Если любишь - солги

27.2

Ночь я провела в тесной спальне, где помещались лишь жёсткая койка, крохотный столик и табурет. Ни шифоньера, ни комода, на стене вешалка с четырьмя крючками. Душ и прочие удобства — в блоке на четыре комнаты. И похоже, мажисьеров поселили в тех же условиях.

Столовая на полигоне тоже оказалась прескверной. Крупяной суп, перловая каша с пережаренной свининой, чёрный хлеб и чай, безвкусный, как сено — вот всё, что довелось попробовать за два дня.

После завтрака Батера Доан проводил меня к источнику. Марти уже ждал внизу, у запруды. Утреннее солнце золотило воду у его ног, поблёскивал бледный металл костылей, прислонённых к плоской каменной глыбе, на котором сидел юный ключ.

Вчера разговор у нас вышел недолгим и больше походил на поединок. Марти наносил удары, я оборонялась. Закончилось всё странным утверждением, будто оборотни хотят его убить. А кто защитит от этих тварей лучше, чем другой оборотень? Я заподозрила дурную шутку — мальчик и его телохранитель переглядывались, усмехались и вообще держали себя вызывающе. Совершенно не хотелось видеть их снова. Но кто меня спрашивал?

Чего я не ожидала, так это встречи без свидетелей. У мажисьеров нашлись какие-то дела, а мой провожатый даже спускаться не стал. Пробормотал что-то вроде "Я зайду за вами к полудню" и повернулся уходить. За плечом Марти, скрестив руки на груди, стоял Отсо и смотрел на меня. Больше рядом не было никого, даже Соргин. Как я с ними одна?..

Но делать нечего — двинулась по откосу вниз. В груди плескался мутный страх. В этот момент меня обрадовала бы даже компания Дитмара.

— Я пришла, — сказала, спустившись.

Выдавить из себя "Доброе утро" было выше моих сил, но и молчать казалось неправильным. Молчание могли расценить как… оскорбление? Или, наоборот, как слабость?

— Вижу, — отозвался Марти.

А вот Отсо молчать не стеснялся, бесцеремонно разглядывая меня светло-карими глазами.

— Не стой, сестра, — качнул головой юный ключ. — Садись. Будем говорить.

Напоминать мальчику о манерах не имело смысла. Любопытно, он не осознавал, что костыли не позволяют мне сесть, или не видел в этом затруднения: дескать, мешают — убери? Но было что-то такое в его чёрных глазах и в наглой ухмылке Отсо... Меня провоцировали, желая посмотреть, как я выйду из положения.

Какая глупость.

Я взяла костыли, удивительно лёгкие, пристроила к торцу глыбы и села рядом с Марти. Теперь он не сможет сам дотянуться до них, должен будет просить меня или Отсо. Говорить больше ничего не буду. Хочет, пусть начинает сам. А я посижу, полюбуюсь водой и уйду. В конце концов, я не за разговорами сюда приехала. Ещё бы краснокожий не маячил за спиной...

— Ты не веришь, что Отсо — оборотень, — произнёс Марти. — Думаешь, все оборотни на фермах.

— Не все, — отозвалась я. — Некоторые гуляют на свободе.

— Верно, — Марти усмехнулся. — Но Отсо не из тех оборотней, что прячутся от мажи, потому что боятся их. Мажи сами боятся Отсо. Иначе не стали бы вводить в его тело стой-пыльцу.

— Стой-пыльцу? — невольно переспросила я.

— Эта красная дрянь у него под кожей. Как только он заходит за вешки, пыльца даёт цвет, чтобы каждый видел, кто перед ним. А главное, она блокирует способность к обороту. И вызывает сильную боль. Чтобы её заглушить, Отсо приходится каждый день ставить укол.

Я ощутила, как телохранитель за спиной Марти шевельнулся. И вдруг подал голос:

— Ни один экстр, кроме меня, не способен находиться на территории полигона. Про перевертеней и говорить нечего.

Надо же, какой у него музыкальный баритон.

— Что такое экстр? — спросила я. — А перевертени… разве это не оборотни?

— Обыкновенные оборотни, — уточнил Марти. — А экстры — особые, как Отсо. Улучшенные, понятно?

Мне понятно не было, и мальчик раздражённо объяснил:

— Это как волкодав и дворовая шавка. Волкодав шавку враз придушит. Его нарочно таким вывели — большим, злым, сильным. Он и человека убить может. Поэтому человек держит его на цепи и спускает, только когда надо кому-нибудь горло перекусить. Теперь понятно?

Ах вот как. Чего-то в этом роде стоило ожидать. Мажисьеры создавали оргаматов, выращивали оборотней-доноров и людей с магнетическими свойствами — связанных, видящих, ключей. Логично было обзавестись заодно и ручными чудовищами, готовыми кусать по команде, кого укажут.

Интересно, Отсо слушается команд?

— И кто же хочет тебя убить? — спросила я осторожно.

Марти не успел ответить.

— Предатели! — рявкнул Отсо. — Дураки. Наслушались сказок. Думают, не будет ключа — не будет источника, начнётся новый мир. Мир для оборотней.

Его ярость за спиной мешала дышать. Безумно хотелось встать, отойти подальше и повернуться к ним обоим лицом, но я сидела окаменевшей статуей и смотрела на Марти, делая вид, что меня не занимает ничего, кроме нашего разговора.

— Но они же не могут пробраться на полигон, разве нет?

— Не бывает совершенной защиты, — возразил Отсо.

И я согласилась. Оборотни, напавшие на меня в поместье Карассисов, сумели прорвать охранный периметр. Огромные, мощные, свирепые, жуткие до дрожи. Остановить таких можно, только расстреляв издали.

Я повернула голову — не глядя на Отсо, только притворяясь, что гляжу:

— Как же вы защитите его, если не можете превращаться?

Ответил Марти:

— Он сможет, если я разрешу. У меня есть триггер. У мажи — тоже. Но им нужен магнетический код, а мне — нет, у меня это от источника.

Бедный изломанный мальчик. И красный волкодав за его спиной.

Над древними скалами в обманчиво вольном небе гулял ветер, прямо перед глазами была далёкая двугорбая гора, чем-то похожая на голову зверя с ушами торчком. Вдруг между каменных "ушей" взвилась крупная птица. Возможно, я неверно оценила расстояние, но этот странный, смутно знакомый силуэт, эти пропорции…

Птица слетела куда-то ниже по склону и пропала из виду.

Я вцепилась в полы пальто. Меня трясло крупной дрожью, и унять её не было сил.

— Всё верно, — произнёс Отсо с холодной насмешкой. — Ещё один экстр. У нас база на Кошачьей горе.

Марти нахмурился:

— Мне казалось, ты не боишься оборотней.

— Я не боюсь оборотней! — голос сорвался. — Я боюсь непонятного. И я не понимаю, какого беса тут происходит!

Это правда. Чистая правда.

А большего они от меня не услышат. Ни за что на свете.

Как же я сразу не поняла, не догадалась...

Отсо тихо засмеялся:

— Я думал, приличные барышни не знают бранных слов.

А Марти сказал:

— Спроси у Сиры. Она лучше объяснит.