Карнавал Хилл

Джей-Джей раздобыл мне костыли, чтобы я мог передвигаться по своей комнате, и я часто ходил взад-вперед, чтобы поддерживать силы в своем теле, ненавидя просто лежать часами подряд, особенно когда я привык к ежедневным тренировкам в спортзале. Хотя с каждым днем я продвигался немного дальше в своем выздоровлении, я знал, что приближаюсь к неизбежному. Как только снимут гипс, я уйду отсюда. И я не знал, какая жизнь ждет меня за пределами этого дома.

Это было не то, чего я хотел, но, когда я услышал шум волн, разбивающихся о берег, и крики чаек в небе, я понял, что в этом мире есть вещи, которые я все еще хотел испытать снова. Даже если среди них больше не будет моей семьи. И теперь во мне была твердая цель выследить Шона и доставить его к Роуг. Она получит его смерть, я позабочусь об этом. Но я, черт возьми, удостоверюсь, что лично подвергну его пыткам, прежде чем он покинет этот мир.

Я сделал пару кругов по комнате, пот катился у меня по спине, несмотря на кондиционер и тот факт, что на мне были только шорты. Почему мне было так чертовски тяжело ходить даже на чертовых костылях? Думаю, я знал ответ на этот вопрос. Настоящая проблема была не в моей ноге, а в длительном недостатке питания и истощении в этом гребаном подвале. Мне пришлось заново набираться сил, и я каждый день слишком напрягал себя, чтобы не чувствовать себя таким чертовски слабым.

На стене справа от меня на зеркале висела простыня, которую я попросил Джей-Джея повесить туда. Я не хотел видеть свое лицо. Я знал, что веду себя как тщеславный засранец, но отчасти я сохранил бороду и лохматые волосы, потому что надеялся, что так все будут меньше замечать мой изуродованный глаз. Марлевая повязка мне больше не требовалась, но я все равно не снимал ее, потому что, если я не хотел выглядеть как гребаный пират и носить повязку, которую купила мне Роуг, это был мой единственный вариант.

— Я сказала «нет», — рявкнула Роуг снизу, и я оперся плечом о стену, остановившись у двери, гадая, что происходит.

Я прислонил один из своих костылей к стене, а другим взялся за ручку двери, проверяя, не заперта ли она, как я делал по десять раз на дню. Пребывание в заключении в течение стольких недель оставило в моем мозгу следы беспокойства по поводу подобных вещей. Свет включен, двери не заперты.

— Ты не можешь прятать его от меня! — Голос Рози донесся с лестницы. — Я не могу поверить, что до сих пор никто даже не сказал мне, что он жив — ради бога, он мой парень!

— Извини, красотка. Лютер сказал, что она может зайти, — сказал Джей-Джей Роуг, и я выругался себе под нос.

Мое дыхание участилось, и я попытался пошевелиться, желая притвориться спящим, но уронил костыль, и когда я наклонился, чтобы попытаться поднять его, дверь распахнулась и сбила меня с ног. Я шлепнулся на пол задницей, зашипев сквозь зубы, когда подвернул ногу, и в комнату вошла Рози в ярко-розовом сарафане, а ее глаза опухли от слез.

— Чейзи! — в отчаянии закричала она, бросаясь на меня, и я зарычал, отталкивая ее назад и нащупывая свой костыль. — О нет, дай мне посмотреть, что этот ужасный человек сделал с тобой. — Она практически села на меня, и у меня в груди стало слишком тесно, когда я почувствовал себя придавленным. Я не мог встать, и я ненавидел это, это заставляло мое сердце бунтовать.

— Рози, отвали, — потребовал я, отталкивая ее в сторону и потянулся назад, чтобы схватить свой костыль.

Ее нижняя губа задрожала, и она внезапно потянулась к повязке на моем глазу и начисто сорвала ее. Я замер, глядя на нее в шоке от того, что она сделала, наблюдая, как выражение ее лица меняется с ошеломленного на испуганное.

— Он искалечил тебя! — закричала она, рыдая, как ребенок, а я просто уставился на нее, замерев, когда эти слова зазвенели у меня в голове, разрывая мою неуверенность. — Почему все плохое случается со мной?

В дверях появилась Роуг, а Джей-Джей следовал за ней по пятам, бросив один взгляд на то, что сделала Рози, и усмешка тронула ее губы. Она схватила Рози за волосы, когда Дворняга бросился на нее, укусив за руку с диким рычанием. Рози закричала так, словно ее терзал тигр, и Роуг потащил ее назад в коридор, брыкающуюся и визжащую.

— Убирайся из этого дома! — Взревела Роуг. — Он не твой гребаный парень.

— Ты сука! — Воскликнула Рози, теперь уже всхлипывая. — Ты скрывала его от меня, ты позволила мне думать, что он мертв, а все это время он был здесь после того, как его изуродовал Шон Маккензи. Ты не имела права не говорить мне. И ты даже не предупредила меня внизу о том, что он выглядит так… — Она прикрыла рот ладонью, понизив голос до театрального шепота. — Ужасно.

Несмотря на то, насколько мне было насрать на эту девушку, ее слова все еще резали меня.

Джей-Джей вошел в комнату, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться. Я проигнорировал ее, желая сделать это сам, но обнаружил, что просто наблюдаю, как Роуг ударила Рози достаточно сильно, чтобы она заткнулась.

