Опасный выбор

Глава 15

Ужин

— Я тебя не узнала, — хихикнула я, испуганно забираясь на чёрную кожу. В салоне неприятно и резко пахло табаком и освежителем, а из-за глухой тонировки было слишком темно, как в ловушке, только на приборке и вокруг горели лампочки. Много, как в самолёте. Матвей дождался, пока я хлопну дверью и тихонько заскользил на «взлётную полосу».

— Напугал? — водитель был под стать тачке — в чёрной, почти обтягивающей футболке, с этими своими татуировками до кончиков пальцев, серьгами, и… битой? — я дотянулась на заднее сидение и пощупала:

— Бита?! Серьёзно?! Зачем тебе?

— Да это так… украшение… декор, — отмахнулся он, смеясь. Не обращай внимания. Ни разу её не использовал. Не бойся.

— Да я «уже», если честно, — призналась я. Матвей нашёл мою руку:

— Ну вот, а хотел тебе приятный сюрприз сделать. Видимо, некоторым просто не дано удивлять, — засмеялся он.

— Ты что, — я тоже не удержалась, — удивил не то слово! Я просто в шоке!

— Там ещё кое-что на заднем, — потянулся он, не глядя.

— Труп? Ствол? — гадала я, но Матвей вытащил розы. Большой букет кроваво-красных роз. Это было жутко и красиво одновременно. По коже аж мурашки забегали от волнения. Тяжёлые, налитые кровью, бутоны плавно приземлились мне на руки.

— Осторожно, шипы, — предупредил Матвей, снова возвращаясь к дороге.

— Ого… — я вдохнула розовый аромат и перед глазами поплыл готический сад, с узкими дорожками в туманах и глубокой тенью под витым плющом. — Это так… — я не договорила, не сумев передать словами свои настоящие впечатления и просто выдохнула: — Спасибо…

— Не бойся, домой нести их не нужно, — успокоил он, надумав что-то своё, — будут декором. Пусть там лежат, рядом с битой, украшают сидушку…

— Бита и розы… — я чуть не рассмеялась. Это было так символично. Так похоже на него, на нас. Матвей понял. Тоже фыркнул польщённо.

— Ты как из женского романа, — скромно улыбнулась я, когда Матвей снова нашёл мою руку. Он глянул.

— Я? Почему?

— Ну, как главный герой, знаешь…

— Не знаю, — засмеялся он, — не читал женских романов, а чё там? Просвети.

— Да я тоже не особо читала, — захихикала я смущённо, — просто они почему-то все похожи. Главный герой всегда красавчик на дорогущей тачке, богач с идеальным телом, или босс какой-нибудь…

— Правда? — теперь удивлялся Матвей. — За красавчика спасибо, конечно, но тачка не моя. Было бы совсем жирно, да?

— Ага, — я тоже засмеялась.

— А чё, прикинь, если бы я был тайным миллионером, — продолжал угорать он. — И всё это было проверкой, испытанием, типа, а я потом — бац! И…

— И принц, — веселилась я с ним за компанию.

— Ага, точно, — он сжал мою руку. — И принцем бы нарисовался. В один прекрасный день. И завалил бы тебя розами и увёз бы на свою яхту…

Я глянула по сторонам, на всякий случай, а вдруг действительно везёт куда-нибудь к набережной. Но Матвей рулил по городу. Он заметил и прыснул:

— Представила?

— Не-не, — спрятала я улыбку в цветы, — просто запоминаю дорогу назад, вдруг бита тоже для меня, — отшутилась я неловко.

— Расслабься, я девочек не бью, — Матвей спустил ладонь на моё бедро и не продолжил. Я поняла — с девочками он делает кое-что поинтереснее.

В животе позорно и сладко крутануло.

Мы помолчали.

— Хорошо, конечно, помечтать, но… нет. Далеко не принц, — продолжил Матвей задумчиво, скалясь на дорогу. — И эта тварь мне не по карману… — кивнул он на приборку, — так, просто пугало для клиентов. Как я.

— Что? Пугало? — не поняла я. — Для каких клиентов?

— Рабочая тачка. Иногда гоняем на ней, попугать должников. Я в ломбарде работаю, — пояснил он, не глядя. — Псом.

