Карнавал Хилл

Я бросила лодку у причала «Дома-Арлекинов» и выпрыгнула на причал как раз в тот момент, когда шторм добрался до меня и дождь вырвался из облаков.

В моей груди была боль, которая продолжала расти, обостряясь, пытаясь заставить меня свернуть с этого пути и сделать другой выбор. Любой другой выбор. Но в этом-то и заключалась проблема. Другого выбора не было. Не того, что мог бы спасти их от самих себя или от проклятия хотеть меня. Это было единственное решение, которое могло сработать, и я была тверда в этом решении.

Прикосновение холодных капель дождя к моей коже помогло мне сосредоточиться, когда я загнала этот узел напряжения глубоко в свой живот и заперла его вместе со всеми другими плохими мыслями и чувствами, таящимися в моей измученной душе.

Дело было не во мне. Никогда не было. Никогда не должно было быть.

Я подошла к дому, когда небо над головой прорезала молния, вошла через заднюю дверь и с облегчением оглядела темное здание, поняв, что Лютер явно ушел.

Я на мгновение задержалась на кухне, вдыхая воспоминания о времени, проведенном здесь с мальчиками-Арлекинами, и задаваясь вопросом, был ли у меня когда-нибудь шанс сделать это по-другому. Но когда я взглянула в зеркало в прихожей, и увидела свои припухшие губы и пустоту в глазах, я поняла, что такого шанса не было. Шон был прав на мой счет. Я была всего лишь сломанной игрушкой, борющейся за свое место в этом мире, когда все вокруг видели, где мне суждено оказаться. Так что я просто смирилась с этой участью.

Я вошла на кухню и открыла один из шкафов, отодвинув в сторону коробки с хлопьями, прежде чем взять пистолет, который был спрятан там, и засунуть его сзади за шорты. Затем я отвернулась от дома, полного воспоминаний, направилась в гараж и, схватив с крючка ключи от своего джипа, поспешила вниз по лестнице.

Крыша была опущена, но меня это не волновало. Я хотела почувствовать дождь на своей коже. Я хотела почувствовать что-то другое, кроме жжения внутри меня, которое боролось со всеми моими попытками сдержать его.

Я завела двигатель и выехала из гаража, не оглядываясь.

«Арлекины», охранявшие ворота, шагнули вперед, как будто у них была какая-то идея помешать мне сбежать, поэтому я просто нажала ногой на газ и врезалась прямо в металлические ворота. От удара по моим конечностям пробежал шок, но затем я проехала через упавшую железную конструкцию и умчалась в ночь под крики преследующих меня «Арлекинов».

Я выбрала самый прямой маршрут через город, пока дождь усиливался, обрушиваясь на меня, приклеивая волосы к плечам, а одежду к плоти.

Я сосредоточилась на этом ощущении. Холод, мокрая ткань — всё это заглушало всё остальное, пока я мчалась по улицам, которые когда-то любила, направляясь к своему концу.

Резкий звук автомобильного сигнала вырвал меня из бесконечного водоворота мыслей, и я подняла взгляд, посмотрев в зеркало. Синий грузовик приближался ко мне, разгоняясь, мигая фарами и настойчиво сигналя, явно требуя, чтобы я остановилась.

Мое сердце бешено заколотилось, но я просто поехала быстрее, не обращая внимания на грузовик, двигатель которого ревел сквозь шум дождя, и сосредоточила свой взгляд на пункте назначения.

— Роуг! — Голос Лютера проревел сквозь рев двигателей и шум дождя, и я снова взглянула в зеркало заднего вида, увидев его за рулем с решительным выражением лица. — Останови свою гребаную машину, пока мне не пришлось тебя заставить!

Я не ответила. В любом случае, у меня не было слов, которые я могла бы предложить ему, и мое решение было принято, моя цель приближалась. Я могла покончить с этим. Я должна была покончить с этим.

Я прибавила скорость, проходя следующий поворот так быстро, что мои задние колеса заскользили по мокрому асфальту. Я выровняла руль с бьющимся в горле сердцем, пока снова и снова развался рев клаксона Лютера.

Но я уже была так близко. Я не могла остановиться. Мне просто нужно было добраться туда, и мучения от этого решения были бы сняты с моих плеч. Было бы слишком поздно идти на попятную, и я наконец-то смогла бы сделать что-то хорошее в своей жалкой жизни.

Лютер снова выкрикнул мое имя, но я только увеличила скорость, мчась между деревьями по дороге. Но на следующем повороте Лютер вырвался вперед, чтобы обогнать меня, двигатель его грузовика был мощнее моего, и на краткий миг я посмотрел на него, пока мы ехали вровень, а дождь хлестал по мне.

