Нежданный гость (СИ)

ГЛАВА 7

Отправляться в дорогу морозным зимним утром, когда ещё толком не рассвело, лишь показалась и начала медленно шириться розовая полоска зари на горизонте, не хотелось никому – ни людям, ни лошадям, ни ташиду. Я взяла с Бишема обещание навестить Мурку, судя по всему, удравшую обратно в лес (И что ей там, дурёхе, делать? Всех мышей давно переловила), обняла друга на прощание, и первая вскочила верхом, едва не зацепившись ногой за подвязанные к седлу торбы.

Толстые варежки и поводья плохо совмещались, поэтому я надела под низ перчатки потоньше, чтобы ловчее было управлять лошадью, пока едем по городу. Однако, боюсь, долго я так не выдержу. Хорошо, что мой коник оказался спокойный и послушный. Впрочем, иначе и быть не могло. Благодаря цыганскому прошлому, когда Алек путешествовал по Равии вместе с подобравшим его после побега из приюта табором, приятель знал толк в лошадях. Миновав городские ворота, я сунула руки обратно в варежки, уткнулась носом в высокий меховой воротник и позволила гнедому коню самостоятельно, без понуканий бодро рысить за вороным мерином Алека. Ташид замыкал нашу растянувшуюся в цепочку тройку верхом на серой в яблоко кобыле.

Чем суровее зима, тем нежнее рассветы. Какое-то время мы развлекались тем, что наблюдали за переливами сиреневых, голубых и розовых оттенков неба, бросающих на дымчато-сизые снежные поля красновато-прозрачные отблески. Однако мороз основательно делал своё вредное дело, и если сверху, благодаря тёплому кожуху с глубоким капюшоном, я просто мёрзла, то ноги быстро закоченели до утраты всякой чувствительности. Бьюсь об заклад, Алек грелся при помощи магии. Практика не особо энергозатратная, особенно если впереди не намечается куда более важных для использования дара дел. Само собой друг полагал, что я поступаю также и о женихе не забываю. Приходилось через силу улыбаться, когда Ал оглядывался, да в свою очередь проверять, как там Киар – околел или просто дремлет.

Несколько раз я спешивалась и под предлогом размяться шла пешком. Согреться получалось довольно быстро. После недавнего снегопада тракт не успели укатать до основательной крепости, и ноги по щиколотку проваливались в рыхлый снег. Приходилось прилагать немало усилий, чтобы идти вперёд, не сбавляя ходу.

К полудню мы добрались до Калиновки – крупного села на перекрестье двух торговых путей с большим постоялым двором. Здесь для пущего согреву нам помимо горячей еды предложили свежесваренный грог, от которого даже ташид не отказался, и я с интересом наблюдала, как он в считанные мгновения опустошает полную кружку, даже не морщась. Лично у меня от первого же глотка душа изо рта чуть не выскочила – едва успела сделать вдох, чтобы втянуть её на место. И тут же по эту самую душу явился мальчонка лет десяти. Вернее, ему нужен был любой из ведунов, но поскольку дело касалось целительства, Алек сразу указал на меня.

– Кир, идём со мной, – как можно непринуждённее позвала я «жениха». Заодно проверим одно из моих предположений .

Мы оделись и вышли во двор. По пути я украдкой шепнула ташиду, чтобы отстал на десяток шагов, и принялась расспрашивать парнишку о пациенте, исподволь проверяя, что там происходит с моими способностями к чародейству – возвращаются или нет.

Четыре дня назад отец Еськи (так звали нашего провожатого) вернулся с охоты едва живой после нападения злыдня. Местный знахарь зашил и подлечил рваные раны от звериных когтей и клыков, однако жар, скорее всего вызванный занесённой в кровь заразой, никак не спадал. Лечению травами лихорадка не поддавалась. Тогда послали за ведуном в соседние Топляки, однако его не оказалось на месте, причём тамошние жители понятия не имели, куда и когда чаровник уехал, вроде бы с вечера дома был и в дорогу не собирался.

