Карнавал Хилл

Проходили недели, и я чувствовал, что мою грудь словно зажали в тиски, металл сжимал мое сердце все туже и туже день ото дня. Джей-Джей все еще злился на меня, а Роуг казалась такой сломленной, что я не знал, что делать. Я пытался совместить управление Командой и нападения банды Шона по всему городу, одновременно пытаясь наладить подобие чего-то нормального в своем доме. Это было невероятно тяжело и изматывало меня, каждое мгновение каждого дня было очередным испытанием, которое мне приходилось выдерживать.

Джей-Джей много времени проводил вне дома, а когда он был здесь, он направлялся в комнату Чейза с Роуг, где они говорили о старых временах, и я ловил себя на том, что подслушиваю под дверью, желая, быть в той комнате с ними. Но я не мог. Я был посторонним в этом горе, нежеланным из-за действий, которые я предпринял против Чейза. В глубине души я знал, что Джей-Джею просто нужен был кто-то, кого можно было бы наказать, обвинить, но недели его гнева и неприятия сказывались на мне. Поэтому сегодня я хотел попытаться это исправить.

Я пошел наверх с тарелкой начос, направляясь в комнату Чейза с разрывающимся сердцем. Гнев Джей-Джея только прожег более глубокую дыру вины в моей груди из-за Чейза, чем я уже испытывал. Но я не мог сожалеть о том, что сделал. Я не мог знать, что все так закончится, и не моя вина, что он был в «Кукольном Домике» в ту ночь, когда Шон его снес.

От того факта, что он спас Роуг, у меня закружилась голова и появилась боль, на которую я старался не обращать внимания. Я не мог позволить себе горевать, не тогда, когда поставил Чейза на колени возле этого дома и приставил пистолет к его голове. Я был так близок к тому, чтобы нажать на курок, но сомневался, стоило ли мне это сделать. Потому что предатели не получали второго шанса в этой Команде, а он предал не только меня и Джей-Джея, он предал Роуг. Он причинил Роуг боль. И это было непростительно, как бы я на это ни посмотрел.

Я постучал в дверь, и голоса Роуг и Джей-Джей стихли.

— Я могу войти? — Спросил я, когда ни один из них ничего не ответил.

— Нет, — сказал Джей-Джей в тот самый момент, когда Роуг сказала: — Да.

Я открыл дверь и обнаружил, что они лежат рядом друг с другом на кровати Чейза, и этот факт вызвал укол ревности в моем сердце. Но я ничего не сказал. Джей-Джей не прикоснулся бы к ней, он знал, что нельзя. И я знал, что они нужны друг другу, чтобы пережить это горе, но я просто хотел быть частью этого.

Роуг была одета в одну из черных футболок Чейза и гольфы до колен. Ее глаза были опухшими, когда она села, а Джей-Джей многозначительно уставился в потолок, игнорируя меня. Дворняга лежал в изножье кровати на одном из одеял Чейза, вверх ногами и нюхал воздух, пока я подносил начос поближе. Он больше не проводил со мной времени, даже моих куриных лакомств было недостаточно, чтобы купить его любовь. Иногда по утрам его начинало рвать курицей, и я клянусь, он смотрел мне в глаза, когда делал это, как будто наказывал меня. Он так и не оправился от того, что я накричал на него, когда чуть не застрелил Чейза, и, клянусь, он собирался обижаться на меня до скончания веков.

— Я принес вам поесть, — сказал я, предлагая им еду.

Роуг взяла тарелку с грустной благодарной улыбкой, и мой взгляд переместился на Джей-Джея.

— Могу я поговорить с тобой, брат? — Спросил я.

— Это касается Команды? — спросил он.

— Нет.

— Тогда нет, — просто сказал он, закидывая руку за голову, когда его взгляд скользнул по мне, полный ледяного холода. Я никогда по-настоящему не испытывал на себе гнев Джей-Джея, и мне он не очень нравился.

— Просто поговори со мной, — приказал я.

