Девочка на лето

Глава 15

Кэсси

– Значит, теперь я могу тобой командовать? – спрашиваю я позже. – Например, до конца лета?

Тейт фыркает на этот вопрос. Мы спускаемся к причалу дома Джексонов, где вода тихо плещется о деревянные опоры, а в воздухе жужжат насекомые. Сейчас одиннадцать тридцать, и ночь тихая. Я в мини-платье, оставила туфли на лужайке. Он снял пиджак и закатал рукава рубашки.

– До конца лета? Мечтай.

– Я только что потратила на тебя три тысячи. Прояви ко мне хоть немного уважения, ты, неблагодарное отродье.

– Три тысячи из денег твоей бабушки.

– Которые я однажды унаследую. Ну, вместе с моими родственниками, но все же, – ворчу я себе под нос. – Так это все? Я ничего не получу от этой сделки? По крайней мере, ты должен будешь исполнять роль моего слуги по выходным или типа того. Знаешь, надевать крошечные плавки и подавать мне напитки, пока я нежусь у бассейна.

– Ты пожертвовала деньги на благое дело. Разве этого недостаточно?

– Нет!

Он закатывает глаза.

– Ладно. Вот что я тебе скажу. Я позволю тебе командовать мной до конца сегодняшнего вечера.

– Но я лягу спать примерно через час, – жалуюсь я.

– Тогда у тебя есть один час.

Я упираю руки в бока.

– Супер. Принеси нам чего-нибудь выпить. – Ух. Вот только приказывать кому-то не в моем характере, поэтому я быстро добавляю: – Пожалуйста?

Тейт запрокидывает голову и смеется.

– У тебя ужасно получается. Но тебе повезло – я уже в курсе ситуации с выпивкой. У меня для тебя сюрприз.

Это возбуждает мой интерес.

– Устраивайся поудобнее. Я сейчас вернусь.

Я опускаюсь на один из шезлонгов лицом к воде и поворачиваюсь, чтобы отрегулировать спинку. Этим вечером прекрасная погода, по ощущениям, на улице комнатная температура. Я вытягиваю ноги перед собой и закрываю глаза, просто наслаждаясь ночью. Шаги Тейта по деревянным доскам заставляют меня снова распахнуть их. Он появляется, держа в руках две бутылки шампанского.

Я задыхаюсь. Эта золотая этикетка мне знакома. Она была на дорогущих бутылках игристого, подававшихся сегодня вечером.

– Ты украл их из клуба? – требовательно спрашиваю я.

– О, еще как украл.

– Господи, да ты вор.

– Поверь, они в долгу передо мной за все те занятия по технике безопасности, на которые они заставляют меня ходить, не оплачивая сверхурочных.

– Я не могу пить украденную контрабанду.

– Можешь и будешь.

Он ставит бутылки на маленький столик между нашими шезлонгами, затем достает из кармана два тонких бокала, которые, должно быть, прихватил с кухни Гила Джексона. Взяв бутылку, Тейт снимает упаковку из золотой фольги с горлышка.

Как раз в тот момент, когда он собирается открыть пробку, я останавливаю его, громко вскрикивая.

– Не целься в воду!

– Могу нацелить тебе в лицо, – предлагает он.

Я показываю ему средний палец.

– Направь вон на ту траву. Но только не в воду. Что, если пробка упадет в залив, рыба съест ее и задохнется? Или черепаха? Боже, а что, если под этим причалом живет черепаха Киану Ривза, которая думает, будто мы ее кормим, а потом умирает…

– Ты никогда не заканчиваешь болтать, а, рыжик?

– Не называй меня рыжиком, Гейт.

Он тычет пальцем в мою сторону.

– Нет уж. Ни в коем случае. Это прозвище ко мне не привяжется.

– В чем дело, Гейт? – ласково спрашиваю я. – Кто-то дал тебе кличку, которая тебе не нравится?

– Еще раз назовешь меня так, и я убью черепаху прямо у тебя на глазах.

– Ты бы не посмел. – Я улыбаюсь ему. – Ой! Кстати о черепахах. Папа прислал сообщение, и угадай что – моя мачеха согласилась на черепаху. Они планируют подарить ее девочкам после вечеринки по случаю их дня рождения через пару недель. Близняшки умрут от восторга.

– Разве не у тебя скоро день рождения?

Он запомнил?

Мое сердце замирает, но я притворяюсь невозмутимой.

