Девочка на лето

Глава 16

Кэсси

Потребность принадлежать укоренилась в нас очень глубоко. Думаю, это потому, что в мире нет худшего чувства, чем быть лишь сторонним наблюдателем. Смотреть на группу друзей, смеющихся вместе в школе, и жалеть, что ты не в курсе шутки. Видеть, как твои коллеги собрались у кулера с водой, и испытывать желание поучаствовать в разговоре. Или, в моем случае, отчаянно желать принадлежать к своей собственной семье.

С того момента, как папа женился на Ние, я чувствовала себя отодвинутой на второй план. А потом, когда два года спустя родились близняшки, меня не просто отодвинули – меня вытолкали вон. По крайней мере, так мне кажется. Ния никогда не относилась ко мне с теплотой, и я постоянно хожу на цыпочках рядом с отцом, что, в свою очередь, заставляет меня еще больше нуждаться в их одобрении.

Наверное, поэтому, когда папа звонит за тридцать минут до того, как я должна встретиться с Аароном за ужином, и спрашивает, смогу ли я посидеть с детьми, я без колебаний отвечаю «да».

– Мне казалось, дочь подруги Нии лучшая няня в квартале, – шучу я, не в силах удержаться от пассивно-агрессивного выпада под видом поддразнивания. Во время прошлых визитов я много раз предлагала посидеть с девочками, чтобы папа и Ния смогли сходить на свои ежемесячные свидания, но они всегда отклоняли это предложение, выбирая вместо меня какого-нибудь подростка с их улицы.

Папа усмехается.

– Кендра хорошая девчонка. Но она не ровня их старшей сестренке. Короче, сегодня днем Кендра растянула лодыжку, так что ей пришлось отменить встречу. Однако нам очень не хочется беспокоить тебя в субботу вечером. У тебя нет планов?

– Ну, вообще-то есть. Но я не против перенести встречу. Если только… может, я смогу пригласить друга в гости? У нас были планы на ужин и поход в кино. Возможно, мне удастся уговорить его вместо этого прийти и посмотреть диснеевские мультики.

– Это тот самый друг, которого мы видели у зоомагазина?

– Нет, другой.

– А ты у меня Мисс Популярность! Конечно, это не будет проблемой. Приглашай своего друга. И спасибо, Кэсс. Я у тебя в долгу. Нам и правда не хотелось бы отменять вечер свиданий – сегодня в парке играет группа CCR. Я в восторге от них.

– Не беспокойся. Я почти не видела девочек в этом месяце, так что будет приятно провести с ними немного времени.

После того как мы прощаемся, я отправляю сообщение Аарону.

Я: Мне ТАК жаль, но планы изменились в последнюю минуту. Мой отец в затруднительном положении, и ему нужно, чтобы я посидела с сестрами. Есть шанс, что ты захочешь зайти и составить мне компанию? Девочки ложатся спать в девять, поэтому у нас еще останется время побыть наедине. И… еще в этом предложении фигурируют диснеевские мультики…

Аарон: Пусть будет «Холодное сердце 2», и по рукам.

Я: Боюсь, тебе придется договариваться об этом с двумя шестилетками. Они там хозяйки.

Аарон: Вызов принят.

Я: Я пришлю тебе адрес в сообщении.

Час спустя Ния открывает входную дверь, чтобы впустить меня в дом моего детства, и по ее не слишком довольному выражению лица я понимаю, насколько ей «нравится» эта смена планов.

– Спасибо, что присмотришь за ними, Кассандра. – Ее улыбка немного натянутая. – Уверена, у тебя есть дела поважнее в субботу вечером.

– Все в порядке. Я почти не видела девочек этим летом.

Это не прозвучало как обвинение, но я вижу проблеск вины в ее глазах.

Прежде чем она успевает что-либо сказать, я меняю тему.

– Мне нужна какая-нибудь дополнительная информация на сегодняшний вечер? Может, появились новые аллергии с тех пор, как я была здесь в последний раз? Или все так же – кокос для Рокси?

– Только кокос. – Ния ведет меня на кухню. – Они уже поужинали и только что приняли ванну. Клейтон одевает их. – Когда наверху раздаются слабые девичьи визги, она с удивлением смотрит в потолок. – Или, по крайней мере, должен. Твой отец всегда превращает самое простое задание в игру.

