Подонок. Я тебе объявляю войну!

Эпилог

Меня тащат на плече, вниз головой. И при этом бегут, спотыкаются, перепрыгивают через какие-то кочки или что там попадается на пути. Как еще не падают вместе со мной. Однако моя бедная голова не просто висит книзу, но и дергается во все стороны на каждом шагу.

Я, как полагается, визжу и кричу, но в таком положении из груди вырывается не визг, а сиплый, сдавленный стон. Кто его услышит? Особенно когда рядом грохочет «Цвет настроения синий».

Виски ломит от напряжения, черепную коробку распирает от прихлынувший крови, а «Оливье» просится наружу.

Меня бы точно вырвало, продлись этот идиотский марш-бросок чуть дольше. Но вскоре они останавливаются. Дышат тяжело, переругиваются.

Скрипнув, распахивается дверь. Меня сгружают с плеча на пол. Быстро, небрежно, как мешок. Чтобы удержаться на ногах, я приваливаюсь к стене, дощатой и шершавой.

Где я? Что это? Какой-то сарай?

Ни черта не видно! Темно, хоть глаз выколи. И холодно. И пахнет пылью. Что за безумие?

Но самое тупое — не успеваю я и слова сказать… да что там — даже перевести дух не успеваю, как эти сволочи выскакивают на улицу, а дверь захлопывают.

— Э! — кричу я. — Стойте!

Пока я, борясь с головокружением, наощупь по стенке пробираюсь к выходу, снаружи лязгает засов.

— Выпустите меня, черти! — тарабаню я ладонями по деревянной двери, пока в кожу не впивается заноза. — Сейчас же откройте!

Но слышу лишь торопливо удаляющиеся шаги и затихающие голоса. Гады!

Еще какое-то время я колочу по двери теперь уже ногой. Но быстро устаю, да и больно становится. Кричать — кричу, но тоже недолго. Связки у меня всегда были слабоваты. Киркорова я точно не перекричу. И телефона нет — эти сволочи предусмотрительно забрали мою сумочку.

В последний раз я что есть силы ударяю по двери — толку ноль, конечно. Больше просто выпускаю злость. А когда возмущение стихает, мне становится до жути не по себе…

— …объявляю вас мужем и женой, — торжественно произносит дама в лиловом костюме и неспешно выходит из-за своей стойки, держа в руке тонкую папочку. — Дорогие Евгения и Станислав, примите искренние поздравления с этим чудесным днем! Днем вашей свадьбы! Пусть ваша молодая семья будет крепкой и счастливой. Пусть в ней всегда царит любовь и гармония. И именно вам, Евгения, как хранительнице очага, я вручаю это свидетельство о браке…

Под вальс Мендельсона мы выходим из зала. Там, за широкими двустворчатыми дверями уже ждет своей очереди следующая пара.

Спускаемся всей толпой по витой мраморной лестнице и высыпаем на улицу, на площадь перед дворцом бракосочетаний.

— Фотографироваться! Давайте фотографироваться! — командует Леська, моя неуемная свидетельница. — Юр, сначала сфоткай их вдвоем — жениха и невесту. Потом уже нас всех. Жень, становитесь сюда!

В качестве фотографа и оператора у нас Юрка Осокин. И снимает он нас на обычный телефон. Что уж там получится — не знаю.

Впрочем, мне почти все равно. Я вообще не хотела свадьбы. Думала, без всех этих церемоний просто распишемся, ну и скромно посидим в каком-нибудь кафе в узком кругу. Но Леська встала на дыбы: как можно так обесценить главное событие в жизни каждой девушки? Денег нет? Шиковать необязательно, можно найти экономные варианты! Сильно заняты? Нет времени готовиться? И не надо! На это есть свидетели!

И вот я, замерев с улыбкой на лице, стою в белом свадебном платье, похожая на торт Полет, держу под руку Стаса, пока Осокин нас снимает.

Потом для общего снимка нас обступают гости, с полсотни человек, из которых только двое — со стороны Стаса. Это Милош, он же свидетель. И Соня Смолина.