– Тоже через пару недель, – подтверждаю я. – У нас с сестрами общий день рождения.

– Черт. Дай угадаю – тебе и в этом каким-то образом удалось найти пресловутый лучик надежды?

– Ага. – Я киваю на его руки. – Ты собираешься открыть эту бутылку, Гейт, или нет?

– Никаких «Гейтов», – рычит он, а после отворачивается в безопасном направлении, чтобы вытащить пробку. Мгновение спустя Тейт наливает шипучую жидкость в наши бокалы, протягивает один мне и устраивается на стуле рядом со мной.

Пока мы потягиваем шампанское, я пытаюсь не обращать внимания на бешеный стук своего сердца. Влажность ладоней. Это похоже на свидание, хотя я знаю, что это не так.

И дабы вдолбить в свой глупый, пораженный мозг, что подобные мысли противоречат здравому смыслу, я заставляю себя сказать:

– Завтра я снова встречаюсь с Аароном.

– А, точно. – Тейт тихо посмеивается. – Языковые баталии, часть вторая.

– Боже, надеюсь, что нет.

– Мы тренировались. Если подобное повторится, ты скажешь свое слово, – предупреждает он.

– Так и сделаю, – обещаю я.

– И давай просто надеяться, что поцелуи – не единственное занятие, в котором он плох.

Я тревожно выпрямляюсь.

– О нет. Нет. Я планировала только вторую базу. Никто не может быть плох на второй базе, так ведь?

Тейт отпивает еще немного шампанского, обдумывая услышанное.

– Он может оказаться агрессивным тискальщиком сисек.

Я бледнею.

– Если так, у меня не будет другого выбора, кроме как что-нибудь сказать, ведь за это он получит непроизвольный крик боли. Девочки очень чувствительны.

Взгляд Тейта быстро скользит в мою сторону.

– Неужели? – растягивает он слова.

– Да. Очень.

У меня внезапно пересыхает в горле. У него, должно быть, тоже, поскольку он залпом допивает остатки из стакана, а затем наливает себе еще.

– Полегче, партнер, – предостерегаю я.

– Не волнуйся. Посмотри, какие крошечные эти стаканчики. Потребуется много подливок, чтобы я хотя бы немного опьянел.

В чем-то он прав. Поэтому я протягиваю свою крошечную тару, и Тейт наполняет ее с той самой игривой улыбкой, которую я уже начинаю жаждать на ежедневной основе. Пока мы лежим на причале, я смотрю на небо, на этот мерцающий ковер огней.

– Невероятно, какое здесь чистое небо, – замечаю я. – В Бостоне совсем другое. Наверное, все дело в загрязнении воздуха. Там почти никогда не видишь звезд.

– Обожаю. Особенно когда находишься в открытом океане. Вокруг ни клочка земли, только это огромное небо над головой. Такое могло бы любого напугать: оглядываешься и не видишь ничего, кроме воды. Но звезды? Они всегда рядом. Показывают путь. Нельзя заблудиться, когда видишь звезды. Нельзя потерять самообладание.

– Срань господня, – понимаю я. – Ты реально увлекаешься созерцанием звезд? Я-то думала, что биография, которую они прочитали на аукционе, была поддельной. – Я хихикаю. – В душе он романтик и любит долгие прогулки по пляжу.

– Не, эта часть была чепухой. Тот, кто писал вступление, решил поимпровизировать. – Тейт пожимает плечами. – Я перечислил четыре интереса в анкете, которую они отправили по электронной почте, и все они начинались на букву «С». Возможно, им это не понравилось.

– Четыре «С»… – начинаю я перечислять. – Сплавления на лодках. Серфинг. Созерцание звезд. Погоди, а что было четвертым?

– Об этом они умолчали.

Я с любопытством смотрю на него.

– Почему? Что это было?

– Секс. – Он подмигивает.

Мое лицо почти вспыхивает, что не очень хорошо, ведь я уже вся горю от алкоголя. Я даже знать не хочу, какого цвета сейчас мои щеки.

Между прочим, мы официально прикончили целую бутылку шампанского. Тейт выпил больше, но моя переносимость крайне дерьмовая, а шампанское развязывает мне язык.

– Да… У меня не так уж много опыта в этом, – признаюсь я.

Тейт уже снимает фольгу со второй бутылки. Затем замирает на секунду и встречается со мной взглядом.

– Ты девственница.