Я ухмыляюсь.

– Он всегда был таким.

Ния останавливается у столешницы.

– Сегодня мы ездили за продуктами, так что в холодильнике много закусок и напитков. Но не позволяй им пить газировку. Ни капли.

– Хорошо, – обещаю я.

– Пойду потороплю их.

Когда Ния выскальзывает из кухни, я снимаю свою джинсовую куртку и вешаю ее на спинку стула. Положив сумочку на стойку, достаю из нее телефон и вижу сообщение от Тейта.

Тейт: Я помолился богам поцелуев за тебя. Да пребудет с тобой удача.

Я весь день ждала от него сообщения. Мне не хотелось писать ему первой, и чем дольше тянулся сегодняшний день без единого слова от него, тем больше я беспокоилась о том, насколько сильно прошлая ночь испортила отношения между нами. После нашего сеанса взаимного удовольствия я вырубилась, а сегодня утром проснулась, гадая, что, черт возьми, натворила. Несомненно, мы перешли какую-то грань, но я не знала, как к этому отнестись. Я подумала, что, когда он свяжется со мной и заговорит об этом, я смогу свалить все на шампанское.

Но это? Такое сообщение я получаю от него после всего произошедшего?

Мы просто собираемся притвориться, будто этого никогда не было? Что я не знаю, как выглядит его лицо, когда он кончает?

Грязное воспоминание заставляет мою кожу порозоветь. Я никогда не смогу стереть этот образ из своей памяти. Его зубы впились в губу. Рука сжалась вокруг члена. Хриплый звук, который он издал. Наблюдать, как Тейт Бартлетт содрогается в оргазме, было самым горячим зрелищем, которое я когда-либо видела в своей жизни.

Но ладно. Думаю, мы не будем говорить об этом.

Я: ЛОЛ, спасибо. Хотя, возможно, с поцелуями возникнут трудности. Меня назначили в няньки, так что Аарон составит мне компанию.

Тейт: Отстой.

Я: Знаю. Может, мы сходим куда-нибудь потом, если папа и Ния вернутся не слишком поздно.

Тейт: Ладно. Повеселись там.

Вздохнув, я откладываю телефон. Черт, может быть, нам лучше не говорить об этом. Просто забыть, что это вообще произошло.

Только, как и в случае с большинством невыполнимых задач, забыть прошлую ночь… ну… невозможно.

– Спать им нужно лечь в девять, – говорит Ния десять минут спустя, когда они с папой обуваются в прихожей. – Девочки могут посмотреть один фильм. Только один.

Я наблюдаю, как она застегивает ремешок на щиколотке одной сандалии. Сегодня она прекрасно выглядит. У нее распущенные волосы, тугие черные локоны обрамляют лицо, заставляя Нию выглядеть мягче, чем обычно. Как правило, волосы у нее собраны сзади в низкий пучок, что придает ей более строгий вид. Макияж легкий: немного золотистых теней для век и чуть-чуть туши. Она одета в струящееся голубое платье с уникальным рисунком, на ногах золотые босоножки на ремешках.

– Ты выглядишь великолепно, – говорю я ей, и комплимент вырывается прежде, чем я успеваю смолчать. Опыт научил меня, что Ния ужасно принимает комплименты. Или, по крайней мере, те, что исходят от меня. Обычно она отмахивается от них резким взмахом руки.

Сегодня, однако, она меня удивляет.

– Спасибо. – Она разглаживает перед платья. – Мама прислала мне это платье в прошлом году, но сегодня я впервые надела его.

– Посылка с Гаити, а? Так круто.

Ния улыбается.

– Это всегда приятный сюрприз. Я очень скучаю по дому.

Я почти уверена, что это первый раз, когда она делится со мной чем-то настолько личным. Черт возьми. Мы сближаемся?

Папа портит момент, заглядывая через мое плечо в гостиную, где мои сестры сидят на диване и болтают друг с другом по-французски.

– Au revoir, mes petites chéries^[20], – кричит он.

– Au revoir^[21], папочка!

– Не доставляйте своей сестре слишком много хлопот, – предупреждает он.

– Не будем, – обещает Рокси.

Папа целует меня в щеку и скрывается за дверью. Ния медлит, на ее лице мелькает отблеск паники.