Рози упала на половицы и зарыдала в них, а ее плечи затряслись. Роуг схватил ее за ногу и начал оттаскивать, как мешок с дерьмом, а Рози посмотрела на меня опухшими глазами. — Все в порядке, детка, тебе можно пересадить кожу. Пластическая хирургия, мы с этим разберемся. Мы снова сделаем тебя собой. — Дворняга подбежал вперед и помочился ей на лицо с такой точностью, что попал ей прямо в рот, и она начала кричать. Но я даже не мог найти в себе сил рассмеяться, когда начал погружаться в темную яму внутри себя, не в силах выбраться.

Шон был близко. Я слышал, как от его шагов сотрясался пол надо мной, сыпя пыль с потолка. Я слышал, как он насвистывает, как поворачивается замок и мисс Мейбл умоляет его оставить меня в покое. Когда я был там, внизу, все, чего я хотел, это умереть, но каким-то образом здесь, на свободе, все это просто душило меня. Я почувствовал, как когти сожаления снова впиваются в мой мозг из-за всего, что я натворил. Я заслужил его наказание, каждый удар, каждую рану, каждый ожог.

— Эйс, — тревожно позвал Джей-Джей, схватив меня за затылок и заставив посмотреть на него.

Меня трясло, и я хотел уйти в себя и исчезнуть, чтобы он не видел меня таким.

Я поднял руку, чтобы прикрыть поврежденную сторону своего лица, но внезапно я почувствовал на себе более мягкие руки, потому что она оказалась рядом, потянув мою руку вниз и запечатлев поцелуй прямо на покрытой шрамами коже моего правого глаза. Я сразу почувствовал жжение и теплоту этого поцелуя и подумал, не затошнило ли ее от того, что она вот так прикоснулась ко мне.

— Тсс, — прошипела она, забираясь ко мне на колени и обнимая меня. — Нахуй ее, — прорычала она. — Она ушла.

Я обнял ее, впитывая тепло ее плоти и позволяя ее присутствию рассеять темноту. Рука Джей-Джея легла на мое плечо, и я потянулся к нему, запуская пальцы в его футболку и притягивая его ближе, пока его лоб не прижался к моему.

— Мы здесь, — прохрипел Джей-Джей. — Мы никуда не уйдем, Эйс.

— Мне нравятся все твои шрамы, — прошептала Роуг мне в шею, прижимаясь ко мне еще теснее. Я чувствовал, что отсутствие других моих братьев разбередило во мне старую рану, но я должен был взять то, что мог получить в эти дни, и двое из них, которые были так близко ко мне, были всем, на что я мог надеяться.

— Продолжай врать мне, — зарычал я на Роуг. — Мне нравится твоя ложь.

— Это не ложь, — снова солгала она, и я поцеловал ее волосы точно так же, как это сделал Джей-Джей. Я почувствовал горячую энергию между нами, которая обжигала меня, как адское пламя, и успокаивала, как рай.

— Мне нужно увидеть, — выдохнул я, зная, что пришло время наконец взглянуть в лицо самому себе. — Сними простыню с зеркала, Джей, — попросил я, и он отодвинулся, хмуро глядя на меня, прежде чем кивнуть в знак согласия.

Пальцы Роуг переплелись с моими, когда я взялся за свой костыль и с трудом поднялся на ноги. Она не помогала мне, она знала, что я этого не хотел, но все время держалась за меня, как будто была готова к тому, что я оступлюсь. Она была крошечным созданием, и я, вероятно, раздавил бы ее, если бы упал на нее, но я не потрудился сказать ей об этом, потому что знал, что она все равно никогда не послушает.

Я закинул костыль под одну руку, а Роуг встала под другую, направляясь к зеркалу, в то время как Джей-Джей взялся за простыню.

— Сделай это, — прорычал я, и он сорвал ее.

Пальцы Роуг сжали мои, когда я шагнул вперед, и острый комок встал у меня в горле. Моя грудь и руки были покрыты шрамами, а ожог на плече теперь превратился в пятнистую покрасневшую кожу. Но все это не шло ни в какое сравнение с ужасным крестом на моем правом глазу, и я высвободил свою руку из руки Роуг, подняв пальцы, чтобы провести ими по отметине. Было уже не так больно, но кожа все еще была чувствительной и слегка красной, а мое веко не открывалось полностью из-за сохраняющегося отека.

Я обернулся, бросив взгляд через плечо, чтобы оценить повреждения на спине. На моей татуировке с изображением Сансет-Коув были порезы, шрамы пересекали ее, портя рисунок. Роуг протянула руку, чтобы провести кончиками пальцев по шрамам, и я отпрянул от ее прикосновения, не глядя на нее. Каким-то образом, увидев это своими глазами, я почувствовал себя еще более отвратительным из-за всего этого. Я был отвратительный. Мое тело больше не принадлежало мне, оно было испорчено Шоном, и не было ничего, что могло бы это исправить.

Я схватил свой костыль и отошел от них, направляясь в ванную комнату и закрывая за собой дверь, так как мое дыхание стало неровным. Я прислонился к двери, опускаясь, чтобы сесть на прохладный кафель, когда что-то в моей груди треснуло.

— Эйс, — позвала Роуг через дверь. — Не отгораживайся от нас. Ты же знаешь, что нас не волнуют шрамы.

— Чушь собачья, — прошипел я. — Я хочу побыть один.

— Эйс, — мягко сказал Джей-Джей. — Просто впусти нас.

— Убирайтесь отсюда! — Взревел я, колотя кулаком по двери, презирая жалость в их голосах.

Наступила тишина, и некоторое время спустя звук их шагов удалился из комнаты. Я был один. И я чертовски уверен, что мне лучше привыкнуть к этому, потому что скоро я покину их навсегда, и единственная жизнь, которая ждала меня за пределами этого города, была одинокой.

