Развод с монстром

25

Я сонно пялилась в окно, расплываясь по единственному креслу в нашем общем с Бесовецким кабинете. Стаканчик с кофе приятно согревал озябшие ладони, а безмятежный осенний лес завораживал легким покачиванием золотистых крон деревьев.

Можно было бы испортить себе утро лихорадочными мыслями о том, где сейчас Бесовецкий и чем у него закончился вчерашний день здесь, а ещё погадать, уволят меня сегодня или нет. Но мне не хотелось. Договор, в отличие от коллеги, я подписать не успела. Только стало плевать. Я то ли впала в стадию принятия, то ли в апатию. Что я могу поделать, кроме как делать то, что умею лучше всего?

Включив компьютер, я развернула файлы пациентов и начала читать все подряд, все больше убеждаясь, что в этом деле нам с Бесовецким уже точно нечего не добиться. И он это понял первым. Его преимущество, помимо других, ещё и в том, что он не верит тут никому. Сразу раскусил проверки Краморова и смело их пресек. Я бы даже не догадалась, что проверки вообще имеют какой-то смысл. Играть в игры я не умею вовсе.

Двери открылись бесшумно. Если бы я не смотрела в сторону экрана, Верес бы вошел в кабинет совершенно незамеченным.

— Привет, — выглянула я из-за монитора.

— Привет, — нехотя выдавил он, и я вспыхнула, как сухая спичка:

— Не хочешь здороваться по утрам — нет проблем! — И я отвернулась в экран.

— Это было бы отлично, да, — согласно кивнул он, стягивая рюкзак.

Я презрительно усмехнулась:

— Настолько не приемлешь социальные условности?

— Ты же хотела обсудить, как нам лучше сработаться.

— Можешь вообще меня не замечать!

— Тебя невозможно не замечать.

— Это проблема?

— Это комплимент. — Я усмехнулась, а он спокойно продолжил: — В моих словах не было намерения унизить тебя, но ты принялась защищаться. Только хватило тебя ровно на пару минут, и вот ты уже согласна быть незаметной… — Он прошел к столу и уселся на его край, нависая надо мной. — Ты давно не видишь себя настоящую. И за это мне хочется выдрать глаза тому, кто тебя до этого довел.

И он вдруг так серьёзно на меня посмотрел, что меня парализовало. Это прозвучало настолько неожиданно и пугающе, что я не знала, как реагировать. Возмутиться, что это все не его дело? Было бы правильно, но, во-первых, я уже говорила это — Бесовецкому плевать. А, во-вторых, эти его угрозы вдруг показались настолько настоящими, что мне захотелось показать ему пальцем на Славу…

— Ты не сможешь, — тихо выдохнула я, разочаровано усмехаясь. — Никто не сможет.

— Зря ты так думаешь, — понизил он голос, будто мы уже договариваемся.

Как мы дошли до такого? Может, это какая-то манипуляция? Очередная игра? Было бы жестоко. Потому что бил он по очень болезненному. Но теперь и его просьба не здороваться с ним казалась мне вполне логичной для мужчины, который не бросает на ветер бесполезных слов.

Тут двери в кабинет открылись уже с присущим им звуком, и внутрь тяжело прохромал Краморов.

— Доброго утра, — окинул он нас взглядом, опираясь на трость. — На сегодня дел пока нет. Но я хотел предложить Надежде Яковлевне обсудить вопрос с её повышением…

И Краморов как-то многозначительно посмотрел на Бесовецкого.

— К сожалению, мы с Надеждой Яковлевной уже согласовали собственные планы, — вдруг выдал Верес. — Её заинтересовали некоторые аспекты токсикологии, и я вызвался раскрыть для неё важные для совместной работы темы.

Я опешила, не решаясь открыть рот. За кого тут болеть, было не понятно. За Краморова? Он главный, и мы с ним действительно должны решить вопрос с моим повышением. Но с Бесовецким мне работать.

— Вот как? — как ни в чем не бывало отреагировал Краморов. — И сколько это по-вашему может занять?

— Дня три. Может, неделю. А там посмотрим. Может, вскроется ещё что-то, что Надежде необходимо знать.

— Я рад, что вы нашли общий язык, — похвалило начальство, задумчиво нахмурилось и покинуло кабинет.

— Что это сейчас было? — хмуро потребовала я у коллеги. — Очередные игры?

— Конечно, — усмехнулся Бесовецкий. — Нам с тобой нужно проехаться в город.

— Почему это нужно мне?

— Ты уже не можешь отказаться.

— Ты соврал Краморову, — напомнила я, тыча в двери.

— А ты подыграла.

— Что тебе нужно?

— Я расскажу тебе, когда сядешь в мою машину, — кивнул он в сторону двери и поднялся со стола.