– Никакой содовой, – напоминает она мне. – Если они захотят перекусить, на верхней полке шкафа есть рисовые лепешки. Мони́к их обожает, особенно если намазать их арахисовым маслом. О, и обязательно внимательно присматривай за ней. Ей нравится лазать по мебели.

– Все будет в порядке, – заверяю я ее. – Я позвоню, если что-нибудь понадобится. Идите и наслаждайтесь концертом.

– Спасибо, Кассандра. – Все остальные называют меня Кэсси или Кэсс, но за те восемь лет, что я ее знаю, Ния всегда звала меня только Кассандрой.

Я закрываю за ними дверь, запираю ее на ключ и танцую до гостиной, как участница игрового шоу, которую только что выбрали для выхода на сцену.

– Так, взрослые свалили! – кричу я. – Давайте веселиться!

Близняшки хихикают. Я плюхаюсь на диван между ними и обнимаю каждую девчушку.

– Итак, должна предупредить вас, – говорю я, – я пригласила друга потусоваться с нами сегодня вечером.

Рокси визжит.

– Как ее зовут? Откуда ты ее знаешь?

– Ну, во-первых, это он…

– Фу-у-у, – тянет Мо, скорчив гримасу.

– Как его зовут? Откуда ты его знаешь? – требует Рокси.

– Его зовут Аарон. Он вам понравится. Он очень забавный. Я сказала ему, что ему разрешается посмотреть с нами фильм.

– Я не хочу фильм. Хочу историю, – ноет Моник. – Про Кита и Маккенну!

– Мы можем сделать и то, и другое, – говорю я ей. – Сначала фильм, а перед сном сказку.

При напоминании об их любимой сказке на ночь я внезапно осознаю, что уже несколько дней ничего не слышала от Робба. На прошлой неделе я дала ему сюжетную линию для нашей книги «Кит и Маккенна», но он до сих пор не прислал никаких концепций оформления. Поскольку в типографии, которую я нашла, изготавливают книгу примерно дней семь, нам с Роббом нужно доработать иллюстрации к концу следующей недели, если я хочу, чтобы она была готова к вечеринке девочек.

Пока Рокси продолжает расспрашивать меня об Аароне, приходит еще одно сообщение от него, в котором он говорит, что будет здесь минут через сорок или около того. Когда я сказала ему, что поужинать вместе не получится, все закончилось тем, что он поехал в Чарльстон со своим братом, и сейчас они возвращаются.

Я: Девочки сегодня очень любопытны, так что жди прожарки, когда придешь.

Аарон: Ха! Я не волнуюсь. Дети меня любят.

Он не обманывает. Час спустя мы смотрим «Моану», и близняшки хохочут во все горло над тем, как Аарон, стоя перед телевизором, исполняет весь номер, который Скала^[22] поет в фильме. Он знает каждое слово, и, когда я потом требую объяснений, парень смущенно улыбается и говорит:

– У моей старшей сестры есть четырехлетняя дочь. Мы с ней много мультиков смотрим.

В середине фильма девочки заявляют, что им скучно, и они предпочли бы поиграть в какую-нибудь игру, поэтому Мо достает нелепую карточную настолку, которую Рокси лихо пытается объяснить. Игра включает в себя монстров и отрубленные части тел и требует сражений друг с другом в странных карточных битвах. Я не понимаю, что, черт возьми, происходит, но Аарон быстро подхватывает затею, и следующее, что я помню, это как он и Рокси соревнуются в жестокой битве монстров, изобилующей мрачными взглядами и очень нехорошими разговорами.

– О, тебе крышка, – предупреждает он мою сестру.

– Не-а. Это тебе крышка.

– Нет, тебе.

– Нет, ТЕБЕ! – Рокси показывает ему язык. Аарон в ответ дразнится своим.

Я пристально смотрю на него.

– Я встречаюсь с шестилеткой.

– Встречаешься, да? – Его глаза сверкают.

Улыбаясь, я выгибаю бровь.

– Ну да, разве это не свидание?

– Фу-у-у! – ноет Моник.

– У Кэсси есть парень! – выкрикивает Рокси.

Я закатываю глаза.

– Вы ТАКИЕ незрелые, девчонки, – надменно произношу я, и Аарон усмехается.