Сделав зарубку на память, я радостно встрепенулась, почувствовав, как немеет в груди от медленно наполняющей резерв силы. Получилось! У нас получилось!

Обернулась. Киаритэй стоял неподвижно, живой и здоровый, насколько об этом можно было судить с расстояния приблизительно в пятнадцать саженей.

– Далеко ещё? – спросила я у мальчишки.

– Да вона уже! – махнул Еська на добротный пятистенок через три дома от нас.

Рискнём!

Знаками попросив ташида подождать, я поспешила вверх по улице.

Во дворе меня облаял грозный цепной пёс, в доме встретили две зарёванные женщины, одной из которых было от силы годков пять. Вторая – жена охотника – поклонилась мне в пояс и повела за собой в малую клеть, где на широкой лавке лежал её муж. С первого взгляда было ясно – дело худо. Приметливая Звана увидела, как изменилось выражение моего лица, и зажала ладонью рот, сдерживая рвущийся наружу стон отчаяния. Чтобы отвлечь и успокоить женщину, я надавала ей кучу поручений, сама присела рядом с больным на скамеечку, сосредоточилась, перестраивая зрение.

Алек правильно сделал, что отправил сюда меня, хотя мы с ним оба являлись универсалами. Однако, благодаря маме, я значительно расширила один из подвластных мне аспектов дара.

Есть болезни физические, есть магические – те, что разрушают ауру, но хуже всех смешанная зараза. Именно с последней мне предстояло разобраться прямо сейчас.

Я положила ладонь на пылающий лоб мужчины, даря временное облегчение. Он даже смог открыть глаза, в которых уже начинало мелькать безумие. Как же вовремя мы здесь оказались! А вот поддержка Алека сейчас бы не помешала, но я сама его заверила, будто помощи жениха будет более, чем достаточно, хотя друг порывался составить нам компанию.

Придётся обездвиживать по-простому – верёвками.

Роняя слёзы, Звана помогла привязать больного к лавке. Всё это время я прислушивалась к внутренним ощущениям. Обычно для восстановления резерва мне требовалось полтора-два дня. Однако в этот раз сила преобразовывалась не извне, что всегда занимало много времени, а возвращалась из некоего хранилища, полностью готовая к использованию.

От занавески на входе раздался горький всхлип. Я обернулась. Снежана ослушалась строгого материнского наказа и вовсю подсматривала. Я отвела мелкой взгляд от опутанного верёвками отца и звонко щёлкнула пальцами, с кончиков которых тут же сорвалась в полёт серебристо-голубая бабочка:

– Смотри, что у меня есть.

Девчушка изумлённо округлила глаза – живая бабочка посреди зимы из ниоткуда! – и протянула ручонки навстречу чуду.

– Поиграй пока.

– Евсей, уведи Снежку, – добавила от себя Звана.

– Ты тоже иди, – обратилась я к ней, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно.

Женщина перевела заплаканный взгляд с меня на мужа и обратно, снова низко поклонилась, бормоча: «Спаси его, родненькая», – и, пятясь, вышла из клети.

Правильно, именно «спаси». Обычным лечением тела дело не ограничится. Ещё бы разум сохранить…

Что ж, приступим.

Чем мне был полезен знахарский опыт, так это тем, что я не только в теории, но и на практике знала, как устроено человеческое нутро и насколько сильное влияние можно оказывать на тот или иной орган, чтобы случайно не пережать и не повредить. Магия магией, но одной её недостаточно. Надо не только умело, но и уместно пользоваться даром. Где-то действительно лучше обойтись травками, промыванием желудка и лечебным голоданием, чем после «выздоровления» мучиться с нежелательными последствиями.

Дар работал. Тело на скамье выгнулась дугой, после чего забилось в отчаянных судорогах. Мужчина замычал сквозь закушенную, скрученную в тугой жгут тряпицу. Я положила руки ему на грудь, притупляя боль.

Одарённые целители редко касаются своих пациентов. Это действительно необязательно, но, как я успела подметить, успокаивает больных, а лично мне помогает действовать точнее, избирательнее.