— Я сказал — нет, — процедил он сквозь зубы.

— Джей-Джей, — мягко попыталась Роуг, но он только покачал головой.

Дворняга вскочил, пытаясь схватить начос, когда Роуг поставила их на тумбочку. Мой взгляд зацепился за фотографию, на которой мы были запечатлены втроем — я, Чейз и Джей-Джей на вечеринке несколько лет назад. Мы все смеялись, обхватив друг друга руками, и на этом снимке едва можно было разглядеть пустоту в моей душе там, где должна была быть Роуг. Мы выглядели счастливыми, как нерушимая семья. Моя челюсть сжалась, а сердце разлетелось в прах. Я отвернул голову, желая посмотреть куда-нибудь еще, и мой взгляд снова остановился на Джей-Джее. Если он не хочет говорить со мной наедине, то мне придется высказаться прямо здесь.

— Я знаю, ты злишься на меня, — начал я.

— Вау, тебе следовало стать частным детективом, брат, — сухо сказал он.

— Ты можешь, блядь, хотя бы посмотреть на меня? — Я зарычал, не в силах сдержать свое раздражение.

— Да, босс, — сказал он, его глаза переместились на меня, и он усмехнулся. Отлично, это было еще, блядь, хуже.

— Ты должен знать, что все, что я делаю, я делаю, чтобы защитить нас, я никогда не хотел ничего подобного, — искренне сказал я. — У меня есть долг перед нашей семьей, и изгнать его, далось мне нелегко.

— Я понимаю, почему ты это сделал, Фокс, — сказал Джей-Джей каким-то пустым голосом. — Но, возможно, я устал от того, что ты делаешь что-то в наших интересах, не посоветовавшись с нами.

Я воздержался от своего немедленного резкого ответа и попытался выслушать его, глядя на Роуг, когда она кивнула в знак согласия.

Дайте мне гребаного терпения.

— Тогда продолжайте, — прорычал я, скрестив руки на груди и глядя на них обоих. — Задайте мне жару, и скажите, какой я мудак.

Они обменялись взглядами, казалось, заинтригованные этой идеей, и Роуг приступила к делу.

— Ты властный мудак, — сказала она, и я кивнул, решив, что это справедливо.

— Ты контролируешь и подчиняешь себе всех, и ты не слушаешь ничего из того, что мы, блядь, говорим, — прорычал Джей-Джей.

— Ты думаешь, что только потому, что ты принц-Арлекин, ты можешь обращаться с нами так же, как со всеми остальными своими людьми, — сказала Роуг, поджав губы.

— И ты называешь нас семьей, но, когда доходит до дела, ты не прислушиваешься к нашему мнению, потому что думаешь, что великий Фокс Арлекин знает лучше. Всегда. Даже когда, блядь, это не так, — огрызнулся Джей-Джей с ядом в глазах.

— Я просто пытаюсь защитить вас, — с тяжесть сказал я, чувствуя боль от их слов.

— Твой способ «защиты» нас иногда удушает, — сказала Роуг, хотя ее тон немного смягчился, когда она посмотрела на меня.

— Не щади его чувства, красотка, он всегда удушает, — сердито сказал Джей-Джей.

— Хорошо, — прорычал я. — Я постараюсь быть менее… контролирующим. Это то, что вы хотите услышать?

Джей-Джей вскочил на ноги, направляясь ко мне, и на мгновение я подумал, что он собирается снова начать драться со мной. — Нет, Фокс. Потому что уже слишком поздно. Чейз ушел. Маверик ушел. И этот дом начинает казаться по-настоящему пустым.

— И это моя вина? — Я зарычал.

— Может быть, так оно и есть. И, может быть, однажды ты проснешься один в этом большом старом доме и задашься вопросом «почему», да это потому, что ты просто не можешь этого понять, не так ли? — прошипел он, затем протиснулся мимо меня плечом и направился к двери, его шаги гулко отдавались внизу, а мое сердце сжалось.