Вспышка фар снова привлекла мое внимание к дороге, а звук клаксона предупредил меня о грузовике, едущем с другой стороны.

Я испуганно закричала, дергая руль, когда Лютера прижало ко мне, чтобы избежать столкновения. Но мои колеса имели плохое сцепление с дорогой, и когда грузовик Лютера задел меня, мир вышел из-под моего контроля.

Джип занесло на обочину, и мой желудок подскочил к горлу, когда колеса оторвались от дороги. Костяшки пальцев побелели, когда я вцепилась в руль, и я нажала на тормоз, несмотря на то что часть меня знала, что уже слишком поздно для этого.

Мир закружился, визг тормозов и хруст стекла и металла — все, что я помнила, когда машину перевернуло, и меня отбросило на деревья внутри нее, а страх стиснул мое сердце в тиски и крепко сжал. Подушки безопасности взорвались у меня перед носом, и я была прижата спиной к креслу на несколько долгих секунд, прежде чем они снова сдулись, и я обнаружила, что повисла вниз головой на ремне безопасности.

Я выругалась, отстегиваясь и падая со своего сиденья, распахнула дверцу, выбралась из обломков и выпрямилась, мое тело на удивление осталось целым после того, как я пережила это дерьмо.

Раздался гудок проносящегося мимо грузовика, когда этот мудак продолжил ехать по дороге, оставив нас здесь гнить, и я молча пожелала ему кровавой смерти в ближайшем будущем.

У меня зазвенело в голове, когда я огляделась в поисках грузовика Лютера, и я проглотила комок в горле, когда заметила, что он был за деревом недалеко от меня.

Я, спотыкаясь, подошла к нему, нерешительно вытаскивая пистолет, когда страх пробежал по моему позвоночнику, и я обнаружила, что он привалился к рулю, а с его виска стекала струйка крови.

Я наклонилась ближе, прижав два пальца к его шее и вздохнув с облегчением, когда нащупала пульс, за которым последовал стон боли, сорвавшийся с его губ.

Его мобильный телефон был зажат в держателе на приборной панели, и я протянула руку мимо него, чтобы схватить его, держа перед его лицом и умудряясь разблокировать его с помощью функции распознавания лиц. Я быстро отправила сообщение его людям, указав на карте, где мы находимся, и, куда приехать ему на помощь, прежде чем отправить фотографию места крушения, чтобы они знали, что нужно поторопиться.

Но когда я двинулась, чтобы положить телефон обратно ему на колени, Лютер пошевелился и схватил меня за запястье, отчего я ахнула и попыталась отпрянуть.

— Не поступай так с ними, — пробормотал Лютер. — Что бы ты, черт возьми, ни думала, что делаешь. Просто не делай.

Я посмотрела в его глаза, видя там всю боль его прошлого и зная, что он боится, что я подарю ее и его мальчикам. Но он не понимал. Мой уход не был тем, что сломает их. Это случится, если я останусь.

— Я пытаюсь спасти их, — выдохнула я, но была почти уверена, что он даже не услышал меня, поскольку его глаза закатились, а хватка снова ослабла.

Я дважды проверила его пульс, чтобы убедиться, что он всего лишь потерял сознание, затем повернулась и скрылась за деревьями.

Я выбралась обратно на дорогу, и на меня обрушился дождь, а в небесах загремел гром.

Как только мои ноги коснулись асфальта, я бросилась бежать, моя цель была уже так близко. Конец почти настал.

Но когда я побежала к вырисовывающимся воротам, позади меня прогремел голос Лютера, за которым последовал выстрел, выбивший кусок дороги в нескольких футах слева от меня.

— Стой! — взревел он, и я резко затормозила, оборачиваясь, чтобы посмотреть на него сквозь пелену дождя туда, где он стоял на дороге, одной рукой схватившись за бок, в то время как в другой держал пистолет, направленный на меня. — Это приказ твоего гребаного босса.

Я выгнула бровь при его словах, а татуировка «Арлекинов» на задней стороне моего бедра, казалось, натянулась, как поводок вокруг моей души. Но я не была его марионеткой, и он не будет дергать меня за ниточки. Я выхватила свой собственный пистолет сзади из-за шорт и направила на него в ответ.

— Ты был прав насчет меня, — крикнула я ему сквозь шторм. — Ты был прав, что избавился от меня тогда. Я проклятие, как ты и сказал. Но теперь я собираюсь это исправить.

— Я не могу позволить тебе сделать это, дикая кошка, — предупредил Лютер, опускаясь на одно колено, а я крепче сжала пистолет.

— Не заставляй меня нажимать на курок, — яростно сказала я, и моя поза напряглась. — Просто отпусти меня.

