Если любишь - солги

8.1

Экзотика и роскошь зачарованного сада раздражали, и я выбрала тропинку, ведущую к самым обычным осинам и кустам шиповника. Было уже всё равно, удастся ли найти дорогу назад. Может, и не стоило её искать. Выйду на шоссе, спрошу, в какой стороне город... Но с собой у меня ни денег, ни чековой книжки. До Эссея можно добрести пешком, до Каше-Абри — нет. А ловить попутный мобиль одинокой девушке рискованно.

Почему я, собственно, прячусь? Надо вернуться и потребовать, чтобы меня отвезли в город или вызвали такси — если они поедут в такую даль, и плевать на светские приличия, глупые страхи и фантазии впечатлительного ума. Никто не наденет на меня ошейник и не посадит в клетку. А что сочтут неблагодарной истеричкой, так это не в первый раз.

Деревья поредели, я вышла на лужайку с разбросанными тут и там купами высоких кустов. Выглядела лужайка совершенно обыденно, и было непонятно, зачем понадобилось устанавливать на ней заградительные вешки.

Метки зелёные, значит, проход безопасен.

Я почему-то обрадовалась. Будто за условной границей ждали спасение и покой. Хотелось сесть прямо на траву, а лучше лечь, дать отдых ногам и мыслям, глядеть вверх, в сочную синь, где бегут облака, потом заснуть под тёплыми лучами и, открыв глаза, обнаружить, что я дома, на Вишнёвой улице, а последние два дня — сон, просто сон...

Один шаг к ближайшему кусту, один вздох — и что-то изменилось. В шорохе листвы, в колыхании теней чудилось угроза, казалось, с каждой травинки смотрят недобрые глаза.

Бежать было поздно. Но я всё равно попыталась — и поворачивая назад, краем глаза увидела, как взмыло из-за кустов что-то тёмное и большое. На плечи обрушилась каменная тяжесть, в уши ударил рык, щёку обожгло влажным жаром. Я поняла, что сейчас умру — или уже умерла. Потому что кругом был ад. Ад рычал и ревел, скалил клыки, сверкал огненными зрачками, тянул ко мне когтистые лапы, вставал на дыбы — огромный, мохнатый, жуткий...

Потом всё смешалось и полетело кувырком — земля, небо, кусты, косматые монстры. Меня вертели, как куклу, подбрасывали, стискивали так, что вышибало дух. На мгновение в этой дикой свистопляске возникло человеческое лицо и стало абсолютно тихо. Человек сказал: "Беги! За столбы! Не останавливайся!"

В следующий миг лицо смазалось, потонуло в серой мути. Меня подхватило, швырнуло... Это было как на качелях — чувство полёта, ветер. И падение, от которого на миг померкло в глазах.

Впереди на расстоянии вытянутой руки торчала вешка, и я поползла к ней, потом поднялась на ноги и побежала. Вдогонку нёсся яростный рык, и я всё ждала, что сейчас догонят, повалят, вопьются, в груди было горячо, и до одури хотелось оглянуться, увидеть, что там, за спиной. Но это значило потерять драгоценные секунды, поэтому я бежала, бежала, и первые деревья были уже близко. Как будто деревья меня спасут! Искры рассыпались перед глазами, в боку кололо...

Кто-то бежал навстречу. Я в ужасе метнулась в сторону, потом поняла, что это люди. Рискнула наконец оглянуться, подвернула ногу и упала на бок. Вешки остались далеко позади, частью повалены и поломаны, словно их давили паровым катком. И этим катком, очевидно, был лохматый монстр, похожий на волка. Он сильно хромал, но плёлся ко мне, потихоньку прибавляя шаг. Остальные — трое, четверо? — сплелись в мохнатый рычащий клубок по ту сторону изгороди. Казалось, они дерутся между собой.

Люди, бежавшие из редколесья, пронеслись мимо меня — наперерез волку. Я узнала Дитмара и Аврелия, третьим был, кажется, Марсий. Клубок тел за изгородью распался, всколыхнулись кусты, будто от сильного ветра. Монстры, забыв распри, бросились на штурм вешек — в том самом месте, где уже прошёл их товарищ, и я собственными глазами увидела, какая сила заключена в этих тонких столбиках. Разбитые, погнутые, накренившиеся, они всё равно сдерживали оборотней. Звери рычали и корчились, словно продираясь сквозь невидимый бурелом. Справился только один, двое других остались бесноваться по ту сторону барьера. Но и по эту теперь было два чудовища, и оба направлялись ко мне. Нас разделяло метров сто.

Я заставила себя подняться и заковыляла дальше в лес. Левую щиколотку при каждом шаге простреливала боль, нога подгибалась, я боялась упасть и всё равно поминутно оглядывалась. Мажисьеры на бегу странно вскидывали руки. Из-за их спин было плохо видно, что происходит с монстрами, но грозный рык сменился жалобным воем и вскриками, почти человеческими. Двое за изгородью бросились наутёк, а спустя четыре удара сердца к ним присоединился третий, выбравшийся обратно за вешки. Я прислонилась к дереву, обняла серый ствол и смотрела, как три огромных зверя мчатся прочь и исчезают среди кустов.

Мажисьеры не стали их преследовать. Постояли, сбившись в кучку, и поспешили назад — ко мне. Лица озабоченные, сочувственные. Дитмар подбежал первым:

— Верити! Вы ранены?

В отдалении бесформенной кучей лежал первый пробившийся через вешки зверь. Видимо, он был мёртв, иначе мои спасители не подставили бы ему спины.

— Бедная вы моя, — Дитмар обнял меня за плечи.

— Я не ваша.

Высвободилась, забыв о больной ноге, сделала шаг назад и чуть не упала.

— Верити!

Дитмар подхватил меня на руки — легко, одним движением.

Спорить и вырываться не было сил.

Аврелий и Марсий что-то говорили, их разговор колыхался, как волны, уплывал, отдалялся. Дитмар пару раз вставлял слово, и его голос выдёргивал меня из полуобморочного состояния. "Силён, дьявол", — сказал он в ответ на какую-то реплику Аврелия, а чуть погодя: "Хорошо подготовились". Мимо плыли деревья, среди дрожащей от лёгкого ветерка листвы коротко вспыхивало солнце. Я держалась за лацкан Дитмара и изо всех сил старалась не потерять сознание.