Я посмотрел на Роуг, и жар поднялся у меня по затылку. Я повернулся, чтобы уйти, но она окликнула меня: — Подожди. Останься.

Эти два слова значили для меня больше, чем она когда-либо узнает. В перерывах между встречами банды и расследованием нападений на наш родной город, а также борьбой со всепоглощающим горем и чувством вины, которые мучили меня из-за Чейза, я почти не спал и слишком много времени проводил в одиночестве.

Я так старался держать себя в руках, чтобы уберечь последних членов моей семьи, что почти не проводил времени с Роуг, не уверенный, хочет ли она вообще, чтобы я был рядом.

Она похлопала по кровати рядом с собой, и я лег на место, которое освободил Джей-Джей. Она придвинулась ближе, обняла меня и положила голову мне на грудь. Холодная хватка горя на моем сердце немного ослабла, когда аромат кокоса коснулся моего носа, и я просто закрыл глаза и обнял ее, жалея, что не могу забрать ее боль, затолкать ее в банку, утяжелить камнями и выбросить в океан.

— Прости, — выдохнул я, подразумевая это на очень многих уровнях. — Не надо меня ненавидеть.

— Я не ненавижу тебя, Фокс, — вздохнула она. — Это не твоя вина. Джей-Джею просто сейчас нужно на ком-то вымещать свой гнев.

— Я знаю, — признал я. — И я буду его боксерской грушей, если это то, что поможет ему пройти через это.

Между нами воцарилась тишина, и я слушал тихое дыхание Роуг, прижимая ее к себе, я был таким чертовски уставшим, что мечтал просто уснуть. Но сегодня у меня была сотня дел, обязанностей, от которых я не мог убежать, но мне так сильно хотелось этого. Так что, на данный момент, я хотел немного побыть со своей девочкой, пока наше горе разливалось между нами и связывало нас воедино так, как я никогда не хотел.

— Я не думаю, что смогу это вынести, Фокс, — прошептала она. — Это кажется нереальным. Я все еще чувствую его прямо здесь. — Она поднесла руку к своему сердцу, и я взял ее пальцы, прижимая их к своему собственному сердцу.

— Я тоже его чувствую, — мягко сказал я.

Последние человеческие останки были извлечены из руин «Кукольного домика» на прошлой неделе, но среди них не было никого, кого можно было бы опознать. Тела были так сильно изуродованы в результате обрушения, что полиция собиралась использовать стоматологические снимки и ДНК, чтобы попытаться идентифицировать последних неизвестных. Но когда дошло до дела, их всех просто признали мертвыми, и на этом все закончилось. В любом случае, у нас не было ни тела, которое можно было бы похоронить, ни могилы, которая дала бы нам завершение. Он просто… исчез. И, может быть, именно поэтому мы все были так потеряны в этом доме, мы ждали звонка, который никогда не поступит. Цеплялись за тщетную надежду, что однажды он просто войдет в парадную дверь, потому что казалось невозможным, что он больше не является частью этого мира.

Горячие слезы потекли по моей груди, и я крепче обнял Роуг, пока она разваливалась на части.

— Он спас меня, — выдавила она. — Это было последнее, что он сделал, и я знаю, что раньше он причинял мне боль и что иногда он был разъяренным мудаком, но… — У нее не нашлось слов, чтобы закончить это предложение, а я просто впитывал в себя тяжесть последнего поступка, который он совершил, желая поблагодарить его за это.

Раздался грохот, Роуг подняла голову, и мы приподнялись, обнаружив, что Дворняга сбросил начос на пол и нырнул за ними с торжествующим лаем, прежде чем приступить к еде.

Я негромко рассмеялся, снимая напряжение в теле, и Роуг тоже хихикнула, а ее заплаканные глаза слегка засветились.

Она снова посмотрела на меня и провела большим пальцем по уголку моих губ, где была едва заметная улыбка.

— Иди поговори с Джей-Джеем, — настаивала она. — Я собираюсь принять душ.