Ещё чуть-чуть… и…

Ох, силу из меня потянуло немилосердно. Не удивлюсь, если резерв снова исчерпается до самого донышка.

Мужчина обмяк, перестал рвать путы, расслабился, закрыл глаза. На лбу крупным прозрачным бисером блестела выступившая от жара и мук испарина. Я убрала ставший ненужным кляп, обмакнула в прохладную воду кусок мягкой ткани и обтёрла Добрану лицо.

– Теперь всё будет хорошо, – заверила то ли его, то ли себя.

Звана, будто почувствовав перемену в состоянии мужа, робко выглянула из-за занавески.

– Развяжи его, – попросила я. – Пусть отдыхает.

– Спасительница! – Женщина попыталась бухнуться на колени – едва успела её подхватить да подтолкнуть к мужу, а сама вышла к детям.

– Она пропала, – разочарованно развела руками Снежа.

Ну, извини. Силы пришлось задействовать все, в том числе те, что шли на поддержание иллюзии.

Я улыбнулась и ласково потрепала девчушку по золотистым кудряшкам:

– Зато твой папа здоров. Он победил болезнь, но очень устал, поэтому – тс! – не шумите. Ему надо поспать.

Дети просияли от радости, а я вспомнила про ташида:

– Евсей, позови сюда моего друга, пусть погреется. Придётся нам у вас немного задержаться.

Мальчишка радостно кивнул, натянул тулуп, схватил с лавки шапку-ушанку, запрыгнул в валенки и был таков.

– Снежка, у вас есть коза? – спросила я, привалившись спиной к боку печи, возле которой сидела.

– Две, – гордо ответила девочка.

– Мне бы кружку молока.

Не знаю, почему, но именно козье молоко всегда помогало быстро восстановить физические силы.

– Я принесу! – Снежана обрадовалась возможности сделать для гостьи что-то приятное.

Она выскочила в сени и подозрительно чем-то там забренчала. Лишь бы ничего не разбила.

Обратно девочка вернулась наперегонки с братом. Без молока.

– Госпожа веда! – забыв о просьбе соблюдать тишину, закричал с порога Евсей. – Друг-то ваш того… лежит, не ворохнется…

Вот тебе и нежелательные последствия.

Я выскочила из избы, даже толком не одевшись. Какая-то жалостливая баба, ходившая к колодцу за водой, причитая и охая, уже составляла вёдра на землю, чтобы помочь лежащему ничком мужчине. Мне издалека были видны только ноги ташида, остальное тело заслонил намётанный у выезда из ближайшего двора сугроб.

Бабу я всё-таки опередила криком:

– Не подходи! Это мой любый! Перебрал чуток!

Сострадание на румяном от мороза лице быстро сменилось праведным гневом:

– Так следить за любым-то надоть. Не ровен час, околеет. К чему нам случайная смертушка? Примета плохая.

Не о том беспокоишься. У вас тут скоро неслучайные начнутся, если мы с Алеком не уничтожим искусавшую Добрана тварь. Просто чудо, что она до сих пор не наведалась в село за новой жертвой. Видать, серьёзно ранил её охотник, а для пропитания пока хватает отнятой в схватке с человеком добычи.

Я склонилась над Киаром, закрывая его собой от любопытных глаз. Так и есть. Он потерял сознание, и на коже снова проступил иссиня-чёрный узор. Рядом послышался скрип снега.

– Он жив? – робко спросил Евсей.

– Да. Ты вот что: беги на постоялый двор, позови сюда рыжего ведуна. Только не говори ему ничего. Я сама.

Мелькнула и растаяла подлая, а может, и рациональная (это как посмотреть) мыслишка: не пойти ли прогуляться куда подальше, чтобы воссоединиться с остатками силы? Пусть зима и смертельная без моей подпитки рана довершат своё гиблое дело. Подумаешь, плохая примета. Распылю тело на простейшие элементы и поминай как звали. Вот куда, скажите на милость, пропал ведун из соседней деревни? Что было бы с Добраном и его семьёй, не проезжай мы мимо?