В конце концов я проверяю время и замечаю, что уже почти восемь тридцать, поэтому призываю ребят заканчивать игру. Рокси выигрывает, но я думаю, Аарон просто уступает ей, – еще одна галочка в колонке плюсов. А изменение места проведения нашего свидания без каких-либо возражений – еще одна. Он и правда хороший парень.

– Ты не против остаться здесь, пока я уложу их спать? – спрашиваю его.

Аарон уже тянется за пультом от телевизора.

– Да, все норм, – уверяет он меня. – Тут предсезонная игра. Надо посмотреть, как дела у Биллсов ^[23].

Я все время забываю, что он из Нью-Йорка. Не так уж далеко от Бостона, подсказывает тихий голос в моей голове.

Это весьма удобно. Если мы продолжим встречаться, конечно. Однако сейчас, когда мне так весело с ним, наши отношения все еще кажутся очень платоническими. Первоначальная искра, возникшая между нами, похоже, не разгорается. Я не испытываю желания поцеловать его, однако не уверена, связано ли отсутствие тепла и страсти с тем, что произошло, когда мы поцеловались в прошлый раз, или химии просто нет.

Я знаю, что способна испытывать такие эмоции. Это случилось прошлой ночью. Уверена, отчасти это было связано с выпитым нами алкоголем, но в основном все же с Тейтом.

Я укладываю девочек и зажигаю маленькую лампу на ночном столике между их кроватями. Когда я выключаю основной свет, лампа заливает комнату желтым светом и проецирует на стены светящихся русалок. Крутейшая вещь. Хотела бы я, чтобы в детстве у меня была такая же.

Я подтаскиваю выкрашенное в белый цвет кресло-качалку поближе к их кроватям. Оно – пережиток того времени, когда девочки были еще младенцами, и у меня внезапно возникает воспоминание о Ние, сидящей в этом кресле и укачивающей моих крошечных сестренок перед сном.

– Ладно, – весело говорю я. – Готовы узнать, что произойдет, когда старший брат Маккенны найдет Кита, прячущегося в гараже?

* * *

– Спасибо, что подождал.

Я спускаюсь вниз примерно через тридцать минут. Аарон устроился поудобнее в гостиной. Забросил ноги на кофейный столик, откинувшись на диванные подушки и заложив одну руку за голову.

Он выглядит довольно сексуально в этой позе… Хм, многообещающе.

Когда его голова поворачивается к дверному проему, а глаза загораются при виде меня, я чувствую трепет между ног.

Еще как многообещающе.

– Девочки спят? – спрашивает он.

Я устраиваюсь рядом с ним на диване.

– Рокси вырубилась, а Мо обычно требуется чуть больше времени. Хотя, когда я уходила, она уже засыпала.

– Они классные. Вы сводные сестры, верно?

– Да. Их мама – вторая жена моего отца. Ния.

– И у тебя нет других братьев и сестер?

– Нет. Я была единственным ребенком в семье, пока мне не исполнилось пятнадцать, а потом появились близняшки.

Какое-то время мы говорим о семьях, но должна признать, я не уделяю слишком много внимания разговору. Рука Аарона теперь обнимает меня, кончики его пальцев касаются моего обнаженного плеча. Легко поглаживают. Хорошее ощущение. В животе собирается тепло, что меня приятно удивляет. Сердце бьется быстрее. Ладно, с этим можно работать.

– Кэсси.

Я оборачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня из-под тяжелых век.

– Да? – Сглатываю.

– Я очень хочу поцеловать тебя.

Еще один глоток.

– Хорошо. Так сделай это.

Несмотря на все советы Тейта о предотвращении «агрессивного вторжения», оно происходит так быстро, что я едва успеваю моргнуть, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к лицу Аарона или сделать ему комплимент. Скорость, с которой его губы прижимаются к моим, а язык проникает внутрь, почти поразительна. Он довел до совершенства искусство настойчивой страсти с нулевым развитием. На самом деле, я никогда не встречала никого, кто был бы так искусен в дурных поцелуях. И опять же, вот она я, в том же положении, просто беспомощный участник поцелуя, от которого у меня кружится голова, и не в хорошем смысле.

Скажи ему, чтобы притормозил.

Я слышу голос Тейта в своей голове.