— Псом?

— Угу. Злющим презлющим, — усмехнулся он, и клацнул зубами. Получилось и правда грозно. Я начала догонять о чём он.

— А зачем пугать? Я думала в ломбард просто драгоценности сдают.

— Так-то да, — согласился водитель, выруливая из центра. — Но у нас ломбард автомобильный, и денежки крутятся покрупнее, и заёмы даются, само собой. Хотя и не совсем вчистую, понимаешь?

Я кивнула.

— Ай, — Матвей хохотнул, — да чё я выгораживаю этого барыгу?! — удивился он. — Как будто и сам белее стану… — он наконец осмелился переглянуться со мной. — Ты же и так считаешь меня «бандитом». Не по себе как-то, кхм. И даже правильно считаешь, наверное. Самое обидное, блин, — он усмехнулся. — Не хочется тебя пугать. Я, ведь, недалеко ушёл, если разобраться. Успокаиваю себя, что это просто подработка, но… не в офисе за компом, не чистенькая… в общем, какая есть. И я — какой есть, — хмыкнул он, убирая ладонь.

— Ты выбиваешь долги? Так для этого бита нужна? — поняла я наконец.

— Бита для красоты, правда. Выглядит эффектно. Когда достаёшь её, клиенту без слов всё становится ясно. И напрягаться не надо.

— Представляю, — выдохнула я.

Воображение быстренько состряпало мне живописную картинку, как Матвей вылезает из этого чёрного кирпича с битой наперевес, неторопливо закуривает и идёт «напоминать» про должок.

Я бы всё на свете отдала, лишь бы такой не тронул. Хотя-я, — покосилась я на крепкую руку, и начала краснеть. Глупо было отрицать, что сейчас мне очень хотелось, чтобы Матвей меня «тронул», «тронул» долго, неприлично долго, — … и долго не отпускал, — отвернулась я, — безобразница… — уши пылали, — но без его ладони так пусто…

— О чём думаешь? Жалеешь, что поехала? — пошутил Матвей невесело.

И я первая коснулась его руки.

— Нет, совсем нет.

Я не врала. Мне было почти всё равно, пёс он или не пёс, бандит или не бандит, он был моим. Я уже подписалась вчера и не собиралась давать заднюю, бросать его, разрывать сердце себе и ему. Я знала, что он не убийца, не вор, и этого было достаточно. Матвей успокоился немного, взял мою руку к себе. И держал под тёплой ладонью, пока мы не упёрлись в пробку.

— Не бойся, на самом деле, не часто приходится выбивать, — заметил мой водитель, тихо ругнувшись на затор. — В основном, я просто развожу туда-сюда наличку. Как инкассатор.

Он поглядел на меня, весь в красном свете стоп-сигналов. Такой графичный, опасный, манящий…

Мы ведь так и не поздоровались.

Я невольно подалась к нему. Матвей понял, наверное, и сам подумал о том же. Наверное и я выглядела для него манящей, в этом красном. Он наклонился и шепнул, перед поцелуем:

— Восемнадцать…

У меня голова закружилась от его губ, от огней, незнакомых запахов, от прохладных бутонов на коленях, от его пальцев в волосах, от чужого кожаного салона, и от нашей тайны.

— Надо ускоряться, — шептал он, продолжая целовать. — Не представляю, как мы успеем ещё семнадцать раз, такими темпами…

— Ускоряться? — хихикнула я. — Это как?

— Целовать оптом? — предложил он, не отвлекаясь.

— Кажется, мы и так… оптом… — я задыхалась, чувствуя, как его рука спускается ниже.

— Тогда у меня вопросы к бухгалтеру…

— Так ты же бухгалтер, — посмеялась я, представив его за столом и в очках.

— А я думал ты… — Матвей опасно запустил руку по колготкам. Розы покорно пустили его дальше и глубже. — Зачем ты меня мучаешь юбками? М-м? — спрашивал он так, что дыхание учащалось. — Не стыдно тебе издеваться?