Я старался не позволять себе слишком много думать об этом, но прямо сейчас судьба смотрела на меня, и я не мог игнорировать ее.

Голос моего отца звучал в моей голове, но теперь в нем появились новые нотки, как будто Шон тоже был там. И я ничего не мог сделать, чтобы спастись от них.

***

Я отказался слушать ложь, которую Роуг и Джей-Джей пытались скормить мне о том, что я — выглядел не так уж «плохо» и что мои шрамы делают меня похожим на — горячего крутого злодея из «Бонда». В эти дни я не жил в мире фантазий; я знал реальность, с которой столкнулся. За этими стенами я буду пугать детей на улице, а остальные люди буду считать меня отвратительным и наводящим ужас. Они будут обходить меня стороной, чтобы не приближаться ко мне. Я не был тщеславным на самом деле, но я всегда заботился о своей внешности, и теперь, когда эта часть меня официально исчезла, мне казалось, что я потерял что-то, что до сих пор по-настоящему не ценил.

Я имею в виду, что это не имело особого значения, когда я анализировал это. Когда я был с Шоном, я бы заплатил любую цену, чтобы снова провести немного времени со своей семьей, и я полагал, что мое желание исполнилось. Так что, какая бы жизнь ни ждала меня после этих коротких недель, она должна была быть достаточно хорошей, потому что каждое мгновение, проведенное с ними, стоило той дерьмовой бури, которая разразится после.

Был вечер, небо за окном окрасилось пастельными полосами розового и оранжевого цветов. Иногда было трудно поверить, что в этом прекрасном городе живёт столько боли; если бы она просачивалась от живущих здесь людей, небо было бы иссиня-чёрным и постоянно шёл бы дождь.

Снизу донесся запах ужина, и я попытался расслышать, о чем они все говорят между смехом, но смог уловить лишь отдельные слова. Мне показалось, что я услышал свое имя, но я не был уверен, почудилось мне это или нет.

Я прохромал взад-вперед по комнате с одним костылем, боль в моей сломанной ноге была совсем не такой, как раньше. И как бы ни было прекрасно это гребаное ощущение, оно было омрачено надвигающейся обреченностью, которая пришла вместе с ним. Скоро моя нога заживет, доктор снимет гипс, и на этом все закончится. Фокс отправит меня прочь, и я больше никогда не ступлю на порог этого дома.

Я провел пальцами по стене, стараясь меньше опираться на костыль, отчасти на случай, если упаду, отчасти просто чтобы почувствовать холодные выступы подушечками пальцев. Технически, я не должен был нагружать больную ногу, но, если честно, меня не особенно волновало, если из-за этого период восстановления немного затянется.

Осознание того, что скоро придется покинуть это место, ни хрена не облегчало задачу. Осознание того, что мне придется снова попрощаться со всеми ними, заставило меня утонуть в таком сильном беспокойстве, что я был уверен, что сойду с ума, если соглашусь на это. Поэтому в основном я старался не думать об этом. Я просто жил от мгновения к мгновению, высасывая все хорошее из каждого и желая, чтобы это длилось вечно.

Поскольку мои волосы теперь были длинными, я начал укладывать их набок, пытаясь скрыть свой поврежденный глаз. Роуг каждое утро клала повязку на мой ночной столик, и я каждый раз брал ее и засовывал обратно в ящик. Я не собирался носить повязку на глазу, как гребаный пират. Я бы выглядел как полный идиот.

Наверху послышались шаги, а мгновение спустя дверь распахнулась, и я с удивлением обнаружил Фокса, входящего в комнату с тарелкой макарон в одной руке и зеленым соком в другой. Он кормил меня, как чертово божество, всем органическим, свежим и чертовски вкусным. Однажды, когда Роуг и Джей-Джея не было дома, я проснулся после дремоты и, открыв дверь, обнаружил Фокса, крепко спящего там с выражением абсолютного изнеможения на лице. Мне не нравилось думать, что я не даю ему спать по ночам; вероятно, это сводило его с ума, знать, что предатель вернулся под его крышу.

Он поставил еду на мой прикроватную тумбочку и оглядел меня с ног до головы, пока я оперся о подлокотник кресла у окна, борясь с приступом боли в голени.

— Как нога? — спросил он тихим шепотом.

— Немного лучше, — сказал я, неловко скривив губы.

— Звонил твой отец, — сообщил он.

Я выдохнул через нос. — Надо же, ему потребовалось всего две недели, чтобы притвориться, что ему не насрать, что я жив. Или он даже не потрудился разыграть фарс?

Фокс не улыбнулся, сделав шаг ко мне, но, похоже, передумал и вместо этого скрестил руки на груди. — Ну, он просил денег. Сказал, что купил участок для надгробия рядом с могилой твоей матери и не может вернуть деньги, так что ты должен возместить ему расходы.

Горечь разлилась внутри меня от его слов. Это не должно было еще меня задевать. Но всё равно задело. — Удивлен, что он вообще купил мне его.

— Он этого не сделал, — мрачно сказал Фокс. — Я проверил его заявления, но все это было чушью собачьей. Он даже подделал квитанцию и отправил ее мне, но, зная твоего папочку, я копнул немного глубже, просто чтобы убедиться, действительно ли в нем есть хоть капля порядочности. Но это не так.

— Ну, это не новость, — пробормотал я. — Я удивлен, что он вообще попытал счастья. Он, должно быть, по уши в долгах, если так усердно работает, чтобы выманить у меня несколько сотен долларов. Так ты сказал ему, чтобы он шел нахуй?

— Нет, — сказал он с озорством в глазах. — Я сказал ему, что ты оставишь деньги в его почтовом ящике в полночь.

