Ненужная истинная дракона. Хозяйка Солнечного поместья

Глава 6. О важности иметь союзника

Ну япона ж мама… Я замираю и понимаю, что уже этим выдала себя. Бежать? Народа слишком много, быстро не получится.

Оборачиваюсь, собираясь уточнить, что от меня хотят, но… Там никого нет!

У меня что, уже галлюцинации? Оглядываюсь по сторонам — никого! Ну и ладушки.

— Я тут! — снова звучит этот необычно низкий голос.

Все прекрасно, но где “тут”? Как идиотка стою и оглядываюсь, время теряю.

— Вниз посмотри.

Растерянно опускаю взгляд на ноги.

— Да не туда! Какая же ты… На прилавке я. Слева.

Ищу там, где сказано, и замечаю… мышонка! Что?!

Нет, я никогда не была пугливая или брезгливая. В принципе мышонок и мышонок, но с таким голосом?!

— Что стоишь? Бери меня уже! — недовольно говорит зверек. — Удостаиваю тебя честью быть моей хозяйкой!

— Куда брать? — вслух бормочу я.

— Бери-бери! Смотри, какая свистулька замечательная! — вдруг оживляется продавец, а потом замечает мышонка и замахивается на него палкой. — Ах, ты мелкая пакость!

Зверек бежит по всему прилавку и прячется среди глиняных фигурок.

— Сам ты пакость! Только огромная! — огрызается мышонок, но, похоже, кроме меня, его никто больше не слышит.

Продавец замахивается снова, грозя не только пришибить малыша, но и разгромить половину своего товара.

— Стойте! — вскидываю руку.

Продавец словно приходит в себя и понимает, что мог натворить. Стоит с круглыми глазами, дышит тяжело.

— Иди сюда, — зову я мышонка.

Надеюсь, он не заразный, мне еще не хватало местных болезней подхватить. Забираю малыша, когда он робко вылезает из укрытия и вскарабкивается на ладонь.

— Вот его и возьму, — говорю я продавцу.

Пока он не пришел в себя и не додумался до того, чтобы еще и за мышонка с меня денег взять (а от местных я уже чего угодно ожидаю), вливаюсь в поток толпы и двигаюсь дальше к воротам.

— Ты мне все объяснишь, — угрожающе шепчу я, пока лавирую в толпе, стараясь лишний раз не поднимать голову. — Но позже. Мне еще надо отсюда выбраться.

— Южные ворота сегодня злой дракон проверяет, — предупреждает меня зверек. — Кстати, я Честер. Но я разрешаю тебе называть меня Чес.

— Ох, какая честь, — фыркаю я.

Еще дракона мне не хватало. Если ориентировка на меня разошлась действительно по всем стражникам (а мачеха, да еще и вместе с нотариусом, может это устроить: начальник охраны — ее братец по матери), то поймают меня, моргнуть глазом не успею. Он-то как раз меня видел во всей красе.

— Эй, ты! — несется мне вслед, я машинально приостанавливаюсь и оглядываюсь, выдавая себя. — Да ты! Ну-ка сними капюшон.

Так, где мой самосвал удачи?! Верните мне его!

Бросаюсь наутек, петляя между людьми и повозками. Ну надо было так проколоться?

Умудряюсь немного оторваться от преследователей в каком-то из проулков, где никого нет, только телега с равнодушно фыркающей лошадью.

Прячусь за телегой и как могу быстро меняю плащ. Насколько мне подсказывает память Адалии, до южных ворот тут рукой подать. Добежать успею, а вот что там делать — уже другой вопрос. Плана пока нет.

Слышу топот сапог по брусчатке и мужские голоса. Близко уже. Тот плащ, что сняла, вешаю на балку так, чтобы было видно, как он качается под порывами ветра. Отвлечет охрану на время. Сама же быстрым шагом покидаю проулок. Где-то сзади доносятся крики: "Там! Лови ее", а потом с небольшой задержкой ругань. Похоже, поняли, как обманулись.

Выхожу на улицу, которая ведет прямиком к воротам. А плана у меня по-прежнему нет.

— Там слева будет стоять черная закрытая карета, — внезапно говорит мышонок. — Подойдешь к кучеру и скажешь, что ты из храма едешь в монастырь Пресветлой Эрлинии. Эту повозку досматривать не будут, потому что на это дано распоряжение самого мэра — покой прихожанок ценится.

— Если все выгорит, куплю тебе сыра, — шепчу я в ответ и делаю так, как он сказал.

— Лучше корочку свежего хлеба…

— Да хоть с маслом.

Кучер, высокий, сухопарый дядька с равнодушным лицом, ничего лишнего не спрашивает, помогает взобраться в высокий экипаж и закрывает за мной дверцу. Внутри скромно, не особо просторно, но все же достаточно комфортно. Единственное сиденье обтянуто кожаной обивкой, а на полу лежит шерстяной ковер.

Окна совсем крошечные, с плотными шторами. И это просто отлично.

Почти сразу слышится щелчок поводьев, и карета трогается с места.

Получится или не получится? Нервно мну руками платье и, кажется, почти не дышу.

— Досмотр, — слышится снаружи грубый голос, когда карета приостанавливается.

— Не подлежит досмотру, — в той же манере отвечает кучер.

— Распоряжение начальника, досматриваем всех.

Черт… Как же страшно-то. Сейчас поймают, куда бежать? И, главное, как?

— Ничего не знаю. У меня распоряжение мэра, — а кучер-то — нагловатый мужичок. — Хочешь спорить — все вопросы к нему. Дайте дорогу.

— Да как ты разговариваешь?

— Пропустить, — громом проносится другой голос.

И его я точно знаю. Запомнила с первой ночи. Если быть точнее, с первого утра. Арион Тарден.

С ним спорить не решается уже никто, поэтому чувствую легкий толчок, и карета снова приходит в движение.

А я… То ли от любопытства, то ли от глупости, то ли от того, что мне приключений не мои вторые девяносто все еще не хватает, не смогу никогда даже себе объяснить, выглядываю в окошко и… сразу же наталкиваюсь на взгляд Тардена, мимо которого мы как раз проезжаем.

В этот миг что-то происходит. Нет, он не останавливает нас, все же меня практически не видно, но его глаза вспыхивают и становятся совсем не человечьими, с вертикальным зрачком.

Это все происходит в считаные мгновения. Потому что потом он скрывается из вида, а я… не нахожу ничего лучше, чем показать ему язык. Хорошо, что не видел.

Откидываюсь на спинку сидения и выдыхаю. Однако полное осознание того, что все получилось, приходит только спустя минут десять мерного покачивания по грунтовой дороге, которая начинается сразу при выезде из города.

Мышонок все это время сидит на моих коленях и, кажется, дремлет. Ну, нет, проказник. Я, конечно, тебе благодарна, но и вопросов у меня теперь очень и очень много.

— Честер! — поднимаю мышонка так, чтобы смотреть ему в лицо. — А теперь рассказывай!