— Ладно, — согласился я. — Хотя не думаю, что от этого будет много толку.

— Будет, — твердо сказала она. — Просто не будь мудаком.

— Невозможно, — сказал я с чем-то вроде ухмылки, и она улыбнулась в ответ.

— Я верю в тебя, Барсук. — Она встала с кровати, направляясь в ванную комнату Чейза и оставляя Дворнягу наедине с его едой.

Я вышел из комнаты, закрыл дверь и спустился вниз, чтобы найти своего брата. Я действительно не знал, что я мог сказать, чтобы исправить отношения между нами, но я должен был попытаться, даже если он не хотел этого слышать.

Я нашел его сидящим с ногами, опущенными в бассейн, во внутреннем дворике, курящим сигареты Чейза и смотрящим на воду так, словно в ней хранился ключ к исцелению от его страданий. Небо сегодня было темным, воздух тяжелым от обещания дождя, и от влажности у меня по коже побежали мурашки. Я заметил, что на нем была одна из футболок Чейза, и предположил, что они с Роуг просто пытались окружить себя им, цепляясь за него как можно дольше, прежде чем им пришлось бы отпустить его. Не то чтобы я хотел двигаться дальше, но, возможно, пришло время нам попытаться попрощаться. Хотя от одной мысли об этом острая боль пронзила мою грудь.

Я сел рядом с ним, достал сигарету из пачки и прикурил ее от зеленой зажигалки, спрятанной внутри, которая была украшена пальмами. Я решил, что разговор, вероятно, не лучшее решение, так как каждый раз, когда я пытался это сделать, он только злился, поэтому я просто сидел, надеясь, что он сам начнет разговор и преодолеет ту пропасть гнева, которую испытывал ко мне.

— Ему бы это не понравилось, — в конце концов сказал Джей-Джей. — Мы все сидим и хандрим. Он всегда говорил, что хотел бы, чтобы мы устроили вечеринку, если он умрет.

Я издал тихий вздох веселья. — Да, и он сказал, что нам нужно оставлять для него стакан рома каждый вечер, чтобы его призрак мог напиваться.

Джей-Джей усмехнулся, но звук быстро застрял у него в горле, и он повесил голову, а его волосы упали вперед на глаза. Он выглядел таким сломленным, и я почувствовал, как моя собственная душа треснула из-за Чейза, из-за Джей-Джея, Роуг.

— На самом деле ты ни в чем не виноват, — прохрипел Джей-Джей. — Прости, что я был таким мудаком.

— Все в порядке, — сказал я, прижимаясь своим плечом к его плечу. — Это хоть какое-то разнообразие, потому что все остальное время эта роль принадлежит мне.

Он издал прерывистый смешок, и я положил руку ему на спину, затягиваясь сигаретой. На вкус она была как кислота и потеря, но я проглотил их, осознавая, что сделал. Я не мог сожалеть об этом. Мои решения должны были приниматься с полной уверенностью, потому что если я хоть немного начну колебаться, то ослаблю свой авторитет в Команде. Правила существовали не просто так, и, хотя я никогда не хотел стать своим отцом, я знал, почему он принимал те или иные решения, когда мы были детьми. Некоторые вещи стоили того, чтобы за них ненавидели. И не было такой реальности, в которой я мог бы помиловать Чейза за его преступление. Предатель есть предатель, независимо от того, брат он или нет. Я пощадил его жизнь, но судьба все равно забрала ее. И у меня не было другого выбора, кроме как смириться с этим.

— Я все время думаю, что он позвонит или появится где-нибудь в городе, — сказал Джей-Джей, качая головой на свои же слова, отбросив окурок и прикурив еще одну сигарету. — Это глупо.

— Это не глупо, — мягко сказал я. — Я тоже это чувствую.

— За исключением того, что если бы он увидел тебя, то сбежал бы в горы, — заметил Джей-Джей, и я фыркнул.

— Теперь он, наверное, начнет преследовать мою задницу, — сказал я, и Джей-Джей рассмеялся.