Я нахмурился, открыв рот, чтобы спросить, действительно ли он ожидает, что я заплачу, когда он продолжил.

— Я заплатил паре ребят, чтобы они навестили его в это самое время, после того как набил их карманы петардами и заставил пообещать, что они проявят творческий подход.

Из моих легких вырвался смех, один из первых за чертовски долгое время, и Фокс ухмыльнулся. Мой смех вскоре затих, и я опустил взгляд, уставившись на свою ногу и нахмурив брови. — Похоже, я превращаюсь в него, не так ли? Кривая нога, длинные волосы, и все думают, что я мудак. Мне еще нужна деревянная трость, пустой прогнивший дом и желтые зубы, чтобы завершить образ.

— Эйс, — вздохнул Фокс, качая головой, его глаза горели невысказанными словами и, если я не заблуждаюсь… сожалением. У него перехватило горло, затем он опустил взгляд и направился к двери, но прежде чем он успел уйти, я выдавил из себя «спасибо» за еду, и он оглянулся на меня с напряженным выражением лица. Что-то промелькнуло между нами в тишине, это было похоже на извинение, но я не был уверен, мое оно или его. Затем он ушел, и дверь захлопнулась. Я машинально пошёл за ним, ковыляя на костыле и чертыхаясь, когда нога начала ныть. Ей совсем не нравилось, сколько времени я провёл на ногах сегодня. Я добрался до двери, сердце бешено колотилось, пока я проверял, что она не заперта, и тяжело выдохнул с облегчением.

Я съел свою еду и сел на кровать в тишине, напрягая слух, чтобы услышать остальных внизу, но их голоса теперь не доносились до меня. Я ненавидел, когда не мог их услышать. Ледяные пальцы начали пробираться под мою кожу, находя мое сердце и сильно сжимая его. Я сосредоточился на комнате вокруг меня, напоминая себе, что я дома, в пространстве, которое я знал как свои пять пальцев. Но почему-то сегодня это не помогало. Запертый в тюрьме Шона, я чувствовал жуткое спокойствие, безразличие к своей жизни. Но за ее пределами я понял, что он нанес мне глубокий урон, от которого я не мог исцелиться. Такие повреждения оставил на мне мой отец, те, которые никто не мог увидеть.

Шум в моей голове нарастал до оглушительного рёва. Я сжал волосы в кулаках, стиснул челюсти и пытался прогнать тьму одной лишь силой воли. Но она уже была частью меня, текла в моей крови. И когда бы она ни накрыла меня теперь, я буду разорван ею на куски. Моим отцом, Шоном, мной самим. Все мы были создателями моего разрушения, а я — его продукт.

Мягкий голос окликнул меня, пронзив лучом света мою тьму. Её руки легли мне на лицо, а большие пальцы провели по щекам.

— Чейз, посмотри на меня, — потребовала она, когда мое сердце бешено забилось, и мне удалось сделать так, как она просила.

Я обнаружил, что смотрю на самое завораживающее создание, которое я когда-либо видел, и тьма внутри меня начала отступать, голоса затихали, пока я не смог слышать только свое судорожное дыхание и чувствовать жгучий, отчаянный голод по этой девушке. Девушке, которую я когда-то винил во всех неудачах в своей жизни. Но я все это время был виновником.

— Извини, — сказал я, но это вырвалось на тяжелом вдохе, который застрял у меня в легких, и выражение ее лица говорило о том, что она ничего не расслышала.

— Ты в порядке, чувак? — Спросил Джей-Джей откуда-то рядом, и я кивнул, когда руки Роуг покинули мое лицо.

— Я в порядке, — пробормотал я, меня охватил стыд из-за того, что они застали меня посреди чертового срыва.

Я потянул себя за волосы, откидывая их на изуродованную половину лица, и Роуг нахмурилась, протягивая руку, чтобы снова попытаться убрать их, но я поймал ее запястье тисками, с рычанием на губах.

— Не надо, — предупредил я.

Ее губы приоткрылись, и напряжение пронеслось в воздухе, разделяющем нас, говоря о гневе, который жил между нами до того, как Шон овладел мной. Теперь я уже не винил ее в своих проблемах, но сомневался, что она простила меня за то, что я оставил ее на том пароме. И нас таких двое. Но откровенный разговор об этом сейчас казался довольно бессмысленным, когда я собирался вскоре покинуть это место навсегда. Что вообще можно было сказать? Она увидела мое истинное лицо, и ей не понравилась палитра. Мне оно тоже не нравилось, но если бы мы начали вдаваться во все мои сожаления и в то, что я предпочел бы изменить в себе, мы бы застряли здесь, составляя список на столетие.

Джей-Джей встал на колени на кровати, убирая мои пальцы с запястья Роуг, и они обменялись взглядами, как будто передавали что-то телепатически друг другу. Она едва заметно кивнула, и я нахмурился.

— Роуг хочет подстричь тебя и побрить, брат, — сказал мне Джей-Джей, но в его глазах мелькнула какая-то хитрая затея, которую я не понял.

— Я в порядке, — пробормотал я. — Это помогает скрыть шрамы.

— В этом и проблема, — вмешалась Роуг. — Мне нравятся твои шрамы, но этот бомжеватый вид… Ты уже конкурируешь с Карнавальным Биллом. — Я вспомнил того бездомного, что слонялся на «Карнавал-Хилл», с его растрёпанными длинными волосами и безумным взглядом. Чёрт.