Но чувствую себя слишком неловко, чтобы попросить его немного снизить скорость. Особенно когда он стонет так, будто ему это очень нравится. Его пальцы зарываются в мои волосы. Одна рука гладит мое бедро поверх штанов для йоги. К счастью, у меня получается урвать паузу, когда парень ненадолго отстраняется. Я вдыхаю столько кислорода, сколько позволяют легкие, а Аарон бормочет:

– Ты такая чертовски красивая, – и тут снова начинает «целовать» меня.

К данной секунде мне кажется, что это уже нельзя квалифицировать как настоящий поцелуй, скорее как столкновение лиц.

Скажи что-нибудь.

Я ничего не говорю.

Да, я струсила. И позволяю ему продолжать делать то, что он считает сексуальными поцелуями, еще целую минуту. Пока, к моему огромному облегчению, нас не прерывает тихий голос.

– Кэсси? – хнычет Моник откуда-то с лестницы.

Мы с Аароном отстраняемся друг от друга.

– Придержи эту мысль, – говорю я ему, хотя на самом деле думаю: «Пожалуйста, забудь эту мысль».

Я выхожу в холл и вижу, как Мо, совершенно проснувшаяся, пошатываясь, спускается по лестнице в пижаме.

– Привет, наглючка. – Я хмурюсь. – Почему ты не в постели?

– Я не могу уснуть.

– О-о-о. Что ж, это нехорошо. Как мы можем это исправить?

– Ты можешь рассказать мне еще одну историю?

Я бросаю взгляд на часы, висящие на стене у входа в кухню. Сейчас пять минут одиннадцатого. Прошел час после того, как она легла спать. А Ния и папа должны вернуться в течение следующего часа или около того. Я прикусываю щеку. Нельзя допустить, чтобы Моник была на ногах, когда они вернутся, иначе Ния никогда больше не оставит меня наедине с девочками.

– Хорошо. – Я вздыхаю. – Иди в кровать и жди еще одну историю. Только дай мне секундочку попрощаться с Аароном.

– Я подожду здесь. – Упрямо вздернув подбородок, она опускается на нижнюю ступеньку.

– Ладно. Но не двигайся.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Аарон уже поднялся с дивана, держит телефон в руке. Затем берет свои ключи с кофейного столика.

– Ты слышал? – криво усмехаюсь я.

– Ага.

– Мне жаль. Я должна вернуться наверх и уложить ее спать. Так неловко снова заставлять тебя сидеть тут и ждать.

Бессонница Моник – спасательный круг, о котором я молилась, но я держу эту мысль при себе.

– Это не проблема, – легко говорит он. – Давай еще раз встретимся на неделе? Я слышал, в южном конце набережной есть очень хорошее поле для мини-гольфа.

– Конечно. Звучит неплохо.

Я провожаю его до двери, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня на прощание. К счастью, это всего лишь поцелуй в щеку, его язык остается у него во рту.

– Спокойной ночи, секси, – хрипло произносит он, и, честно сказать, меня вообще не торкает.

Я закрываю за ним дверь и запираю ее на ключ. Секунду стою, а затем долго, устало выдыхаю, когда слышу, как отъезжает его машина. Не думаю, что эта затея с Аароном сработает. Может, дружеские отношения, но, честно говоря, я не могу представить себе ничего большего. Что означает…

Громкий треск вырывает меня из мыслей. Судя по звуку – из кухни. На меня накатывает волна страха, толкая вперед.

– Моник? – кричу я, несясь через дом.

Я влетаю на кухню, и сердце замирает при виде ее маленького тельца, распростертого у высокого шкафа, где хранятся снеки. Нижняя полка отломилась, расщепленная доска теперь валяется на полу. Ясно, что она пыталась взобраться на него, и он не выдержал ее веса. У ног крошки разбросаны пакеты с чипсами, банка арахиса, множество принадлежностей для выпечки. На верхней полке еще одна банка с орехами балансирует на краю, а затем падает и пролетает всего в нескольких дюймах от головы Моник. Она вскрикивает от удивления.

Я опускаюсь на пол и помогаю ей принять сидячее положение.

– О боже. Милая. Ты в порядке? Где болит?