— Скажи, ты… давно вообще с кем-то общался? — усмехнулась я, поднимаясь. — Так с людьми отношения не заводят. Никто просто так ни в чью машину не садится.

— Мне нужно снять квартиру, — вдруг признался он с обезоруживающей честностью. — Я не хочу жить здесь.

— А я при чем?

— Квартиру, которую я хочу, сдадут только семейной паре.

— Ты точно псих, — покачала я головой, складывая руки на груди.

— Я очень давно ни с кем нормально не общался, — утвердительно кивнул он. — Приходилось жить одному. У этого есть последствия. Но я не псих.

— Ну, то есть, ты меня просто хочешь использовать, — подытожила я.

— Естественно, — усмехнулся он.

Я направилась к нему, почему-то довольная его пристальным вниманием.

— Честно сказать, разочарована, — сообщила ему тихо, глядя в глаза. — Думала, будет что-то более интересное.

— Еду надо перчить постепенно, Надя, — расплылся он медленно в усмешке. — Любишь поострее?

— Не уверена.

— Ну тогда чего же ты нарываешься?

Не знаю, чем я думала, соглашаясь. Но мне вдруг просто захотелось с ним поехать. Может, такого психа, как Бесовецкий, лучше держать поближе, ведь пока он в отделе — я останусь при нем? Сашка же говорил, что нужно учиться использовать его слабости. И он был прав — неумение Бесовецкого строить общение с коллегами и пациентами налицо. И даже сам он этого не отрицает. Но не только это. Бесовецкий завораживал. Уж не знаю, чем именно… Своей странной гениальностью, не поддающейся логическому объяснению? Быть может. В любом случае, согласиться — это отважиться на авантюру, которая оказалась лучше, чем все мои прежние перспективы.

— Так а где ты жил все это время? — поинтересовалась я в лифте.

— В лесу, — посмотрел он на меня немного устало.

— Шутишь.

На его губах блуждала еле заметная улыбка. Он совсем не был похож на вчерашнего.

— Нет.

— Почему в лесу?

— Прозвучит слишком пафосно, но я и правда редкий спец, — вздохнул он и отвел взгляд. — Это не пошло мне на пользу. Три года я провел в плену на ближнем востоке.

Меня настолько поразило его словами, что я забыла выйти из лифта. Бесовецкий обернулся, выжидательно посмотрев на меня, а я опомнилась и зашагала за ним.

— А ты эмпат, — заметил он.

— Не обязательно, — растерянно отозвалась я. — Как ни крути, это звучит шокирующе.

— Пожалуй…

Мы прошли через проходную и вышли на улицу. Погода благоволила. Светило солнце, блестели лужи, покрытые золотистой рябью от легкого ветра. Настроение было иррационально приподнятое.

— Так а в первый раз тебя сюда привезли под настоящим конвоем, — заметила я, когда мы сели в его машину. — И, кстати, где твой пес?

— Пса зовут Питер. Он остался у друга на сегодня. И конвой был настоящий.

— Ты такой страшный, что тебе понадобилась целя бригада оперативников?

— Наверное, — усмехнулся он. — Понятия не имею.

— Ты думал, что тебя снова…

— Я не давал тебе разрешение на анкетирование, — перебил он меня спокойно. — Но, если хочешь, вопрос за вопрос…

Я обняла себя и отвернулась в окно:

— Не хочу.

— Тогда нам будет не о чем говорить…

— Я ничего не скажу тебе о личной жизни, — вставила я, поворачиваясь к нему снова.

— А почему ты так ее оберегаешь? — улыбнулся он.

— Сколько раз тебе говорить, что всему есть границы? — возмутилась я, снова вспыхивая эмоциями. — Ты же не хочешь отвечать на мои вопросы…

— Это нормально, когда отвечают двое, — спокойно парировал он.

— Потому что мне нечем гордиться. Я скорее могу только шокировать, как и ты…

— Тогда совсем не вижу проблемы шокировать меня в ответ.

— Я сама виновата. Это не вызывает сочувствия.

— Почему ты думаешь, что я не виноват?

— Потому что ты очень одарен, а я просто неудачно вышла замуж.

— Когда неудачно делают выбор партнера, это ведь от желания быть с кем-то, а не огрести неприятностей… Никто этого не заслуживает. Ну, точно не ты…

— Ты меня не знаешь.

— Ещё нет. — Он нахмурился, глядя на дорогу. — А дети у тебя есть?

— Нет.

Он напряженно вздохнул, и мы замолчали надолго. Даже не собиралась думать, что всё это значило. Беспокоило другое…

Почему я вдруг забыла, что мне нельзя проводить время с незнакомым мужчиной?