В Милоша Леська вцепилась бульдожьей хваткой еще неделю назад. Бедняга думал, что, как свидетель, он всего лишь наденет ленту на грудь и чинно постоит на брачной церемонии рядом со Стасом.

Но у Леськи родилась куча идей, где и как должна проходить моя свадьба. Она с азартом взвалила на себя всё: где гулять всей толпой после церемонии, на чем туда добраться, чем эту толпу поить и кормить и, главное, как развлекать. Ну и Милоша запрягла в это дело по полной программе.

Соня Смолина держится чуть в стороне от всех и фотографироваться отказывается наотрез, как Стас ее ни уговаривает.

Теплыми и родственными наши с ней отношения вряд ли когда-нибудь станут, но мы с ней не враждуем, уже хорошо.

Леська раньше поражалась, как я вообще могу с ней спокойно разговаривать после того, что она натворила. Но моя мама ее простила — Сонька тогда приходила к нам домой, просила прощения, плакала. Подозреваю, что не по своей воле, а Стас заставил. Однако мама расчувствовалась, поговорила с ней по душам и потом призналась мне, что ей самой от этого стало гораздо легче.

После выпускного мы с Соней редко виделись и еще реже общались. Даже не из-за прошлого, а потому что просто не о чем. Мы с ней абсолютно разные. Хотя все же есть кое-что общее — мы обе любим ее брата. Но теперь у нее свой круг — сплошная богема. После школы Соня пошла учиться в художественный. Я в картинах не смыслю, но кто понимает — очень хвалят ее работы. Говорят, у нее есть свой особый стиль.

А еще у нее есть мужчина, намного старше ее, лет на двадцать, вдовец. Но к Соне он относится трепетно и бережно. А она вообще смотрит на него как на икону.

Долгое время она скрывала от Стаса своего избранника. Боялась, что тот осудит. Стас и правда поначалу бухтел:

— Зачем тебе такой старпер? Он же тебе в отцы годится!

Но в конце концов «благословил» сестру и даже на нашу свадьбу пригласил ее вместе с ним. Правда, тот не смог.

Зато отца своего Стас категорически отказался звать. Не захотел его видеть, даже сообщать ему, что мы женимся, не стал.

Старший Смолин, конечно, изрядно ему нервы потрепал, но в итоге сам остался у разбитого корыта.

Когда, еще в выпускном классе, Стас устроился работать в клинику матери Милоша, и эта новость дошла до его отца, то он развернул бурную деятельность, чтобы сына оттуда выперли. Сначала просто попросил об одолжении мать Милоша, пытался договориться, подкупить, затем стал давить на нее. Но она отказала и оставила Стаса. Тогда Виктор Сергеевич, уже ей в отместку, через свои каналы устроил клинике всевозможные проверки, одну за другой. Грозился вообще закрыть ее. А потом вдруг с этими проверками всплыло, что на счет клиники он сам регулярно переводит немаленькие суммы.

Думал, что это какие-то махинации, обещал всех посадить, а оказалось, что это мачеха Стаса тайком оплачивала содержание своего брата-инвалида.

В общем, Смолину-старшему стало не до Стаса — занялся разборками с женой. В итоге выгнал ее ни с чем, практически накануне родов.

Стас потом говорил, что у Инессы родилась дочка, но его отец этого ребенка не признал. А спустя полгода он вдруг смилостивился и позволил Инессе с дочкой вернуться. Но к его огромному удивлению, она не захотела. Стас сказал, что она уже нашла себе кого-то другого.

Против наших со Стасом отношений он тоже долго выступал. И палки в колеса вставлял, и за границу норовил его отправить, и большие деньги сулил. Но Стас не купился, конечно. Что уж говорить, если он даже подаренный Порше вернул отцу. И сам взял в кредит машину попроще.

Потом Виктор Сергеевич смирился. Наверное, понял наконец, что Стас от него никак не зависит и хорошо справляется сам. А не так давно вообще предложил нам переехать к нему, в его огромный загородный дом. Потому что ему там совсем одиноко. Даже Соня от него ушла к своему мужчине.

