Если любишь - солги

Глава 25. Тайны и страхи

Спала я плохо. Мысли ворочались в голове, как клубок змей.

Мажисьеры сошли с ума. Не могут же они ждать, что я погадаю на кофейной гуще, ткну пальцем в карту и попаду в источник истины. Это какая-то мистификация. Будущее континента, грандиозный проект стоимостью в сотни миллионов астр — и всё зависит от меня? Чушь!

Утром выяснилось, что я заблуждалась: от меня ждали не озарений, а примерного исполнения роли лабораторной крысы. Осмотрели, ощупали, обмерили, взвесили, взяли три десятка анализов, от самых простых до весьма изощрённых. Заставили терпеть болезненные и унизительные процедуры. И никто не объяснял, зачем. Мажисьеры, которые обследовали меня, даже не трудились называть свои имена. Может быть, когда они закончат, мои клетки посеют в инкубаторах, как семена, вырастят из них послушных связанных, и какой-нибудь непременно окажется ключом, а я стану просто не нужна.

После обеда Жюли отвела меня в соседнее здание-куб, заговорщицки сообщив:

— Вам хотят кое-что показать.

— Показать? — уточнила я. — То есть на этот раз обойдётся без игл, скребков и зондов? Уже отрадно.

Милая "ассистентка" в изумлении взмахнула ресницами и улетучилась, оставив меня у входа в комнату весьма зловещего вида — колкий белый свет, блеск металлических поверхностей, непонятные устройства. У стола, заваленного каким-то мусором, собрались Евгения, Аврелий и Хельга, та самая шатенка с шоу автоматонов, все трое в лабораторных халатах.

— Верити, дорогая! — просияла Евгения. — Как вы себя чувствуете?

— Как будто меня препарировали заживо.

Они переглянулись, Аврелий хмыкнул.

Хельга вкрадчивым голосом объяснила, что тщательнейшие обследования необходимы для понимания природы моего дара. Возможно, результаты помогут отыскать источник.

— Верити это понимает, конечно же, — прервала её Евгения и повернулась ко мне: — Дорогая, вы не боитесь крови? Здесь её немного, но вам может понадобиться нюхательная соль.

Сразу вспомнилось, как она свысока отзывалась о дамах, склонных по всякому поводу падать в обморок. Живот подвело, но я взглянула в холодные, твёрдые, как аметисты, глаза мажисьен и покачала головой. Затем подошла к столу.

Выглядело так, будто кто-то накидал в тачку отбросов со свалки, привёз и вывалил всю мерзость на блестящую оцинкованную столешницу в абсолютно стерильной лаборатории — словно хотел поглумиться над самим принципом чистоты. Здесь и пахло, как из мусорного бака. Грязные полуобгорелые обломки, обрывки непонятно чего, бесформенный хлам, в котором даже последний бродяга не найдёт ничего полезного.

Секунды шли, и глаза начали различать детали: искорёженные, обугленные куски металла, деревянные головешки, клочки ткани в бурых, почти чёрных пятнах.

Так это она и есть, та самая кровь?

Я заметила что-то похожее на железную маску, побитую, погнутую, но узнаваемую. Верхнюю половину её облепляла коричневато-чёрная комковатая масса, крайне неприятная на вид. Знала бы, что увижу такое, воздержалась бы от обеда… Взгляд выхватил деревянную фигурку — часовую кукушку с широко открытым клювом и обломком хвоста. Она вся была в саже, краска облупилась и слезла, только круглый глазок всё так же глядел в никуда.

— Вам дурно? — спросила Евгения хрустальным голосом. — Вы побледнели.

Я молча подняла на неё взгляд.

— Знаете, откуда это? — спросил Аврелий. — Вижу, что знаете.

— В Носсуа неспокойно, — мягко заговорила Хельга. — Поступила информация, что там действует ячейка подрывной группы "Континент без магии", и террористы используют предстоящую реконструкцию как повод для организации массовых волнений. Жандармерия вышла на район заброшенных мастерских, складов и магазинов — идеальное место для незаконной деятельности. Отдел поддержки провёл тотальное сканирование. Искали оружие и взрывчатку, а нашли необъяснимую аномалию. На место выехал специалист с высокоточным прибором, успел увидеть в электромагнитном спектре линии магнетической активности и нескольких запрещённых химикатов... Взрыв произошёл, когда полиция была в трёх кварталах.

Я едва разбирала, что они говорят. Голоса отдалялись, во рту стало горько. Лица мажисьеров, горелый хлам на столе, всё превратилось в фотографический негатив. Держалась я только из упрямства: Евгения не увидит моего обморока.

— Самое любопытное, что их таких было двое, — Аврелий постучал ухоженным ногтем по запёкшейся корке на лбу маски. — И судя по всему, взрыв случился в голове у одного из двоих. Назовём его первым. Стальной череп раскололся, как орех. На мелкие осколки. Этот — второй.

Он опять постучал ногтем, и я поняла, что больше не выдержу. На деревянных ногах отошла к столу у стены между стеллажами, выдвинула стул, села. Хельга молча подала мне стакан воды.

— Мы с Дитом бьёмся над созданием оргаматов, — с сердцем сказала Евгения, оборачиваясь ко мне. — А они, оказывается, уже существуют! И под человеческой личиной. Ходят, говорят, работают руками. Скажите, Верити, вы не сомневались, что перед вами люди?

Сомневалась ли я? Они оба были странными, Фосэр и Сумсо. Но машины не бывают странными, машины одинаковы, предсказуемы, шаблонны. Странность — свойство человека.

— Что они делали для вас — фальшивые документы, изменение внешности?

Я заторможенно кивнула. Какой теперь смысл скрывать.

Кто из них взорвал себя? Наверняка Фосэр. Его мозг представлял бОльшую ценность.

Уцелело ли что-то от мозга Сумсо?

Лучше не спрашивать.