Я цокнул языком в знак отказа. Теперь я был похож на Горбуна из Нотр-Дама и отправлюсь жить на свою колокольню, как только меня заставят покинуть «Дом-Арлекинов». Похоже, мне придется жить на постоянной диете из шлюх, если я когда-нибудь захочу снова трахаться. Но даже при мысли о том, что я буду с какой-то случайной девушкой, я содрогнулся, и по всей моей коже побежали мурашки. Я не хотел, чтобы ко мне прикасались руки какой-то девушки, кроме той, что была прямо передо мной, поэтому я предположил, что мы с моей правой рукой будем отличной парой в обозримом будущем. Превосходно.

Я не кончал уже несколько месяцев, но во время пыток в поместье Роузвуд меня мало что возбуждало, а теперь, когда я вернулся домой, за мной было установлено круглосуточное наблюдение, так что я должен был наслаждаться утренним стояком как мужчина всякий раз, когда Роуг спала рядом со мной, и игнорировать приподнятую бровь Джей-Джея, когда он замечал его.

— Не лги мне, — зарычал я на Роуг. — Я могу вынести правду, ты знаешь? Мне не нужно, чтобы меня жалели. Я не ребенок.

— Тогда перестань дуться, как один из них, — огрызнулась Роуг в ответ, щелкая меня по носу. Боже, эта женщина.

— Она права, чувак. — Джей-Джей запустил руку в мои волосы, и я напрягся, когда он откинул их с моего лица. — Ты думаешь, что это отпугнёт девушек? Для многих горячих цыпочек шрамы — это фетиш.

Я бросил взгляд на Роуг, невольно задавшись вопросом, из тех ли она, кого это заводит. Но это была не просто пара боевых шрамов на груди, а нечто, что она видела каждый день. Хотя мне и не было смысла претендовать на Роуг, так почему меня вообще это волновало?

— Позволь мне подстричь тебя, — мурлыкнула она, проводя пальцами по моей бороде, в то время как хватка Джей-Джея в моих волосах усилилась. Чёрт, почему это так приятно? Я слишком изголодался по прикосновениям в том подвале. Особенно по нежным.

— Хорошо, — сквозь зубы выдавил я, в основном потому, что мне хотелось, чтобы её руки оставались на мне, и я не возражал против того, что Джей-Джей тоже был рядом. Мне нужно было их присутствие сейчас, и я решил не думать об этом больше, ведь всё это — лишь сладкое, временное отвлечение, перед тем как мне придётся снова их отпустить.

Они оба отошли, и я проводил их взглядом, когда Джей-Джей вывел Роуг из комнаты, и его рука скользнула вниз, касаясь её ягодиц, пока они уходили. Кровь бурлила в моих жилах, приливая вниз, и я сжал основание члена, чтобы хоть немного облегчить нарастающее напряжение, подавляя стон. Это жалко.

Через пару минут они вернулись, и я заметил, что Роуг сняла свои шорты, оставив на себе лишь мою белую майку с черепом. В её руке была пачка сигарет, а на губах играла ухмылка, и моё горло сжалось, когда мой взгляд скользнул вниз по её длинным загорелым ногам. Черт возьми, она выглядела аппетитно. Ее соски виднелись сквозь белый материал, и они затвердели, когда Джей-Джей убрал прядь пастельно-голубых волос с ее плеча и поцеловал в шею. В руках у него были машинка для стрижки и ножницы, которые он бросил на кровать, а затем стянул с себя футболку и швырнул ее на пол в стиле гребаного стриптиза.

— Где Фокс? — Пробормотал я, когда Роуг двинулась вперед, взяв меня за руку, чтобы поднять с кровати, став моим костылем, когда я оперся на нее в поисках поддержки.

— Ушёл, — просто сказала она, прежде чем направить меня к деревянному стулу, который Джей-Джей выдвинул в центр комнаты.

Я отпустил Роуг и попытался сам подойти прямо к нему, но моя нога сказала «черт возьми, нет», и я выругался, споткнувшись, но Джей-Джей поймал меня, помогая усесться на сиденье. Я пробормотал благодарность, злясь на самого себя, но все мое смущение было забыто, когда Роуг перекинула свою ногу через меня и села ко мне на колени.

Джей-Джей передал ей ножницы, и она невинно улыбнулась мне, когда начала подстригать мою бороду, позволив волосам просто падать между нами и рассыпаться по полу.

Джей-Джей подключил свой телефон к моему Bluetooth-динамику и включил медленную версию песни «Goodbye» Feder and Lyse, пока Роуг приводила в порядок растрепанные волосы у меня на лице. Я не мог перестать пялиться на нее, пока она сидела всего в дюйме от выпуклости в моих штанах, и посмотрел на Джей-Джея, когда он снова приблизился, размышляя, не помешает ли он ей вот так сидеть на мне. Он откинул волосы Роуг за плечи, а затем наклонился и задрал ее футболку, обнажив под ней розовые шелковые трусики, под которыми виднелась загорелая плоть.

Я бросил на Джей-Джея растерянный взгляд, и мое сердце забилось сильнее, когда Роуг сделала вид, что ничего не заметила, а ее ноги раздвинулись немного шире, когда она привстала на цыпочках на полу.

— Не дай ей упасть, Эйс, — предупредил Джей-Джей голосом, полным греха, когда взял мою руку и положил ее на поясницу Роуг, прежде чем схватить ее за бедра и подтолкнуть вперед. Я выругался, когда она приземлилась прямо на мой член, и мои пальцы автоматически сжали в кулак ее футболку. Ее зрачки расширились, и из нее вырвался хриплый звук, от которого я стал еще тверже между ее бедер.

Я прочистил горло, бросив взгляд на Джей-Джея, пытаясь молча передать, что я переживаю, скажем так, «катастрофу», но по его усмешке было ясно, что он прекрасно знал, что со мной происходит.

