Если любишь - солги

21.1

Поверенные сьера В. К. всегда приводили меня в смятение. Сухопарые, в старомодных френчах, с одинаковыми казёнными манерами и монотонными голосами. Если бы эти господа не отличались друг от друга ростом, я решила бы, что ко мне ходит один человек.

В омнибусе было душно, за окном тянулись городские кварталы, и я спасалась от скуки, представляя себе куклу с плоским телом, в которое встроен раздвижной механизм. Потянешь, и кукла становится выше, сожмёшь — превращается в коротышку. Точно как поверенные сьера В. К.

Даже если их сходство с Фосэром — плод моего воображения, чудаковатый мастер должен что-то знать. Он моя единственная ниточка. Предложу денег. Почти шестьсот астр сумма невеликая, но и не пустяк. Что делать, если Фосэр наотрез откажется от разговора, я старалась не думать. Он мог просто не впустить незваную гостью. На этот случай я везла с собой молоточек, найденный в кладовой. Буду долбить в дверь до тех пор, пока не отворят, или пока не пробью дыру. И в качестве оружия против уличных хулиганов сгодится.

Первым, что я увидела, выйдя из омнибуса, был полицейский мобиль. Вокруг прохаживались двое в синей форме, рассеянно поглядывая в сторону станции. Меня затрясло. Как? Откуда?..

Пассажиры разошлись в разные стороны, но большая часть двинулась вверх по улице, я втянула голову в плечи и зашагала вместе с ними, стараясь не выделяться, стать частью серой массы. Спасибо, на мне дешёвый костюм, типичный для работницы или мелкой служащей.

В городке было неладно. На улицах толпились люди — куда больше, чем в прошлый раз, в воздухе витало злое возбуждение. Впереди на правой стороне дороги стоял ещё один мобиль с синей табличкой на крыше.

Мужчина в мятой шляпе, шагавший впереди меня, задержался рядом с чистильщиком обуви:

— Какого беса тут стряслось?

В Каше-Абри чисткой обуви промышляли подростки, в Тамоне этим занимался юноша с красивым голосом, но здесь за стендом со щётками и гуталином сидел жилистый усатый старик.

— Взрыв, — просипел он. — В районе старых мастерских. Такой грохот был — стёкла в трёх кварталах повылетели. Часа не прошло.

— Быстро шавки прискакали, — хмыкнула ещё одна моя попутчица, высокая женщина с непокрытой головой. — Номера-то городские.

В дверях овощной лавки появился мужчина в грязном фартуке:

— Они ещё до взрыва тут ошивались. С терьерами вместе. Как раз в ту сторону проехали. А потом уж шандарахнуло.

— Начинается, похоже, — невысокий, но кряжистый парень в кепке, надвинутой на глаза, хищно оскалился и сжал кулаки.

— Не пори чушь, — сказал лавочник. — Там пожар был. Они потушили. Думаешь, стали бы возиться, если бы сами и рванули?

— И где твой пожар?

— Говорю же, потушили.

— Больно быстро. Когда склады Виннера горели, за день еле справились.

— Гарь чуешь? — буркнул чистильщик.

В самом деле в воздухе ощущался запах горелого, небо над домами с правой стороны улицы казалось тусклым.

— С ними мажи был, — вмешалась ещё одна женщина, маленькая, остроносая. — В мобиле, с терьерами. Он, небось, и потушил.

Вокруг спорщиков собралась небольшая толпа.

— Какой ещё мажи? — рассердился лавочник. — Что ты несёшь, баба?

— А такой, что я сама видела. Сидит, белобрысый, важный...

— Да что мажи тут делать?

— А пойдём поглядим, — сказал вдруг парень в кепке и решительно зашагал через улицу.

Мужчина в шляпе и ещё двое молодых людей увязались за ним. Может, и мне пристроиться в кильватере? Сама я найду дорогу только от станции омнибусов, но тогда придётся пройти мимо полицейского мобиля.

Впрочем, и здесь встречи с синими мундирами, как видно, не избежать... Наперерез группе, поигрывая чёрной дубинкой, двинулся полицейский.

— Куда разбежались, ребятишки?

— Домой! — весело, с вызовом, ответил парень в кепке. — Живём мы тут, в Носсуа. Что, нельзя?

— Можно, — процедил синемундирный. — По одному.

— Жить по одному? — хмыкнул кто-то.

Парень в кепке осклабился:

— А я друзей пригласил. У меня друзей много. Весь Носсуа! А у тебя, шавка?