Ворота позади меня с грохотом распахнулись, и, хотя я не повернула головы, я точно знала, кто приближается ко мне сзади. Я чувствовала его присутствие, как плащ тьмы, наброшенный на мои плечи.

— Ну, что у нас здесь? — Позвал Шон, в его голосе слышалось волнение, когда он осматривал сцену, и мои пальцы, сжимавшие пистолет, слегка задрожали.

Прицел Лютера переместился на него, и страх скрутил меня, когда его верхняя губа предупреждающе приподнялась.

— Отвали на хрен, Шон, или я всажу тебе пулю между глаз, — предупредил Лютер.

— Ну, это вы появились у моей двери посреди ночи, разбудили детей и подняли шум. Так что, думаю, я имею полное право знать, что ты здесь делаешь, не так ли, сладенькая? — Его пальцы скользнули вниз по моей спине, когда он приблизился прямо ко мне, и дрожь страха пробежала по мне.

Это было безумие. Я знала это. Но я сделала свой выбор и собиралась придерживаться его.

— Я дома, — грубо сказала я, заставляя свой язык произносить слова, которые предназначались только ему. — Как ты и хотел. Чтобы ты перестал причинять боль всем вокруг меня.

— Отойди от нее, — прорычал Лютер, его рука дрожала, когда он пытался удержать пистолет, несмотря на боль от ран.

— Не-а. Я так не думаю. — Грохот выстрела прозвучал прямо у моего уха, и я испуганно вскрикнула, пока мой мозг пытался осознать, что произошло.

Лютер упал на спину с тошнотворным стуком, вспышка фар осветила его сзади, когда он рухнул на дорогу с рычанием агонии, прижимая руку к ране на животе, и Шон мрачно усмехнулся.

— Что ж, это приятный сюрприз, — промурлыкал он, протягивая руку, чтобы взять меня за подбородок и заставить наконец обернуться к нему.

Его голубые глаза нашли мои, голод в нем был ясно виден, когда дикая улыбка озарила его лицо, и он упивался моим видом, вытягивая из меня каждый дюйм моей боли, чтобы увидеть ее полностью.

— Посмотри на себя, — выдохнул он, впиваясь пальцами в мою плоть. — Вся израненные внутри и готовая сдаться, умоляя меня о прощении. Скажи мне, сладкие щечки, тебе было очень больно, когда ты приняла решение вернуться ко мне?

Я хранила молчание, пока страх брал меня в плен, но что-то гораздо более опьяняющее проникло и в меня, и я поддалась этому безумию, размахнувшись пистолетом и приставив его к его животу, задаваясь вопросом, смогу ли я покончить с этим даже проще, чем планировала.

Но холодный поцелуй его пистолета у моего виска заставил меня застыть, и его улыбка стала шире.

— Патовая ситуация, — насмехался Шон, подаваясь вперед так, что мой пистолет еще сильнее уперся в его пресс. — Но я считаю, что у меня больше шансов, если мы оба нажмем на курок.

— И что теперь? — Спросила я, мой пульс бешено заколотился, когда я заставила себя выдержать взгляд человека, который не так давно пытался меня убить.

— Сейчас ты бросишь эту штуку, или я рискну выстрелить несмотря ни на что.

Я почти согласилась с ним в этом. Мой палец сжался на спусковом крючке от отчаянного желания просто сделать это, позволить ему забрать меня отсюда и прихватить его с собой, чтобы покончить с этим дерьмом раз и навсегда. Но я знала, что передо мной дьявол, и я знала, что выстрел в живот не прикончит его. Что означало, что моя смерть не послужит никакой цели. И самое печальное было в том, что даже сейчас, зная, какой жизни я себя подвергаю, я все еще не могла заставить себя предпочесть ей смерть.

Судорожно вздохнув, я опустила оружие как раз в тот момент, когда воздух рассекла пуля и приближающаяся машина с ревом понеслась к нам.

Шон столкнулся со мной, повалив меня прежде, чем я успела полностью осознать, что происходит, и в небе раздались выстрелы, когда «Арлекины» в машине и «Мертвые Псы» у ворот одновременно открыли огонь друг по другу.

Шон покатился со смеху, прижимая меня к земле, когда машину «Арлекинов» занесло и они остановились рядом с Лютером, который стоял на четвереньках, и они распахнули дверцу, чтобы затащить его внутрь.

В нашу сторону раздались новые выстрелы, и Шон вскочил, укрывшись за деревом и стреляя из-за него, пока Лютер выкрикивал мое имя, стиснув зубы от боли от ран.

— Роуг! Тащи свою задницу в машину, сейчас же! — Потребовал Лютер.

Я поднялась на колени и посмотрела прямо на него, увидев решимость, вспыхнувшую в его взгляде, когда он двинулся, чтобы выйти из машины и схватить меня, несмотря на кровоточащую рану в животе.

