Девочка на лето

Глава 35

Кэсси

Ноябрь

– Мы это сделали! – На экране моего ноутбука раскрасневшееся лицо Тейта. Он проводит рукой по своим золотистым волосам, растрепанным ветром, сияя улыбкой до ушей. Это приносит мне облегчение. Я пребываю в постоянном беспокойстве с тех пор, как он отплыл, и каждый раз, когда вижу его целым и невредимым, мне хочется плакать от радости. – То есть пару раз мы прямо на волоске висели. Я точно чуть в штаны не надул во время того шквала в прошлом месяце…

Я вздрагиваю. Это было ужасно. Я видела видео, которое он снял на палубе после произошедшего, и оно до сих пор преследует меня в кошмарах.

– …и я никогда не перестану извиняться за то, что заставил вас послушать мою версию Poker Face а капелла в ту ночь, когда я прикончил ту бутылку Джека.

Я хихикаю.

– …но путешествие официально подходит к концу. Типа того. Я буду тут торчать до тех пор, пока мамочка и папочка моей детки не заберут ее у меня. – Он с любовью оглядывает своими голубыми глазами топсель^[29] «Безупречности». – Проведу следующий месяц, плавая вокруг Австралии. Посмотрю, из-за чего весь сыр-бор. Так что следите за обновлениями, ребятки. Путешествие еще не окончено. Скоро поболтаем. Ваше здоровье.

Видео заканчивается.

Я начинаю плакать.

Теперь делаю так каждый день. Каждый понедельник, когда Тейт публикует свои влоги о путешествиях, я сажусь на кровать, открываю ноутбук и тридцать – сорок минут слушаю, как он рассказывает о своей неделе. Не знаю, какую программу для обработки он использует, но его видео превосходны. Вставки с фото и датами, показывающими, когда был отснят материал. Некоторые кадры статичны: в эти моменты Тейт устанавливает камеру где-нибудь на яхте и просто позволяет ей снимать. Мое сердце всегда замирает, когда я смотрю, как эти умелые руки поднимают парус, привязывают трос. Но больше всего в его видео мне нравятся кадры, на которых он один сидит на палубе или за столом на камбузе и разговаривает со мной. Ну, со всеми. Но мне нравится думать, что он разговаривает именно со мной.

Пейтон говорит, я мучаю себя. Джой пригрозила прилететь из Манхэттена и устроить интервенцию. Они думают, что мне нужно двигаться дальше. Я уверена, они правы. В этом нет ничего полезного, я ничего не получаю, глядя на красивое лицо Тейта неделю за неделей в течение трех месяцев подряд. Это только заставляет меня скучать по нему еще больше.

Этот семестр затянулся. Я не могу сосредоточиться на учебе. Не вижусь с друзьями, не посещаю вечеринки. Я пока не стала полной затворницей, ведь все еще принимаю душ. Все еще мою голову и хорошо ем. Убираюсь в своей комнате в общежитии и переписываюсь с людьми. Я даже отвечаю на электронные письма от моего нового литературного агента Данны Харгроув, которая продала серию «Кит и Маккенна» в рамках сделки на издание пяти книг. Это был скромный шаг вперед, но Данна в восторге от такого потенциала. Она думает, что серия будет иметь успех. Уже говорит о телевизионных адаптациях и мерче.

Я, как всегда, умеряю свои ожидания. Но я полна надежд. Робб снова работает иллюстратором, а первая книга, которую я подарила своим сестрам, выйдет следующей осенью. Крайний срок выхода второй книги – в новом году, так что, к счастью, мне не нужно заставлять себя заниматься творчеством прямо сейчас.

Однако я не чувствую вдохновения. На самом деле ничего не чувствую, и еще в меньшей степени счастье. Но сейчас День благодарения, и настроение немного приподнимается. Я с нетерпением жду встречи с семьей. С той ночи, как я появилась в папином доме и расплакалась в объятиях Нии, все стало и правда хорошо. Папа прилагал усилия, чтобы узнать, как я себя чувствую, а мы с Нией даже начали переписываться.

С матерью все наоборот. Я не разговаривала с ней с той ночи. И никакого интереса делать это у меня нет. Она писала мне несколько раз, часто звонит, и, хотя я не могу заставить себя заблокировать ее, на звонки все же не отвечаю. По словам бабушки, это сводит ее с ума. Я обнаружила, что нарциссам не нравится бесконтактное общение. Время от времени я беспокоюсь, что она появится в кампусе и попытается вырвать примирение из моих упрямых рук, но пока она держится на расстоянии. Кто знает, как долго это продлится.

Я закрываю ноутбук, оставляя его на кровати, и спускаюсь вниз, чтобы присоединиться к семье. Ния готовит ужин, в то время как папа притворяется, будто смотрит футбол в кабинете, когда все знают, что он не может назвать ни одного игрока ни в одной из команд, играющих сегодня. В гостиной мои сестры сидят перед аквариумом Пьера, показывая ему рисунки с его изображением, которые они сделали сами.