— Это что, нам теперь по своему городу ходить не разрешают? — сердито спросил мужчина в шляпе.

К смутьянам, между тем, присоединились ещё трое местных весьма боевого вида. На подмогу полицейскому устремились двое в штатском. Похоже, назревала драка.

Я осторожно обошла спорщиков. Никто не пытался меня остановить. Полицейские сосредоточили внимание на мужчинах, одинокая женщина с их точки зрения опасности не представляла. Я понятия не имела, куда иду, но парень в кепке задал направление. Если там и правда случилось что-то серьёзное, скоро это станет ясно.

Прохожих вокруг становилось всё меньше. Мужчины и женщины исчезали в переулках и подворотнях, и когда впереди показался очередной полицейский, стало ясно, что кроме меня на улице никого нет. С целеустремлённым видом я свернула за ближайший угол.

Запах гари стал сильнее, под ногами захрустело битое стекло. На узкой улице было полно мусора, окна в домах располагались высоко, и только подняв голову, я поняла, о чём говорил усатый чистильщик обуви. Облезлые рамы походили на пасти фантастических хищников — провалы в темноту в обрамлении оскаленных клыков-осколков. Выбило взрывом?

Из груды осыпавшейся штукатурки и битого кирпича выскочила крыса и шмыгнула под кусок ржавого кровельного железа — я подскочила на месте, зажав себе рот, чтобы не завизжать.

В следующий миг из-за угла донеслись голоса. Я развернулась, на цыпочках юркнула в подворотню и осторожно выглянула наружу. В створе улицы появились двое в плащах и шляпах. Их род занятий был очевиден — и мундиров не надо.

— ...расширить зону оцепления, — слышался озабоченный голос. — Нельзя, чтобы пошли слухи...

Полицейские остановились. Говоривший повернулся ко мне лицом, и я нырнула обратно в подворотню.

— Слухи и так идут, — отозвался второй мужчина. — Народ волнуется. Думают, начался снос.

Раздался щелчок зажигалки, потянуло табаком.

— Пусть думают, — первый голос зазвучал приглушённо и неразборчиво, потом снова стал чётким. — Лишь бы не прознали о расчленёнке. Я не доверяю местным шавкам.

Надо же, полицейские тоже называют друг друга шавками. Это была первая мысль. Вторая: расчленёнка? То есть части человеческих тел? Неужели Фосэр и Сумсо? Меня замутило.

— Что-то не так с этой расчленёнкой. Не может такого быть, чтобы человека изнутри разорвало. Или сколько их там — двое, трое? И эти странные железки...

Голоса стали удаляться. Последние внятные слова, которые я расслышала:

— А вот об этом даже думать не хочу. Пусть мажи сами разбираются!

Выглянула из-под арки. Ушли.

Дальше искушать судьбу не стоило.

Поминутно оглядываясь, словно преступница, я кралась вдоль домов, ныряла во дворы, пряталась за парапетами и в дверных нишах. Один раз чуть не налетела на полицейского — шестое чувство заставило приостановиться за углом фанерной пристройки непонятного назначения, такой же заброшенной, как и всё вокруг. Немолодой человек в синем мундире протопал мимо, не повернув головы, пока я потела, вжавшись в стену.

Выйдя на оживлённую улицу, я спросила у женщины с сеткой картофеля в руках, далеко ли до станции омнибусов.

Полицейский у мобиля проводил меня внимательным взглядом.

Смотри-смотри. Даже если ты видел фотографию Верити Войль, узнать её черты в круглолицей Рити Ловьи у тебя не хватит воображения.

В этот момент я впервые оценила преимущества своей новой внешности и исполнилась благодарности к странному мастеру...

Сердце тоскливо сжалось.

Но не тороплюсь ли я оплакивать Фосэра? Местные говорили о районе старых мастерских. Мало ли что там взорвалось. В заброшенном подвале могла сдетонировать забытая взрывчатка. Или вступили в реакцию химикаты, у которых закончился срок хранения. А возможно, в этом безлюдном месте устроили тайную лабораторию торговцы "серым порошком" и, когда нагрянула полиция, они предпочли взорвать себя вместе со своим преступным хозяйством.

Трясясь в омнибусе, я успела выдумать десяток причин, которые привели полицейских и жандармов в самый убогий район Носсуа, и ещё десяток объяснений взрыву. Лгать другим я не способна, но обмануть себя хоть ненадолго — на это моих сил хватит. Иначе не сдержусь и разрыдаюсь прямо в омнибусе, на глазах пассажиров.