Растерянный до предела, я вернулся к тому, чтобы следить за Роуг, пока она продолжала подстригать мне бороду, делая её достаточно короткой для машинки. Джей-Джей подключил её и передал ей в руки, наклоняясь, чтобы поцеловать её в шею и провести рукой под ее футболкой, играя с ее сиськами. Она ахнула, её бедра качнулись на моём затвердевшем члене, и я тихо выругался, схватив Джей-Джея за руку.

— Что ты творишь, чувак? — Спросил я.

Он отодвинулся от Роуг, играя с ее соском под футболкой, а другой рукой взял ее за подбородок и убедился, что она смотрит на меня. Она прикусила губу, глядя прямо на меня, когда из ее горла вырвался стон, и, клянусь, я почувствовал этот звук прямо у основания своего члена.

— Показываю тебе, как ты заводишь, мою девочку, — сказал он, пожимая плечами, как будто это был просто очередной день в мирке Джей-Джея.

— Что? — Я зашипел, решив, что он потерял свой гребаный рассудок. Не я заводил Роуг, а она меня. А я был просто гребаным сиденьем.

— Прикоснись ко мне, — выдохнула она, глядя прямо на меня, и у меня перехватило горло.

— Нет, — прорычал я в знак отказа.

Джей-Джей отстранился, и я убрал руку со спины Роуг, чувствуя, насколько это неправильно, независимо от того, как сильно я, черт возьми, хотел ее. Она повела бедрами медленными, мучительными движениями, включила машинку для стрижки и начала работать над превращением моей бороды в жесткую щетину.

— Малышка, — предупредил я рычанием, мои пальцы впились в ее бедро, пока она раскачивалась на каждом твердом дюйме моего члена, и мне пришлось подавить стон. — Зачем ты издеваешься надо мной?

— Почему для тебя все становится нападками, Эйс? — спросила она хриплым голосом, от которого головка моего члена дернулась. — Я просто показываю тебе, что заставляют меня чувствовать твои шрамы.

— Ага. И ты решила трахнуть меня из жалости? — Яростно выпалил я, опустив свободную руку на другое ее бедро и впившись в него пальцами, когда я оттолкнул ее от своего члена. Она взяла меня за ту же самую руку, приподнявшись на цыпочки, чтобы немного оторваться от меня. У меня перехватило дыхание, когда она провела ею между своих бедер, потирая моими пальцами мокрое пятно на ее трусиках. Я уставился на нее, чувствуя, как во мне нарастает острая, почти яростная потребность отодвинуть эти трусики в сторону и погрузить пальцы в ее влажную киску. Но потом я вспомнил, что это была жестокая игра «Поросенок в центре» (Прим. Американская игра, аналог нашей игры «Пятнашки»,), а я был глупым маленьким поросенком, который не сможет заполучить мяч в свои руки.

— Что, черт возьми, происходит? — Я зарычал, отдергивая руку, когда ярость, которая жила во мне, поднялась на дыбы и попыталась взять верх. Но затем Роуг снова устроилась у меня на коленях и продолжила работать с моей бородой, подстригая ее и покачивая бедрами в такт музыке, как будто она была совершенно, блядь, не причастна.

— Роуг, — прохрипел я, оглядываясь на Джей-Джея, но он просто прислонился к стене и наблюдал за шоу с жаром в глазах и полностью твердым членом в шортах.

Когда она закончила с моей бородой, она, наконец, встала и отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой, убирая волосы с футболки, которая была на ней надета, прежде чем нахмуриться на оставшиеся волосы, прилипшие к ней, и снять ее целиком. Острый комок встал у меня в горле, когда она встала передо мной со своими идеальными сиськами, выставленными на всеобщее обозрение, и радужными волосами, разметавшимися вокруг нее. Мой член пульсировал от потребности, и желание схватить ее нарастало во мне, как миллиард галлонов воды, бьющихся о плотину. Я нуждался в ней с первобытной интенсивностью, которая вызывала во мне ярость и жажду одновременно. Она раскачивалась передо мной, как самый сочный фрукт на земле, и моя верхняя губа приподнялась от ярости, когда я попытался подняться со своего места. Рука Джей-Джея опустилась мне на плечо, удерживая меня на месте, и он сунул сигарету мне в рот, прикуривая в следующую секунду.

— Не говори Фоксу, — сказал Джей-Джей мне на ухо с тихим смехом, прежде чем посмотреть на Роуг. — Потанцуй для нас, красотка. — Музыка сменилась на «Lost Cause» от Billie Eilish, и Роуг ухмыльнулась, когда сделала, как он попросил, ее бедра покачивались, а глаза закрылись, когда она отдалась соблазнительному ритму.

Джей-Джей внезапно побрызгал водой на мои волосы и провел по ним расческой, как ни в чем ни бывало, а потом начал их стричь. Я набрал полные легкие дыма, и от никотина у меня закружилась голова, и я уставился на Роуг, отказываясь моргать. Это было что-то прямо из моих самых грязных фантазий. Она в моей комнате, топлесс, двигается вот так. Этого было достаточно, чтобы свести меня с ума.

— С этой длиной ему хорошо, не отрезай слишком много, — сказала Роуг Джей-Джею, и я сделал еще одну глубокую затяжку сигаретой, не в силах даже переварить эти слова, пока мой взгляд блуждал по ее упругому, покрытому солнечными поцелуями телу, на котором я жаждал посеять хаос.