– Чувак, ты произносишь это как констатацию факта, – сухо говорю я. – Даже не вопрос, да? Что, у меня на лбу это написано или типа того?

– Нет. Просто обоснованное предположение.

Я протягиваю свой стакан, чтобы он еще раз долил мне шампанского.

– Ну, ответ на не вопрос – да, я девственница. Хотя я занималась… другими вещами.

– Неужто? – В глазах пляшут огоньки, он наклоняет голову в мою сторону.

– Не смей говорить, чтобы я посекретничала с тобой.

– Ну же, давай послушаем, рыжик. Что ты вытворяла? – Когда я продолжаю молчать, Тейт залпом выпивает почти половину своего обновленного стакана. – Тогда ладно. Я буду гадать. Хорошо. Итак, я знаю, что вы целовались.

Закатываю глаза.

– Да.

– Дрочка, – догадывается он.

– Да.

– Минет?

– Да. – Я поворачиваюсь к нему. – И даже проглотила.

Тейт, который в этот момент был на середине глотка, выплевывает свой напиток в ответ на мой гордый ответ. Смеясь, он наливает себе еще шампанского.

– Ты та еще штучка, – говорит он, забавляясь.

– Короче. Это все. Сексуальные приключения Кэсси Соул. Дрочка и минет. Конец истории.

– Не-а, – возражает Тейт. – Это получил он. А что насчет тебя? Тебе-то он приятно сделал? На коленки опустился?

– Это неподобающий дружеский разговор.

– Конечно, подобающий. Я все время говорю о сексе со своими друзьями.

– И с подругами?

– Да. Тебе стоит послушать истории Стеф. Она порой совсем границ не видит, гораздо пошлее меня. Иногда она говорит о киске, в других случаях – о члене. Захватывающие моменты.

Я смеюсь.

– Похоже на то.

Тейт смотрит на меня поверх края своего бокала.

– У тебя когда-нибудь был оргазм?

О. Мой. Бог.

– Да, – ворчу я. – И прежде, чем ты спросишь, – как соло, так и с партнером.

– Не думаю, что когда-либо раньше видел, чтобы чьи-то щеки приобретали такой оттенок красного.

– Я же говорила, это неподходящая тема.

– А что, тебя это заводит?

Да!

– Нет, – вру я.

Он просто улыбается.

– Так почему же у тебя не было секса? Ждешь прекрасного принца?

– Нет, – вздыхаю я. – Я бы согласилась на кого-то, к кому меня безумно влечет, но мне редко такое выпадает. Клянусь, мои друзья просто выходят из дома и – бац, уже знакомятся с кем-то, от кого потом оторваться не могут. Между тем я полная катастрофа, когда дело доходит до знакомств с мужчинами. Я тараторю – ты же заметил, что я тараторю? И если мне все-таки удается совладать с нервами и реально пообщаться с кем-то, к кому меня влечет, то в конечном счете они перестают испытывать ко мне влечение. И тогда те, кого я не хочу, окружают меня со всех сторон.

– Так обычно и происходит.

– Я встречалась кое с кем в прошлом году, – признаюсь я. – Это продолжалось около полугода, и химия точно была. Но что-то просто не до конца щелкнуло, понимаешь? Это было как-то неправильно. Наверное, мне с ним было не совсем комфортно. И я не смогла переступить эту черту.

– Если ты не смогла переступить черту с парнем, с которым встречалась шесть месяцев, как ты собираешься сделать это за одно лето? Июль почти закончился, – напоминает мне Тейт. – Времени для осуществления твоего плана с интрижкой остается не так уж много.

– Ну вообще, в свое оправдание скажу: я пыталась переступить черту три недели назад. – Внезапно на меня накатывает приступ смеха. – Ты понимаешь, что ты был буквально первым парнем, с которым я заговорила этим летом? Каковы шансы? Я никогда не встречаю парней, которые мне нравятся, и тут – бац! – вот он, в первый же вечер, едва я вышла на улицу. – Я сгибаюсь пополам от смеха. – И ты зафрендзонил меня.

– Ты там в порядке, Соул?

– Я в норме, – выдавливаю я между хриплыми смешками. – Это просто уморительно. Я пробыла в городе почти месяц, и глянь, чего добилась. Сначала я пошла на свидание с чуваком, который научился целоваться на скотном дворе. А теперь лежу здесь и любуюсь звездами с горячим парнем, и ни один из нас не раздет, ведь я ему не нравлюсь.