— Хотела выглядеть прилично… — оправдывалась я, скользя пальцами по татуировкам. Боже, — думала я в пьяном тумане, сколько в нём силы, ему ничего не стоит… сделать со мной всё что захочет, если он разрешит себе… если я позволю…

— Ты называешь это прилично? — Матвей спустился поцелуями на шею. Где-то далеко засигналили. А его рука проникла под юбку целиком и…

Я вздрогнула и испуганно остановила её, но губы уже предательски ахнули в истоме, и ресницы прикрылись, впуская блаженную темноту между нами, растягивая секунды удовольствия. Матвей тоже горячо выдохнул, и втянул следом, как втягивал смертельный дым. Чуть не прикусил шею от страсти, шумно нашёл мои губы, и рука не отступила ни не миллиметр.

Ни шагу назад — как в том роковом приказе.

— Матвей… Матвей… пожалуйста… — простонала я, протестуя, но это завело нас ещё сильнее. Моя рука ничего не решала. Она была слабой и хотела того же, чего и он. Безобразница! Всё моё тело восстало против меня! Против своей законной хозяйки!

Тук-тук-тук!

Матвей нехотя остановился — кто-то стучал в окно.

Я быстренько поправила юбку и вспомнила, что мы стоим посреди города в пробке. Машин перед нами не было. Мы увлеклись и не заметили, как пробка проехала светофор.

Тук-тук-тук-тук! — ещё требовательней застучал тёмный силуэт. Матвей приоткрыл окно:

— Машину не трогай, дядя, — предупредил он глухо, злющий, от того, что его оторвали от самого важного дела. От меня. Я испуганно и польщённо замерла, а дядька смотрел очень сердито — копия моего папы, когда тот нервничает. Большой и страшный: работяга в гневе.

— Чё стоим?! Езжай, а, мажор! Ну! — сразу заругался он, размахивая руками. — Понапокупали тачек и думают, что им всё можно! А я тебе скажу, что тебе можно! Можно выкинуть свой сраный айфон и посмотреть уже, наконец, на дорогу, кретин! Стоим из-за тебя уже пять минут!

— Всё сказал? — процедил водитель, закипая.

— Матвей, просто поехали, а… — тихонечко прошептала я. За дядю было страшно. Я уже знала, что будет дальше, и не хотела снова стать свидетелем.

— Всё! Вали уже! — хлопнул по кузову дядька и «пса» сорвало.

— С-ска, — хватанул он несчастного за шиворот, — сказал же, не трогай! — и со всей дури приложил об дверь машины.

— Матвей! — повисла я на страшной руке.

Он замер, как по команде, отшвырнул мужика и сердито дал по газам:

— Ненавижу, когда хамят. Срывает в момент. Прости, — он душил руль, злясь и на дядьку и на себя и на то, что мне пришлось вмешиваться и волноваться. Опять. — Прости, — повторил он, нащупывая и сжимая мою ладонь на розах, — я больше не буду, не бойся, буду терпеть. Буду терпеть, пока ты не разрешишь мне… — он проглядел серьёзно и «многообещающе», и я догадалась, что он имеет в виду не только свои кулаки.

И вспыхнула.

Дрожь стала проходить.

— Надеюсь он не сильно расшибся, — оглянулась я в заднее стекло. — Вот бессмертный… додумался же в такую гробовозку стучать…

Матвей фыркнул.

— Труповозку.

— Ага, — мы переглянулись и напряжение немного рассеялось. — У него, наверное, и регистратор есть — всё записал, — поморщилась я, — У моего папы есть. Он бы точно поехал разбираться. У хозяина машины не будет проблем?

— Этой? — Матвей удивлённо поднял брови. — Да он сам ходячая проблема. Связей столько, что можно производство одежды запускать.

— Ого! Тогда, надеюсь, у того дядьки проблем не будет…

— Не будет, если мозгов хватит не связываться.

— А тебе не влетит, что машину взял?

— Нет конечно, я же для работы взял. Не против, если заглянем на один адресок? Тут по пути, — уверил он, — на пять минут заскочу… окей?

— К клиенту? — похолодела я.

— Ага, должок забрать.

— Забрать…

— Угу.

— Сейчас?

— Угу, — водитель замолчал, но через минуту не выдержал, и рассмеялся, глянув на мою побелевшую физиономию. — Шучу, Даш, ты чего! Всё в порядке. Шучу я.