Но я не могла этого допустить. Я бы не стала. Потому что, как только я вернусь в тот дом к тем мальчикам, цикл просто начнется заново. Я никогда не смогу разорвать его, и в конечном итоге я только разорву их, что было больше, чем могло позволить мое сердце.

Поэтому с криком отказа я подняла на него пистолет и прицелилась в его сторону, чтобы он отступил. Но Шону пришла в голову та же идея: он выскочил из укрытия и выстрелил из своего собственного пистолета, пуля из которого попала Лютеру прямо в грудь, отбросив его обратно в машину с криком боли и закрыв последнюю дверь в мою старую жизнь. Страх пронзил мою душу. Теперь я никогда не смогу вернуться туда. Я только что совершила смертный грех, и каждый стоящий «Арлекин» жаждал моей крови в отместку за то, что я сделала, напав на их лидера.

С последней россыпью выстрелов «Арлекины» развернули машину и, сгорбившись вокруг тела Лютера на заднем сиденье, с криками, полными горя, умчались по улице, оставляя за собой тишину. Ужас пробежал по моему позвоночнику, когда реальность обрушилась на меня. Лютер Арлекин, скорее всего, был мертв. И я привела его сюда, что делало меня ответственной. Почему он не мог просто отпустить меня? Почему он, черт возьми, не мог меня выслушать?

Чья-то рука накрыла мою, и пистолет вырвали из моей хватки, пока я просто смотрела вслед задним фарам, наблюдая, как мой последний шанс на жизнь, к которой я всегда стремилась, ускользает от меня и закрепляет это решение бесповоротно.

— Так, так, так, похоже, ты действительно готова начать каяться в своих грехах передо мной, не так ли, сладенькая? — Шон промурлыкал мне на ухо, протягивая мне руку, ожидая, что я возьму ее и позволю ему отвести меня внутрь.

Я дала себе одну-единственную секунду, чтобы почувствовать это. Моя любовь к четырем мальчикам, которые были моими столько, сколько я себя помнила. Радость, которую я испытывала в их объятиях, безопасность, которую я находила в их руках, и удовольствие, которое они дарили моему телу. Все это заставляло меня болеть и гореть от желания, пока я не была уверена, что сгорю от этого жара.

Я любила их так сильно, что это причиняло боль. Это причиняло боль в течение десяти долгих, одиноких лет, и теперь я знала почему. Потому что это было слишком и цена этого была слишком высока. Я украла вкус того, что никогда не могла позволить себе сохранить, и теперь пришло время расплачиваться. Однако Дьяволу было наплевать на мои деньги, сколько бы я ни смогла украсть. Он просто хотел заполучить мою душу в уплату за их, и, хотя это была потрепанная и сломанная душа, я была готова пожертвовать ею ради них. И все, на что я могла надеяться, это на то, что этого будет достаточно.

С глубоким вздохом я отбросила свою любовь к ним и позволила дождю смыть ее с моей плоти. Для меня настало время смириться со своей участью в жизни, и это была именно она. Я была девушкой, которая не могла претендовать на любовь или жить красивой мечтой, я была той, кого никто не хотел, но слишком многие жаждали. Я была пятном на этом месте солнечного света и потерянных мечтаний. А теперь я стала жертвой, необходимой для их шанса на мир.

Я шагнула через ворота и вложила свою руку в руку Шона, задержав дыхание, когда он притянул меня к своей груди с широкой улыбкой, подчеркивающей его точеные черты лица.

— О, сладенькая, я так скучал по тебе, — пробормотал он, его взгляд опустился вниз, чтобы заметить, как мои соски прижимаются к майке Джей-Джея, которая из-за дождя прилипла к моей коже.

— Пообещай мне, что остановишь войну, как ты и обещал, — прорычала я, зная, что у меня очень мало козырей на руках, но рассчитывая, что одного будет достаточно.

— Клянусь своим сердцем, и пусть я умру если совру, — поклялся Шон, рисуя крест на пустоте в своей груди, где должно было быть сердце. — Пока ты ведешь себя хорошо со мной. Так что скажешь? Ты готова быть хорошей девочкой для меня?

Дрожь пробежала у меня по спине, когда я прогнала все свои эмоции и сердечную боль прочь и отдалась пустоте, в которой так долго существовала, прежде чем вернуться сюда. Я могла бы снова стать той девушкой. Я бы сделала это ради них. Поэтому, когда это оцепенение охватило меня и я раз и навсегда смирилась со своей участью в этом мире, я кивнула.

— Да, — выдохнула я, игнорируя страхи, которые сковали мою кожу, когда это слово слетело с моих губ. — Я твоя.