— Да, ты в полной заднице, чувак, ты не можешь изгнать призрака.

Я улыбнулся при мысли о том, что Чейз все еще рядом, но давление в моей груди не уменьшилось. Может, он и был предателем, но я все еще любил этого гребаного парня, даже после всего, что он натворил. И потерять его было невыносимо.

Лязг на кухне заставил меня обернуться, и я обнаружил там Роуг, которая мыла тарелку из-под начос. Она оглянулась через плечо, бросив на нас извиняющийся взгляд, и снова попыталась выскользнуть из комнаты, но я мотнул головой, подзывая ее.

— Иди сюда, — крикнул я, когда первые капли дождя упали мне на щеки.

— Давай, красотка, — подбодрил Джей-Джей. — И принеси ром.

Она вышла на улицу босиком, в одной из белых футболок Чейза, а ее мокрые волосы рассыпались по плечам. Мы с Джей-Джеем отодвинулись друг от друга, чтобы она могла сесть между нами, и я положил руку ей на колено, когда она протянула мне бутылку рома. Я сделал большой глоток, позволив ему немного утихомирить боль в груди, прежде чем посмотреть, как они с Джей-Джеем сделали по два больших глотка.

Роуг болтала ногами взад-вперед в бассейне, положив голову на плечо Джей-Джея, в то время как ее пальцы переплелись с моими.

Я купался в комфорте их компании, не желая в этот момент находиться где-либо еще в мире и мысленно решив отложить все обязанности перед Командой на сегодня. Мне просто необходимо было быть рядом со своей семьей и цепляться за их присутствие, тем самым противостоя огромной пустоте в моей груди, которая образовалась из-за Чейза. Мы впятером никогда больше не сможем посидеть вот так вместе, и, хотя это было довольно очевидно, если вспомнить о Маверике, теперь эта реальность стала неопровержимой. И это было чертовски больно. Я вспомнил о том, как Маверик спас меня в «Кукольном Домике», и снова задумался над тем, что это значит. Я, вероятно, никогда не пойму его мотивов, но я точно знал, что он сделал это не потому, что я был ему дорог. Маверик перестал что-либо чувствовать ко мне много лет назад, и шрам от выстрела на моей шее был доказательством этого.

— Я не хочу прощаться, — сказала Роуг дрожащим голосом, доставая сигарету из пачки.

— Может быть, нам и не нужно этого делать, — сказал Джей-Джей. — Может быть, лучше продолжать думать, что он появится снова, может быть, я не хочу переставать чувствовать, что он прямо за углом, или в соседней комнате, или в спортзале «Захватчики».

— Да, — согласилась Роуг, и я подумал, что это была не самая плохая идея в мире, хотя я не хотел, чтобы это означало, что их боль продлиться дольше, чем необходимо.

С другой стороны, если быть по-настоящему честным, я знал, что прощание все равно не избавит нас от боли. Чейза нельзя было просто забыть или отдалиться от него, он был слишком неотъемлемой частью нас. Когда Маверик отвернулся от нас, я, по крайней мере, знал, что он был где-то там, возможно, ненавидел нас, но не исчез. В этом было небольшое утешение, хотя это было чертовски больно.

Где бы ни был сейчас Чейз, я знал, что он по-прежнему так же привязан к нам, как и всегда, как и мой приемный брат. Мы пятеро не могли сбежать друг от друга, даже после смерти. Это было что-то неосязаемое, что я не мог объяснить, но что жило в нас, словно наши души были связаны неразрывными цепями. И куда бы он ни отправился после смерти, я знал, что однажды мы последуем за Чейзом туда, потому что наши души будут охотиться за своими половинками до самого конца вселенной. И я был совершенно уверен, что они не обретут настоящего покоя, пока снова не будут вместе.

