначить пресс-конференцию.

Я: Дай человеку погреться в лучах славы, Гейт!

Все еще посмеиваясь, я оставляю свой телефон на стойке и направляюсь к холодильнику. Мама просматривает статью, по-прежнему выглядя недовольной. Ну, конечно. Кто-то, кроме нее, привлекает к себе внимание. Ну и наглость!

– На днях бабушка пыталась убедить меня, что ты встречаешься с тем парнем, но я ей не поверила. – Приподняв одну бровь, мама отодвигает газету и берет свою кофейную чашку. – Похоже, я была неправа.

– Мы с Тейтом не встречаемся. – Я засовываю голову в холодильник, надеясь, что холодок остудит мои внезапно загоревшиеся щеки.

– Нет? По словам твоей бабушки, ландшафтный дизайнер говорит, что кто-то вытоптал розарий под решеткой сбоку от дома. Под той, что ведет прямо к твоему окну.

Вот дерьмо. Я высовываю голову, держа в руке баночку йогурта.

– Ничего такого, – говорю я, собираясь взять миску. – Мы просто тусуемся.

Мама удивленно качает головой.

– Мне известно, что это означает, милая.

Я пожимаю плечами.

– Да это так, ерунда. В конце лета каждый из нас пойдет своей дорогой, так что это ни к чему не приведет.

– Понимаю. Что ж, полагаю, сейчас вы хорошо проводите время.

– Ну да.

– И, надеюсь, принимаете меры предосторожности. – Мама бросает на меня многозначительный взгляд.

Мои щеки снова горят.

– Так и есть.

– Тогда, думаю, мне не о чем беспокоиться, – заканчивает она.

Я в замешательстве относительно того, почему она вообще беспокоилась. Мама никогда не уделяла особого внимания моей личной жизни, разве что критиковала за то, что у меня ее нет.

Она меняет тему, наблюдая за мной и потягивая свой кофе.

– Как поживает твой отец?

Я приготавливаюсь, ожидая услышать, «и его медсестричка».

Но мама не продолжает фразу.

– С ним все хорошо. Мы хорошо провели время. Девочкам понравился подарок.

– Кстати о подарках. – Мама допивает кофе и подходит к стойке, и только тогда я замечаю аккуратно завернутый подарок рядом с подставкой для ножей. Поверх него лежит хрустящий конверт лавандового цвета. – Я решила, что подожду до сегодня, чтобы отдать тебе это, раз уж вчера ты была так занята.

В ее тоне не хватает язвительности, но это ведь сарказм, верно? Какой-то обиженный подтекст типа: «Ты была так занята вчера… потому что твой отец и его медсестричка держали тебя подальше от меня весь день».

Только я ничего этого не вижу на ее лице. Ни грамма враждебности.

– Вчерашний день был очень насыщенным, – соглашаюсь я.

Сначала я открываю конверт и достаю открытку с нежным фиолетовым цветком, прикрепленным к лицевой стороне. Внутри открытка пустая, если не считать невероятно лаконичного послания, написанного от руки: «С днем рождения, Кэсси. С любовью, мама». И вот тебе чек на пять тысяч долларов.

– Кое-что на расходы в выпускной год, – объясняет она.

– Спасибо.

Подарочная карта. Чек. Очевидно, оба моих родителя просто обожают легкие пути.

– А теперь твой настоящий подарок, – говорит она, придвигая ко мне красиво упакованную коробку. Тон ее голоса легкий, даже шутливый, но этому противоречит тревога в ее глазах.

Ладно. Это странно. Почему ей так не терпится, чтобы я его открыла?

Я изучаю узкую коробку размером примерно с лист бумаги и не слишком толстую. Одежда, понимаю я, когда поднимаю крышку и вижу ткань под белой оберточной бумагой. Разворачиваю упаковку.

Это укороченный топ.

Я настораживаюсь. Это, наверное, какая-то атака, да?

– Я попросила Джой выбрать, – говорит мама. По ее лицу пробегает нервное выражение.

Срань господня, это не шутка. Повторяю, это не шутка. Это искренний жест.

– О, – говорю я удивленно.

Я провожу пальцами по ребристому материалу. Я увидела этот топ в одном из бутиков, когда мы с Джой ходили по магазинам несколько недель назад. Взяв его в руки, я восхитилась, какой же он классный, и спросила Джой, мой ли это цвет – изумрудно-зеленый. В итоге я не купила его только потому, что мне не хотелось тратить двести долларов на полоску ткани.

– Я знаю, что перешла все границы, – начинает мама.

Потрясения просто продолжают накатывать.

– На прошлой неделе, когда мы разговаривали во внутреннем дворике, – поясняет она. – Ты только вернулась с ужина, и я высказалась о твоем наряде. Возможно, я была немного груба.

Возможно? Немного?

– Совсем чуть-чуть, – беспечно отвечаю я.

– Мне жаль. В тот вечер у меня было очень плохое настроение, и, боюсь, я сорвалась на тебе. – Она смеется, и это звучит по-настоящему застенчиво. – Я не думаю, что ты уличная девка. Конечно же, я так не думаю. Как я уже сказала, дурное настроение завладело мною. Приношу свои извинения.

Я не могу избавиться от ощущения, будто это какая-то необъяснимая уловка. Трюк, финала которого я пока не знаю. Моей матери трудно доверять. Ты не можешь доверять человеку, который годами заставлял тебя чувствовать себя недостойным.

Мама еще не закончила.

– Я говорила об этом с твоей бабушкой, когда мы были в Чарльстоне, и она отметила, что, будучи в твоем возрасте, я тоже была не слишком уверена в своей внешности. И когда кто-то дурно высказывался о моем внешнем виде, это не помогало избавиться от неуверенности. А еще, если ты все же решишься на эту операцию по уменьшению груди…

Я вся подбираюсь.

– …то я с радостью сопровожу тебя на консультацию. Но если решишь этого не делать, это тоже нормально. – Она протягивает руку и дотрагивается до мягкого материала топа. – В любом случае я уверена, ты будешь прекрасно смотреться в этом. Почему бы тебе не надеть его сегодня? Вместе с той длинной юбкой, которую мы купили на прошлой неделе, цвета хаки с золотыми цветами? Получился бы неплохой наряд для нашего с тобой дня в Чарльстоне. – Мама замолкает. – Ведь все в силе, верно? Празднование твоего дня рождения в городе?

– Конечно. Мне просто нужно принять душ и переодеться, и я готова. – Я крепче сжимаю топ, удивленная комком эмоций, который образуется у меня в горле. – Спасибо тебе за это. Мне нравится.

И впервые я не лгу.