Карнавал Хилл

Какой-то придурок, с дешевым одеколоном и одетый в жилетку, ткнул меня пистолетом в спину и заставил двигаться.

Маверик, рыча оскорбления в их адрес, приблизился ко мне с левой стороны, его рука коснулась моей, в то время как Фокс подошел с другой стороны, и они вдвоём фактически зажали меня между собой, а Дже-Джей был рядом с Фоксом, пока нас вели к дому.

Моё сердце бешено колотилось, пока я переводила взгляд с одного мужчины на другого, которые гнали нас к фасаду особняка. Я искала слабое место в их строю, пытаясь придумать, как выбраться из этой ситуации.

— Я убью тебя первым, — непринужденно сказал Маверик, глядя на парня, который все еще тыкал в меня своим пистолетом. — Я собираюсь взять пистолет, которым тебе так нравится тыкать в мою девушку, и засунуть его тебе в задницу, прежде чем спущу курок и увижу, как твои внутренности взорвутся.

— Скорее, вы трое будете наблюдать, как мы по кругу будем иметь вашу девочку, прежде чем каждый из вас получит пулю, — усмехнулся мужчина, направив пистолет на Фокса.

Клянусь, я почувствовала напряжение, охватившее моих мальчиков при этом предложении. Спина Джей-Джея выпрямилась, в то время как Фокс и Маверик обменялись взглядами, которые сулили насилие с такой уверенностью, что я почувствовала его вкус у себя на языке.

— Новый план, — прорычал Джей-Джей. — Я отрежу от тебя кусочки и заставлю смотреть, как я скармливаю их моей домашней морской звезде — теперь у него появился настоящий вкус к человеческому мясу, но ему все равно потребуется добрых несколько недель, чтобы проглотить твою задницу.

Все мужчины рассмеялись, и я практически слышала, как звенят на ветру их похоронные звоны. Нам просто нужно было время, чтобы обдумать наш следующий шаг, и я была уверена, что их кровь прольется еще до того, как Кайзер встанет с постели.

Мы обошли дом с передней стороны, где несколько широких деревянных ступеней вели на крыльцо, которое тянулось вдоль всего фасада огромного дома.

Мужчины, державшие нас в плену, оттолкнули нас друг от друга, заставив упасть на колени, приставив пистолеты к нашим затылкам, когда дверь в дом распахнулась.

Моё сердце подпрыгнуло, когда Шон вышел, одетый в чёрные боксёры и расстёгнутый пурпурный шелковый халат с вышивкой, который был настолько безвкусным, что, должно быть, принадлежал Кайзеру. В одной руке он держал зажженную сигарету, а другой прижимал к плечу дробовик.

— Ну, смотрите-ка, кого кошка притащила, — воскликнул он, запрокидывая голову и хохоча, как торжествующий мудак, упиваясь видом всех нас, вынужденных стоять перед ним на коленях. — Я поймал себе принца «Арлекинов», короля «Проклятых» и сочный маленький гарнир в виде «Арлекина» в придачу, — сказал он, переводя взгляд между тремя мужчинами, которые стояли на коленях по бокам от меня, его взгляд скользил по ним, как будто все Рождественские праздники наступили одновременно. Но когда его взгляд остановился на мне, улыбка на его губах стала невозможно шире, и он начал медленно спускаться по лестнице. — Не говоря уже о моей собственной, хорошенькой маленькой шлюшке, опустившейся передо мной в свою любимую позу на колени.

Фокс свирепо зарычал, когда Шон протянул руку, чтобы коснуться моей щеки, и рванулся вперед с предупреждающим рыков, на который Шон ответил, развернув дробовик так, чтобы он был направлен прямо ему в лицо.

— Лежать, мальчик, — скомандовал Шон, опустив палец на спусковой крючок, его пальцы были всего в нескольких дюймах от моей кожи, пока я задерживала дыхание и пыталась побороть ужас, который я чувствовала, находясь под ним вот так, зная все, что он сделал с Чейзом. — Если кто-нибудь из них двинется ко мне, пока я разговариваю со своей сладенькой, вы пристрелите их, — добавил он своим людям, и я судорожно сглотнула, когда они еще плотнее сомкнулись вокруг моих мальчиков.