Меня отпустило.

— Ах ты…! — я чуть букетом его не шлёпнула. — Ну и шуточки у тебя!

Мы посмеялись.

— А как ты вообще попал в ломбард? — удивилась я искренне. Это ведь и правда не просто, такую работёнку найти, — размышляла я, пока Матвей хмурился и кривился, как от лимона:

— Бате спасибо. Это он постарался. Я как узнал, какую сумму он хозяину задолжал, чуть сам его не грохнул. Ещё один «бессмертный» идиот среди нас, — он покачал головой. — Чуть квартиру не отжали. Пришлось мне договариваться. Кое-как разрулил. Повезло. Хозяин ломбарда посчитал, что я ему пригожусь в качестве пушечного мяса. Работаю за еду, но кажется никогда этот сраный долг не отдам… м-м… прости… бесит, не могу, — он поморщился и засунул в рот какую-то таблетку. — Аж курить захотелось. М-м. До принца, как видишь, далековато. И до главного героя — тоже.

Я не успела ничего возразить.

— Приехали, — объявил Матвей и неторопливо выдохнул, отпуская скопившееся напряжение. Включил очарование. Снова.

— Предлагаю забить на всё и просто насладиться вечером. Ты не против?

Я огляделась. Мы подъехали на маленькую стоянку под каменным забором. Дикий виноград обвивал камни красными венами, а над забором торчали ветки плодовых деревьев. Красивое зрелище. Стоянку поджимали несколько домиков с деревянными крылечками, и от этого, дворик выглядел ещё уютней.

— Я только «за», — улыбнулась я в ответ и мы скрепили договор поцелуем.

— Этот засчитаем за три, — вышел Матвей на стоянку.

— Это почему? — хихикнула я, тоже покидая машину. Он придержал дверь и пояснил бухгалтерским тоном:

— Публичные будут засчитываться каждый по-отдельности. Так будет честно. Ведь они опасней.

— Ого! Сколько сложностей, — я поправила волосы в своём чёрном отражении на машине. — Я уже запуталась. Разве в подъезде были не публичные?

Матвей подошёл сзади:

— Не-а, публичные это на публике. Я помогу разобраться, — он развернул меня и наклонился к губам. — Вот этот — на публике, — прокомментировал он, оставляя на них мятный след:

— Четырнадцать…

Я не успела испугаться. Публика? Какая ещё публика? — подумал мозг запоздало, когда Матвей отступил. Я поискала глазами, и заметила, курящих на скамеечке у чёрного входа, людей в спецформе.

— Работники с кухни, — пояснил Матвей, махнув им. — Я тут с ними частенько за жизнь сидел, пока шефа ждал.

— За жизнь «курил»? — посмеялась я, краснея от пристального внимания свидетелей.

— Типа того, — Матвея ничего не смущало. Видимо, этим свидетелям он доверял нашу тайну. Он усмехнулся и взял меня за руку — повёл мимо них, к самому крупному домику. — Кайфовые ребята. Столько историй наслушался, хоть книгу пиши. Клиенты у них тут капитальные. Такие иногда штуки отмачивают… м-м-м!

— Вроде такое местечко милое, — засомневалась я. — А что это? Кафе?

— Угу. Ашман. Да мы тут часто по работе бываем. Хозяин переговоры ведет по бизнесу, тут очень вкусно, всё свежее — «из под ножа», как они выражаются. Идём, — он распахнул дверь и мы вошли в тёмный деревянный интерьер с портьерами и кожаными диванчиками вокруг крепких столов. С бара к нам заспешила милая официантка в чёрной униформе с юбочкой. Симпатичная такая блондинка с красными губками. Она узнала Матвея, но улыбнулась мне:

— Здравствуйте, — внимательно так изучила, как «новенькую» в классе. Мне стало немного не по себе.

— Привет, Лер, — влез Матвей, сразу перейдя на доверительный тон. — Наверху посадишь? Нас двое.

«Лера» слегка смутилась, снова бросила на меня взгляд, подумала секунду-другую. И направилась обратно к бару:

— Сейчас узнаю.

— Твоя знакомая? — шёпотом уточнила я, когда она отошла.