Я подхожу к ним и вглядываюсь в стекло. Пьер наслаждается жизнью, сидя на своем кипарисе. Я машу ему рукой.

– Привет, чувачок. – Смотрю на Мо. – Были какие-нибудь приступы пердежа в последнее время?

– Нет, – жалуется она, и Рокси разочарованно вздыхает.

Хихикая, я иду на кухню, где нахожу Нию за стойкой, уставившуюся на разделочную доску.

– Эм. Все в порядке? – Я смотрю на горку нарезанного кубиками лука, которая у нее получилась, и пытаюсь понять, в чем проблема.

– У меня закончился лук, – ворчит она.

– У тебя, Нии Соул, закончился какой-то ингредиент? Разве не ты недавно произнесла передо мной гигантскую хвастливую тираду, когда я была здесь на промежуточных экзаменах? Что-то о том, мол, ты обладаешь неким причудливым шестым чувством, позволяющим тебе всегда покупать именно то количество картофеля, которое требуется?

– Да. Картофеля. – Она стискивает зубы. – Но это лук. – Ния ругается себе под нос на смеси английского и французского, что заставляет меня усмехнуться. – Черт. У меня нет времени искать магазин, который сейчас открыт. Слишком много дел…

– Я схожу, – предлагаю я. – Почти уверена, что «Фрэнниз Маркет» открыт сегодня до четырех. Они всегда работают по праздникам.

От облегчения ее плечи расслабляются.

– Точно не возражаешь?

– Вообще не проблема. – Я хватаю папины ключи со стойки.

– Ну, я пошла. Сколько тебе нужно?

– Две штуки. Так что бери четыре.

Я усмехаюсь.

– Четыре, поняла.

– Спасибо, Кассандра.

Я выхожу из дома и сажусь в папин грузовик. Так странно не сидеть за рулем бабушкиного «Ровера». Или останавливаться в ее доме. Но бабуля больше не живет в Авалоне. Сейчас она в Бостоне, поселилась в том же здании, что и тетя Жаклин и дядя Чарли, и ей нравится проводить время с внуками. Наш дом в Авалон-Бэй теперь принадлежит другой семье. Какому-то венчурному капиталисту, его гораздо более молодой жене и троим их детям. Бабушка говорит, они вроде хорошие. Надеюсь, им понравится в этом доме. У меня с ним связано много хороших воспоминаний.

На рынке я обхожу тележки и направляюсь к продуктовым рядам. Выбираю четыре большие луковицы, умудряясь взять по две в каждую руку, затем разворачиваюсь… и врезаюсь прямо в мать Тейта.

– Джемма, – пищу я, – здравствуйте.

– Кэсси. – Она тоже поражена. – Привет.

Затем наступает тишина.

Ох, господи. Как же неловко.

Я стою на месте, пытаясь придумать, что сказать. Я не видела ее с той ужасной ночи в «Маяке». Стоит ли поднимать эту тему? Спросить, как у нее дела? Извиниться от имени моей матери?

Мы обе застыли, теребим то, что в руках. В моем случае это, к сожалению, лук. И я забываю, что это лук, тупо поднимая руку, чтобы потереть переносицу. Мои пальцы, теперь покрытые луковым проклятием, вызывают рефлекторный прилив слез. Дерьмо. Джемма бросает один взгляд на мое лицо и тоже заливается слезами.

– О, нет-нет, – уверяю я ее, пытаясь вытереть глаза локтем. – Я не плачу. Это из-за лука.

– Ну, а я плачу, – всхлипывает она. – И это не из-за лука.

– Оу.

Наши взгляды встречаются.

Шмыгая носом, она вытирает глаза рукавом, затем грустно улыбается мне.

– У тебя есть минутка поговорить? Я знаю, сегодня День благодарения, но…

– Конечно. Только заплачу́ за товар. Встретимся снаружи.

Несколько минут спустя мы на небольшой парковке. «Фрэнниз Маркет» – единственный магазин, открытый на площади, но в кафе в конце ряда есть внутренний дворик. Я указываю на него жестом.

– Давайте присядем, – предлагаю я.

Она кивает. Мы идем во внутренний дворик, где я переворачиваю два стула и ставлю их на землю.

Мы садимся друг напротив друга. Я наблюдаю за Джеммой, и живот скручивает от тоски.

– Как у вас дела? – наконец спрашиваю я. – Мы не разговаривали с той ночи… ну, вы знаете, с той ночи.

– Ох уж эта ночь, – иронично повторяет она.

– Просто чтобы вы знали – я понятия не имела, что собиралась делать моя мать. Она застала меня врасплох, как и всех остальных.

Глаза Джеммы расширяются.

– О… Нет. Я ни на секунду не подумала, что ты в этом замешана.

– А, ладно. Хорошо.

Снова воцаряется тишина.