– Я никогда не говорил, что ты мне не нравишься, – протестует он.

– Давай не будем ворошить это, – говорю я, протягивая руку, чтобы похлопать его по колену. – Не волнуйся, я не злюсь или что-то в этом роде. Просто констатирую, насколько абсурдна вся ситуация.

Явно взволнованный, Тейт идет налить еще один бокал. Из бутылки вытекает всего несколько капель.

– Черт. – В его голосе звучит изумление. – Мы только что прикончили две бутылки шампанского, Кэсси. За час. Мы гребаные варвары.

– Тогда, думаю, это сигнал – пора пожелать спокойной ночи и отправиться в постельку. – Мои колени дрожат, когда я поднимаюсь со стула. Собираю пустые бутылки. – Давай, Гейт. Проводи меня домой, чтобы я не споткнулась в темноте и не сломала себе шею.

– Никакого Гейта нет, рыжик.

– О, еще как есть.

Тейт кладет ладонь мне на поясницу, дабы направлять меня, поддерживая равновесие, пока мы идем. Я будто бы ощущаю, что кончики его пальцев движутся почти нежно, ласково. Но, вероятно, это случайность, результат того, что мы, оба немного пьяные, спотыкаясь, идем по тропинке. И все же есть что-то очень интимное в ощущении его руки на моей спине.

Я хочу, чтобы она оказалась на других частях моего тела.

Он не ошибся. Я возбуждена. До боли. Практически сжимаю бедра вместе, отчаянно желая попасть домой. Мы останавливаемся и прощаемся на полоске подстриженной травы между нашими домами. Я ничего так не хочу, как запереться в своей комнате, засунуть пальцы в трусики и довести себя до оргазма, думая о нем.

Внутри я убеждаюсь, что весь свет выключен, ведь бабушка иногда бывает забывчивой. Затем я включаю сигнализацию и бегу наверх так тихо, как только могу. Пульсация между ног невыносима. Спеша по коридору, расстегиваю молнию на платье. Вхожу в комнату и бросаю телефон на кровать, руки стягивают лиф. Я позволяю своему платью упасть на пол примерно на полсекунды, прежде чем вспоминаю, что еще не задернула шторы.

Тейт стоит у своего окна.

Сердце подскакивает к горлу. На мне нет ничего, кроме узких трусиков и лифчика без бретелек. И он замечает. Конечно, он замечает. Его глаза скользят по моему телу, восхищаясь, задерживаясь, затем поднимаются к лицу. Я ожидаю, что он достанет свой телефон и отправит смс с остроумным замечанием.

Вместо этого он начинает расстегивать рубашку. У меня перехватывает дыхание.

Отвести взгляд невозможно. Я и раньше видела его обнаженную грудь, но сам акт раздевания… едва ли не более интимный, нежели сама нагота. Я почти не могу дышать. Тейт медленно стягивает белую рубашку с плеч. Его пристальный взгляд не отрывается от моего, пока он отбрасывает ее в сторону.

Я подхожу к окну, но не задергиваю шторы. Даже приставленный к голове пистолет не смог бы заставить меня сейчас задернуть эти шторы. Я сглатываю, пытаясь смочить горло. Оно остается абсолютно сухим.

Тейт расстегивает молнию на брюках.

Я издаю громкий стон, и, хотя он в двадцати футах от меня, клянусь, я вижу, как приподнимаются уголки его рта.

Он стягивает брюки. Пинком откидывает их прочь. Мой взгляд невольно опускается к его паху. Этот длинный бугорок возбуждения, выступающий под его белыми белыми боксерами, не спутать ни с чем. Материал туго обтягивает эрекцию, оставляя очень мало простора воображению. Я загипнотизирована.

Это опасная территория. Мы на краю обрыва. Тейт только что разделся до нижнего белья, и теперь мой ход. Я могу задернуть шторы и притвориться, будто этого никогда не происходило.

Или…

Я слышу жужжание с кровати. Оглядываюсь, ожидая входящего сообщения. Но это звонок. Сглотнув, я хватаю телефон дрожащей рукой. Провожу пальцем, чтобы ответить.

– Ты мне нравишься, – щекочет мне ухо его хриплый голос.

– Ч-что? – У меня так пересохло во рту, что я едва могу произнести это единственное слово.