***

Я проснулся, обнимая Роуг и ощущая грубое прикосновение мужских пальцев к своей руке. Мои глаза приоткрылись, и я вдохнул аромат Чейза, Роуг и Джей-Джея. Мы снова были в его комнате, мы привыкли спать здесь втроем — ну, вчетвером, если считать Дворнягу. В данный момент он был зажат между моей головой и головой Роуг, свернувшись в крошечный комочек и прикрыв нос маленькой лапкой. Конечно, его задница была обращена ко мне, но у меня была надежда, что то, что он был готов спать так близко ко мне, означало, что в один прекрасный день он снова начнет приходить ко мне.

Никто из нас не комментировал это странное спальное соглашение, мы просто все оказывались здесь ночь за ночью, смотрели коллекцию фильмов ужасов Чейза на его телевизоре и засыпали далеко за полночь, вспоминая хорошие времена нашего детства. Это было ностальгически, умиротворяюще, но я знал, что прячусь от реальности. Каждый день я избегал слишком многих своих дел, откладывал свои обязанности, чтобы просто побыть дома с Роуг и Джей-Джеем. Лютер изводил меня, требуя встречи, но я откладывал все на потом. Еще на несколько дней.

Я закрыл глаза, крепче прижимая к себе Роуг и позволяя тяжести сна снова навалиться на меня, чтобы мне не пришлось снова смотреть правде в лицо. Потому что каждый день, просыпаясь, я вспоминал, что Чейз мертв. И с этой правдой, казалось, никогда не будет легче смириться.

Внизу хлопнула дверь, и я резко сел, заставив Роуг перекатиться на мое место, а Джей-Джея перекатиться к ней, так что он уткнулся лицом в ее сиськи.

Блядь. Я оттолкнул его от нее, и он со стоном плюхнулся на спину. Дворняга зарычал, когда я потревожил и его, и я выскользнул из постели, когда на лестнице раздались шаги. Я потянулся за пистолетом, лежащим на ночном столике, но звук этих яростных шагов я узнал бы где угодно. На всякий случай, если ему взбредет в голову убить нас, я держал пистолет в руке, когда встал, и дверь распахнулась.

Лютер обвел взглядом комнату, когда Джей-Джей сел с сонными глазами и пистолетом в руке. Он был без футболки, в постели с моей девушкой, и я тоже был только в боксерах, так что все это выглядело чертовски странно, но мне не нужно было объясняться с отцом.

Глаза Лютера расширились, и на мгновение он, казалось, потерял дар речи, прежде чем к нему вернулось самообладание.

— Уже почти одиннадцать утра, — рявкнул он, метнув на меня свирепый взгляд. — Ты пропустил собрание Команды в клубе, какого хрена у тебя был выключен телефон?

Я огляделся в поисках телефона и заметил его на полу, разряженным. — Э-э-э… — Я провел рукой по лицу, а в горле все еще стоял привкус рома с прошлой ночи.

— Извини, босс, — попытался объясниться Джей-Джей, вставая с кровати и натягивая спортивные штаны, в то время как Роуг продолжала спать как убитая. Дворняга пронесся по матрасу, прыгнув на Лютера со слепой верой, и тот от удивления поймал его в воздухе.

— Вставайте. Все вы, — приказал Лютер, почесывая Дворнягу за ушами, пока маленький пес лизал его и бросал на меня косые взгляды. — Нам нужно поговорить.

Он вышел из комнаты, и я обменялся взглядом с Джей-Джеем, в котором мы молча усомнились в нашем здравомыслии по поводу совместного сна в этой постели. Это было то, что нам было нужно прямо сейчас, и я предполагал, что так мы справлялись с потерей Чейза, но если бы я действительно проанализировал это, то, возможно, пришел бы к выводу, что на самом деле это был способ удержать его и никогда не отпускать.

— Ну же, красотка. Пора просыпаться. — Джей-Джей потряс Роуг, но это не помогло, поэтому я подошел к ней с другой стороны и похлопал по щеке.

— Колибри, — попытался я, похлопав ее по щеке чуть сильнее. — Малышка?

Она потянулась во сне, ее рука легла прямо на мой член и сжала его.