Шон снова потянулся ко мне, сигарета все еще дымилась между его пальцами, когда он провел ими по моей скуле в том же месте, где был красный порез, который я оставила на его лице.

— Думаю, я должен тебе отплатить, не так ли, сладкие щечки? — спросил он, ухмыляясь мне, как кот, которому достались сливки.

— В чем дело, Шон? Тебе не нравится смотреть в зеркало и вспоминать, как я тебя пырнула? — Я посмотрела на его обнаженную грудь, на которой болтался распахнутый халат, и улыбнулась все еще перевязанной ножевой ране, которую я ему нанесла. — Хотя, должна признаться, я надеялась, что ты истек кровью где-нибудь в канаве после нашей маленькой стычки.

Шон ухмыльнулся мне, но улыбка не коснулась его глаз, и он наклонился ближе, чтобы говорить только со мной. Я заметила, как один из мужчин справа от него переступил с ноги на ногу, узнав в нем его второго заместителя или третьего, или черт знает кто он там в его банде, Трэвиса, и он слегка нахмурился, прежде чем снова разгладил черты лица.

— Мне доставит огромное удовольствие снова сломать тебя, сладенькая. Я получу огромное удовольствие, наблюдая, как ты раскалываешься для меня, умоляешь меня и ползешь ко мне на коленях в надежде удовлетворить меня. Я так выверну тебя наизнанку, что к тому времени, когда я дам тебе то, что ты хочешь, и снова превращу тебя в свою маленькую шлюшку, ты будешь петь мне дифирамбы и благодарить за внимание.

— В твоих гребаных мечтах, — прорычала я.

— Каждую данную богом ночь, — согласился он, подмигивая мне и снова выпрямляясь. Он убрал руку от моего лица и затянулся сигаретой так, что вишенка загорелась в бездушной глубине его глаз, пока он упивался моим видом. — Вопрос в том, каким образом мне снова начать эту игру между нами?

— Где Кайзер? — рявкнул Маверик, когда взгляд Шона приклеился ко мне, заставляя мою кожу покрыться мурашками от ощущения какой-то грязи. — Мы хотим поговорить с хозяином дома, а не с его гребаным сторожевым псом.

— О, вы разве не слышали? — Спросил Шон, схватившись за грудь и изображая шок. — Дорогой старый Кайзер сильно облажался. Понимаете, он присматривал для меня за маленьким сокровищем. Хорошеньким-прехорошеньким сокровищем с одним прекрасным голубым глазом — но он взял и упустил его. Я честный человек. Все, о чем я прошу, — это чтобы люди не подводили меня, когда они дают мне обещания. Но Кайзер нарушил свое обещание, поэтому в качестве компенсации за свою ошибку он переписал этот большой старый дом на меня.

— Ты шутишь, — выплюнул Фокс. — Какого черта ему это делать?

— Ты был бы удивлен, узнав, что может сделать мужчина, когда ему ставят ультиматум под дулом моего дробовика, — сказал Шон, наставляя пистолет на Фокса. — Например, если бы я попросил тебя выбрать между твоей жизнью и жизнью одного из людей, стоящих здесь на коленях рядом с тобой, мне кажется, ты бы быстро продал одного из. Если не всех.

— Я бы лучше умер, — сказал Фокс без тени сомнения в своих словах, и брови Шона поползли вверх.

— Вот черт, думаю, ты и вправду это имеешь в виду, да? Даже предателя? — Он направил пистолет на Маверика, и мое сердце колотилось от каждого движения этой гребаной штуковины.

— Я дал тебе свой ответ, — твердо ответил Фокс. — Я никогда не стал бы спасать свою собственную шкуру в обмен на кого-либо из них.

— Даже несмотря на то, что он засовывал свой грязный член в твою девушку? О, я надеюсь, что я не разбил твое маленькое сердечко этой правдой, но я действительно видел их своими собственными прекрасными глазами. Они практически трахали друг друга у всех на виду, — настаивал Шон, жадно ухмыляясь и ожидая реакции Фокса.

— Я уже сказал тебе, — твердо ответил Фокс, не позволяя ни малейшей эмоции отразиться на его лице в ответ на эту насмешку. — Я скорее умру, чем обменяю одного из них на себя.