Она пробудила во мне зверя, которого еще не удавалось приручить, но я был уверен, что у нее хватит обаяния, чтобы сделать это, и, возможно, в процессе она получит несколько следов от когтей. Потому что, если бы я когда-нибудь завладел ее телом, я бы трахал ее, не переводя дыхания, и заставил бы ее наслаждаться каждой секундой удовольствия, которое я ей предлагал. Между нами было десять лет напряжения, и я чувствовал, как от него воздух становится гуще. Это вызывало во мне злость, ненависть, может быть, даже легкую мстительность. И я не сомневался, что она тоже это чувствовала. Мы были созданы, чтобы уничтожать друг друга, и я жаждал узнать, каково это — сгореть в ее огне.

Джей-Джей возился с моими волосами, пока я курил, а Роуг ласкала свои груди и сжимала соски, отчего я становился тверже, чем когда-либо в своей жизни. В стрижке волос не было ничего сексуального, и все же руки Джей-Джея на мне, когда я чувствовал себя таким возбужденным, заставило меня задуматься о том, что мы переходим какую-то черту. И я, блядь, был не совсем против этого. Блядь, было приятно, когда ко мне вообще прикасались. Как будто я все еще что-то значил для людей в этой комнате. Что-то важное.

Глаза Роуг открылись, но остались немного прикрыты, и когда она направилась ко мне, ее бедра покачивались, она наклонилась, одна ее рука легла на мое бедро, а другая вынула сигарету у меня изо рта, и она затянулась ею, оставив меня в облаке дыма. Ее пальцы поползли вверх по моей ноге, и я потянулся к ней, моя рука обхватила заднюю часть ее бедра и сжала достаточно сильно, чтобы остался синяк.

— Ты не представляешь, что ты со мной делаешь, — прорычал я.

Я не мог полностью контролировать тьму во мне, и теперь она принимала новую форму, которая была жестокой и порочной, такой, которая хотела подчинить ее моей воле и причинить ей боль всеми нужными способами.

— Я точно знаю, что делаю, Чейз Коэн, — сказала она, не сводя с меня глаз, когда докуривала сигарету. Она опустила ее, держа в руке, и я инстинктивно вздрогнул, вспомнив, как Шон тушил об меня свои окурки. Пальцы Джей-Джей вцепились в мои волосы, и глаза Роуг расширились, когда она поняла, почему я так отреагировал.

Она хотела отойти, но я крепче сжал руку вокруг ее ноги и, выхватив сигарету из ее пальцев, раздавил ее в ладони, так что огонь опалил плоть, доказывая, что я с радостью пострадаю ради нее.

— Нет такой боли, которую я бы не вытерпел, лишь бы ты была так близко, — сказал я ей, отбрасывая окурок так, что пепел и сажа посыпались с моей ладони.

Джей-Джей наклонился через мое плечо, проведя рукой по затылку Роуг и погрузив язык между ее губами. Я был раздавлен между его стояком и ее сиськами, когда они соприкоснулись в отчаянном стремлении друг к другу, и я зарычал от отчаяния, пытаясь встать, но только для того, чтобы каждый из них положил руки мне на плечи, чтобы удержать меня на месте.

— Идите в одну из своих комнат, — прорычал я, расталкивая их, когда жар разлился по моей груди. — К черту ваши игры.

— Это не игра, Эйс, — прорычал Джей-Джей.

Мне удалось подняться на ноги с помощью грубой силы и толкнуть его локтем в ответ, отказываясь верить ему. Потому что никто не захочет меня таким, и если они вдвоем пришли к какому-то маленькому извращенному соглашению, чтобы попытаться симулировать интерес Роуг ко мне, то пошли они к черту.

Слова «Я люблю тебя» промелькнули в моей голове, когда я вспомнил, как Роуг сказала мне их, но я отогнал это видение, зная, что она имела в виду совсем не это. Этого просто не может быть. До того, как я стал таким, я был монстром внутри. И она это знала. Она видела худшее во мне.

Я проковылял через комнату и, стиснув зубы от боли в ноге, добрался до комода и прислонился к нему, указывая на дверь. — Убирайтесь. Идите трахайтесь друг с другом, как вам захочется.

— Она и тебя хочет, чувак, разве ты не… — начал Джей-Джей, но я перебил его.

— Чушь собачья, — прорычал я. Я был просто сломанной маленькой игрушкой, которую они пытались для вида починить, но я не поведусь на это. — Уходите! — Рявкнул я, и Роуг схватила Джей-Джея за руку, вытаскивая его из комнаты, бросив на меня взгляд через плечо, который говорил, что я идиот.

Пот выступил бисеринками у меня на груди, а мой член все еще болел, оставляя меня смущенным, злым и таким чертовски возбужденным, что хотелось что-нибудь сломать. Я хотел разнести эту комнату на куски, если бы только у меня хватило на это гребаных сил.

Через несколько минут за моим окном раздался громкий стон, и я прикусил внутреннюю сторону щеки, оставаясь прикованным к месту, прежде чем он прозвучал снова. Я сопротивлялся еще немного, прежде чем схватил свой костыль и подошел к окну, прислонившись плечом к его стенке и прижавшись к занавеске.

Роуг растянулась на шезлонге под моим окном во внутреннем дворике, полностью обнаженная, ее пальцы запутались в волосах Джей-Джея, пока он пировал между ее бедер. Мое дыхание становилось все тяжелее и тяжелее, пока я наблюдал, не в силах отвести взгляд, и я сжал свой налитый до предела член в штанах.

Черт возьми, она была идеальным искушением, то, как выгнулась ее спина и как она прикусила нижнюю губу, было самой горячей вещью, которую я когда-либо видел в своей жалкой жизни.