Переключаюсь в режим экстренной помощи и осматриваю ее на предмет травм, по венам растекается холодная паника, когда я замечаю порез на ее челюсти. Кровотечения нет, всего несколько красных точек, но то, что попало в нее, повредило кожу и оставило небольшие углубления.

По лицу Моник текут слезы.

– Она просто упала мне на лицо. Вон та штуковина. – Она указывает на что-то.

Я прослеживаю за ее пальцем до банки с арахисом, которая катится к холодильнику. Фух. Слава богу. Это пластиковый контейнер. Не стекло. Хотя Ния в любом случае меня убьет.

– Она поранила мне лицо, – всхлипывает Мо. – Я просто хотела рисовые лепешки.

– Иди сюда, детка. – Я беру ее на руки. Она обхватывает меня руками и ногами и крепко прижимается. Ее вопли начинают затихать, переходя в икоту.

– Давай-ка я принесу тебе пластырь.

– Я не хочу пластырь, – плачет она, затем снова икает.

– О, ну что ж. Я опущу тебя, хорошо? – Усаживаю ее на стул за кухонным столом. – Не шевелись, слышишь меня? Ни в коем случае, Мо.

Я ныряю в ванную в коридоре, где, как я знаю, у папы под раковиной хранится мини-аптечка первой помощи. Я хватаю ее и тащу обратно на кухню. Мо в этот раз послушалась и не сдвинулась с места.

Опускаюсь перед ней на колени и разрываю антисептическую салфетку.

– Будет немного больно, – предупреждаю я ее. – Готова?

Она слабо кивает.

Когда я провожу салфеткой по крошечному порезу, ее лицо морщится.

– Мне не нравится!

– Я знаю, но уже все. Видишь? Все кончено. Готово. – Я проверяю салфетку и с удовлетворением обнаруживаю, что на ней нет крови. Может, и есть небольшой синяк, но это все.

Как только пластырь наложен, я снова беру ее на руки и осматриваю лицо.

– Ты в порядке? Все еще больно?

Она качает головой.

– Нет.

– Хорошо. Давай-ка отнесем тебя обратно в постельку.

Мы как раз поднимаемся по лестнице, когда вдруг открывается входная дверь. Дерьмо.

Я слышу голоса Нии и папы. Мо тоже, ведь она восклицает:

– Мама! Папа! Я разбила себе лицо! Идите посмотрите!

Подавляю стон.

– Моник, – упрекаю я.

Уже слишком поздно. Родители вбегают в комнату. Ния вырывает Моник из моих рук, в то время как папа рявкает:

– Что случилось? Все в порядке?

– Да, – успокаиваю я их. – Клянусь. На кухне сломана полка, но с Мо все в порядке.

Больше не плача, Мо демонстрирует свой пластырь.

– Смотрите! Может, у меня даже останется шрам.

– Шрам? – Ния поворачивается ко мне с упреком. – Что случилось? – У нее резкий голос.

– Я провожала Аарона до двери. Мо не могла уснуть и оказалась одна на кухне, хотя должна была ждать меня в холле. – Я хмуро смотрю на сестру.

– Прости, – кротко бросает она.

– Она пыталась залезть на шкафчик, взять снек…

Глаза Нии вспыхивают.

– Я же говорила тебе, Кассандра, не позволяй ей ни на что взбираться.

– Знаю. – Комок вины застревает где-то в горле. – Клянусь, я оставила ее одну всего на тридцать секунд. Аарон как раз уходил.

– Все хорошо, милая, – мягко говорит папа.

– Нет, не хорошо. – Ния повышает голос, обрушиваясь на Моник с выговором. – Ты не должна была лазать по мебели! – Папа трогает Нию за руку, но она отталкивает его. – Нет. Я забираю Моник в постель. Пожелай спокойной ночи своему отцу и сестре.

– Спокойной ночи, папочка. Спокойной ночи, Кэсси. – Моник смотрит на меня через плечо своей матери, у нее несчастное лицо. Она знает, что из-за нее у меня неприятности. – Прости, – одними губами произносит она.

Я выдаю уверенную улыбку. «Люблю тебя», отвечаю я тем же способом. Они исчезают на верхней площадке лестницы.

Папа замечает выражение моего лица и вздыхает.

– Не волнуйся. С ней все будет в порядке. Дети очень гибкие существа.

– Знаю, – стону я. – Просто… я уже не нравлюсь Ние, а тут еще это.