— Господи, — проворчал я, отталкивая ее руку, когда мой член перевозбудился. — Просыпайся. — Я подхватил ее на руки, и ее глаза, наконец, затрепетали и открылись.

— Куда мы идем? — пробормотала она. — Я голодна. Я только что щупала саб длиной в фут? Дай мне его. Положи его мне в рот.

— Заманчиво, детка, но Лютер здесь, — сказал я, и она резко пришла в себя.

Она вывернулась из моих рук, схватила пару спортивных штанов Чейза из его ящика и натянула их, завязав шнурок так, чтобы они туго обхватили ее талию. Я нахмурился, глядя на нее, видя упрямое желание в ее глазах сохранить часть его при себе, как будто она боялась, что, если перестанет окружать себя им, он исчезнет навсегда. Я знал, что она страдала из-за него, мы все страдали, никто из нас не хотел принимать тот факт, что он мертв, и я тоже пока что не хотел отпускать его.

Мы направились по коридору в офис, и это напомнило мне о том, как в детстве мой отец наказывал нас здесь. Теперь это были мои владения, но, когда я вошел в комнату и обнаружил его за письменным столом, я не почувствовал себя здесь главным. Мы втроем стояли плечом к плечу, и он смотрел на нас с жалостью на лице, но быстро превратил ее в жесткую маску.

— Закройте дверь, — приказал он, хотя в доме больше никого не было, и Джей-Джей двинулся, чтобы повиноваться. — Я знаю, вы все скорбите, — сказал он, нахмурившись, когда его взгляд прошелся по нам. — Но пришло время двигаться дальше. Наша Команда находится в состоянии войны, и у меня есть разведданные, которые говорят, что Шон собирается нанести еще один удар по нам сегодня вечером.

— Где? — Спросил я, а позвоночник Роуг выпрямился.

Моя челюсть сжалась от этого единственного движения, потому что я знал, что теперь она принадлежит моему отцу, и у меня не было сил удержать ее от попытки напасть на Шона, если это было то, чего он хотел. Джей-Джей учил ее стрелять, в то время как я упрямо отказывался признать тот факт, что ей когда-нибудь понадобится использовать оружие против Шона. Но я все равно не остановил его, ей нужно было уметь защищать себя, поэтому я закрыл на это глаза и постарался не думать о том, что она может оказаться на передовой в борьбе с «Мертвыми Псами»

— Он собирается нанести удар по «Оазису». Сегодня рано утром один из моих людей поймал «Мертвого Пса» и вытянул информацию о планах Шона. Я думаю, один из маленьких шпионов Шона услышал о нашей ежегодной летней вечеринке там сегодня вечером, — сказал Лютер, положив руки на стол, а его глаза потемнели. Я совсем забыл об этом, дни слились воедино. — И вы все будете там, когда он появиться.

— Роуг будет держаться подальше от этого, — потребовал я.

— Нет, — просто ответила она. — Я собираюсь убить Шона, вот почему у меня на задней стороне бедра эта уродливая татуировка.

— Которая из них? — Я стиснул зубы, и она бросила на меня убийственный взгляд.

— Она не твой солдат, а мой, — прорычал мой отец, показывая в чьих руках вся власть. — И Шон будет там сегодня вечером, так что дикая кошка получит свой шанс. Таков был наш уговор.

— А какова была другая часть этой сделки, папа? — Спросил я, все еще не получив от Роуг никакой информации по этому поводу.

— Это касается только нас с ней, — сказал он. — А теперь прикуси язык и послушай меня.

Я сделал, как он сказал, но в моей голове все еще крутились тысячи мыслей о том, как я мог бы помешать Роуг принять участие в сегодняшнем бою, не нарушая прямого приказа.

— Говорят, что Шон прибудет сегодня во всеоружии. Он приведет с собой много людей с боеприпасами. Он хочет выиграть эту войну, а это значит, что он будет делать все, чтобы убрать нас с тобой, малыш.