Шон, казалось, был немного озадачен тем фактом, что Фокс явно уже знал обо мне и Рике, но он достаточно быстро скрыл это, продолжая свою бесконечную болтовню.

— Хм. А я-то думал, что такие мужчины, как ты и я, все одинаковы. И я прекрасно знаю, что продал бы каждого ублюдка и его собаку, чтобы спасти свою собственную задницу, если бы до этого дошло, так что, думаю, мы все-таки не так уж и похожи. Помимо нашего вкуса в отношении женщин.

Взгляд Шона снова упал на меня, и он глубоко затянулся сигаретой, прежде чем стряхнуть ее на грудь Джей-Джея.

— На самом деле ты не сказал, где Кайзер, — рявкнул Маверик, снова привлекая его внимание, и я знала, что он делал это ради меня, пытаясь выиграть нам немного времени и максимально отвлечь внимание Шона от меня.

— О, где мои манеры? — Драматично воскликнул Шон. — Если вы просто поднимете глаза, то увидите бывших жителей поместья Роузвудов — по крайней мере, тех, кто возражал против моего нового положения лорда поместья. Плюс парочку тех, кто просто вывел меня из себя.

Я автоматически запрокинула голову, зная, что не хочу видеть то, что там было, но все равно не в силах удержаться от того, чтобы не посмотреть.

Я моргнула, глядя на четыре куска мяса, которые были насажены на перила балкона над нами, и какая-то маленькая частичка меня поняла, что это такое, хотя с тех пор, как их туда поместили, они явно несколько дней гнили на палящем солнце.

— Господи, — выругался Джей-Джей, когда мой желудок скрутило, и позывы к рвоте захлестнули меня.

— Немного трудно разобрать, но вон та центральная фигура наверху — это льстивая голова Кайзера, — небрежно объяснил Шон. — Клок волос слева от него принадлежал его дорогой жене — к сожалению, от головы почти ничего не осталось, чтобы ее можно было выставить напоказ.

Мои губы приоткрылись, когда я просто смотрела между головами, которые он насадил там, их черты были совершенно неузнаваемы, кожа слезала с их черепов и гнила, и животные явно уже пировали их останками. Но когда мой взгляд переместился на голову в конце очереди, я в ужасе втянула воздух, слезы навернулись на глаза, когда я увидела белые волосы, мой желудок сжался от горя, когда я поняла, кто еще, должно быть, был там с Кайзером.

Шон убил всех до единого членов семьи Роузвудов. И мы уже опоздали спасти мисс Мейбл.

— Итак, вернемся к текущему вопросу, — сказал Шон, обращая мой взгляд к нему, пока я пыталась сосредоточиться на настоящем, чтобы не погрузиться в боль от этого открытия. Потому что если все это будет продолжаться в том же духе, то в скором времени там может оказаться еще четыре головы. — Мы уже выяснили, как далеко может зайти принц Арлекин ради своих дружков. Но, признаться, мускулистые блондины меня не слишком интересуют. И я не могу сказать, что мне очень хочется, чтобы старый добрый папочка ввалился сюда со всеми своими людьми, и перевернул мой дом в попытке спасти своего мальчика из моего подвала. Так что, полагаю, единственный вариант, который мне остается, — это смерть. Я просто пытаюсь понять, с кого начать.

Моё сердце подпрыгнуло, когда он стал размахивать дробовиком вдоль нашей шеренги, его глаза искрились азартом, и он поочерёдно наводил ствол на каждого из парней.

— Прекрати, — потребовала я, рыдание застряло у меня в горле. — Не причиняй им вреда. Просто скажи мне, чего ты хочешь. Мы можем с этим разобраться.

Шон тихо присвистнул, его пристальный взгляд сузился, когда в его голубых глазах зажглась порочная радость.

— Чего я хочу? — с любопытством спросил он, потирая подбородок, пока обдумывал это. — Ну, теперь, когда ты упомянула об этом, все стало немного проще. Я только начал втягиваться в эту игру, когда вы, кучка тупых ублюдков, просто пришли и упали мне на колени. И да, чертовски заманчиво снести вам всем головы и одним махом выиграть войну — но это так чертовски просто, что я не могу сказать, что это так уж привлекательно.