— Угу. Тут текучки нету, людям нравится, остаются работать надолго, — пояснил Матвей. — Я всех поимённо знаю. Сам уже второй год тут бываю. По работе, — прибавил он многозначительно.

Лера вернулась с хорошими новостями и проводила нас на второй этаж. Он был у них светлым и праздничным — для корпоративов и юбилеев, и сейчас не работал, но ради Матвея нам выделили столик. Лера оставила нам меню и нас оставила.

Но сомнений не осталось — Лера ревновала. Я закусила губу, изучая меню и представляя, с каким удовольствием та плюнет в любое из выбранных мною блюд. Матвей коротко рассказал, что обычно берёт и почему, уговаривал попробовать и борщ и шашлык, но я скомненько, как истинная леди, остановила свой выбор на греческом салате и каком-нибудь десерте.

— Слушай, — тихонько попросила я, когда Матвей устал меня соблазнять чем-то посытнее и собрался звать официантку, — А ты мог бы… э-эм… не говорить ей, какое блюдо — кому?

— Официантке не говорить? — удивился он.

— Да… — я замялась, — … кажется я не очень этой Лере понравилась… как бы не плюнула никуда…

— В смысле?

— В смысле, что ТЫ ей нравишься больше, — хихикнула я в ладони — какая глупая выходила ситуация. Я даже и не задумывалась раньше, что на Матвея не одна я поглядывала. Много «хороших» девочек вокруг, а он такой «опасный и таинственный» — один. Привлекающий их любопытные взгляды татуировками и спортивной формой… и запретностью.

Хотя, надо признать, я ещё ни разу не замечала его с кем-то. Ни разу, за столько лет в одном дворе! Наверное, поэтому я и сделала свои знаменитые выводы, что Матвей эдакий волк-одиночка и бегать за юбками, как щенок, не любитель. Другое дело, что юбки и сами прекрасно суетились вокруг. И бегать никуда не нужно. Удобно.

Матвей не сразу догнал. А как догнал, не посмеялся над моими подозрениями, как я ожидала, а глянул недоверчиво: «да ладно?», и снова уткнулся в меню. Смутился! — поняла я взволнованно, и закусила губу, это означало что либо Матвей святоша и скромник, ха-ха!..либо… между ними что-то было…?

«Второй год тут бываю» Матвея так и крутилось в голове. Интересно, гадала я, пока Лера принимала наш заказ, — серьёзно у них было или так… «по работе»?

Угу. Пока босса ждал, — умирала я от ревности, представляя, как они вместе «ждут» то там, то сям. Даша-а-а!

— Чего ты? — спросил Матвей, когда нам принесли еду. — Мне опять отвернуться? — он уже забыл про Леру, про мужика в пробке, про всё на свете и просто наслаждался вечером со мной, как и планировал. Держал меня за руку и улыбался манящими серыми глазами в тёмных ресницах.

— Что? — не поняла я, возвращаясь в реальность. — Зачем отвернуться?

— Чтобы тебя не смущать, — он кивнул на салат и отпустил мою руку «кушать». — Давай-давай, а то остынет.

— Салат остынет? — засмеялась я.

— Угу, — он весело принялся за своё мясо.

Ужин был прекрасным. Матвей шутил, рассказывал забавные истории с работы, расспрашивал меня про архитектуру, про учёбу, кормил десертами, подливал горячий чай, целовал ещё горячее, и привёз домой ровно к девяти.

Встал подальше от подъезда, подальше от фонарей и ещё минут десять «снимал» оставшиеся поцелуи с со своего… точнее, с моего «лицевого счёта». Мы чуть не перебрались на заднее — кожа под нами просто пылала. А на моей коже пылало его дыхание. И даже лёжа в постели я всё ещё ощущала его.

Я засыпала с его именем.

Но сны рождались тревожные, тёмные. В них кричали, разбивали стёкла, вытягивали Матвея наружу, отрывали его от меня, а он рвался с поводка, как бешеный пёс, рычал, переворачивал машины и с грохотом швырял их об дома. И дома не выдержали, они стали рушиться так близко и громко, что я проснулась, и долго лежала без сна, прислушиваясь — не трещат ли стены по швам.

Но звучала только сирена со стороны двора.

А утром я узнала — почему.