– Ты сказала, что я зафрендзонил тебя, потому что ты мне не нравишься. Это неправда. – Он тяжело выдыхает. – Я знаю, это звучало как куча оправданий, но я имел в виду именно это, когда сказал, что легче поддерживать платонические отношения. Однако это не значит, что ты меня не привлекала. Привлекала. И все еще привлекаешь.

– Правда?

– Да. Ты понятия не имеешь, что делаешь со мной.

– Покажи.

Запрос выскакивает прежде, чем я успеваю остановиться.

Забудьте об обрыве. Он давно позади. Я перевалилась через край и теперь пребываю в свободном падении. Мое сердце бьется так сильно и так быстро, что болят ребра. Когда я подхожу ближе к окну, каждый мускул в теле напряжен, колени дрожат.

Тейт прижимает телефон к уху. Наблюдает за мной. Но ответа все нет.

А затем его низкий голос проникает мне в ухо.

– Это приказ?

Он похотливо улыбается. И я понимаю, что это выход, который нужен нам обоим. Способ дистанцироваться от ошибки, которую мы, вероятно, вот-вот совершим. Он сказал, что я могу приказывать ему только сегодня вечером. Так почему бы и нет? Отнесемся к этому как к игре. Забавной маленькой игре без каких-либо последствий.

– Да. – Мой голос мягок. – Это приказ. – Я перевожу дыхание. – Покажи, как сильно ты меня хочешь.

Я наблюдаю, как он набирает что-то на телефоне, а затем кладет его на подоконник. Включил громкую связь. Три секунды спустя он уже голый. Обнаженный, потрясающий и восхитительно возбужденный. Длинный и твердый, и больше, чем я ожидала.

Мой рот снова превращается в пустыню, и я быстро сглатываю. Тейт проводит рукой по своей обнаженной груди. Медленно, не спеша. Потом обхватывает ладонью толстый ствол и лениво поглаживает. Я сдерживаю еще один стон.

– Я пьяна, – говорю я ему.

– Я тоже.

Не могу отвести глаз от его руки. Длинные пальцы зажимают эрекцию в тиски.

– Мы друзья.

– Так и есть, – соглашается он.

– Друзья не должны этого делать.

– Наверное, нет. – Он замолкает. – Видишь это? – У меня едва не случается инсульт. – Вот каким твердым ты меня делаешь. В последнее время я стал дрочить еще до того, как узнаю, что увижу тебя, просто чтобы побороть искушение.

От грязной картины, которую он рисует, у меня покалывает в сосках.

– Ты серьезно?

– Ммм-хмм. И я собираюсь кончить в тот же момент, как ты задернешь эти шторы.

Моя рука дрожит так сильно, что я чуть не роняю телефон.

– Кто сказал, что я собираюсь их задергивать?

Со своего места я замечаю слабое движение его языка – он проводит им по нижней губе, чтобы увлажнить уголок рта.

– Ты даже не представляешь, как хорошо сейчас выглядишь, – грубо произносит он.

Прижимая телефон к уху, я завожу другую руку за спину в поисках застежки лифчика. Ее легко расстегнуть одной рукой. Я делаю это, и лифчик, порхая, улетает на пол.

В момент, когда моя грудь обнажается, Тейт издает страдальческий звук. Хрипловатый и глубокий.

– А сейчас? Как я выгляжу?

О боже, кто эта женщина? Что за слова слетают с моих губ? Чей это гортанный голос? Я выставлена перед ним напоказ, и все же нисколько не стесняюсь.

– Так, что я бы, черт побери, съел тебя.

На моих губах мелькает улыбка, но тут же сменяется легким хмурым выражением, когда я понимаю, что его рука замерла.

– Ты больше не трогаешь себя.

– Жду распоряжений, – следует его суровый ответ. – Скажи мне, чего ты хочешь.

Тогда мне становится понятно, что, несмотря на браваду, которую я сейчас продемонстрировала, я чувствую себя совершенно не в своей тарелке. Не знаю, как срежиссировать подобную сцену. Не знаю, о чем просить. Как задать этот вопрос? Все, что я знаю, это то, что мой клитор пульсирует, а соски никогда не были тверже.

– Я хочу, чтобы ты помог мне, – приказываю я. – Хочу, чтобы ты перехватил контроль и помог мне… – Я замолкаю.

Мое ухо наполняет сдавленный стон.

– Помог тебе в чем? Кончить?

– Да.