Черты его лица смягчаются.

– О чем ты говоришь? Это неправда.

– Ты и сам знаешь, что правда.

– Нет, – настаивает он. – Она считает тебя замечательной. Мы оба так считаем.

Ага, конечно.

Его лживые заверения все еще звучат эхом в моей голове, когда десять минут спустя я еду домой. Уже одиннадцать часов, и я совершенно вымотана. Сегодня вечером я должна была пойти на веселое свидание, которое каким-то образом превратилось в попытку доказать мачехе, что я могу быть хорошей старшей сестрой. Вместо этого я только подтвердила ее и без того невысокое мнение обо мне. К тому же я даже не смогла показать характер с Аароном. Слишком боялась задеть его чувства, попросив притормозить.

Господи. Я чувствую себя дерьмом. Моя самооценка спущена в унитаз, и, хоть убей, я не могу представить себе, что на сегодняшний вечер остался хоть какой-то лучик надежды. Мне просто хочется пойти домой, забраться в постель и проспать остаток этих ужасных выходных.

Когда я подъезжаю к бабушкиному дому, то с удивлением обнаруживаю там еще одну припаркованную машину.

Серебристый «Мерседес». О нет.

Нет.

Пожалуйста, пусть это будет не она. Молю.

Когда я заглушаю двигатель, желудок скручивает. Моя мать предпочитает брать напрокат «Мерседес». Она терпеть не может водить бабушкин «Рейндж Ровер», будучи в городе. Утверждает, что он слишком неуклюжий.

Только вот мама должна приехать через две недели. На выходные, в день моего рождения. И она ни за что не появилась бы в Авалон-Бэй раньше времени. Не по своей воле. С тех пор как родители развелись, этот город стал для нее источником глубокой враждебности.

В прихожей мои худшие опасения подтверждаются, когда я замечаю несколько чемоданов Louis Vuitton, выставленных у стены. Она всегда оставляет свой багаж здесь, внизу. Ждет, пока бедная Аделаида поднимет сумки по лестнице, будто это работа нашей домработницы – изображать из себя ее коридорного.

Я сбрасываю теннисные туфли и подавляю вздох – на кухне горит свет. Я неохотно направляюсь туда. Собираюсь с духом. Потому что, очевидно, сегодня не предвидится никаких лучиков надежды.

Я вхожу и вижу маму за кухонным столом, потягивающую бокал белого вина.

Ага. Никаких лучиков.

– Привет! – восклицаю я, нацепляя на лицо жизнерадостную улыбку. Пусть это и сложно. Настроение и так ниже плинтуса. Но я знаю: у моей матери есть сверхспособность опустить меня еще ниже. – Что ты здесь делаешь? Ты должна была приехать только через две недели.

– Я решила приехать пораньше, – отвечает она. – На днях мама упомянула по телефону, что вы даже не начали осматривать дом, чтобы решить, какие вещи она отправит в город в следующем месяце. Очевидно, мое присутствие здесь необходимо больше, чем в Бостоне. Честно говоря, пребывание там этим летом было совершенно изнурительным. Будет приятно провести месяц на берегу океана. – Она делает еще глоток, затем ставит бокал с вином и встает со стула. – Это проблема?

– Нет, конечно, нет! – Мой голос звучит высоко, пискляво.

– Что ж, прекрасно. Тогда иди сюда и обними свою маму.

Я подхожу и послушно сдаюсь в ее объятия.

– Ах, я так рада тебя видеть, – говорит мама, целуя меня в макушку. Прием более искренний, чем я ожидала, объятия наполнены большей теплотой, нежели я привыкла. – Я скучала по тебе, милая.

– Оу. Я тоже скучала по тебе.

Моя защита чуть слабеет. Кажется, сегодня я застала ее в хорошем настроении.

Она сжимает меня крепче.

– Я надеюсь, мы проведем много времени вместе в этом месяце.

Когда она отпускает меня, ее карие глаза сияют чем-то похожим на искренность. Затем взгляд останавливается на моих штанах для йоги и обтягивающей белой майке, ненадолго замирает на черных бретельках бюстгальтера, выглядывающих из-под майки.

Затем ее губы искривляет хмурая гримаса.

– В этом ты была сегодня?

И… началось.