Развод с монстром

41

— Ты правильно сделал, — заметил Горький через некоторое время, когда территория отдела осталась далеко позади.

Мне хотелось быстрее вернуться. Да, я принял решение остаться с Краморовым и довериться ему, но привычно рассчитывал лишь на себя. Смотаться за Питером у меня займет пару часов, и я больше не брошу Надю.

— Проникся речью Краморова? — напряженно поинтересовался я.

— Ты же понимаешь, что это не просто слова и что он за них отвечает.

— А ты не знал?

— Не интересовался. Привык доверять себе, как и ты. Люблю, когда все под личным контролем.

— Спасибо, Давид.

— Не за что. А как ты познакомился с Ярославом?

— Я был его ординатором, — слабо улыбнулся я, почувствовав себя как на сеансе спиритизма. Вся та жизнь казалась мне давно похороненной. — Ярослав — единственный, с кем я остался на связи. Почему-то… А ты как с ним познакомился?

— Его племянник спас мне жизнь, — пожал плечами Горький. — А там по цепочке и с Ярославом встретились. Что-то в этом году события вокруг меня закрутились с непривычной силой.

— И с чем связываешь?

— Со своей женщиной, — неожиданно поведал мне Давид.

— Особенная женщина?

— Она — особенная ведьма, — улыбнулся он. — Как только попалась в мои лапы, так и жизнь полностью изменилась.

— Ты хотел таких изменений?

— Я хотел эту женщину. А изменения шли вместе с ней в комплекте. И я их принял. Раньше я жил один на кладбище и работал в небольшом отделе. А теперь даже не верится, как все поменялось.

Я бросил на Горького удивленный взгляд. Сложно представить, что он когда-то был отшельником. Мне — тем более, ведь я скрывался вынуждено. А он, выходит, добровольно…

— Почему ты жил один на кладбище?

— Я не знаю точно, просто так сложилось, — пожал плечами. — Но думаю, что всему виной моя природа — редкое сочетание дара оборотня и ведьмака. Меня всегда боялись. Даже те, кто не знал о моей природе, чувствовали угрозу и избегали.

— Ты был изгоем.

— Типа того.

Я не стал говорить вслух, но было понятно, что история Горького меня зацепила своей схожестью с моей собственной.

— Выходит, ради женщины ты принял обновленную собственную жизнь.

— Да. Теперь я на виду. Меня все также боятся, но только те, кто должен. А помимо них у меня теперь есть целая стая друзей.

— Не думал, что у тебя семья. Ты их видишь вообще?

— Вижу, — тепло улыбнулся Горький. — Каждый день. Это только для своих я доступен двадцать четыре часа в сутки, и только своих Слава мне прощает. А так — по выходным я всегда сижу с сыном, а жена выступает на концертах.

— Вот как?

— Да, она великолепно играет на фортепиано.

— Рад за тебя, — искренне восхитился я.

— Спасибо.

Я довез Горького до города, и мы расстались. Но по дороге до дома Ярослава руки сами потянулись к мобильному, и я набрал Надю. Она ответила на удивление быстро.

— Привет! — отозвалась с непривычным возбуждением.

Дышала при этом тяжело, сбивчиво, и я подобрался.

— Что случилось? — потребовал, жестко вцепляясь в руль.

— Ничего, — выдохнула она. — Просто бегаю по этажам…

— Это у меня боязнь лифта, не у тебя...

— Верес, адреналин сжигается при физической нагрузке. Лестница была ближе, а мне на пару этажей подняться… Что за допрос?

— Хотел спросить, как ты.

— Нормально. Краморов нагрузил, и вот я ношусь.

— Он же дал нам выходной, — снова насторожился я.

— Я не могу сидеть и ждать тебя, — засопела она напряженно, — занялась несколькими делами, Краморов выдал для ознакомления. Вот иду от него к нам.

Только от Краморова до нашего кабинета было вниз, и она бы не запыхалась… если бы не нервничала так, что не могла дышать нормально.

Чёрт бы тебя подрал, Надя…

Я сбавил скорость и свернул к обочине, понимая, что ни черта не успею сделать. Но стоило попытаться.

— Чем он тебя выманил? — понизил я голос.

— Кто?

— Айзатов.

— С чего ты…

— Надя, не верь ему, — процедил я. — Никуда не ходи, ты меня поняла?!

Я попытался вложить в голос все необходимые интонации, чтобы она остолбенела и осталась на месте. В голове стреляли варианты того, что я успею предпринять, чтобы перехватить ее. Если она ещё с мобильником, значит может решать…

— Верес, прости, я… — только и успела прошептать она, и связь оборвалась.

Я сделала медленный вдох, слушая гудки.

Потом отбил звонок, и меня накрыло мертвой тишиной, в которой я прокрутил ленту вызовов, нашел нужный номер… и медленно отложил мобильный на сиденье.

Нет, Краморов ее не пропустил. Она сдалась сама. Бывший муж знал ее отлично и понимал, куда давить, чтобы она дернулась к нему. Как? Неважно. Если у нее уже забрали мобильник, ее вывезут, и ни я, ни Краморов ничего не успеем сделать.

Когти, вылетевшие из пальцев, оцарапали оплетку руля, и я навел резкость на собственных ладонях.

Он ее не убьет.

Проучит. Потратит время на объяснение того факта, как она была неправа, изменив ему. А это значит, что у меня есть время.

Голова закружилась от недостатка кислорода, и я сделал осторожный вдох, беря себя в лапы. Медленно отнял ладони от руля, обернулся на заднее сиденье и схватил свой рюкзак. Годами у меня выработалась привычка всегда таскать все самое необходимое с собой. Нужно будет выработать ещё одну новую привычку и вернуться к старой — всегда брать с собой Надю и больше не пытаться довериться кому-то, кроме себя.