— Так какой у нас план? — Спросил Джей-Джей, судя по голосу, готовый ринуться в бой.

— У меня есть разведчики, которые пытаются определить его местонахождение, чтобы мы могли напасть на него, но его люди, похоже, никогда не ездят по одним и тем же дорогам в городе и за его пределами. Как ты знаешь, Шон редко показывается, когда его люди наносят удар, но я гарантирую, что он появится сегодня вечером, если решит, что у него будет шанс убить нас.

— Ну, к зданию клуба ведут только две дороги, — задумчиво произнес я, пытаясь отвлечься от своих переживаний по поводу Роуг и сосредоточиться на разработке плана. — Мы могли бы попытаться устроить ему засаду до того, как он доберется до «Оазиса».

— Именно так я и подумал, — сказал Лютер с ухмылкой. — Но он будет осторожен, он пошлет вперед разведчиков, чтобы убедиться, что мы все точно в здании клуба, прежде чем рисковать собственной шеей.

— Значит, мы их пропустим? — Предположил я, и Лютер кивнул, почесывая татуировки на шее.

— Что означает, что нам с тобой нужно будет пробыть там достаточно долго, чтобы слух дошел до Шона. И Роуг тоже.

— Я не хочу, чтобы Роуг была вовлечена в это, — прорычал я, и мои руки сжались в кулаки.

— Это ведь не тебе решать, правда, Барсук? — сказала она, и ярость разлилась по моей груди.

— Она права, и Шон ясно дал понять, что ему нужна девушка, поэтому я хочу, чтобы она была в центре внимания, болталась там, как вкусное сочное яблоко, — сказал мой отец, и меня охватил гнев.

— Нет, — отрезал я.

— Да, — прошипел в ответ Лютер. — Это произойдет, сынок, так что смирись с этим.

— Я позабочусь о том, чтобы стать самым сочным яблоком на свете, а потом отравлю его задницу, когда он откусит, — страстно заявила Роуг.

Мое сердце бешено забилось, и я перевел взгляд с нее на моего отца и Джей-Джея, чьи брови были нахмурены. Я видел, что у меня не было выбора, а это означало, что мне нужно было взять ситуацию под контроль другим способом.

— Она не покинет поле моего зрения, и если она и убьет Шона, то только потому, что его передали ей на коленях со связанными запястьями, — огрызнулся я.

— Ты такой смешной, — вздохнула Роуг.

Я развернулся, свирепо глядя на нее сверху вниз. — Ты думаешь, это смешно — защищать тебя? Помешать тебе действовать необдуманно и необученной, чтобы убить самого опасного врага, с которым мы когда-либо сталкивались? — Огрызнулся я, и она закатила глаза, как будто я драматизировал.

— Ты останешься с Фоксом, — согласился Лютер, и моя паника немного улеглась, но не настолько.

— Отлично, и, кстати, я не необученная, Джей-Джей учил меня стрелять, — сказала она, вздернув подбородок.

— Думаешь, стрельба по нескольким стеклянным бутылкам в лесу подготовила тебя ко встрече с мужчиной вдвое крупнее тебя, который годами охотился на своих жертв? Ты не знаешь, каково это — бороться за свою жизнь в такой ситуации, Роуг.

— Ну, я забила насильника до смерти железной кочергой, когда мне было шестнадцать, несмотря на то, что он был в три раза крупнее меня, так что, думаю, я справлюсь, Барсук, но спасибо за твою заботу.

Я открыл рот, чтобы возразить, но Лютер поднял руку, останавливая меня. — Хватит. У меня из-за тебя разболелась голова. Я отдал приказ, и он не обсуждается, иначе я подумаю о том, чтобы заставить тебя остаться дома, Фокс.

Ради всего святого.

Я поджал губы, просто зная, что он это сделает.

— Хорошо, — сказал Лютер с довольной улыбкой. — Теперь берите стулья и садитесь. Мы собираемся разработать план, как поймать Шона Маккензи и содрать с него шкуру живьем.