— Выкладывай, — прорычала я, мои руки сжались в кулаки по бокам, когда я осмелилась взглянуть направо, где Фокс и Джей-Джей стояли на коленях, а их взгляды были прикованы ко мне. Шон, казалось, тоже заметил, что я привлекла их внимание, и медленно улыбнулся, обводя всех нас взглядом.

— Как насчет того, чтобы придерживаться моего предыдущего предложения, сладенькая? Ты притащишь сюда свою прекрасную задницу и свяжешь свою судьбу со мной, и я отпускаю их. Просто так. Пуф. Готов сражаться в другой раз.

— Ты серьезно позволишь им уйти? — потребовала я, и все трое моих мальчиков гневно запротестовали, а мужчины, окружавшие их, подошли ближе и стали размахивать оружием, чтобы не дать им сдвинуться с места. — Все, что тебе нужно, это я? Какое тебе вообще дело до меня? Не можешь же ты всерьез так отчаянно хотеть трахаться.

— Дело не в том, чтобы трахнуть тебя, солнышко, — промурлыкал Шон, снова вставая передо мной и беря меня за подбородок. — Я мог бы наставить пистолет на любого из этих придурков и приказать тебе отсосать мой член в уплату за их свободу, и я знаю, что ты бы это сделала. Ты бы раздвинула свои прелестные губки и проглотила меня, как послушная маленькая шлюха. Но я не хочу ничего от тебя требовать подобным образом. Я хочу, чтобы ты встала передо мной на колени, потому что именно там ты хочешь быть. Там, где тебе нужно быть. Если ты согласишься вернуться ко мне, я не собираюсь связывать тебя и трахать, когда захочу. Это было бы слишком просто. То, чего я хочу, намного лучше этого, сладенькая. — Он потянул меня за подбородок и поднял на ноги, не сводя с меня пристального взгляда, пока впитывал мой страх и проглатывал его целиком. Он наклонился ближе, шепча мне на ухо так, чтобы только я могла его слышать. — Я хочу погасить этот огонь в твоих глазах. Я хочу укротить твой дух. Я хочу быть всем твоим миром, сладенькая, и только тогда, когда я стану им, когда ты будешь умолять на коленях снова попробовать меня на вкус, и я пойму, что ты умрешь, если я не дам тебе этого — только тогда я возьму твое тело и буду владеть им. И поверь мне, милая, когда я это сделаю, ты будешь наслаждаться каждым мгновением.

Он отступил назад и улыбнулся мне, а его рот был так близко к моему, что я чувствовала вкус его дыхания на своих губах, и подавила дрожь страха, которая пробежала по мне от его слов. Меня пугала даже не их угроза. Меня пугала их жестокая правда. Я знала его. Я знала, что значит принадлежать ему, и знала, как близко он уже подошел к тому, чтобы завладеть мной подобным образом. Тогда ему это не удалось, потому что во мне не осталось достаточно хорошего, чтобы он мог разрушить меня. Но сейчас? Когда мои мальчики вернулись в мою жизнь, а сердце забилось в предвкушении свободы, которую они все четверо мне предлагали. Я знала, что все будет иначе. И я знала, что он не будет прежним. Если я соглашусь на это, я действительно буду принадлежать ему. И я понятия не имела, сколько времени ему потребуется, чтобы уничтожить меня именно так, как он обещал.

— Так что же ты выберешь, сладенькая? Твоя душа или твои мальчики-грешники? Потому что сегодня вечером я собираюсь забрать у тебя по крайней мере одного.

Мой пульс бешено заколотился, когда я прикусила язык, обдумывая ответ, который, как я знала, я собиралась дать. Единственный, который я могла дать. Потому что, когда дело доходило до «я или они», я знала, кто ценнее. И это была не та девушка, которую никто никогда не хотел удержать. Не та, которая однажды уже избежала смерти и украла вкус счастья, которого ей никогда не было суждено познать. В вопросе «я или они» выбор всегда был очевиден — они. Ведь они были единственным в этом мире, что когда-либо имело для меня значение. И я бы никогда не променяла их ни на что.