При падении с головы ташида слетела шапка. Разметавшиеся по снегу волосы едва ли были темнее его самого. Я сняла варежки и умостила голову Киара у себя на коленях. Ну же, просыпайся, спящая красавица… Жаль, не прихватила с собой любимую нюхательную соль. Сейчас бы пригодилась. Пришлось на пробу влепить оплеуху. Иногда помогает.

Надо же. Сработало.

Мужчина открыл глаза и устремил на меня невидящий взгляд.

– Киаритэй, – тихо позвала я, ласково поглаживая место удара.

– Лучше тебе уйти, – хрипло, через силу ответил ташид.

Знакомая песня. Поэтому, когда сине-зелёные глаза начали чернеть, я, не мудрствуя лукаво, накрыла их ладонью.

Однако гениальность на поверку оказалась не так проста, как толкуют в общеизвестной пословице. Киар обхватил стальными пальцами моё запястье и потянул в сторону.

– Тише ты! – цыкнула я. – Давай по-другому.

Существует более щадящий способ поделиться жизненной силой, чем тот, каким снова захотел воспользоваться ташид. Можно передать её через дыхание и отмерить ровно столько, чтобы дарителю не стало худо от собственной благотворительности. Губами соприкасаться необязательно, но держать их надо как можно ближе друг к другу. И если бы Киаритэй не дёргался и не упорствовал в своих злостных намерениях, мне бы не пришлось впиваться в его губы поцелуем. А так… Мужчина сразу расслабился, перестал сопротивляться, то ли от потрясения, то ли от того, что наконец-то пришёл в себя не одним лишь телом, но и разумом.

Да и не поцелуй это был. Всего лишь способ лечения, когда губы тесно соприкасаются, а не пытаются распробовать друг друга на вкус. Или уже пытаются? По крайней мере со стороны Киара быстро возник явный исследовательский интерес.

– Эй! – я оттолкнула от себя ташида и принялась показательно вытираться тыльной стороной ладони. – Полегчало? Тогда вставай.

Первая вскочила на ноги и протянула мужчине руку. Однако он пренебрёг моей помощью, поднялся сам и стал отряхиваться от снега.

Голова кружилась, в ушах звенело, но расслабляться и отдыхать пока было рано.

Итак, что мы имеем? В прошлый раз ташид пришёл в себя намного быстрее и без дополнительных затрат с моей стороны. Достаточно было сократить расстояние между нами, чтобы он смог голыми руками порешить злыдня. (Я поёжилась при воспоминании о произошедшем). Если вернуться к теории, что моя сила Киара не лечит, а лишь восполняет нанесённый его здоровью ущерб, действует как некое болеутоляющее, укрепляющее средство, то, судя по всему, существенную роль играет количество этой самой силы, а я её сегодня не только на долгое время отняла, но и большей частью растратила, вернувшись практически ни с чем. Вот ташид и попытался снова использовать меня в качестве проводника между собой и общим энергетическим полем. Причём совершенно неосознанно, иначе бы сообразил, что это бесполезное занятие. Дикая энергия ничего ему не даст, а для её преобразования требуется время.

– Как ты себя чувствуешь?

– А ты? – уголки его губ дёрнулись в ироничной усмешке.

Я невольно улыбнулась в ответ:

– Мы с тобой два калеки. Ты хромаешь на одну ногу, я – на другую, и, только крепко обнявшись, получается двигаться вперёд.

Шапка Киара по-прежнему валялась на снегу. Ретиво за ней наклонившись и выпрямившись, я едва удержалась на ногах от резко накатившей дурноты. В глазах потемнело, в ушах зашумело. Вот гадство. Из чистого упрямства не показывая, насколько мне плохо, я нахлобучила шапку мужчине на голову и злорадно подумала: не написать ли мне диссертацию, используя ташида и нашу с ним связь как объект исследования? С паршивой овцы хоть шерсти клок. Получу научную степень, прославлюсь…

– Эй! Чем вы там занимаетесь? – окликнул нас Алек.

– Овец стрижём, – тихо фыркнула я, бестрепетно глядя Киаритэю в глаза, и гораздо громче добавила: – В снежки играем!