Но Стас и тут ему ответил отказом. И все дальнейшие уговоры жестко пресек:

— Не трать время. Этого не будет никогда. Плохо тебе одному? Ну так ты сам в этом виноват.

Зато с моей мамой Стас — сама доброта и забота. Мама в нем тоже души не чает. И сегодня несколько раз прослезилась. Как посмотрит на нас, так сразу платочек к глазам прикладывает.

Курсы реабилитации дали прекрасные результаты — мама с тросточкой, но ходит сама. И речь ее, пусть слегка замедленная, но вполне понятная.

Из гимназии она давно уволилась, но без дела сидеть не захотела. Взяла себе пару учеников и подтягивает их по математике.

Я сначала была против, но потом увидела, как она оживилась с этими занятиями, прямо воспрянула духом…

Среди гостей — почти весь мой бывший класс. Нет только Дениса Субботина и Олега Хоржана.

Денис всё никак меня простить не может за «предательство». Трезвым даже не здоровается, а, напившись, порой высказывает свои обиды. Хотя сам уже тоже без пяти минут женат.

Ну а Олег Хоржан… он просто пропал. Еще год назад. Никто из нас не знает, куда он уехал. И это очень странно. Сколько помню, Олег всегда любил Маринку Трофимову. Безнадежно. Потому что Маринка крутила роман с другим. Но он преданно и верно ждал. Может, и не ждал, а просто всегда был рядом, не знаю. А прошлой осенью у них наконец все случилось. И так стремительно завертелось…

Трофимова порхала счастливая: «Ах, девочки, какая же я дура была! Где были раньше мои глаза?».

Но не успела я за него порадоваться, как Олег исчез.

Однажды пришел к нам ранним утром, сам не свой. Сказал, что уезжает, попрощался и ушел. Я спросонья ничего не поняла. Но с того утра больше его не видела и ничего о нем не слышала.

Самое странное, что Маринка Трофимова тоже ничего не знает и не понимает. Да что уж — даже мама Олега не имела понятия, куда так поспешно уехал ее сын.

«Что у вас произошло? Олег не мог ни с того ни с сего сорваться и сбежать. Тем более — от тебя» — допытывалась я первое время у Трофимовой, но она только плакала и качала головой: ничего такого не было.

С тех пор она ходит совершенно потерянная. Даже сейчас все смеются, веселятся, шутят, а она одна стоит потухшая.

— Так, молодые садятся в машину, — распоряжается Леська после фотосессии, — а все остальные дружно идут вон в тот автобус. Едем пировать!

Некоторые сразу отсеиваются — мама, моя бывшая классная из старой школы, Соня Смолина. Соня спешит к своему мужчине, а мама устала, слишком распереживалась и хочет уже домой. Стас сажает обеих на такси, пока гости занимают места в автобусе.

Леську кто-то надоумил устроить свадебное гулянье на территории турбазы, недалеко от города, но практически в лесу. Не кто-то, точнее, а Ваня Дубов, он там работает сторожем.

Сейчас, в конце сентября, когда сезон уже закончился, снять столовую и несколько домиков получилось недорого, тем более договаривался с хозяином турбазы Ваня, как свой человек.

Ну а Леська вместе с девчонками украсила эту столовую воздушными шарами, цветами и гирляндами. Заказала автобус, нашла и поваров, и официантов, и даже ди-джея с аппаратурой. Ещё и роль тамады взяла на себя.

Если честно, я не большой любитель свадебных конкурсов, ну и в целом таких вот громких гуляний. И всё пыталась немного поубавить Леськин азарт, но лишь нарвалась на отповедь:

— Гордеева! Нельзя быть такой скучной! Вам всего по двадцать, а вы уже как пенсионеры. Мы еще ничего не начали, а вам уже ничего неохота. В вас пропал дух авантюризма. Вы перестали делать глупости.[2] Встряхнись уже давай, ну! Я вам устрою такую свадьбу, какую ты вовек не забудешь!

