Если любишь - солги

27.1

Сира предупредила, что на "Арсеме" меня ждут потрясения, но не объяснила, что это значит. Сказала, я должна увидеть сама.

Первое, что неприятно поразило: на полигоне почти не было растительности. Среди голых скал — ровная площадка, на которой никто не потрудился разбить хотя бы пару клумб. Дальние склоны весело зеленели, а всё, что росло вблизи полигона, было выкорчевано и снесено. К приземистым строениям из местного камня вели дороги из каменных же плит, по которым мог проехать электромобиль, а вокруг лежало ухабистое плато из стёсанной скальной породы и хорошо утоптанных насыпей. Кое-где на косогорах виднелись уцелевшие пучки травы, один-два чахлых кустика чудом держались на серых уступах. Их милостиво не замечали. Инкубатор кристаллов и часть лабораторий прятались в пещерах. На северном конце плато под горой помещалась ферма оборотней.

Это всё, что я успела узнать из короткой экскурсии. Потом меня отпустили поспать и привести себя в порядок, накормили и повели знакомиться с Марти Ри, ключом источника смелости.

Сам источник оказался небольшим, но бурным потоком, который с шумом и клёкотом падал в обширную каменную чашу с высоты двухэтажного дома. Марти Ри жил там, у истока родника, прямо в скале. Снизу были видны два круглых окошка и дощатая дверь, выкрашенная в синий цвет. От запруды к двери вели рубленые ступени. Никаких перил; слева — обрыв, справа — отвесная стена.

От одного вида этой лестницы на меня нашла слабость, но наш провожатый из местных сотрудников сказал, что Марти сам спустится к нам. Провожатого звали Батера Доан. Крепкий смуглый мужчина с орлиным профилем — типичный алвати.

Через минуту дверь наверху распахнулась во всю ширь, из тёмного проёма показался скособоченный человечек. Двигался он неуклюже, слегка заваливаясь влево и подволакивая ноги, а опорой ему служили костыли из тонких палок, на вид лёгкие, но очевидно, прочные и устойчивые. Духи земли! Не собирался же он на костылях спускаться по этой самоубийственной...

Ох, нет!

Человечек тюкнул костылём в первую ступень, сильно накренился вперёд, и я невольно зажмурилась. Он падал... я видела, как он падает! Но когда открыла глаза, оказалось, что бедняга успешно одолел две ступени и уже перебирается на третью.

— Не волнуйтесь, он проделывает этот путь по нескольку раз в день, — успокоил Батера Доан. — И должен предупредить, он не терпит жалости. Ведите себя с ним, как с обычным человеком.

Засмотревшись на несчастного калеку, я едва заметила мужчину и женщину, которые вышли из двери вслед за ним. Мужчина был высок, атлетически сложен, одет в кожаную куртку, мешковатые штаны и высокие шнурованные ботинки вроде тех, что были на Фалько при нашей первой встрече. Взглянув на него, я подумала, что поняла всё неверно: конечно же, ключ — это высокий. Двигался он легко, уверенно, как и полагалось настоящему воину. По узким каменным ступеням спускался, держа корпус вполоборота к пропасти, но так непринуждённо, будто это лестница на набережной Огней в Шафлю, удобная, безопасная.

И он пылал. Не знаю, как ещё это назвать. Его кожа — на лице, шее, руках — горела красно-малиновым огнём.

Воин. Красная луна. Именно она связана с источником смелости.

Настоящая луна, конечно, куда светлее, бледнее и с серебристо-молочным отливом. Но ведь передо мной не небесное тело как есть, а его символ.

Последней шла женщина. Ничего особенного. Маленькая, в длинной юбке, тёмные волосы собраны в пучок. Спускалась она без затруднений, но пальцами левой руки слегка опиралась о скалу.

И всё-таки я ошиблась. Сойдя на землю, огненный атлет и женщина могли легко обогнать парнишку на костылях, но оба держались позади. А парнишка подковылял ко мне, зажал упор правого костыля под мышкой и протянул для пожатия тонкую бледную ладонь.

— Здравствуй, сестра, — сказал он надтреснутым баском. — Я Марти.

Подросток. Четырнадцать-пятнадцать лет, не больше. Ниже меня на полголовы. Прозрачная кожа в голубых прожилках сосудов, жидкие бесцветные волосы и глаза-угольки, чёрные, горящие внутренним жаром. Жар этот прорывался наружу быстрыми оранжевыми искрами.

— Понимаю, — хмыкнул он. — Не такого ты ожидала, верно? Что молчишь? Ты же должна говорить правду.

— Или не говорить ничего, — выдавила я. — Если сказать нечего.

— Можно и так, — заметил он снисходительно. Дёрнул плечами, представляя своих спутников. — Это Отсо, мой брат по крови и телохранитель. А это Соргин, медицинская сестра. Я могу обходиться без них, но моя жизнь мне не принадлежит, так что приходится терпеть.

Соргин осталась безучастной к этим словам. А краснокожий Отсо улыбнулся уголками губ и взглянул на мальчика сверху вниз, с одобрением и любовью. Так мог бы смотреть отец на сына. Или старший брат на младшего, если на то пошло.

Кожа его не быль сплошь красной, как казалось издали. Её покрывала густая вязь причудливых узоров, и эти узоры двигались, извивались, переползали с места на место, как живые. Я старалась не смотреть, но танец огненных линий сам собой притягивал взгляд. Отсо это видел и поглядывал на меня с насмешливым превосходством.

Они все смотрели на меня свысока, даже маленькая невзрачная медсестра неопределённого возраста. Должно быть, у меня был чертовски глупый вид. Ну и пусть.

— Хочешь о чём-то спросить? — проговорил Марти.

— Может быть, сядем?

— Ты устала?

— Нет, — сказала я.

— Я тоже, — тон его звучал почти издевательски, но лицо было напряжено, мышцы вокруг глаз и рта подрагивали, голова всё больше клонилась к плечу.

Мальчишка дерзил, храбрился, а мне хотелось плакать. К бесам все предупреждения!

— Почему мажисьеры тебя не лечат? Магнетическая медицина может почти всё.

Мажисьеры стояли рядом со мной — Евгения, Хельга и Дитмар, но ни один не подал голоса. Подозреваю, сейчас они наблюдали за нами с Марти, как за подопытными мышами.

Отсо нахмурил брови, а Батера Доан дёрнулся, будто хотел зажать мне рот. Марти остался спокоен.

— Они лечат. Но источник против. Я нужен ему не здоровым, а сильным.

Медсестра Соргин пояснила:

— Эффект лечения очень быстро сходит на нет. Неестественно быстро.

— Почему вы не поселите его внизу? — спросила я. — Зачем ему каждый раз карабкаться по этой безумной лестнице?

— Потому что я так хочу! — Марти повысил голос. — Ключ живёт у источника. Так было всегда. И будет всегда. Я такой же, как все, для меня не надо делать исключений.

Сейчас он казался совсем ребёнком.

Я хотела спросить, зачем ему телохранитель, но решила, что знаю ответ: Отсо был руками и ногами мальчика везде, где требовалась мускульная сила, но именовался охранником, чтобы не ранить чувствительную гордость юного ключа.

Марти заметил, что я кошусь на Отсо.

— Хочешь знать, что у него с кожей?

Я кивнула. Спросить бы постеснялась, но раз он сам завёл речь...

— Это работа встроенного механизма контроля. Не понимаешь? — Марти улыбнулся. — Отсо — оборотень.