– Я просмотрела все видео Тейта, – говорю я. – Ну и путешествие, а?

– Ох, я будто лет на десять постарела. – Она вздрагивает. – Он мог погибнуть во время этого шторма. Господи! А потом, когда у него сломался GPS! – Теперь она постоянно сглатывает, кажется, ее тошнит. – Никогда не заводи детей, Кэсси. Вечно живешь в страхе, что они могут погибнуть.

– Когда сломался GPS, я меньше всего беспокоилась о нем.

– Правда? Потому что я представляла, как мой мальчик заблудился посреди Индийского океана.

Я качаю головой.

– Тейт никогда не заблудится, по крайней мере до тех пор, пока на небе горят звезды.

Сердце внезапно переполняется эмоциями. Я так сильно по нему скучаю. Все время думаю о нем. Иногда мне снится, будто мы с ним на «Безупречности» вместе. Лежим на одеяле на сверкающей тиковой палубе и смотрим на звезды. Он указывает на разные созвездия и говорит мне, где мы, черт возьми, находимся.

Джемма, должно быть, видит неприкрытую боль в моих глазах, поскольку ее снова наполняются слезами.

– Ты сможешь когда-нибудь простить меня? – выпаливает она.

Я удивленно моргаю.

– Что?

Вместо того чтобы прояснить ситуацию, она меняет тему. На ее лице появляется отрешенное выражение.

– Его видео, Кэсси… Он счастлив, да. Он всегда счастлив, когда плавает под парусом. Но я знаю своего сына. Он не обрел покоя. В его глазах тревога.

Я не видела намеков на это, но она его мать. Она лучше его знает. Наверное, ей запомнилось каждое выражение лица Тейта. Каждая вспышка эмоций.

– Мы разговаривали трижды, – говорит она мне. – Раз в месяц он звонит со спутникового телефона. Это дорого, поэтому он делает короткие звонки. Но я слышу в его голосе печаль.

К горлу подкатывает рыдание. Я поспешно проглатываю его. Хочу сказать, что мне тоже грустно. Но не делаю этого. Ведь понимаю причину, по которой мы расстались, – она сидит прямо передо мной. И я ни капельки не виню ее за это.

– Я попросила его порвать с тобой, – признается Джемма. – Сказала ему, что не могу выносить, когда ты рядом.

– Знаю. Я понимаю. Честно.

– Я была неправа.

Я хмуро смотрю на нее.

– Что?

– Я была неправа, – повторяет она, решительно качая головой. – Гэвин изменил мне, но я приняла его обратно. Это все, что имеет значение.

– Но моя мать… – Я морщу лоб.

– Твоя мать здесь ни при чем. Эта интрижка не имеет к ней отношения. Дело было в моем муже. В его собственной неуверенности, предполагаемой несостоятельности. И он так усердно работал над собой все эти годы. Я горжусь им. И мне стыдно за себя, ведь я поставила собственные потребности выше потребностей моего ребенка.

– Джемма, перестаньте. Вы слишком строги к себе.

– Нет. – Она качает головой. – Тейт на первом месте. Всегда. Навеки. – Я проглатываю очередной комок эмоций при виде доказательства того, что хорошие матери существуют. Ния тому подтверждение, она так сильно любит своих девочек. И Джемма, которая обожает своего сына. Может, у меня этого и нет, но мне приятно знать, что у других есть. – Он любит тебя. Ты первая девушка, к которой он когда-либо испытывал подобные чувства. Я наблюдала за ним на протяжении многих лет. – Она вздыхает. – Я знаю своего мальчика. Он всегда был игроком – так ведь говорят в наши дни, да? Игрок?

Хм-м-м. Не совсем. Кажется, правильный термин – бабник. Но я держу это при себе. Кроме того, Тейт вовсе не такой. Он самый лучший мужчина, которого я когда-либо знала. Мудрый не по годам. Более чувствительный, чем показывает.

И, ладно, он великолепен в постели.

– Но этим летом он встретил тебя и влюбился, а потом его собственная мать отняла это у него. Мне стыдно.

– Джемма, перестаньте.

– Пожалуйста, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?

– Здесь нечего прощать.

Я тянусь к ней и беру за руку. Джемма обхватывает ее обеими ладонями.

– Я скучаю по нему, – признаюсь я.

– Знаю. Я тоже. – Она улыбается. – Вчера вечером я собрала для него посылку. Мне нужно отправить ее в Окленд до того, как он начнет свое австралийское приключение. Ты знаешь, сколько стоит отправить посылку в Новую Зеландию? Гэвин чуть не подавился собственным языком.

Я смеюсь.

– Ну, это же буквально на дне мира. Наверняка очень дорого. – Затем я прикусываю губу, ведь нечто на задворках моего сознания не дает мне покоя. Зарождается как крошечное зернышко, затем вырастает в полноценную идею, которая заставляет меня сжать руку Джеммы. – Но если вам нужен курьер…