Тут она права, наверное. Дух авантюризма — это точно не мое. Но у нас со Стасом и времени нет на эти «глупости». Мы оба с ним как поступили на физмат, так сразу же параллельно пошли работать. Я — в лабораторию при универе. А Стасу посчастливилось устроиться в крупный финансовый холдинг, пусть и пока на маленькую должность, но с большими перспективами.

В клинике матери Милоша он работать уже не мог — слишком далеко она находится, а офис новой работы — совсем рядом с универом. Это удобно — мы вместе ходим на обед и вместе возвращаемся вечерами домой. Изредка выбираемся в «свет» — на какие-нибудь выставки, спектакли или концерты.

Однажды, еще в июне, мы ходили на Дениса Мацуева[3] и в антракте случайно встретили Яну Ашихмину.

Она была с компанией, но, оставив их, подскочила к нам. Точнее — к Стасу. Сообщила, что приехала к родителям, но вообще учится и живет в Англии и всё у нее в ажуре. И куча поклонников у нее, среди которых даже затесались чуть ли не лорды настоящие с родовыми замками. Замуж наперебой зовут, а она пока думает, выбрать не может.

Стас, хмыкнув, пожелал ей удачи с выбором. Приобнял меня и повел в зал — антракт как раз уже заканчивался.

В последний момент я почему-то обернулась на Яну. Она так и стояла на месте, глядя Стасу вслед. И столько тоски было в ее взгляде…

А вечером того же дня, за ужином, Стас вдруг сделал мне предложение. Я взахлеб расписывала ему, как мне понравился концерт, сколько впечатлений, сколько эмоций он вызвал…

Стас кивнул, будто соглашается со мной, мол, да, концерт хорош, и выдал:

— А давай поженимся?

От такой неожиданной смены темы я растерялась. Мы никогда прежде про свадьбу не думали и не говорили — вроде как, рано. Да и зачем? Нам же и так хорошо. Но почему-то, сморгнув, сказала:

— Давай.

— То есть — ты согласна выйти за меня? — уточнил Стас.

— Да. Согласна.

— Супер! — просиял он.

— Но мы же не сейчас. В будущем, да? Через годик-другой? Или когда универ закончим?

— Да, конечно, в будущем, — улыбнулся Стас как довольный кот.

Разговор уже ушел в другое русло, как Стас вновь меня ошарашил:

— Можем завтра и подать заявление. После зачета по экономике.

— Как завтра? — не поняла я.

— Если подадим завтра, нас только в конце лета или вообще осенью поженят.

— Так мы же решили, что это всё в будущем?

— Через три месяца это тоже будущее, — невозмутимо ответил он. — Зачем обязательно тянуть?

— Не знаю, — пожала я плечами.

Стас придвинулся ближе и, взяв меня за руку, заговорил с чувством, даже с какой-то горячностью:

— И я не знаю, не понимаю, почему мы должны выжидать… Жень, я тебя люблю. Для меня всё ясно и всё давно решено. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Всегда, каждый день, а не набегами… Хочу, чтобы у нас была одна жизнь, один дом, а не сегодня тут, завтра там…

И вздохнув, добавил спокойнее:

— Хочу, чтобы ты стала Женей Смолиной.

Если у меня и были какие-то колебания, то после таких пылких слов я окончательно капитулировала. Ну подумаешь, еще не встали на ноги — вместе будем вставать.

— Хорошо, не будем ждать, — не в силах сдержать улыбку, сказала я. — Только давай тогда уж без всех этих пышных церемоний с кучей народа, ладно? Просто распишемся скромненько, по-тихому и всё? Это же только для нас…

— Как скажешь, — благодушно согласился Стас.

А в итоге вокруг нас эта самая куча народа и почти все они — мои, друзья невесты.

Через час с лишним мы добираемся до турбазы. Просторный крытый павильон издалека мерцает и переливается огнями. У входа и на сцене возвышаются инсталляции из белых и золотых воздушных шаров. На столах — живые лилии. Ну и конечно, стены увешаны плакатами в духе «Совет да любовь». И когда только Леська всё это успела?