– Хорошо. Тогда я хочу, чтобы ты засунула руку в трусики. Хочу, чтобы ты терла свою горячую киску, пока не кончишь для меня. Сделаешь это?

Волна вожделения чуть не сбивает меня с ног. Боже милостивый.

– Не знаю, смогу ли, – признаюсь я. – Я имею в виду, стоя.

Уверена, мое лицо покраснело больше, чем когда-либо.

– Подойди ближе. – Его голос гипнотизирует. Это приманка, и я тянусь к ней, будто рыба под толщей воды.

– Включи громкую связь, – произносит он, когда я в футе от окна. – Оставь телефон на подоконнике.

Мой пульс безумно частит, ритмичный стук отдается гонгом в крови. Тейт снова трогает себя. Лениво. Никакой спешки. Я восхищаюсь четкими очертаниями его живота, сексуальной V-образной формой его косых мышц. Он невероятен. Хотелось бы мне, чтобы он был здесь, в моей спальне, со мной, чтобы его теплая, загорелая плоть прижималась ко мне.

Я переключаю его на громкую связь, благодарная за то, что бабушка не очень чутко спит.

– Хорошая девочка, – подбадривает он, когда я кладу телефон. – Теперь левой рукой держись за выступ. Стой на месте.

Следую его инструкциям.

– Я хочу увидеть другую твою руку в трусиках.

Просовываю пальцы правой руки под пояс, и в тот момент, когда они натыкаются на клитор, я почти падаю.

– Черт, – выдыхаю я, благодарная за то, что хоть за что-то держусь.

Тейт усмехается.

– Хорошо тебе?

– Угу.

Мы продолжаем наблюдать друг за другом. Тейт увеличивает скорость. Я играюсь с точкой удовольствия немного быстрее.

Его пристальный взгляд прикован ко мне. Не знаю, сосредоточен ли он на сиськах или на движениях моей руки, но в любом случае его дыхание учащается. Я слышу это по громкой связи.

Я тоже начинаю издавать хриплые звуки. Слегка покачиваясь в такт, растираю ладонью клитор. Мурашки удовольствия танцуют по коже. Соски напряжены. В груди все трепещет.

Медленно выдыхаю.

– Я бы хотела, чтобы ты был здесь, со мной.

– Я тоже.

И все же ни один из нас не доводит эту мысль до логического завершения. Я не прошу его приходить. Он не предлагает. Вместо этого мы продолжаем доставлять себе удовольствие. Наши глаза остаются закрытыми. Все мое тело – провод под напряжением, отчаянно ждущий искры, которая могла бы его поджечь.

– Ты бы хотела, чтобы мой член был внутри тебя в эту секунду?

С губ срывается тихий вздох.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Внутри меня никогда раньше не было члена.

Тейт придушенно стонет.

– Господи. Почему это самая горячая вещь, которую я когда-либо слышал?

Когда я вижу, как его кулак сжимается вокруг эрекции, я начинаю быстрее двигать рукой. Напряжение становится мучительным. Я сильнее надавливаю на набухший бугорок, который жаждет разрядки, и по телу пробегает дрожь.

– Сейчас кончу.

Я едва слышу свой собственный голос из-за настойчивого стука сердца.

– Да? Дай-ка посмотреть.

Я прикусываю губу. Мое тело кажется тяжелым и слабым, будто конечности вот-вот откажут. Хватаюсь за выступ, впиваясь ногтями в выкрашенное в белый цвет дерево. Затем наклоняюсь вперед и прислоняюсь лбом к окну. От моего прерывистого дыхания стекло запотевает. Когда пик удовольствия уже близко, в самой сердцевине, с губ срывается стон. Боже. Это самый эротичный опыт в моей жизни.

– Кэсс, да. Ты заставишь меня кончить.

Эти слова, произнесенные хриплым голосом, дают искру. Мое тело взрывается. Оргазм подобен вспышке света, наплыву жара. Приливу блаженства, который уносит меня прочь, пробегая по телу сладкими, пульсирующими волнами. Когда Тейт стонет, мои веки с трепетом открываются. Я наблюдаю, как он достигает кульминации, прислушиваюсь к тихим звукам, которые он издает, когда кончает. Наконец, его рука замедляется. Грудь поднимается и опускается в неглубоких вздохах.

– Проклятье, – выругивается он, прикусывая губу, когда встречается со мной взглядом.

И то верно.