Понимали ли они вообще, что это происходит прямо под моим окном, или они просто были так увлечены друг другом, что забыли, что отсюда мне виден весь внутренний дворик?

Роуг теребила и дразнила свои собственные соски, когда ее голова откинулась назад от крайнего удовольствия, и я запомнил каждый дюйм этого выражения. Я всегда фантазировал о том, как хорошо она будет выглядеть, когда кончит, и две секунды спустя мое желание исполнилось, когда она приподнялась, зажав голову Джей-Джея между своих бедер, вскрикнула, и в последнюю секунду ее глаза распахнулись, впиваясь прямо в мои. Я был недостаточно быстр, чтобы пошевелиться, поэтому просто смирился и остался на месте, наблюдая, как она облизывает губы и смотрит на меня так, словно я был источником ее удовольствия.

Джей-Джей встал, подхватил ее на руки, как будто она ничего не весила, и занял ее место на шезлонге, откинувшись на спинку и усадив ее к себе на колени так, что она была повернута ко мне. Она взяла его толстый член и направила его в свою киску, ее глаза все еще были прикованы к моим, когда он схватил ее за бедра и притянул к себе, погружаясь в нее до самого основания. Она скользнула пальцами по своему клитору, когда они начали жестко трахаться, заставляя ее сиськи подпрыгивать, Джей-Джей поддерживал ее за бедра и заставлял ее скакать на нем в том темпе, в каком он хотел.

Она выглядела такой чертовски съедобной, что у меня потекли слюнки, а то, как она не сводила с меня глаз, делало невозможным для меня сдержаться. Я спустил штаны, вытаскивая свой твердый член и крепко сжимая его, начав дрочить в такт толчкам Джей-Джей, представляя свой член вместо его, и как я вгоняю его глубоко в ее киску. Я подумал о том, какой влажной она была бы, доя меня, и представил, каково это — чувствовать, как ее мокрая киска обхватывает каждый дюйм моего члена. Я сжал свой член сильнее, зарычав, пока она ласкала свой клитор, прикусив губу, и наблюдала за движениями моей руки, так что она точно знала, что я делаю.

Наблюдая, как она наслаждается глубокими толчками члена Джей-Джея, я представил, что бы я сделал, если бы получил такую привилегию. У меня было так много накопившейся энергии, когда дело касалось ее, что я знал, что не смогу быть никаким, кроме как грубым. Она превратила меня в дикаря, и я обрушил бы всю силу десятилетней ярости на ее плоть. Я бы трахал ее как животное, каким чувствовал себя каждый раз, когда она была рядом со мной, и я бы показал ей, почему монстров лучше всего держать в клетках.

Я усилил хватку на своем члене, потирая большим пальцем головку и размазывая преякулят по кончику, когда удовольствие прокатилось по моему стволу. Я уставился на ее рот, на ее грудь, а затем на эти глаза цвета морской волны, которые владели мной, в то время как я жаждал обладать ею в ответ.

Она содрогнулась, когда кончила, и я развалился на части вместе с ней, удовольствие прокатилось по всей длине моего члена, а моя сперма брызнула на стену, но я продолжал дрочить, пока не выплеснулась последняя капля.

Мое дыхание запотело стекло, и Роуг прикусила губу, наблюдая за мной, откидываясь на Джей-Джея, когда он кончил последним жестким толчком, заставляя ее повернуть голову, чтобы потребовать поцелуй с ее губ.

Я схватил полотенце, висевшее на стуле после утреннего душа, вытирая беспорядок, который я устроил, прежде чем убрать свой член и бросить полотенце в корзину для белья. Затем я задернул занавески и с помощью костыля добрался до своей кровати. Моя нога начала серьезно болеть от, всей сегодняшней нагрузки, но мне было наплевать. Я все еще был на взводе. Моя голова закружилась от разрядки, и волна покоя накрыла мою грудь, когда я упал на матрас. Я не знал, какого хрена мы все только что натворили, но это казалось одновременно чертовски неправильным и чертовски правильным.

Я достал повязку из-под подушки и покрутил ее на пальце, прежде чем мысленно пожать плечами и надеть ее. Я приподнялся в постели, чтобы посмотреть на себя в зеркало, зачесывая свежеподстриженные волосы, которые по мере высыхания завились. Я взглянул на нового себя в этом зеркале и обнаружил, что мне не так уж и не нравится то, что я увидел, и когда дверь открылась и Роуг вошла в мою комнату в другой моей майке, ее лицо просияло при виде этого.

Джей-Джей последовал за ней держа в руках кучу снеков, и они оба плюхнулись на мою кровать, ведя себя так, словно мы только что не приняли участие в каком-то странном празднике траха. Дворняга тоже подбежал, тявкая, запрыгнул на кровать и выхватил собачье лакомство в форме косточки из пальцев Роуг.

Роуг бросила мне пакет Читос, свернулась калачиком рядом со мной и с ухмылкой уставилась на мою повязку на глазу. — Отлично выглядишь, Капитан Эйс.

— Да, да, — пробормотал я, разрывая пакет с чипсами, пока Джей-Джей устраивался поудобнее с другой стороны от нее, переплетая свои пальцы с ее.

Я украдкой взглянул на них обоих, не понимая, как они могут чувствовать себя так комфортно в этой ситуации, но, как ни странно, обнаружил, что меня это тоже не слишком беспокоит. Может быть, это было потому, что я знал, что у меня мало времени, и я возьму все, что смогу получить от Роуг, пока я все еще здесь. Однако, в чем я был уверен, так это в том, что мы только что пополнили список вещей, о которых Фокс, черт возьми, никогда не должен узнать.