Мы со Стасом, как положено, сидим во главе стола. Но то и дело нас поднимают громогласным «Горько!».

— Я уже хочу отсюда сбежать… — шепчет в ухо Стас. — С тобой вдвоем…

— Я тоже, — одними губами отвечаю ему.

Но неугомонная Леска объявляет один конкурс за другим. Хотя всем весело, всем нравится.

Наконец она берет передышку.

Ди-джей запускает свою музыку. Захмелевшие гости тут же рвутся в пляс. А мы с Леськой выходим на воздух. Точнее, онаменя вытягивает. Подышать, постоять в тишине, немножко посплетничать.

Мы с ней спускаемся с крыльца и отходим чуть поодаль, подальше от грохочущей музыки. Уже совсем стемнело. Здесь, в сторонке, куда не доходит свет от огней, я едва различаю Леськино лицо.

— Ну как? — спрашивает она.

— Фантастика. Ты — молодчина! Такое провернуть! Тебе надо собственное ивент агентство открыть, — ничуть не кривлю я душой.

— А ты знаешь, я то же самое подумала, пока готовила твою свадьбу. Мне это было так интересно, что вдруг поняла — я хочу этим заниматься… Погоди-ка, там кто-то есть или мне показалось?

Она отходит от меня на несколько шагов и растворяется в темноте.

— Леся… — зову ее, но вместо ответа вдруг слышу прямо за спиной чьи-то шаги.

Оборачиваюсь и, не успев охнуть, чувствую, как меня кто-то подхватывает и силой отрывает от земли. А затем, перекинув через плечо, быстро куда-то уносят.

И вот теперь я тут, в каком-то сарае — не сарае, черт знает где, в общем. Без телефона причем. И в кромешной темноте.

Теперь я уже понимаю, что это за представление. Идиотское похищение невесты. Это всё Леська наверняка затеяла. Она ведь меня выманила из зала, иуда. Мало ей было конкурсов.

А тут зябко. Все-таки не лето, а я в тонком платье…

Если меня вскоре не найдут — простуда обеспечена. Или бронхит. Или воспаление легких.

Еще и в голову лезет всякая ерунда: а вдруг тут мыши? Или, что еще хуже, крысы? Черт, зачем я про это подумала?

Начинаю прислушиваться и сразу, конечно же, мое ухо различает какие-то шорохи.

— Ста-а-ас! — истошно кричу я.

А спустя несколько мгновений дверь со страшным треском распахивается от сильного удара.

Я все еще ничего не вижу, только силуэт и белое пятно рубашки, но чувствую, как крепкие руки обхватывают меня и прижимают к разгоряченному телу.

Стас…

Как же он вовремя!

— Я чуть с ума не сошел, пока тебя тут бегал искал… — шепчет он, тяжело и прерывисто дыша. — Чокнутая у тебя подружка. Придумала какую-то дичь. Похищение невесты! Я Милоша чуть не прибил. Просто я правда за тебя очень сильно испугался. Лес же кругом… Ты замерзла?

— Уже нормально, — я и правда быстро согреваюсь в его объятьях. И так ему сейчас рада, что голова плывет, а сама млею.

Спустя полтора часа мы с ним добираемся наконец до дома. От усталости обоих уже штормит из стороны в сторону, но перед дверью Стас бодро подхватывает меня на руки и переносит через порог. Бережно опускает на пол и тут же притягивает к себе.

— Наконец-то я могу тебя целовать без этих воплей «горько»… — шепчет мне в губы Стас. — Наконец-то мы одни…

И в подтверждение своих слов целует, долго, жарко, сладко…

Дорогие читатели, спасибо огромное за ваш интерес, за ваши эмоции и впечатления, за вашу поддержку! Я бесконечно вам благодарна!‍‍

Приглашаю вас в новую историю. Здесь вы встретите уже знакомых героев)

Ссылка на нее есть в аннотации к этой книге.